Кудлатая головка согласно кивнула.
Ты мне не нужен! выкрикнула девушка. Ты уже жалеешь О своей армии и своей халупе! Ну так оставайся и думай. Я, может быть, вернусь за тобой. Может быть Мне холодно, надо спешить!
Накинь мундир, велел Арно. Тебе точно нужно именно в эту церковь? По дороге в Старую Придду их полно, куда хочешь, туда и зайдем.
Нет Я там тебе все скажу. Только там Здесь они, здесь холодно. Тебе скажу, ты поймешь Онинет, мы им не нужны, у них свои забавы Твой брат такой жестокий, а мой отец глуп. Твой брат тебя спасать не будет, мой отец меня предал Идем
Ах ты ж мармалюца хренова! Ну, зараза! Арно не понял, кто его схватил. Уж точно не рысью прыгнувший на фок Дахе Ли. Хватка у чужака была железной, а дикая боль в руке не давала вырваться. Арно мог только смотреть на замершую в шаге от него девчонку. Он так и не успел ее закутать
Я вернусь, губы Гизеллы дрожали. Если ты меня не забудешь. Не забудешь?! У тебя есть все У меня ничего Меня предали, а тут так холодно Я боюсь Ты меня забудешь. Я тебя никогда больше
Я не забуду!
Не забу
Заткнись, холера, четыре молнии тебе в сердце!
Ты грязный Грязный!
Сама хороша! Что-то колючее и холодное тычется в шею, лезет за шиворот, царапает. Не железо, какой-то хворост. Ли держит бьющегося полковника, Гизелла, сжав кулаки, кричит на того, за спиной. Кляча твоя несусветная, зачем так-то уж?!
Да хоть лопни! огрызается невидимка. Дохлятина.
Ты Я тебя
Ори, ори Не хочешь рябинки, птиченька?
Боль в руке заставляет согнуться, смотреть на свои сапоги и чужую тень то ли в венке, то ли в плоской лохматой шапке. Кричит, рвется к дочери полковник, визжит и сыплет проклятьями сама Гизелла. Она даже на Валентина так не орала, вот ведь злое место! И ведь знал же, что умерла, точно знал и забыл!
Пустите меня к дочери, молит фок Дахе. Я заберу ее! Навсегда
Нет.
Ненавижу!.. отчаянный девичий крик больше не трогает, наоборот Как же мерзко, когда столько ненависти. И к кому? К старику, готовому для нее на все.
Больно же, бросает Арно непонятно кому. Я этой больше не защитник, так что хватит меня держать!
Рановато, фыркают из-за спины, но боль отпускает, теперь можно поднять голову, взглянуть перед собой. Полковник уже не бьется, просто плачет как маленький, обмякнув в руках Лионеля. Гизелла все еще что-то орет, лохматая фигурка дергается, будто марионетка, и больше не кажется ни хрупкой, ни трогательной. Грязные слова сливаются в какой-то дурной шум, и в такт ему дышит, на глазах покрываясь пятнами, растерявшая серебро стена.
5
Теперь Ли ее почему-то и видел, и слышал. Кудлатая полуодетая девица выплевывала оскорбления, с ее точки зрения, несомненно, убийственные. Выходило не хуже, чем у торговки рыбой, только чем громче визг, тем короче зубы. Молчащая пустота может быть страшной, вопящаяникогда, но как же вовремя объявился Уилер!
Ведите теньента на мост, там отпустите, не раньше.
Слушаюсь. «Фульгат» в венке из рябины и с рябиновой же гирляндой на шее словно выскочил из пасторальной мистерии, только у него не забалуешь. Остается полковник, бедняга вовсе плох, но, к счастью, мелок. Не сможет идти, придется взять на руки, вряд ли он тяжелей Селининой матушки.
Идемте, фок Дахе. Можете?
Да, модседьор Полковник жалко всхлипнул. Мужчинам заказано плакать потому, что это зрелище вынесет не каждый. На кровь смотреть как-то легче А ода Ода де явится к Агате?
Сегодня уже нет, если только по соседству кого-то должным образом не убили, но это было бы слишком. Счастливо бесноваться, сударыня.
