Косоглазый взял у громилы поводок, повязал его Майе на шею и чуть дернул.
Вперед, красотка! Только не вздумай ошейник снимать, а то не поздоровится, предупредил он, потрепав ее по щеке.
Да как ты смеешь! вскинулась Майя. Вот я отчиму расскажу! Не собираюсь я к вам на службу наниматься ни к тебе, ни к хозяину твоему. Ни за какие деньги!
Громила раскрыл было рот, но косоглазый его остановил:
Парден, молчи пока, не расстраивай девушку почем зря. Ну же, красотка, ты срать собираешься или как?
Он повел ее вдоль дороги, сжимая поводок, и остановился на опушке леса, у самых деревьев.
И что, так и будешь меня разглядывать? спросила Майя. Вон туда отойди, подальше.
Ты себе главное уясни, красавица, сказал косоглазый. Кандалов у меня с собой нет, оставить я тебя не могу. До Пуры еще часа два добираться, так что справляй нужду, да поскорее, а то весь возок мне провоняешь.
Ты меня насильно в Пуру везти собрался? А хозяин твой об этом знает? Все равно я к нему в услужение не пойду!
Косоглазый отвернулся, не выпуская поводка из рук:
Давай не задерживайся!
Майя, рыдая от стыда и унижения, присела на корточки и помочилась. Косоглазый отвел ее к возку, втолкнул внутрь и запер дверцу.
Снова заскрипели колеса, короб трясся и подпрыгивал на колдобинах. Впрочем, вскоре повозка остановилась, зазвучали голоса, заревели волы. Майя поняла, что упряжку меняют похоже, не в первый раз. Видимо, похитители часто ездят этой дорогой.
Она решила позвать на помощь, но вовремя сообразила, что это бесполезно. Вдобавок ее страшил громила со сломанным носом. Майя, хотя и росла в бедности, с грубой силой прежде не сталкивалась, если не считать материнского гнева. Бесстрастная жестокость громилы ошеломляла видно было, что ему привычно насилие.
И все же ее не оставляла надежда вернуться в родной дом, пусть и из неведомой Пуры рыбацкого городка на южной оконечности озера Серрелинда, где Майя никогда прежде не была. От Мирзата селение отличалось лишь своим положением на тракте между Теттитом и Беклой. Наверняка его жители честные и добрые люди помогут освободиться от гнусных мерзавцев.
Время тянулось медленно. Майя неподвижно лежала в душном коробе; ее лихорадило, голова раскалывалась от жары и духоты, мысли путались. Утомленная, она задремала и проснулась, когда колеса возка загромыхали по булыжной мостовой.
Вскоре повозка остановилась. Майя стала ждать, когда откроют дверцу короба, однако похитители, громко переговариваясь, куда-то ушли. За стенками возка гремели горшки, хлопнула дверь, по мостовой проволокли что-то мягкое и тяжелое. Пахло дымом очага и каким-то варевом, но ни голосов, ни другого шума слышно не было. Похоже, Майю привезли не в таверну и не в богатый особняк.
Через некоторое время послышались шаги, щелкнул замок, дверца распахнулась. Косоглазый посветил в короб фонарем и ухмыльнулся; по лицу пробежали дрожащие тени. Майя хотела вылезти из возка, но косоглазый опустил фонарь, ухватил ее за щиколотки и грубо погладил бедра.
Майя пнула его в живот. Косоглазый грязно выругался и отшатнулся. Она с ужасом сообразила, что сбежать не сможет, и в страхе свернулась клубочком на полу, дрожа, как испуганный заяц.
Косоглазый перевел дух и обеими руками уперся в порожек возка. Похоже, Майин поступок не напугал и не рассердил, а почему-то обрадовал негодяя. Он молча посмотрел на нее и коснулся щеки грязными пальцами.
Вставай, я тебя отведу куда следует, заявил он, взял Майю за руку и повел по булыжникам двора, светя под ноги фонарем.
Она лихорадочно огляделась: длинный и узкий дворик, у высоких каменных стен густые заросли крапивы и щавеля, под ногами выщербленная брусчатка, поросшая сорной травой, в углу груда тряпья, костей, очисток, какие-то обломки и прочий мусор. По двору к помойке прошмыгнула крыса. Волов, не распрягая, приторочили к столбику у высоких ворот, запертых на тяжелый засов и цепь на замке. У одной стены воловьи стойла, а в торце каменный дом, старый, добротный, но запущенный: черепица на крыше растрескалась, кладка обвалилась. Однако тяжелая деревянная дверь была новой и прочной, а на тускло светящихся окнах красовались железные решетки. Похоже, дом знавал лучшие времена, но теперь его использовали не по назначению.
