Вот, сволочи! А ято думаю, почему все так притихли? Я почувствовала себя бутылкой «Хеннеси», которую разопьют на какой-нибудь местный праздник, а потом побегут за следующей.
Дверь за «жалобщицей» с грохотом закрылась. Я вытерла кровь, собрала черепки и принесла другую кружку. Эту кружечку я нашла среди хлама и даже сполоснула. В туалете. В прямом смысле этого слова. Держа двумя пальцами это фарфоровое произведение искусства, я осторожно поставила его возле кулера. Пейте на здоровье!
Только я снова собралась в «тайную комнату» мстить Ренелю, как снова появились покупатели. Мамашкаупырица с тремя спиногрызами-кровососами. Детки потянули воздух и ломанулись ко мне. Мать не успела открыть рот, как старшенький в бархатном костюмчике, пенясь слюнкой, попытался укусить меня за руку, но тут же произошло нечто странное. Он отлетел к стене и заорал, как резанный.
Что ты сделала с Людвигом? истерично заорала мамашка, бросаясь ко мне и бурля от негодования, Ты ударила Людвига! Разве так можно? Он же ребенок! Я подам на тебя жалобу! В высшие инстанции! Знаете, кто мой муж? Он работает у Фюрста Эдлера! Да он всю кровь тебе выпустит! Попомни мои слова! Людвиг, пойдем, мой сладкий. Тебе больно? Ты ушибся? Не плачь, мой хороший. Папа ей всю кровь выпустит! Я напишу в Магистрат! Мы прямо сейчас идем в Магистрат писать жалобу! Нашу жалобу пропустят без очереди!
Упыреныш орал, как резанный, пока его волокли к выходу. Брат и сестра орали вместе с ним, без повода и за компанию. Создавалось впечатление, что это хоррорэкранизация «Трех поросят», которая закончилась суровой расчлененкой главных героев. Но перед этим они весь фильм так орали, что зрители, которые к концу фильма были же всецело на стороне маньякаволка, уже умоляли расчленить их как можно скорее, с наслаждением вслушиваясь в последние повизгивания и недоверчиво вглядываясь в последние конвульсии.
Самое главное, что я даже рот открыть не успела. Взяв со стола ручку, я написала на бумажке, которая висела на моем столе. «Держите детей за руку. За последствия не отвечаю».
Недолго дверь была закрытой. В маленький офис ввалилось целое семейство. «И мёртвые, и живые, и не рождённые». И сразу стало очень тесно и неуютно. Было у меня такое ощущение, что вон ту бабушку буквально пять минут назад откопали, а этого грудного упыренка, который сосет кровь из груди матери, только что забрали из роддома. Всего их было человек десять, включая босоногих детей и подростков.
Нам нужен дом! сообщили они, дружно зацыкав. Я сморщилась от омерзения. Как же это цыканье действует мне на нервы. Ей богу!
Глава семейства в бордовом сюртуке, он же по совместительствукомандир семейного отряда, неприязненным голосом добавил:
И почем сейчас недвижимость?
Я уклончиво сообщила, мол, смотря, что их интересует. Родовые замки или усадьбы? Цены разные
Нет, ну ты скажи, сколько стоит однокомнатный дом? наседал на меня глава семейства, цыкая зубом. Я тоскливо взглянула на всю эту ораву, прикидывая, как они всем табором собираются уместиться в одной комнате и жить из расчета один метр квадратный на особь. Конечно, при большом желании уместится можно. А в случае острого финансового кризиса угол комнаты вполне можно сдавать чистоплотному и спокойному цыганскому табору.
Но чтобы в центре! добавила упырица, прикладывая упыренка к другой груди. Упыренок икал и давился. Дети уже атаковали кулер, поочередно отхлебывая из дежурной чашки, доставляя мне истинное наслаждение. Увааемые, если вы регулярно приходите в офис и ведете себя по хамски, то вам лучше приходить со своим стаканчиком.
И чтобы со всеми удобствамипроскрипела бабушка, а потом испустила такой сиплый вздох, от которого мне стало понятно, что из недвижимости в ближайшее время ей светит только гроб.
И чтобы школа была недалеко
И чтобы магазины были рядом
И чтоб недорого
Я показала им портфолио. Пусть сами выбирают.