Ты свое получишь, зашлась в прощальном вопле девица, чума белобрысая!.. Я тебя
Желающих сотворить с графом Савиньяком что-то скверное хватало, высказывавших свои пожелания вслух было заметно меньше, это могло бы вызвать уважение. Если б дочка полковника нашла подходящие слова. Не обязательно приличные, но подходящие. Увы, брань Гизеллы была еще глупей эпиграмм Понси и колиньяровских обличений. Лионель поволок тщившегося подавить рыдания полковника к воротам, и тут же в них вцепился лунный луч. Что-то ясно блеснулоне пуговица. Адрианова звезда! Так вот почему фок Дахе очнулся, а братец одурел Да и ты тоже: не заметить, не понять, что сделал Арно, надо суметь, хотя уснули же люди Придда. «Спруты»! На посту!
Гизелла, выдавил из себя полковник. Прощай и прости!
Никогда! несется в спину. А ты скоро сдохнешь, сыч недоделанный!.. Ай-йя
Ха! Нечто темное отваливается от стены, становясь толстяком в ботфортах с белыми отворотами. Арнольдом Арамоной.
Так вот кто на доченьку мою хвост поднял! Толстый палец знакомым всем унарам жестом тычет в Гизеллу. Кровиночка моя, сердечко золотенькое, словечка дурного никому не сказала, цыпленочка-щеночка не обидела! Терпеливица кроткая, только ты ей зла и желала, сучка подколодная, исчадье злокозненное, всякой жалости лишенное!.. Только я деточку свою не оставлю, все брошу, в немилость к Ней попаду, но тебя, убивица, покараю! Смотри на эти звездочки, мерзавица, в последний разочек смотри
Сгинувший капитан Лаик надвигался на Гизеллу, раскинув, словно для объятия, руки. Тени у него, само собой, не имелось, но в остальном он изменился мало. Ли покосился на стену в надежде увидеть еще и Зою, но Арамона заявился один. На помощь кровиночке.
Папа! пролепетала словно приросшая к земле Гизелла. Папочка!..
Рывок полковника был предсказуемым, отчаянным и несильным. Разумеется, фок Дахе не вырвался, и бред начался с новой силойбился в руках старик, визжала расстрелянная красотка, бубнил свои угрозы Арамона. Спасибо, хоть братца Уилер уволок, умнику только со Свином сцепиться не хватало! А тот был прекрасен. В черно-белом парадном мундире, лунно-бледный, он надвигался на сжавшуюся в комок Гизеллу.
Ха! Теперь оправдываться поздно
Монсеньор, стонал полковник, Монсеньор
И не голоси на луну! Она не услышит Она думает о нем, Она тоскует, Она послала меня! Я нарушил приказ из-за тебя, убивица!
Папочка! Я не хочу Не отдавай меня!
Маршал!.. Монсеньор Сделайте что-нибудь!
Я делаю. Савиньяк усилил хватку, вынуждая полковника отвернуться. Лучше было прикрыть глаза и самому, предоставив выходцу покончить с выходцем, но Ли смотрел и запоминал. Не так, как казнь Борнатогда он ждал, что Занха сделает смерть отца прошлым. Не сделала, но легче стало. То, что творилось сейчас, давало знание, которое могло пригодиться, и Савиньяк отмечал каждую мелочь. Гизелла отчаянно ловила взгляды живых и больше не кричала. Кажется, наконец испугалась. Хорошо, что Арно не видит!
Спасите
Это был шепот, отчаянный женский шепот, который мужчине так трудно выдержать, но Ли помнил Занху. Борн не боялся и ничего не просил, он защищал жену, только этого никто не знал. Стойкость мятежника вызвала уважение, несколько дурных стихов и три дуэли. Сам Ли не дралсяпри нем убийцей маршала не восхищались. Карл умер, графиня Борн осталась и почти сожрала свою семью. Жаль, за ней никто не явился.
Ты мертвый капитан сделал последний шаг и сграбастал так и не двинувшуюся с места Гизеллу в охапку. Широченная спина не давала толком видеть, что происходит, но жалкий сдавленный писк оборвался почти сразу, и Арамона поволок добычу назад. Гизелла вырывалась, словно была живой, полковник бормотал молитву, но на выходцев молитвы не действуют.
Ты ты
Теперь они были совсем рядом. Лионель думал, что мститель уйдет тем же путем, что и явился, но тот, достигнув некоей черты, остановился.
Ты был сносным унаром, сообщил он. Смотри, как я защищаю доченьку. Смотришь?
Да.
Ха! Арамона поднял извивающуюся девицу над головой, на миг превратившись в пародию на гальтарские изображения борцов, и с силой швырнул в стену, с которой только что сошел.