Майя решила, что здесь когда-то жила прислуга, хотя сгустившиеся сумерки не позволяли разглядеть господский особняк. Тишину нарушал только глухой зловещий крик птицы-звонаря. Похоже, отсюда не выбраться даже среди ночи.
В ночном небе одна за другой вспыхивали звезды. «Милая Леспа! взмолилась про себя Майя. Помоги мне, о богиня, вызволи из беды! Мне так страшно и одиноко!»
Как ни странно, мольба ее не осталась без ответа, пусть и неожиданного.
Косоглазый толкнул дверь ногой и ввел Майю в комнату, где тускло мерцали свечи. Майя с изумлением ощутила под босыми ногами гладкие каменные плиты, а неприбранная комната показалась ей верхом роскоши. Всю жизнь Майя прожила в скромной хижине: глинобитные стены, земляной пол, соломенная крыша, хлипкая дощатая дверь и очаг, сложенный из валунов. Эта же комната явно была одной из нескольких в доме. Два окна с распахнутыми ставнями выходили во двор. В торце виднелась еще одна дверь. Стены были облицованы деревянными панелями, закопченный потолок подпирали тяжелые брусья. На железной решетке в очаге горел огонь, у стены лежала поленница дров и груда хвороста. Посреди комнаты стоял массивный стол прежде отполированный, а теперь грязный и исцарапанный.
Даже на Майин неискушенный взгляд, видно было, что некогда зажиточное хозяйство пришло в запустение. В комнате витало зловоние, пол давно не выметали, на окнах и по углам висели клочья паутины, столешницу покрывали пятна свечного жира.
За столом сидел Парден, громила со сломанным носом, и жадно набивал себе рот ветчиной и яичницей с луком. Рядом с ним лежали два ножа и перевязанный бечевкой бурдюк с вином.
У очага копошилась сгорбленная старуха в черном одеянии. Она взглянула на вошедших воспаленными глазами и только хотела что-то сказать, как косоглазый завопил:
Эй, старая сука, где мой бастаный ужин?
Он приоткрыл роговую заслонку фонаря, задул пламя и начал запирать дверь на замок.
Погоди, У-Геншед, остановила его старуха и надсадно закашлялась. Мегдон из Теттита еще одну везет, обещал к ночи вернуться.
Ладно, пробурчал Геншед, задвигая тяжелый засов. Ужин тащи! А потом волов распряги, я их у ворот оставил. Он захохотал, распутал бечевку на горлышке бурдюка и плеснул вина в глиняную кружку.
Старуха, не двигаясь с места, уставилась на замершую у порога Майю.
Да ты красавицу привез! прошамкала она. Это для Лаллока?
Ага, только он о ней пока не знает, ответил Геншед. Она нам случайно подвернулась, так что в списках ее нет. Он схватил Майю за руку, потащил к столу, усадил напротив Пардена, а сам устроился рядом.
Старуха завозилась у очага, наполнила едой плошки и поставила на столешницу.
А хлеб где? спросил Геншед, хватая плошку. И нож дай, а то окорок резать нечем.
Старуха молча повиновалась, потом вытерла руки о юбку и направилась к выходу, бормоча:
Так я волов распрягу
Майя, обессиленная и ошеломленная происходящим, боялась рот раскрыть. Еда не лезла в горло. Сердце гулко билось. От страха она зажмурилась, больше не помышляя о том, как бы отсюда сбежать, и сжалась в комок, будто испуганный ребенок. Хуже всего была неизвестность: Майя совершенно не представляла, что ее ждет, но подспудно понимала, что доля ее незавидна. Парден зловеще горбился на противоположном конце стола, а Геншед жадно оглаживал Майе спину и шею.
Наконец старуха вернулась со двора. Майя встала, сделала к ней неверный шаг, ухватилась за столешницу и медленно сползла на пол.
Парден подхватил ее на руки.
Дверь открой, велел он Геншеду. И свечу возьми.
Отнеси ее в комнату справа. Там одеяло есть, и замок с цепью у входа висит, прошамкала старуха, не оборачиваясь. Ту, что слева, Мегдон для новенькой оборудовал.
6Чернокожая девушка
Майя очнулась, встревоженно подскочила на постели, откинула грубое одеяло и огляделась. За черной оконной решеткой темнело ночное небо с россыпью звезд. Правая лодыжка нещадно зудела клопы искусали, и Майя сердито почесала ее заскорузлой левой пяткой.
