Все, кроме нее самой, тихо бросил шедший рядом с ведьмаком Регис. А когда ее об этом спрашивают, она в ответ ни бе ни ме. Так я думаю.
На более детальные рассуждения времени не хватило, потому что они уже подошли к клену. Толпа пропустила их, правда, не без помощи Золтана и его ясеневого дрына.
К обрешетке нагруженного мешками воза была привязана девушка лет шестнадцати, руки у нее были широко раскиданы. Девушка едва касалась земли пальцами ног. В тот момент, когда они подошли, с ее худых плеч сдирали рубашку, на что связанная прореагировала вращением глаз и глуповатой смесью хихиканья и плача.
Рядом был разожжен костер. Кто-то заботливо раздувал уголья, кто-то другой хватал клещами подковы и аккуратно укладывал их в самый жар. Над толпой носился возбужденный вопль жреца.
Подлая колдунья! Безбожная женщина! Признай истину! Нет, вы только гляньте на нее, люди, упилась какого-то зелья! Взгляните только на нее! У нее на лице так и написано чародейство!
Жрец был худ, лицо у него было сухощавое и темное, как вяленая рыба. Черная одежда висела на нем, как на жерди. На шее посверкивал священный символ. Геральт не мог разглядеть, какого божества, впрочем, он в этом и не разбирался. Быстро разрастающийся последнее время пантеон мало его интересовал. Однако жрец, несомненно, принадлежал к одной из самых новых религиозных сект. Те, что постарше, занимались более полезными делами, нежели ловлей девушек, распинанием их на обрешетках телег и науськиванием суеверной толпы.
С первых дней истории женщина была и остается сосудом всяческого зла! Орудием Хаоса, соучастницей заговоров против мира и рода человеческого! Женщиной управляет только телесное сладострастие! Потому так охотно она демонам служит, чтоб можно было похоть свою ненасытную и свои натуре противные вожделения ублажать!
Сейчас кое-что узнаем о женщинах, буркнул Регис. Это фобия в чистой, клинической форме. Святому мужу, видать, частенько снится vagina dentata.
Могу поспорить, что все гораздо хуже, проворчал Лютик. Голову дам на отсечение, он даже наяву не перестает мечтать об обычной, беззубой. И семя ударило ему в голову.
А заплатит за это недоразвитая девушка.
Если не найдется кто-нибудь, проворчала Мильва, кто удержит черного дурня.
Лютик многозначительно и с надеждой взглянул на ведьмака, но Геральт отвел глаза.
А от чего же, как не от бабского чародейства, все наши теперешние беды? продолжал выкрикивать жрец. Кто, как не чаровницы, предал королей на острове Танедд да покушение на короля Редании устроил? Кто, как не эльфская ведьма из Доль Блатанна, насылает на нас «белок»! Теперь-то видите, до какого зла довело нас цацканье с чародейками! Потакание их мерзопакостным делишкам! Закрывание глаз на их самоуправство, зазнайство, богатства! А кто тому виной? Короли! Зазнавшиеся владыки отреклись от богов, отстранили жрецов, отобрали у них управление и места в Советах, а омерзительных чаровниц осыпали почестями и златом! И вот теперь пожинают плоды!
Ага! Так вот где вампир зарыт, проговорил Лютик. Ты ошибся, Регис. Тут речь о политике, а не о зубастой вагине.
И о деньгах, добавил Золтан Хивай.
Воистину, надрывался жрец, говорю вам, прежде чем ринуться на борьбу с Нильфгаардом, надобно очистить от этих отвратниц собственный дом! Выжжем каленым железом эту язву! Очистимся огнем! Не позволим жить тем, кои занимаются волшебством!
Не позволим! На костер ее!
Привязанная к телеге девушка истерически захохотала, завращала глазами.
Погоди, погоди, не так шибко, проговорил молчавший до той поры угрюмый кмет огромного роста, вокруг которого собралась группка из нескольких молчаливых мужчин и мрачных женщин. Пока что мы токмо крики и слышали. Кричать-то кажный сумеет, вон дажить ворона. От вас, благочинный, боле уважения ожидать надо, нежели от вороны.
Да вы никак сомневаетесь в моих словах, староста Ляабс? Словах священнослужителя?
Ни в чем я не сомневаюсь. Гигант сплюнул на землю и зло поддернул штаны. Эта девка сирота и приблуда, никто она для меня. Ежели окажется, что была с вомпером в сговоре, берите ее, кончайте. Но покудова в этом обозе я староста, потудова токмо виновных буду здесь карать. Хотите карать, для начала покажьте довод вины ейной.