Не было ни стука, ни крика, просто на старые камни легла фрескалохматая фигурка в непристойно задранной юбке и с раскинутыми, как лапки лягушки в прыжке, руками и ногами. Потом краски стали меркнуть и темнеть, сперва сквозь них проступила кладка, затем Гизелла фок Дахе стала россыпью исчезающих на глазах пятен, но Арамона все еще был здесь.
Ты был сносным унаром, повторил он, но тывсего лишь вшивый граф и благословения моего не получишь. Пока. Стань герцогом, обойди его, не хочу ему служить, пусть сам идет, и кровиночку мою ему не отдам. Тыдругое дело, но сперва заслужи! Ты можешь
Что именно, господин капитан?
Это можешь, Свин стоял уже вплотную к стене, и больше тоже можешь! Добудь кровиночке моей короночку, и будет хорошо. Справедливо будет, а этот пусть сам Ха!
Пятен не было, Арамона ушел в стену сразу, и тут же из караулки выскочил встрепанный сержант.
Примите полковника фок Дахе, буднично распорядился Савиньяк, ему стало плохо.
VI. «Колесо Фортуны»
Не нужно в последний момент геройски хвататься за невозможное. Достаточно вовремя сделать то, что нужно.
Глава 1Талиг. Старая Придда Дриксен. Люценроде400 год К.С. 15-й день Осенних Волн
1
Арлетта вспоминала юность. Восьмой день и через силу. Вырвавшись из приторной дворцовой паутины, влюбленная девчонка радостно выковыряла из души все, что мешало, а оно, не прошло и пятидесяти лет, взяло и понадобилось.
Графиня неторопливо пила шадди, бродила по старому Арсеналу, стояла у окна, глядя в серенький день, а видела профиль Мориса Эпинэ в дневничке принцессы Карлы и его же вензель, выведенный на запотевшем стекле принцессой Георгией. Когда мэтр Капотта перевел дриксенскую балладу о разлученных жестокими родителями влюбленных, поженивших уже своих детей и скончавшихся в миг их поцелуя на свадебном пиру, ее величество поднесла к глазам платочек. Всё все поняли и принялись гадать, которой из августейших сестер достанется черноокий Морис. Не угадал никтонаследник Анри-Гийома бросился на колени перед Жозиной Ариго. В дворцовом парке, на середине сонета о всесилии любви, который читала королева.
Примеру Мориса немедленно последовали двое его друзей, одним из которых был граф Савиньяк. Загодя предупрежденной о тройственном любовном порыве Арлетте тогда было не до принцесс, но лицо Карлы запомнилось.
Морис женился, однако девицы Оллар не зачахли и разлучницу не извели. Сестрам начали подыскивать женихов, когда Арлетта уже уехала в Сэ. Меньше всего молодую графиню заботило, кому королева в конце концов отдаст дочерей, а она не отдала никому. Не успела. Георгию под венец отправлял уже дядюшка-регент, причем невеста отнюдь не казалась несчастной. О том, что герцогиня Ноймаринен еще и дочь Алисы, как-то забылось, а вот Ли, ожегшись с Фридой, вспомнил. Это Марианна была безопасна, а для Урфриды Бергмарк мог стать и тесен. Последний Эрнани не зря записал, что высокородным дамам свойственно путать любовь к короне с влечением к тому, кто может эту корону поднять. Урожденная герцогиня Ноймаринен была достаточно высокородна.
Арлетта сдвинула портьеры и перебралась к письменному столу. Если Георгия ехала к мужу, она еще пару дней просидит с Рудольфом, но если у герцогини собственные дела, жди приглашения на послеобеденный шадди. Вот прямо сейчас и жди, то есть, конечно же, наоборот! Графиня Савиньяк будет застигнута врасплох и слегка растеряется. Она теряется не хуже, чем Росио пьет, а Бертрам зудит о болячках и астрах, хотя исцеленному Валмону придется подагру чем-то заменить. Или не придется. Проэмперадор вправе вышвырнуть докучливых гостей, не прибегая к уловкам, впрочем, ссориться с Ноймариненами, даже начни Георгия мутить воду, нет резона и ему. Значит, в Эпинэ будут трудности с сырами и рассада, а в Старой Приддесказочка.
Тут же захотелось написать о хорошо воспитанных змеях, но графиня готовилась извиваться, а не сочинять. История о блохах, порицавших собаку, была почти готова, и Арлетта разложила исписанные листки, открыла спасительную чернильницу и сунула туда перо. Если придут, заработавшаяся хозяйка вздрогнет и посадит кляксу.