Неподалеку раздался какой-то шорох; в двух шагах от изножья кровати виднелась хлипкая дверь на цепи, обмотанной вокруг ручки. За щелкой тускло мерцала свеча. В крошечной комнате помещались только кровать, табурет и скамья у стены под окном.
Снаружи кто-то осторожно разматывал цепь.
Майя сжалась в комок и нервно покусывала пальцы. Звенья цепи медленно соскользнули с дверной ручки. От ужаса Майя даже не закричала, понимая, что помощи ждать неоткуда.
Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял Геншед со свечой в руке. Он встретился с Майей взглядом и довольно усмехнулся. По комнате заметались длинные дрожащие тени.
Ну, как устроилась, красавица? прошептал он, опуская свечу на табурет рядом с кроватью.
Майя вцепилась в одеяло, подтянув его до самого подбородка, и испуганно прижалась к стене. Геншед присел на краешек постели.
Не бойся, сказал он и, приоткрыв рот, уставился на Майю. Я пришел проверить, как ты себя чувствуешь. Ты ж в обморок упала, помнишь?
Она кивнула.
Ушиблась? Синяков не наставила?
Майя помотала головой.
Дай-ка я проверю, сдавленно пробормотал Геншед, шлепая губами.
Она брезгливо утерла брызнувшую на руки слюну и снова помотала головой. Геншед резко наклонился и сдернул одеяло.
Не смей! завопила Майя.
Геншед зажал ей рот и рванул сарафан на груди так, что ветхая ткань с треском разошлась. Он вдавил Майю в тюфяк и, навалившись на нее всем телом, как Таррин когда-то, попытался коленями развести ей ноги в стороны. Майя, содрогаясь от невыразимого ужаса, резко дернула головой и лбом ударила Геншеда в переносицу.
Из разбитого носа хлынула кровь.
Ах ты, грязная терть! зашипел он, разжав руки. Сейчас я тебе покажу
Он медленно вытащил из-за пояса нож, покачал сверкающим лезвием у самых глаз Майи и начал легонько тыкать острием ей в ладони, запястья, руки и плечи. Майя застонала и, к явному удовольствию Геншеда, попыталась вырваться. Окровавленное лицо мерзавца исказила уродливая ухмылка.
Наконец он отложил нож, поднялся и, стягивая рубаху через голову, пробормотал:
Ну, держись, красотка
Внезапно в комнату ворвался черный призрак и, с размаху ударив Геншеда по шее, отбросил его к стене, а затем пнул в живот. Косоглазый негодяй беспомощно скорчился на полу.
Все произошло так стремительно, что Майя не успела сдвинуться с места. Она изумленно уставилась на своего неведомого спасителя, не зная, человек это или потусторонний дух. Таких людей она никогда прежде не встречала.
В изножье кровати стояла девушка, чуть постарше Майи, круглолицая, с плоским широким носом и короткими курчавыми волосами. Обнаженное стройное тело было темно-коричневым, почти черным. Шею девушки обвивало ожерелье из загнутых клыков, спину укрывали складки длинной алой накидки. Незнакомка моргнула; в пламени свечи веки отливали серебром.
Она с улыбкой взглянула на Майю, взяла Геншедов нож и понимающе повертела его в руках. Геншед охнул и сел, привалившись к шершавой стене.
Не двигайся, боров! промолвила чернокожая девушка. Если шевельнешься, я тебе зард отрежу и в венду засуну.
Голос ее был низким и мелодичным, но слова она произносила странно, иначе, чем тонильданцы, будто говорила на чужом языке.
Геншед уставился на нее, утирая кровь с лица, и смачно сплюнул:
Ты кто такая? Чего ты себе позволяешь? Кто тебя сюда впустил? Отдай нож и убирайся к себе!
Молчи, терть поганая! не повышая голоса, велела девушка. Сам-то ты что здесь делаешь? Ты у Лаллока на службе, так? Забыл, что товар портить не позволено? Грязная свинья! Я этого так не оставлю. Тебя в два счета выгонят!
Заткнись, мерзавка! завопил Геншед. Дай нож, кому говорят!
Да на что мне твой нож? Тебе вон банзи и без ножа всю морду раскровянила. Я б добавила, только связываться неохота. Вали отсюда в свою сточную канаву, да хоть в Зерай, мне дела нет. Вот твой нож, держи! Она метнула в него клинок.