И покажу! крикнул жрец, подавая знак своим челядникам, которые недавно укладывали подковы в огонь. И покажу! В глаза покажу! Вам, Ляабс, и всем присутствующим!
Челядники вынесли из-за телеги и поставили на землю небольшой закопченный котелок с ручкой.
Вот доказательство! рявкнул жрец, пинком переворачивая котелок. На землю плеснула жидкость, оставив кусочки морковки, ленточки неопределенного растения и несколько маленьких косточек. Ведьма варила магический декокт! Эликсир, благодаря коему могла по воздуху летать! К своему полюбовнику-вомперу, чтобы с ним в греховную связь вступать и дальнейшие преступления замышлять! Знаю я ее чародейские дела и способы, знаю я, из чего этот декокт! Чаровница живьем кота варила!
Толпа грозно охнула.
Кошмар, вздрогнул Лютик. Сварить живое существо? Было мне жалко девчонку, но далековато она, пожалуй, зашла
Заткнись, прошипела Мильва.
Вот оно доказательство! верещал жрец, вытаскивая из исходящей паром лужицы косточку. Вот доказательство неопровержимое! Кошачья кость!
Это птичья кость, холодно сказал Золтан Хивай, прищуриваясь. Как мне думается, сойки либо голубя. Девуха немного супа себе сварила, вот и все.
Молчи, недомерок языческий! взорвался жрец. Не кощунствуй, ибо боги тебя накажут руками благочестивых людей! Это отвар из кота, утверждаю я!
Из кота! Точно из кота! закричали окружавшие жреца кметы. Был у девки кот! Черный кот был! Все видели, что был! Повсюду с ней лазал! А где он таперича-то, кот энтот! Нету его! Значит, сварила она его!
Сварила! Сварила из него декот!
Верно! Декот чаровница из кота сварила!
Не надыть другого доказательства! В огонь ведьму! А для начала на спытки! Пусть во всем признается!
Крррва мать! скрежетнул Фельдмаршал Дуб.
Жаль мне того кота, вдруг громко сказал Персиваль Шуттенбах. Хороша была зверюга, жирненькая. Шубка будто антрацит, глазки словно два хризоберилла, усики длинненькие, а хвост толстый, как дубина разбойничья! Картинка не кот! Небось уйму мышей изничтожил!
Кметы утихли.
А вы-то откедова знаете, милсдарь гном? бухнул кто-то. Откедова вам-то известно, как ейный кот выглядел?
Персиваль Шуттенбах высморкался, вытер пальцы о брючину.
А потому, как вон он там на телеге сидит. За вашими спинами.
Собравшиеся как по команде обернулись, загудели, уставились на сидящего на узлах кота. А тот, не обращая внимания на всеобщий интерес, задрал заднюю лапу и принялся сосредоточенно вылизывать свой зад.
Вот и видно, в абсолютной тишине сказал Золтан Хивай, что ваше неопровержимое доказательство коту под хвост, благочестивый. Ну, какой еще у вас довод в запасе? Может, кошка? Хорошо б было, мы б свели парочку, расплодили, ни один грызун до амбара на расстояние полета стрелы не подойдет.
Несколько кметов хихикнули, несколько других, в том числе староста Эктор Ляабс, открыто захохотали. Жрец покраснел.
Я тебя запомню, паршивец! крикнул он, тыча пальцем в краснолюда. Безбожный кобольд! Порождение Тьмы! Ты откуда тут взялся? Может, и ты с вампиром вась-вась? Погоди, покараем ведьму, возьмем тебя на допрос! Но сначала над чаровницей суд учиним! Подковы уже поклали в уголья, поглядим, что грешница запоет, когда у нее мерзопакостная шкура зашипит. Ручаюсь, сама в преступном чаровстве признается. Нужно будет другое доказательство, когда признается?
А нужно будет, нужно, сказал Эктор Ляабс. Потому как если вам, благочинный, раскаленные подковы к пяткам приложить, так, уверен, вы признаетесь даже и в греховном с кобылой сожительстве. Тьфу! Вы божий вроде бы человек, а словно живодер болтаете!
Да, я божий человек, взвился жрец, перекрывая усиливающийся шум. В божественную верую справедливость, кару и отмщение! И в божий суд! Пусть встанет ведьма пред божьим судом
Прекрасная мысль, громко прервал ведьмак, выходя из толпы.
