Брат теперь ужинал дома каждый день, заставляя меня съесть хоть что-нибудь, наливая обязательно бокал вина «для аппетита». Его естественным образом не наблюдалось и я худела. Однажды брат подошел и обхватил мою талию пальцами:
Что ты себе думаешь? Хочешь убить себя голодом? Ты дурнеешь, скоро начнешь болеть. Прекращай это, заставь себя кушать. Это не выход. Сходи в церковь.
Я хожу. Каждый день. Пою опять по воскресеньям. Я разве не говорила?
Говорила. Я не знаю, что с тобой делать. Ты сама должна прекратить это.
Так я еще не целовала платье. Усмехнулась я. Потом прекращу, наверное. Остальной список можешь отметить галочкой.
Я был в ударе. Это можешь опустить. Он отвел глаза. Я бы посоветовал тебе забрать весь тот наряд домой, и камни тоже.
Я с надеждой потянулась к нему, заглядывая в глаза.
Я думаютебя скоро позовут. Просто логическое мышление, Вичка. Он и так протянул достаточно долго, всему есть предел. Но ты же понимаешьсам он звать не будет. Гордость там и все такое, опять же думает, что тебе по фигу. Если позовут, значит случится что-то плохое. Безвыходная ситуация, Вика. Я слышал, что второй переход почти невозможен. Это настолько болезненно, что существует риск болевого шока, а там Его отец не станет подвергать тебя такой опасности. Я так понял, что он к тебе хорошо относится?
Да, хорошо. Дальше.
Вика, не придумывай себе. Это просто мысли вслух, а ты должна высказать свое мнение, что реально похоже на правду, а чтобред. Твой граф явно многого не знал о Предназначении, о переходах и все прочее. Сейчас его уже просветили, скорее всегопо его жесткому требованию. Будь я на его месте, моя первая реакция была бывернуть. Тем более что ты своим «да» ввела его в заблуждение. Или не ввела, и он сам поспешил заткнуть твой ротне суть. Но он не стал вызывать, значит знает что это опасно, очень опасно. А рисковать тобой он не станет, лучше сдохнет от тоски. Другое дело его отец. Как бы хорошо он к тебе не относился, родной сын ему дороже и если станет вопрос о его жизни, он попытается, Вика. Как ты думаешь?
Почему о жизни? Договаривай.
Да что ж такое?! Я тебе чтооракул? Я просто пытаюсь предугадать вероятные возможности логичного развития событий. Это просто предположение.
О как! Предполагай дальше. Пока все настолько похоже на правду, что мне страшно.
Почти полтора месяца, Вика. Если он тоже ничего не жрал, то это крайний срок. Отец захочет спасти его. Но и подвергать тебя опасности без твоего согласия я не стал бы. Жди разговора и просьбы о спасении. Думаю, что они найдут способ связаться. Это явно проще, чем переход. Так что если не хочешь испугать его своим заморенным видом, начинай жрать. Просто кушая, уже не успеешь.
И платье с брюликами держи в пределах досягаемости.
Ты чтоне боишься за меня? А если я погибну при переходе?
Боюсь, еще как боюсь. Но думаю, что вся комбинация затевалась не затем, чтобы просто закопать тебя в другой реальности. Да и не остановит тебя ничто, дуру.
Спасибо, добрый брат. И за дуру, и за «закопать».
Всегда пожалуйста. Я очень умный. Ты знаешь что мне предлагают должность в нашем посольстве в Нидерландах? Не знаешь. Потому, что я тебе не говорил, чтобы не сглазить. Кстати, как тебе та девочка с бала? Анастасия. Я тогда вернулся. Мы встречаемся, Виктория. Посол должен быть женат.
Одобряю, брат. Только ты это та Натали Ты проверься. Она слишком быстро одевается, профессионально
Я и сам обратил внимание. Спасибо за заботу, сестра, но мы из-за тебя почти ничего не успели, так что Там если бы только в общем, я проверился. Не переживай. Все в норме.
Ага. Я рада.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 12
Следующую неделю я приводила в порядок свою фигуру. Самое интересное что мне не пришлось себя заставлять. Улучшилось настроение, появился аппетит. Состояние радостного ожидания сменялось острыми приступами тревоги. Я почему-то поверила словам брата и страшно боялась, что с Ромэром случится несчастье. Про то, что он будет морить себя голодом, я даже не думала. Это глупость. Но что-то серьезное, чего я не могла и представить себе, очень пугало меня. Я каждый день ходила на службу в собор и заказывала молебен о здравии. Это немного помогало успокоитьсяя делала хоть что-то.