Ничего себе у вас цены! цыкнул зубом глава семейства, с ужасом просматривая каталог. Другие поцыкали и согласились. Упырята подрались за кружку и разбили ее. «Этоне я! Это Эдуард!», «Нет, это Винченто!» «Да что сразу Винченто! Я вообще в сторонке стоял!» «Я тебе сейчас руку откушу!». «Мама! Он мне руку хочет откусить!». «Мама! Не верь ему! Ма-а-ама!». «Ай! Он меня укусил! Мама, а Бернар меня укусил!» «Ма-а-ам!»
Я с омерзением наблюдала за тем, как многочисленные кровососунки возились возле кулера. Кулер шатался, но родители, очевидно, привычные к такому безобразию, не обращали внимания на крики и вопли со стороны своих чад.
«Ма-а-ам! Винченто мне клык выбил!» орал упыреныш, показывая маме на ладошке клык.
Новый вырастет! Этомолочный. Выбрось его! Дорогой, пойдем отсюда, недовольным голосом сообщила мать, глядя, как малец срыгивает кровушку, Пусть продают свои халупы богачам!
Ничего себе! Ты видела цены! Они совсем с ума посходили! возмущался отец семейства, выпихивая малышню по очереди, параллельно разнимая их. Забыли бабушку, но она поохала, поцыкала и доковыляла до двери.
Табор ушел в небо. Да им не дом, а кибитка нужна. Куда поставил, там и дом. Хоть жалобу не написали, и на том спасибо. Вечерело. Начальник мой так и не появился, зато остальные, почуяв свободу, решили слинять по-тихому. Я осталась в офисе одна, сторожить. Ключ мне, разумеется, никто не оставил. Было у меня горячее желание покинуть офис, просто прикрыв дверь, но есть все шансы, что за такое своеволие завтрашнее утро начнется с завтрака с моим непосредственным участием в качестве главного блюда.
На часах было полседьмого. Я сидела за бладбуком и читала последние новости. Фюрст Орсино пообещал увеличить пенсии по потере клыков. Мне это не грозит. Накрыли еще одних кровавых подпольщиков. В изъятой партии крови обнаружен боярышник. Фюрст Чезаре предложил легализовать продажу осиновых колов, в качестве средства самозащиты. Время шло, Ренеля не было. А я уже проголодалась. Я осторожно подошла к двери кабинета директора и с удивление обнаружила, что она открыта. Никого? Никого! Я бросилась к сейфу, но сейф был закрыт намертво. Мешок с лапшой исчез, а вот мешок с кошачьим кормом стоял на месте. Борьба гордости с голодом закончилась в пользу последнего. Я зачерпнула коричневые шарики и понюхала. Пахли они, конечно, специфически. Может быть, кошкам нравится, но я как-то не уверена в том, что это можно есть. Я попробовала один на вкус, разжевала его и проглотила. Пойдет. Стерпится, слюбится, переварится. Я заплакала, сжимая в руке горсть кошачьего корма. Да что я в самом деле! Как мне потом смотреть себе в глаза? Нет, у меня еще есть остатки гордости. Я высыпала корм обратно, отряхнила руки и вернулась на свое рабочее место. Мои руки пахли кормом, а желудок скорбно урчал.
Внезапно дверь открылась. Ну, наконец-то, этот жмот пожаловал! Нет Это не он. На пороге стоял упырь в черном. На нем был приталенный сюртук, застегнутый на все пуговицы. Из горлышка торчало белое кружево воротника, а на груди, на массивной золотой цепочке из пластин висел какой-то медальон. Что-то похожее я видела в фильме про средневековую Венецию. В руках у него была черная трость с серебристым набалдашником. Волосы у гостя были темные, почти черные, с легкой проседью. На вид ему было под сорок по человеческим меркам. Упырь поднял на меня свои траурные холодные, серые глаза, выражающие вселенскую скорбь, и двинулся в мою сторону. Гость слегка прихрамывал при ходьбе, но благодаря трости это было едва заметно. Правильные черты лица, глаза, посаженные чуть ближе, чем надо, в обрамлении темных ресниц, с опущенным вниз внешним уголком придавали ему такой скорбный вид, словно он только что вернулся с чьих-то преждевременных похорон.
Я приветствую вас! лениво сказал упырь, погружаясь в кресло. Да! С таким голосом ему нужно брать в руки гитару и петь: «Лашате ми кантаре! Кол ма гитарой мано!». Гость неторопливо осмотрелся и вздохнул. «Итальяно веро!»
Я хочу приобрести недвижимость. Что вы можете предложить? спросил он, пока я мысленно допевала: «Ма перке ту сей натра донна Ма перке » под жалобный аккомпанемент желудка.
Вы меня слушаете? спросил он, а мой мозг крутил пластинку дальше. «И се те не зис те па». О! Джо Дассен.
