Давай ты сам, пожалуйста, Старх Прими его сам, не заставляй меня
Это тот самый случай, когда наши обычаи, наши понятия о допустимости или недопустимости чего-то не совпадают. И различаются полярно По нашим понятиям, унижением для тебя станет как раз то, что я без твоего согласия приму в наш род своего сына. Это будет значить, что я не считаюсь с тобой, с твоим мнением, что
Для жены принять в руки твоего ребенка от другой Которого она будет вручать мне на глазах у всего города народа. Это слишком, Старх. Я не готова к этому, я даже просто увидеть ее еще не готова. Я не справлюсь, я отказываюсь категорически.
Он тяжело вздохнул, усадил меня обратно на кровать, прошелся по коврам Он всегда так медленно прохаживался, когда что-то обдумывал. Наконец, повернулся ко мне и спросил:
Знаешь, какая судьба ожидает этого мальчика, если мы откажемся принять его в род?
Так ты и не отказывайся, не
Я откажусь, если откажешься ты, Даша. Потому что это будет означать, что мы с тобой не едины, что у нас разногласия, что в наших отношениях появилась маленькая трещина, позволяющая вбить в нее клин. И они вобьют его, как только узнают твою слабостьревность.
Я понимаю, что тут речь идет не о твоем доверии мненет. Тебе больно вспоминать, что я был с ней, что думал, что люблю я понимаю тебя хорошо понимаю. Но об этой твоей слабости не должен знать никто. А этот обрядне унижение по нашим понятиям и законам, это просто
Просто ткнуть жене в лицо плод твоей любви с другой! Это не унижение, конечно, это честь такая великая! А вот мне просто интереснохоть одна когда-нибудь отказалась от такой чести, посмела хоть одна?
Да такое было. Давно, но было.
И что? Казнили, облили презрением?
Она ушла сама ненависть к сопернице перевесила любовь к мужу и детям.
Ну, в этом я ее отлично понимаю, он же имел их одновременно. Что такого, если у женщины лопнуло терпение?
Ничего, это ее решение, его не оспаривали. Ничего если бы не судьба того ребенка, сына Ты не хочешь узнатьчто с ним сталось?
Что? выдавила я из себя.
Сын, от которого отказывается родной отец, становится изгоем. Считается, что для такого решения должна быть очень веская причина и если такое произошло, то она однозначноесть! Значит, этот мальчик в чем-то ущербен, бракован, негоден и недостоин того, чтобы его просто назвали сыном. Он растет с сознанием этого сначала не понимая по малолетству, потом постепенно осознавая отношение к себе окружающихпренебрежительное, презрительное, неуважительное. Его стыдится не только родня, мать со временем нет, не стыдится, но начинает жалеть, что родила его на эту муку, на такую жизнь.
Даша ты хочешь такой судьбы моему ребенку? Чтобы он вырос озлобленным, завистливым, справедливо ненавидящим и нас с тобой и наших будущих детей? Чтобы он, когда вырастет, лелеял в себе эту заслуженную ненависть и жажду мести? Хорошо, если мне, а если нашим детям?
Он порывисто подошел ко мне, положил руку на слегка выпирающий уже живот, обнял.
Я приму любое твое решение. Но я люблю тебя потому, в том числе, что ты не сможешь так поступить с невинным ребенком. Лиина смогла бы она ненавидит меня, ее учит ненависти няня. Это тоже ревностьдругая, но ревность страшное чувство Что ты скажешь мне, Дашенька?
Когда это будет?
Сейчас, Даша, уже пора выходить.
А где? Может
На парадном крыльце при стечении народа. Там будут все, вся столица. Решайся.
Пошли
Мы шли по знакомым уже переходам, мелькали лица прислуги, лица членов совета Они дождались нас и шли за нами следом. Среди них я заметила Сандра, он вел за руку свою молодую женуТину. Мы с ней еще не были близкими подругами, но к этому все шло. Выражение лиц обоих было спокойным, даже безмятежным и я подумала, что, наверное, все для них и правдапривично и обыденно. Нормально.
Я постаралась собраться, взять себя в руки, перестать так страшно нервничать. Он держал меня за руку, его ладонь была привычно крепкой и надежной, он объяснил мне все так понятно, так доходчиво как всегда. Мы вышли на высокое крыльцо, стали на виду у всех. Я только сейчас подумала о том, правильно ли сейчас одета и сразу же успокоиласьесли Старх ничего не сказал об этом, то все в порядке. Вздрогнула сзади на плечи мне кто-то положил меховую накидку.