Я и хотела и боялась вызова. Он будет означать, что что-то плохое случилось с ним. Я тряслась от страха и одновременно готовилась к уходу. В сейфе, на коробке с голубым гарнитуром, оставила записку, в которой говорилось, что я дарю его невесте брата на свадьбу. На платье была приколота такая же записка. Я забрала корсет из химчистки, выбелила до снежной белизны всего один раз одетые панталончики. Все должно соответствовать. Мне не было жаль всего этого. Я понимала, что если бы не брат, валяться мне в глубокой депрессии или в психушке. Не имело значения, в чем я попаду в тот мир. Если все закончится хорошо, то одежду мне найдут, а скорее всего она уже будет меня ждать. Если же мне не повезетпохоронят в пижаме. Этот вариант мне категорически не нравился, но отказываться от перехода я не стану.
На десятый день после нашего разговора с Мишей ночью меня скрутило от боли. Я хватала воздух ртом и, согнувшись, ковыляла в гостиную, где спал брат. Распахнула дверь, она грохнула о стену. Я, прислонившись к лутке и тяжело дыша, смотрела на Мишу, а он на меня. Меня скрутило опять и он бросился ко мне. Я остановила его взмахом рукиперед глазами проступал силуэт высокого, абсолютно седого мужчины. Граф Грэгор смотрел на меня с мукой:Виктория.
Я согласна, простонала я.
Это будет
Я согласна. Быстрее. Больно.
Не отрывая глаз от Миши, хватая воздух ртом, я пыталась улыбнуться ему непослушными губами:Я люблю тебя, маме Силуэт тела брата плыл. Сознание мутилось.
Вдогонку прошелестело:Будь счастлива.
Очнулась тоже от боли. Тело скручивало судорогой. Руки, ноги были сплошной болью. Я кричала, билась в чьих-то руках, вытягивалась, теряла сознание и снова плыла в океане боли. Глаза закатывались под лоб, я не видела ничего. Это закончится, закончится, не может же это продолжаться вечно. Ведь переход уже был, был Мне что-то лили в рот, оно попадало в дыхательное горло, я захлебывалась и кашляла. Судороги выворачивали меня наизнанку. Меня опять заливали, приподняв и зафиксировав голову. Я глотала и теряла сознание в очередной раз.
Все закончилось разом. Вот еще мгновение назад я корчилась от боли, а сейчас она прекратилась. Только отголоски спазмов в выкрученных мышцах гуляли по телу. Меня напоили сладкой ароматной водой, осторожно поддерживая голову. Умыли и вытерли лицо. Подняли выше подушку, и я с облегчением откинулась на нее, переводя дыхание. Глаза видели. Я выжила.
Возле моей постели в кресле сидел Грэгор. Ему массировал виски человек в белой одежде. Второй стоял рядом со стаканчиком в руке. Стаканчик перекочевал в руки графа, и он одним глотком опорожнил его. Выражение его лица Краше в гроб кладут. И волосыбелые, как снег. С головы до ног по моему телу прошла волна страха. Я простонала, глядя на него:
Что с ним? Граф тихо плакал, ничего не говоря.
Это взбесило меня.
Я. Спросила. Что. С ним? Какого черта? Бешенство накатывало неконтролируемо. Меня затрясло. Да пропади вы пропадом с вашей чувствительностью и сентиментальностью. Я тут чуть коньки не отбросила, а он в загадки играет.
Умирает, тихо прошелестел граф.
От чего? Мой вопрос прозвучал деловито.
Он выпрямился в кресле и отвечал уже внятно:
Ранение. Можно было вытянуть, но он не хочет жить.
Он в сознании?
Не всегда.
Где он?
Здесь, рядом. Тутв соседней комнате.
Я попыталась встать, но ноги лежали ватными тюками, а рука, которой я пыталась опереться на постель, подламывалась.
Помогите.
Мне осторожно попытались помочь сесть. Я психанула:Несите, неужели не понятно? Вы что, не видите что я, как мешок с опилками?
Один из служащих без раздумий подхватил меня и понес к двери. Второй открывал дверь и придерживал ее. Графа я не видела. Моя пижама со слониками на груди и обоих коленях, видимо, впечатлила носильщика. Он постоянно косился на левого слона. Мы вошли в соседнюю дверь. Мужчина держал меня на руках, став так, чтобы мне было видно кровать, а на нейРомэра, лежащего с закрытыми глазами.
Кладите.
Меня немедленно стали опускать на пол. Твою ж дивизию!
К нему. Туда. На кровать.
Без пререканий меня уложили возле больного.
Выйдите. Все. Немедленно.
Меня потряхивало. Ну нельзя же быть такими тупыми!