Острие на полпальца вонзилось Геншеду в бедро. Он взвизгнул, ухватился за рукоять и выдернул нож. По ноге сбежала темная струйка крови.
Чернокожая девушка набросила на плечо полу алой накидки и замерла, глядя на Геншеда.
Я ценный товар, заявила она. И тебе об этом известно. Меня следует доставить в Беклу без единой царапины. А ты грязная и низкая скотина, каких кругом полно. Попробуй только тронь я тебе яйца отрежу! Надевай свои лохмотья и убирайся отсюда! Она презрительно поддела ногой рубаху и швырнула ему на колени.
Ладно-ладно, примирительно забормотал Геншед. Не много ли ты о себе воображаешь? Он вытащил откуда-то грязный лоскут и приложил к порезу на ноге.
В дверях возник невысокий смуглый мужчина, по виду ортельгиец.
Мегдон, объясни ему, кто я такая, надменно приказала чернокожая девушка.
Ортельгиец презрительно усмехнулся, похоже, Геншеда он недолюбливал.
Это Оккула, из Теттит-Тонильды.
Тебе, грязный работорговец, следует звать меня госпожа Оккула, высокомерно подчеркнула девушка. Слышал о заведении госпожи Домриды?
А, есть такой притон в Теттите, пробормотал Геншед, отводя глаза.
Притон в Теттите? презрительно переспросила Оккула и плюнула в его сторону. Ах ты, поганая тварь! Я тебе покажу притон! А уж если госпожа Домрида узнает, как ты о ее заведении отзываешься, тебе не поздоровится! Ее шерны на всю империю славятся. А я среди них лучшая. Знаешь, сколько я стою? Больше десяти тысяч мельдов, вот сколько! Тебе за всю жизнь таких денег не увидеть.
Так я ж тебя не трогал, заскулил Геншед.
Где уж тебе, мразь ползучая! Ты себе добычу полегче нашел, решил к бедной банзи пристать, раз она вам в руки случайно попала и в списках у Лаллока не значится. Думаешь, я ваших хитростей не понимаю, дрянь ты этакая?! Вдобавок я только-только заснула в этом вашем свинарнике, где клопов больше, чем вшей на бродячей собаке, меня уже до смерти закусали! А ты, подлая тварь, меня разбудил! Хотел беззащитную бедняжку снасильничать! Решил, поганец, что Лаллок тебя за это похвалит? По-твоему, будущим шернам нравится, когда их всякое отребье почем зря бастает?! Она умолкла, переводя дух. Вот я так Лаллоку и доложу, не сомневайся.
Глубокий звучный голос Оккулы разносился по комнате, будто крик кулика по болоту; гневная, язвительная отповедь, перемежаемая отборными ругательствами, лилась непрерывным потоком.
Наконец воцарилось молчание. Ответа от Геншеда никто не ждал, поэтому Оккула величественно повернулась к двери. Свеча почти догорела, фитилек потрескивал и чадил в лужице жира.
Мегдон, принеси мне в комнату две свечи. А ты, гнусное создание Она с отвращением взглянула на Геншеда. Я б тебя заставила бедняжку искупать, да только ты ее еще больше замараешь. Согрей воды, добавь туда ароматных трав и отыщи побольше чистых полотенец. Ну, живо!
Так очаг погасили, полночь же на дворе! заныл Геншед.
Ничего, разведешь, небрежно бросила Оккула и обратилась к Майе, сверкнув белоснежными зубами на черном лице: А ты, банзи, пойдешь со мной.
Майя ошеломленно коснулась протянутой розовой ладони и покорно последовала за своей чернокожей спасительницей.
7Нежданный друг
Комната напротив оказалась гораздо просторнее и чище той, в которую поместили Майю. Здесь стояли широкая кровать, два или три табурета и у стены большой деревянный сундук с фигурными бронзовыми ручками и выжженными на крышке буквами. Оккула выпустила руку Майи, провела указательным пальцем по буквам.
Ты читать умеешь, банзи? спросила она.
Совсем чуть-чуть, смущенно призналась Майя.
И я не очень, улыбнулась Оккула. Но вот тут написано мое имя. Сундук мне госпожа Домрида подарила для моих нарядов и пожитков. Можешь и свои вещи сюда сложить, места хватит.
Тут Мегдон принес свечи, полотенца и деревянную лохань с ароматной горячей водой.
Я же не тебе велела воду таскать! воскликнула Оккула.
Ты гордыню-то поумерь, назидательно произнес он, зажигая свечи. Геншед он странный, от него всего можно ожидать. В нашем деле такие часто встречаются.