Замерзнешь, княгинюшка, зима на улице, беречься нужно, бормотала моя постельничая Дотья, та же няня, в принципе. Очень хорошая женщина, очень добрая. Кроме нее, во дворце жило еще семь женщин в возрасте. Остальных, молодых и привлекательных, Старх убрал, когда готовился идти за мной. Он не хотел, чтобы я ревновала, слишком свежо еще было все в моей памяти. Это было лишним, на мой взгляд, хотя-а
ГЛАВА 14
По толпе, собравшейся внизу, прошел шумок. Я, занятая тем, что куталась в подобие огромного мехового палантина, обернулась на этот шумк возвышению, на котором мы находились, подходила молодая женщина со спеленатым младенцем на руках.
Она была красива очень красива. Светловолосая, светлоглазая, с нежным лицом и легкой материнской полнотой, высокая, почти на голову выше меня. Прижимая ребенка к большой груди, очевиднополной молока, она ступила на короткую лестницу, поднялась к нам. Мы сейчас были на виду у всех. Лиина поклонилась Старху и открыла рот Холодный, властный, как будто даже чужой голос прозвучал рядом со мной:
Поклон княгине
Женщина повернулась ко мне и, не глядя, низко поклонилась.
Говори.
Господин мой, тихо промолвила она
Так же тихо прозвучали слова Старха:
Мое терпение на исходе, Лиина. Сейчас я уйду отсюда. Такой судьбы ты хочешь своему ребенку?
Женщина рухнула на колени передо мной, протянула мне мальчика, и громко и решительно заговорила:
Госпожа моя, прошу тебя, прими в род плод любви моей и князя, нашего сына. Его имя
Встань Убирайся
Дрожащий от ярости голос Старха мог заморозить, на площади постепенно стихали любые звуки А я смотрела на маленькое личико, выглядывающее из белой кипени пеленок. Он сморщил носик во сне. А на лбу уже сейчас резко выделялись темные бровки, ресницы почти ложились на щеки Старх потянул меня за рукууходить.
Нет, очнулась я и перевела взгляд на женщину. В глазах той плескалась дикая паника и страх. Научили готовили
Говори сейчас же то, что должна, и КАК должна. Я даю тебе еще одну возможность последнюю, сказала я ей.
Она опять протянула мне ребенка и заголосила:
Госпожа моя! Прошу тебя, молюприми в свой род моего сына, будь матерью ему, наставницей и хранительницей. Его имя
Имя ему даст отец, перебила я ее, принимаю Я принимаю твоего сына и жду его у себя, когда, Старх?
Семь лет.
Через семь лет. Но с условием! мой голос звенел над площадью, в почти полной тишине, ты не воспитаешь его в ненависти к отцу и его братьям и сестрам, ты не посмеешь внушать ему недовольство ими, и не будешь склонять к мести за то, что тобой незаслуженно пренебрегли. Ты больше не пойдешь на поводу у тех, кто пытается внести разлад в нашу семью и наш род. Тогда я обещаю тебе все то, о чем ты сейчас просила.
Да да, я не воспитаю я поняла, не буду, она настойчиво совала ребенка мне в руки. Я взяла. Старх смотрел на меня, перевел взгляд на него. Я улыбнулась, передавая ему сына:
Посмотри на него, он твоя копия.
Он держал ребенка на руках, а смотрел опять на меня, так смотрел, что сжималось сердце, а в груди просыпался жар и разливался по всему телу светлой, радостной волной.
Я не почувствовала жалости к этому ребенку, не растаяла от его вида, как могло бы показатьсяэтот мальчик был мне чужим и никаких чувств не вызывални умиления, ни любования. Кроме одногостраха за того, кто рос в моем животе, для кого он мог бы представлять когда-нибудь реальную угрозу. Ради своих детей я сделаю все, что угодно, я буду защищать их любыми способами. А этот малыш если она сдержит слово, кто знает я постараюсь стать ему и наставницей, и хранительницей, а мать по определению не заменит никто и никогда.
Князь передал мальчика матери, высоко поднял наши сомкнутые руки, а потом, глядя мне в глаза, сказал так, что услышали все:
Я люблю тебя, моя княгиня, люблю больше жизни. Народ Славии! Приветствуйте мудрую женщину, женщину-мать, нашу Хранительницу!