Дверь тихо закрылась. Мы остались одни. Вся моя смелость и решительность куда-то девалась. Я тихонько, едва дыша, провела еще тяжелой дрожащей ладонью по его исхудавшему лицу. По колючим щекам, по лбу. Обвела пальцем контур жесткого рта, тронула ресницы, брови. Придвинулась и, наклонившись, стала легонько целоватьвисок, скулу, подбородок. Прикоснулась губами к уголку рта, закрыв глаза и замирая от нахлынувших эмоций. Слегка отстранившись, открыла глаза и встретилась с его взглядом. Улыбнулась и тихо сказала:Это я. Прекращай это. Ты будешь жить. Я что, зря мучилась?
В ответ он так же тихо выдохнул:Ты.
Я проверила, как действуют мои конечности и с трудом села удобнее, чтобы мне хорошо было видно его, а емуменя. Он смотрел мне в лицо, шаря по нему взглядом, как я губами недавно. Опустил взгляд на пижаму. Я посмотрела туда же.
Я нынче не голышом. Ты можешь говорить, или тебе трудно? Как тебя угораздило? И почему не хочешь лечиться? Ты еще хочешь жениться на мне? Или я погорячилась?
Хочу.
Тогда я зову врача, тьфулекаря. Они тутза дверью.
Не уходи.
Нет, я тут посижупроконтролирую, что с тобой будут делать. А то они какие-то странныесобирались меня класть на пол, а не к тебе. Надо же додуматься. Я сама только вычухалась, то естьпришла в себя Нужно следить за своей речью. Ты меня поправляй, если чтодля адаптации нужно время. Ты почему все время молчишь? Тебе плохо? Срочно позвать? Лекарь!
Не надо. Мне хорошо.
Поздно. Раньше нужно было говорить. Делай, что скажут. Я в этом ничего не понимаю. Нет, я не уйду, не дергайся. То естьне переживай.
Спой мне.
Без проблем. Но не сейчас жепосле лечения. Ты еще слабый, все равно спать будешь. Я потом тебе колыбельную тихонько Вы что делаете? Как бревно его Я придержу. Твою ж дивизию! Кто тебя так, Ром? Куда ты влез? Господи, я отвернусь, подождите. Мама моя! Это лечится? Я не могуМне хрено-оо-очень плохо. Я тихонько плакала, прижав кулаки ко рту.
Не переживайте, княжна, теперь у него есть шанс. Вылечим.
Шанс? Один? Из скольких? Он опять без сознания. Коновалы хреновы! Вы его, как бревно, с такой дыркой! Что у него там? Что повреждено? Чем я могу помочь? Кровь нужна? Какая у него группа? Япервая, могу дать. Если только резус у него положительный.
Гадство, рот не закрывался даже усилием воли. Выпила что-то сладкое опять. Сидеть стало сложно. Стала клониться набок. Меня подхватили и тихонько уложили, укрыв до шеи.
Просыпалась, постепенно осознавая, где я. Под головой жестковато, по лицу чем-то возят. Хочется пить. Скосила глаза и закрыла опять, нежась от поглаживания твердых, слегка шершавых пальцев. Ром лежал, повернувшись на бок, и гладил мое лицо, с нежностью глядя на меня.
Ты чего повернулся? Тебе разрешили? Повязка же собьется. Сама собой включилась забота о своем.
Тихо, шепнул он, склоняясь к моему лицу и приближаясь к губам. Я закрыла глаза и замерла. Теплое дыхание щекотало кожу, он чуть тронул мои губы своими и выдохнул:Люблю. Как же я тебя люблю. Это немыслимо, невозможно. Так не бывает.
Целуй уже, шепнула я в свою очередь, замирая от нежности и предвкушения, я тоже тебя люблю. Только больше.
Больше невозможно. Он зачем-то терся носом об мой нос.
Я разочаровано отодвинулась. Он растягивает удовольствие, что ли? Мы смотрели друг на друга. Я с подозрением, а онс умилением глядя на меня. Если он меня так любит, то почему не целует? Ум пытался проснуться и работать, наконец. Я чувствовала себя любимой игрушкой, а не любимой женщиной. Вся растрепанная, в мультяшной пижаме, бормочущая полную чушь. А еще у меня зубы не чищены. Мама! Я шарахнулась с кровати. Он не успел перехватить меня рукой.
Куда ты? Не уходи.
А толку с тобой лежать? Я просила меня поцеловать, а ты что? Носом трешься? Что со мной не так? Господи, что я несу, почему мне так обидно? И голос дрожит, и хочется плакать.
Он забеспокоился:Иди, я поцелую. Пожалуйста. Я просто не верю своим глазамты здесь. Вернись сюда, ну же
Извинитеперь я не готова.