Жрец смерил его злым взглядом, кметы, перестав шептаться, глядели, раскрыв рты.
Божий суд, начал Геральт в полной тишине, это абсолютно верное и совершенно справедливое дело. Ордалии признаны равно светскими судами и имеют свои правила. Правила эти гласят, что в случае обвинения женщины, ребенка, старика либо человека неполноценного перед судом может стать защитник. Я верно говорю, староста Ляабс? Так вот я объявляю себя защитником. Огородите ристалище. Кто уверен в виновности этой девушки и не боится суда божьего, пусть выйдет на бой со мной.
Ха! воскликнул жрец, все еще не сводя с него глаз. Не слишком ли хитро, милостивый государь незнакомец? На поединок вызываешь? Сразу видно, что ты резник и рубака! Своему бандитскому мечу хочешь доверить суд божий?
Если вам меч не нравится, благочестивый, медленно проговорил Золтан Хивай, вставая рядом с Геральтом, и если этот человек вам не подходит, так, может, я сгожусь? Извольте, пусть обвинитель девки выходит со мной на топоры
Или со мной на луки. Мильва, прищурившись, тоже подошла к Геральту. По одной стреле со ста шагов.
Видите, люди, как быстро умножаются защитники ведьмы? крикнул жрец, потом обернулся и скривился в мимолетной улыбке. Ладно, негодники, принимаю на ордалии всю вашу тройку. Да свершится суд божий, да установим вину ведьмы, одночасно и вашу добродетельность проверим. Но не мечом, топором, копьями или стрелами. Говорите, вам известны законы суда божьего? И я их знаю! Вот подковы, покладенные в уголья, раскаленные добела. Испытание огнем! Ну, приспешники чародейства! Кто подкову из огня вынет, поднесет ко мне и следов ожога не поимеет, тот докажет, что ведьма невиновна. Если же суд божий покажет что другое, то и вам смерть, и ей. Я сказал!
Недоброжелательное ворчание старосты Ляабса и его группы заглушило восторженные крики большинства собравшихся вокруг жреца, учуявших шикарное развлечение и зрелище. Мильва взглянула на Золтана, Золтан на ведьмака, ведьмак на небо, потом на Мильву.
Ты веришь в богов? спросил он тихо.
Верю, буркнула лучница, глядя на угли в костре. Но не думаю, чтобы им захотелось забивать себе головы горячими подковами.
От костра до этого сукина сына всего три шага, прошипел сквозь стиснутые зубы Золтан. Как-нибудь выдержу, работал у горна Однако молитесь за меня вашим богам
Минуточку, положил краснолюду руку на плечо Эмиель Регис. Подождите молиться.
Цирюльник подошел к костру, поклонился жрецу и зрителям, быстро наклонился и сунул руку в раскаленные уголья. Толпа ахнула в одно горло. Золтан выругался. Мильва вцепилась в плечо Геральту. Регис выпрямился, спокойно поглядел на добела раскаленную подкову, которую держал в руке, и не спеша подошел к жрецу. Тот попятился, но уперся в стоящих у него за спиной кметов.
Вы это имели в виду, уважаемый, если не ошибаюсь? спросил Регис, поднимая подкову. Испытание огнем? Если да, то я думаю, суд божий свершился и приговор однозначен. Девушка невиновна. Ее защитники невиновны. И я, представьте себе, тоже невиновен.
По по покажите руку забормотал жрец. Не обожжена ли
Цирюльник усмехнулся свойственной ему улыбкой, не разжимая губ, потом переложил подкову в левую руку, а правую, совершенно здоровую, показал вначале жрецу, потом, высоко подняв, всем остальным. Толпа зарычала.
Чья это подкова? спросил Регис. Пусть хозяин заберет ее.
Никто не ответил.
Дьявольские штучки! вскричал жрец. Ты сам либо чаровник, либо воплощение дьявола!
Регис бросил подкову на землю и повернулся.
Так проведите обряд экзорцизма, предложил он холодно. Пожалуйста! Однако суд божий уже свершился. А я слышал, что сомнение в результатах ордалий ересь.
Сгинь, пропади! взвизгнул жрец, размахивая перед носом цирюльника амулетом и проделывая другой рукой каббалистические жесты. Прочь в свою адскую бездну, черт! Да расступится под тобой земля
Ну хватит! зло крикнул Золтан. Эй, люди! Господин староста Ляабс! Вы намерены и дальше глядеть на это безобразие? Намерены
Голос краснолюда заглушил дикий крик.