Мы постояли еще минуту, слушая восторженный рев толпы, глядя, как уходит Лиина. Потом Старх обнял меня за плечи и развернул ко входу. Я была рада этому, хотелось отдохнуть от этой патетики, помпезности, криков, шума И стало интересно
Скажи, если твои сыновья воспитываются здесь, то и обучаются тоже? Значит, это школа, понятно, что там учатся и другие дети членов совета, кого-то еще? А какие предметы в ней преподаются?
Но он нервно остановил меня:Подожди подожди немного. Я слишком сильно чувствую сейчас, чтобы говорить об этом.
Поднял меня на руки и понес в мои покоинаверное, я шла недостаточно быстро. Войдя, прикрыл за собой дверь, сел со мной на руках в кресло, судорожно прижимая меня к своей груди.
Даша я не зналможно ли любить сильнее, чем я уже люблю тебя Теперь знаюможно. Это больше, Даша, это что-то неизмеримо большее, чем просто обычная человеческая любовь. Это целый мир внутри меня, это не поддается
Не поддаетсяи не надо, хихикнула я, что это ты так расчувствовался? Старх, мне хватило там всего этого. А о тебе я знаю все и так, поэтому можешь не говорить ничего. Знаю, потому что чувствую так же. Ты не переживай так, все хорошо, я не расстроилась и вообще паниковала зря. Действительноничего страшного.
Подумай о другомее научили, готовили, возможно, даже заставили. Это не ее инициатива, как бы она ни обижалась на тебяона безумно боялась, но делала то, что ей велели. На твоем месте я устроила бы к ним своего человека, незаметно, чтобы не знали. И за правильным воспитанием ребенка присмотрит и за всем этим змеиным гнездом заодно
Он задумчиво смотрел на меня, а я слышала, как успокаивается его сердце, перестав колотить набатом в груди. Чувствовала, как из мышц уходит страшное напряжение. Видела, как разглаживается складочка между бровями. Он страшно перенервничал, боясь, что то, что устроила Лиина, как-то навредит мне и ребенку, казнил себя за то, что настоял на моем участии в обряде.
Радость от того, что я с честью вышла из этой непростой ситуации, была слишком большой, облегчениеогромным. Действительноэто и должно было вызвать всплеск эмоций такой силы. Я продолжала анализировать его состояние, как психологникуда уже от этого не деться. И в свою очередь, беспокоясь о нем, старалась отвлечь и успокоить. Мне это удалось, я продолжала:
А ты нервничаешь зря, и вину передо мной за этот концерт тоже чувствуешь зря. Это хороший урок мне на будущее, я многое поняла сейчас. И нашла для себя постоянное занятие. Поэтому и спрашивала про школуя буду этим детям и защитницей и наставницей, я сделаю все, чтобы они выросли хорошими соратниками нашим детям. Не унижу, не обижу, возможно, даже любить будуэто же твои дети. Не переживай так, я неплохой психолог, как раз детский психолог. И воспитать мальчиков, не ломая их психику, учитывая личностные особенности каждого, развивая лучшие из нихя смогу.
А то ты был так напряжен, как будто ринешься сейчас в битву. Бог с ней, с этой Лииной, я сегодня полностью излечилась от ревности к нейбаба себе и бабаглупая, если из-за страха быть наказанной рисковала судьбой своего ребенка. Давай я разомну тебе плечи, хочешь?
Я встала, прошла за кресло, распустила свободнее одежду на его плечах и стала массировать напряженные мышцы, получая от этого не меньшее удовольствие, чем он.
Ты не закроешь сегодня дверь для меня?
Я никогда больше не закрою ееэто было глупо. Я виновата, но я учусь, я извлекаю уроки из того, что происходит. И это не было отлучением от постели, мне просто нужно было подумать. Оказалось, что без тебя даже нормально думать не получаетсявот так.
А манипулировать мужчиной, отказывая ему в близостипоследнее дело. Знаешь, наша преподаватель когда-то взяла с нас слово, что мы никогда не будем этого делатьа значит, будем счастливы в браке, и это одна из гарантий. И всегда помни, пожалуйстая не жалею, что ушла сюда с тобой, ни капельки, ни вот столечки.
Я показала ему мизинчик. Он опять притянул меня к себе на руки, улыбаясь, уткнулся носом в мои волосы, положив руку на мой животик, и мы надолго замерли такв тишине, уютном тепле, в наступающих зимних сумерках, вдвоеми телом, и душой.