Пришли. Чуть ли не с боем часов раздался стук. Сдержанный, дворцовыйздешние слуги и порученцы стучат иначе. Клякса упала куда нужно, графиня Савиньяк досадливо ойкнула и разрешила кому-то войти.
Арлина, дорогая!
Георгия? удивление было почти искренним, радостьне совсем.
Готова побиться об заклад, ты меня не ждала!
Я ждала приглашения выпить шадди, Арлетта присыпала кляксу песком и отодвинула лист. Завтра или послезавтра.
Это издевательство? герцогиня Ноймаринен окинула взглядом письменный стол и уселась в ближайшее кресло. Я о шадди Рафиано никогда не признают хорошим сваренное северянами. Арлина, я не могла не прийти первой, ведь ясупруга больного регента, а тымать Проэмперадора, бьющего за этого регента волков. Мое приглашение могло показаться попыткой утвердить первенство.
«Арлина» Как же «маленькая Рафиано» ненавидела изобретенную королевой слюнявую кличку, хоть и держала свои чувства при себе. С падением Алисы исчезли и сочиненные ею прозвища, но принцессы Оллар упорно зовут бывших материнских фрейлин на старый лад. Общее прошлое, о котором не было особой нужды вспоминать. До последнего времени.
Рафиано никогда ничего не кажется, Арлетта улыбнулась и тут же сощурилась. Геора, я не стала лучше видеть, а ты села слишком далеко, лучше перейдем в гостиную и в самом деле выпьем шадди. Очень хорошего.
Бертрам?
О да, графиня улыбнулась со всей мечтательностью, на которую была способна. Она ждала разговора и знала, что легким он не станет.
Арлина, Георгия без усилий поднялась, да и выглядела она хорошо. Удайся герцогиня совсем уж в мать, она была бы красавицей, правда, копия Алисы бесила бы не только графиню Савиньяк. Не хочу лгать, моя истинная цельтвой Лионель, но сперва шадди и немного воспоминаний. Наша юность была яркой и счастливой. Не правда ли?
Правда. Спасибо тебе, Арно, за то, что ты пришел Ты стал счастьем, а все остальное просто жизнью. Я повстречала в Олларии нашу Одетту, она по-прежнему плачет по любому поводу, а я по-прежнему не терплю рыданий.
2
Лейтенант Тапферхазе щелкнул каблуками и вытянулся; ему было неуютно, тем более что начальство ругалось по делу. Начальство в лице капитана Фельсенбурга при виде покаянного рвения малость остыло и ухватило себя за ошейникприступ злости явно не соответствовал обнаруженным вездесущим папашей Симоном прегрешениям.
Ступайте, хмуро распорядился Руппи. Бруно бы прибавил что-нибудь насчет науки впредь, но Фельсенбург кусался, а не зудел.
Красный, как лучший из раков, подчиненный убрался отводить душеньку на провинившихся. Руппи проводил разогнавшегося Тапферхазе взглядомнастроение лучше не стало, но и не ухудшилось, и вообще подчиненных нужно школить!
Зверствуешь? хмыкнули за плечом.
Так точно, бодро подтвердил Руппи. Не будь он так зол, подкравшийся был бы «замечен» раньше. Зверствую.
Доложил бы подробности, что ли, хмыкнул фок Хеллештерн. Он был генералом, но молодым, вряд ли старше фрошерских Савиньяков, а Руппикапитаном, но Фельсенбургом. Это сближало, хотя дистанцию держали оба. По-человечески доложи и с расстановкой, а то я тоже злюсь.
Вдвоем они двинулись вдоль аккуратных рядов палаток. О причинах генеральской злости капитаны не спрашивают, и Руппи не спросилБруно тоже вовсю зверствовал, вернеезанудствовал, что было куда тошнее. Придирки высокого начальства заводят тех, кто пониже, вплоть до выговаривающих своим битюгам обозников. И все же почему так и тянет кого-нибудь убить?
Так бы кого-нибудь и пристрелил, поделился сокровенным Хеллештерн. Надеюсь, ты не сочтешь это советом или намеком. И вообще, я слушаю.
Сержант Целлер отвечает за состояние ротных лошадей. Докладывать так докладывать, авось полегчает! Мы на марше, порядок особенно необходим, а полковой кузнец без можжевеловой не живет. На последней большой стоянке этот бездельник, либо выпив, либо торопясь это сделать, весьма небрежно подковал рейтарских лошадей. Не прошло и недели, как у пары болванов кони захромали, и что, мне теперь самому копыта у всей роты осматривать? За что, интересно, пройдоха Целлер получает свою доплату?