Ни-и-ильфгаард!
Конники с запада! Конники! Нильфгаард прет! Спасайся кто может!
Лагерь мгновенно охватила паника. Кметы соскакивали с телег, выбегали из шалашей, сталкиваясь и сшибая друг друга с ног. Всеобщий многоголосый рев вознесся к небесам.
Наши лошади! крикнула Мильва, освобождая вокруг себя место ударами кулаков и пинками. Наши лошади, ведьмак! За мной! Быстро!
Геральт! вопил Лютик. Спаси!
Толпа разделилась, раздробилась, словно волна прибоя, мгновенно увлекла Мильву за собой. Геральт, удерживая Лютика за воротник, не дал себя прихватить, потому что вовремя вцепился в телегу, к которой была привязана обвиненная в волшебстве девушка. Однако телега вдруг дернулась и двинулась с места, а ведьмак и поэт свалились на землю. Девушка задергала головой и принялась истерически хохотать. По мере того как телега удалялась, смех стихал и терялся среди всеобщего рева.
Затопчут! визжал лежащий на земле Лютик. В кашу превратят! Спаситееее!
Кррррва мать! скрежетал где-то Фельдмаршал Дуб.
Геральт поднял голову, выплюнул песок и увидел пресмешную сцену.
Ко всеобщей панике не присоединились только четыре особы, из них одна против своей воли. Это был жрец, которого железной хваткой держал за шею староста Эктор Ляабс. Двое других были Золтан и Персиваль. Гном быстрыми движениями задрал сзади одежду жреца, а вооруженный клещами краснолюд вытащил из огня раскаленную подкову и засунул ее в штаны святого мужа. Освобожденный от объятий Ляабса жрец помчался, словно комета с дымящимся хвостом, а его визг утонул в реве толпы. Геральт видел, как староста, гном и краснолюд собрались было поздравить друг друга с удачной ордалией, когда на них накатилась очередная волна мчащейся в панике толпы. Все утонуло в клубах пыли, ведьмак не видел ничего, да и рассматривать было некогда: он был занят Лютиком, которого теперь сбила с ног несшаяся напролом свинья. Когда Геральт наклонился, чтобы поднять поэта, из тарахтящего мимо него воза прямо ему на спину свалилась обрешетка. Тяжесть придавила его к земле, и прежде чем он успел сбросить с себя обрешетку, по ней промчалось не меньше пятнадцати человек. Когда наконец он сумел высвободиться, рядом с грохотом и треском перевернулась другая телега, из которой на ведьмака свалилось три мешка пшеничной муки по цене крона за фунт. Мешки развязались, и мир утонул в белом облаке.
Вставай, Геральт! кричал трубадур. Вставай, язви тебя!
Не могу, простонал ослепленный драгоценной мукой ведьмак, обеими руками хватаясь за прошитое болью колено. Спасайся сам, Лютик!
Я тебя не оставлю!
С западной стороны лагеря доносились ужасные крики, перемешивающиеся со звоном подкованных копыт и ржанием лошадей. Рев и топот неожиданно усилились, на них наложился грохот металла, сталкивающегося с металлом.
Бой! крикнул поэт. Они бьются!
Кто? С кем? Геральт резкими движениями пытался очистить глаза от муки и сора. Неподалеку что-то горело, их охватил жар и клубы вонючего дыма. Топот копыт усилился, земля задрожала. Первое, что он увидел в туче пыли, были десятки мелькающих перед глазами конских бабок. Всюду. Кругом. Он превозмог боль.
Под телегу! Прячься под телегу, Лютик, иначе затопчут!
Не двигайся простонал притиснутый к земле поэт. Лежи Говорят, конь никогда не наступит на лежащего человека
Не уверен, вздохнул Геральт, что каждый конь об этом слышал. Под телегу! Быстро!
В этот момент один из не знающих человеческих примет коней на лету саданул его копытом по виску. В глазах у ведьмака разгорелись пурпуром и золотом все созвездия небосклона, а секундой позже непроглядная темень затянула небо и землю.
Крысы вскочили, разбуженные протяжным криком, отразившимся многократным эхом от стен пещеры. Ассе и Рееф схватились за мечи. Искра принялась на чем свет стоит ругаться, ударившись головой о каменный выступ.