Виктория, не нужно. Ты чтообиделась? Я больше всего на свете хочу тебя поцеловать, я мечтаю об этом.
Но не стал. И что так?
И я тихонько поднялась с пола, одергивая пижаму. Его взгляд быстро обежал мою фигуру. Выскочила, захлопнув дверь. Ноги еще дрожали от слабости.
За дверью никого не было. Длинный коридор уходил вдаль, плавно загибаясь вправо. А в стенахдвери, двери. Где мне кого искать? Бродить в пижаме? Хороша княжна. Я присела сбоку двери, обняв колени. Что я делаю? Боже-Боже. Я залезла в постель к мужику, причем сделала это в приказном порядке. Сама первая обслюнявила его. Заставляла целовать, тоже почти в приказном порядке. Упрекала тем, что он этого не сделал. Призналась в любви. Не говоря уже о том, что первая перешла на «ты». Как они вообще тут на это смотрят? Нечесаная, мерзко пропотевшая после судорог, с нечищеными зубами, хотя на ночь я их чистила, и пить мне давали что-то сладкое и мятное. Дохнула в ладонь, понюхалавроде нет, все нормально. Все равно Нечесаная, пропотевшая после судорог, в мультяшной пижаме. Мрак!
Он в белом мундире передо мной на колене стоял. Так я и выглядела тогда так, что только на коленях. А сейчас? Носом терся. Он привык к роскошным жеманным женщинам, надушенным и разодетым. Или к проституткам, чего доброго. А я после всего Пожалуй, учитывая мое сегодняшнее поведениеза нее и сойду здесь. Отсюда и отношениеПростите меня, предки
Слез не было. Была усталость. Все болело. Хотелось в туалет. Из могилы я его вытянула. Если бы было возможно, я сейчас вернулась бы домой, не раздумывая. Нужно было зайти красиво одетой, дать ему себя увидеть, сказать, что жду его выздоровленияэтого хватило бы. Он потом опять красиво ухаживал бы за мной, а я не выставила бы себя в его глазах развязной, навязчивой, лишенной скромности особой. Что я наделала? Мы даже не помолвлены. Я положила голову на колени и тупо и безнадежно затихла.
Виктория, зачем же вы встали? Как вы себя чувствуете? Почему здесь? Граф Грэгор приближался по коридору. За ним шли двое мужчин в белой одежде. Я выпрямила спину.
Вы считаете, что это нормальнолежать в постели с мужчиной, не пребывая в законном браке? Пока существовала угроза его жизни, я сочла необходимым находиться рядом. Но сейчас опасность миновала, и я прошу уволить меня от этих двусмысленностей. И ещея не ожидала, граф, что вы не озаботитесь моей одеждой. Мне некогда было привести себя в порядок. Вы могли бы догадаться. Я обнимала себя руками. Эта трикотажная пижама не скрывала отсутствия нижнего белья.
Прошу простить меня, княжна. Я допустил бестактность. Мне нет прощения. Я прошу вас пройти за нами в приготовленную для вас комнату. Идите за намимы не оглянемся.
Троица дружно повернулась кругом и двинулась обратно. Яза ними. Моя комната находилась почти в конце коридора. Очень скромно. Судя по обстановке, здесь больница или монастырь. Судя по подобию сутаныскорее монастырь. А я чуть ли не голышом.
Я сходила на горшок. Умылась и оделась в сорочку и подобие сарафанадлинный кусок серой ткани с дыркой для головы и завязками на боках. Как будто вернулась на три века назад. Села на кровать. Что дальше делать, я не знала. Буду ждать. Переплела косу, расчесав волосы руками. Ждала долго, вскоре мне это надоело и я уснула, прикорнув на узкой и жесткой кровати.
Разбудил меня стук в дверь. Я разрешила войти. Мужчина в белой одежде пригласил меня пройти к отцу настоятелю. Значит, все-таки монастырь.
В небольшой и скромной келье состоялся мой разговор с отцом настоятелем. Его интересовало все, что касалось перехода. Мои муки он видел, а вот все, что было до того, его интересовало чрезвычайно. Он расспрашивал меня о моем мире, о родственниках, о нашей религии. Я показала ему крестик на своей шее, он мнесвой. Я поискала иконы на стенах и не нашла. Что ж, возможно у них период иконоборчества или еще чтов истории религии я была не сильна Я читала ему «Верую», «Отче наш», он мнеих молитвы. Очень познавательно, но утомительно. Мне предложили задавать вопросы в свою очередь, и я спросиланет ли возможности вернуть меня домой, поскольку необходимость в моем присутствии отпала? У мужчины глаза полезли на лоб. Неужели я готова снова вынести такую страшную боль?