Да, я вас внимательно слушаю, кивнула я, глядя с ненавистью на часы, Вы можете посмотреть наши альбомы. Может, чашечку крови?
Воздержусь. Я не собираюсь пить из общественной кружки. Даже если вы ее предварительно помоете в моем присутствии, гость равнодушно листал альбомы, подложив кулак под щеку и изредка бросая на меня взгляд. Я молча смотрела на часы. Была у меня тайная надежда, что завтра я услышу новость о том, что моего начальника нашли в переулке с колом в сердце.
Убожество. Такое ощущение, что в этой комнате кто-то закололся. Не выдержали нервы у бедняги, вот и решил свести счеты с жизнью. Я прямо представляю, как он, глядя на эти обои решился на столь ответственный шаг. Любой, кто зашел бы в комнату, понял, что подтолкнуло страдальца взять в руки кол, абсолютно спокойно и меланхолично заметил упырь, перелистывая страницу, А здесь, судя по цветовой палитре, подрабатывал подпольный бордель. В три смены. Без перерывов и выходных.
Я молча вздохнула, закатывая глаза. Отлично! Теперь мне придется выслушивать его едкие комментарии. Делать мне больше нечего.
Унылый шик, вздохнул упырь, перелистывая страницу, Феерическая безвкусица.
А что вы ищете? поинтересовалась я, из банальной вежливости.
Мне нужно такое место, чтобы мои знакомые прокляли тот день, когда я его купил. Информации достаточно? Кстати, я вас не сильно задерживаю? задумчиво сообщил гость, поднимая на меня свои траурные серые глаза.
Нет, тоскливо ответила я, глядя, как маленькая стрелка поползла к восьми, Ничуть.
Я принюхалась. Пахло чем-то таким, что навевало мне воспоминания о чашке кофе с корицей и плитке горького шоколада. Ни от чего из вышеперечисленного, я бы сейчас не отказалась бы.
Ладно, я увидел, то, что хотел. Вот визитка. И на будущее. Я никогда не пью из чужих кружек, равнодушно заметил гость, поднимаясь с кресла и опираясь на трость. Он высокомерно смотрел на меня, чуть склонив голову на бок.
Может быть, вам лучше приходить со своей? мрачно заметила я, бросая на гостя усталый взгляд.
Гость не ответил мне. Он просто стоял и смотрел на меня. Рука в черной перчатке протянула мне визитку с каплей крови.
Я смотрела ему в спину с легким раздражением. Упырь, опираясь на трость, открыл дверь и растворился в темноте. Дверь за гостем закрылась. «A. Lois» красовалась на ней надпись золотыми буквами. Я взяла визитку, повертела ее в руках, добавив в контакты на всякий случай. Что-то меня немного смутило в этом товарище. Да! Он ни разу не цыкнул зубом. Ни разу. Может, у него уже цыкать нечем? Может, он от меня сразу к дантисту отправится, вкручивать себе новые клыки?
Время полдевятого. Мне что? Ночевать здесь? Без пятнадцати девять в офис ввалился директор.
Где остальные? спросил он странным голосом, пошатываясь и глядя на пустые столы.
Время видел? кивнула я на часы и стала собираться на постой к доброй старушке, исполняющей обязанности моего будильника.
Директор шлепнул на мой стол еще один альбом. Я открыла его и увидела, что этоучастки. Судя по всему, мы теперь продаем все, что только можно продать. Я стала собираться, поглядывая на часы. Ренель взял книгу отзывов и прочитал последнюю исписанную страницу.
Это что еще за новости! заорал он на меня, швыряя книгу на место.
Меня кто-то слил. Одна очень гастрономически заинтересованная сторона проявила инициативу и включила ябеду.
Да как ты посмела оскорбить виконтессу! орал Ренель, швыряя книгу обратно, Онаодна из самых богатых и влиятельных женщин Криора!
А как она посмела оскорбить меня? спросила я, с вызовом глядя в глаза бессовестному руководителю.
Мне плевать, кто тебя оскорбляет! Пусть хоть ноги об тебя вытирают! Если ты так и дальше будешь себя вести, то угробишь репутацию моей фирмы! Ты меня слышала? Делай то, что тебе говорят! Пять отзывов и мы будем прощаться. В самом плохом для тебя смысле этого слова. Ты поняла меня? А теперь бери швабру, тряпку, ведро и мой пол! Быстро, я сказал! И еще. Если за неделю у тебя не будет хотя бы одного покупателя, я сделаю выводы! Ты меня поняла? Сегодня ты без ужина и завтрака. Мы здесь деньги зарабатываем, а не сидим, сложа ручки! Я понятно выразился?
Я, молча с плохо скрываемой ненавистью, смотрела ему в глаза. Перед глазами стоял пакет кошачьего корма с энергичной кошкой на этикетке. А счастье было так близко.
Взяла швабру и приступила к уборке. Ты здесь никто и звать никак, заметил Ренель, закрывая за собой дверь. Я взглянула в сторону туалета, потом на входную дверь. Молча собрав свои вещи, я вышла из офиса, с размаху хлопнув дверью. Пусть сам моет, раз такой умный. Я лучше буду голодать, чем ползать с тряпкой и изображать трудолюбивую Золушку. На риелторе сэкономили, на зарплате сэкономили, теперь на уборщице экономить будем? Пусть отсосет боярышника! Уставшая и вымотанная я плелась домой. Магазины были закрыты, даже у круглосуточного стоматолога не было записи. Доползя до умывальника и грязной ванной, а потом до своей кровати я упала и уснула. И снилась мне ароматная чашка кофе, а рядом с ней лежала большая черная шоколадка. Снился мне бутерброд с колбасой и сыром, тарелка гречки и большая котлета.
Я проснулась среди ночи от того, что надо мной, как стервятник над будущей падалью, стоит бабка. О нет, я еще живая. Бабка журчала слюнями, которые стекали ей на подбородок и капали на вышитый слюнявчик, который она бережно разглаживала руками.
Разбудите меня, пожалуйста, в семь тридцать, зевнула я, переворачиваясь на другой бок, досматривать сон про котлету.
Глава пятая. Ни кола, ни двора
Всю мою жизнь в этом кровожадном мире можно охарактеризовать одной фразой: «Ни кола, ни двора». Кстати, по поводу кола Баффи, Блейд, Ван Хеллсинг и прочие охотники за кровососущей братией стали для меня чем-то вроде героев моего положения. Я мысленно прокручивала в голове фильмы, в которых вампиров уничтожали с особой жестокостью. Даже обаятельного Дракулу мне было уже не жалко. Эдвард Каллен, мечта девушек, не умеющих готовить, стал казаться мне просто лапочкой, а его семейка -ангелами. Но боюсь, что и ему бы досталось бы за компанию, будь я охотником на упырей. Кол в сердце для профилактики. Почему какой-то неуклюжей малолетке повезло попасть в дружную семью упырей, а мне, без двух месяцев тридцатилетней, так не подфартило? В отличие от Белки, которая, не смотря на всю заторможенность, умеет профессионально играть на нервах, у меня даже есть музыкальное образование! То есть не Эдвард бы мне колыбельные играл, а скорее, я ему.
Я сидела на работе и доедала всухомятку лапшу, которую мой бог щедрости бросил мне с утра на стол, перед тем, как исчезнуть в неизвестном направлении. Портфолио участков, которое я решила изучить, радовало меня своим разнообразием и описанием.
На картинке был изображен участок под таким углом, что только самый выносливый муфлон способен удержать на нем равновесие. Остальные просто отпадали и катились в пропасть, как моя несчастная жизнь. «Незначительный уклон» значилось в объявлении. Я представила, как я вместе с потенциальным покупателем, сажусь на клеенку в одном конце и с ветерком съезжаем в другой конец. Или я держу покупателя за руку, зависнув надо пропастью. Если бы я не смотрела фильм «Скалолаз», и не знала приблизительный сюжет, то наверняка бы я подумала, что это фильм про риелтора и про этот участок с «незначительным уклоном». Судя по карте туда можно добраться исключительно при наличии альпинистского снаряжения. Нет, этот участок я буду предлагать в последнюю очередь!
«Коммуникации в шаговой доступности». Я взглянула на кусок карты, приложенный к описанию. Я представила бедолагу три года блуждающего в лесах, сосущего белок и ежиков, чтобы выйти в город. Сходил за кровушкой! «Дорогая, я сейчас вернусь!» сказал глава семейства и пропал без вести лет на пять. И не дай бог вспомнить на половине пути, что забыл кошелек!
А вот участок в лесу с избушкой в комплекте. Избушка строением не считалась, поэтому вся эта композиция значилась, как участок. «У леса на опушке, жила семья в избушке. Она людей солила в осиновой кадушке!». Дорога к участку не вела. А зачем дорога? Вот этот выбритый кусочек Сибирского лесавесь твой мир, уважаемый покупатель.