Хроники Марионеток. Сила Императора
Глава первая, в которой Фрис защищает, Анхельм отстаивает свое мнение, а Рин вспоминает нечто важное
В солнечном свете пылинки на светлом паркете были видны так отчетливо, как никогда. Взмывая в воздух, они кружились и танцевали, и это зрелище сейчас казалось Анхельму очень красивым. Он отдал бы руку и ногу за то, чтобы просто продолжать лежать на полу, смотреть на пыль и не подниматься. Мышцы герцога отчаянно болели, сбитые в кровь локти, коленки, ладони и костяшки пальцев саднили.
У тебя есть три секунды, чтобы подняться, услышал он суровый приказ, отданный низким, грудным голосом, или я высеку тебя, как последнего неудачника.
Анхельм сжал зубы и стал неуклюже вставать. Рин стояла перед ним, похлопывая по руке учебным клинком. На ее прекрасном лице отобразилось разочарование, которое Анхельм видел всякий раз, когда не делал того, чего Рин пыталась от него добиться.
Почему ты не сделал так, как я сказала? вопросила она.
Я устал, тихо сказал он, отряхиваясь и вытирая пот со лба. Плечо ломило так, будто он его вывихнул.
Ты устал, повторила она, свирепо глядя на него. Вы посмотрите на него: он устал! А знаешь, как я устала долбить тебе одно и то же изо дня в день и видеть, что мои слова летят мимо твоих ушей и все, что я показываю, идет мимо твоего сознания?
Анхельм не ответил. Он пошел к своему клинку, который от удара Рин согнулся и улетел в другой конец зала.
Ты хуже малого ребенка, дети хотя бы сразу учатся! Может быть, мне нужно отправить тебя выживать в лесу? Может быть, оттуда вернется мужчина, а не сопля, которую я вижу сейчас?
Анхельм снова промолчал, он привык, что Рин неумолима, когда дело касается тренировок. В первые две недели после начала учебы они ссорились в пух и прах, Анхельм обижался на ее жесткое поведение и жестокие слова, а Рин злилась, что он «соображает, как улитка». Скорость, с которой ученик усваивал уроки, совсем не радовала ее, Рин нервничала и срывалась на всех подряд.
Отдыхать будешь в пробежке вокруг поместья, бросила Рин. Десять кругов.
Анхельм вздохнул и направился выполнять сказанное. Рин вышла вслед за ним, очевидно, чтобы насладиться сполна его кошмарным видом. Солнце пригревало совсем по-майски, деревья распустили маленькие зеленые листочки, трава легко колыхалась от ветерка. В такой день хорошо быть на реке, а не в тренировочном зале
Шире шаг! Задницу не отклячивай и подбородок выше! услышал Анхельм и на секунду обернулся: Рин бежала позади. Неслышно и без усилий, в отличие от него. Герцог поспешил выполнить указание учительницы.
Прости, что я так тебя шпыняю, вдруг сказала Рин. Меня просто убивает это
Все в порядке, ответил Анхельм. Я понимаю, ты боишься.
Рин ничего не ответила. Анхельм бросил на нее осторожный взгляд и отметил, что она поджала губу и прищурилась. Такое выражение лица означало, что девушка о чем-то глубоко задумалась и принимает решение.
С завтрашнего дня я меняю твою программу, сообщила Рин. Ты знаешь азы, пора перейти к другим вещам. Я научу тебя бить насмерть.
Насмерть?! испугался Анхельм и замер. Рин остановилась и строго посмотрела на него.
У меня нет времени закалять твою силу, выносливость и делать из тебя борца долгих поединков. Я предчувствую, потому и хожу за тобой тенью последние дни. Надеюсь, теперь ты веришь моей интуиции?
Анхельм кивнул.
Я понимаю, но Насмерть?
Да, насмерть. Никакого мордобоя. Один точный удар. Поверь моему опыту, скучать по этим сволочам никто не будет.
Но ведь Фрис рядом.
Фрис где-то рядом, тихо поправила Рин, и доверить ему твою жизнь я не могу.
Анхельм грустно посмотрел на нее, ничего не ответил и побежал дальше; Рин последовала за ним. Стараниями Кастедара герцогу было прекрасно известно о том кошмаре, через который Фрис провел Рин; знал, что она рассорилась с Арманом и Зарой Ну, как рассорилась? Не в пух и прах, конечно, но заметный холодок появился в их отношениях. Рин об осведомленности Анхельма в лучшем случае догадывалась, напрямую ей никто ничего не говорил. Он вовремя заметил, что она начала выстраивать стену между собой и друзьями, и нисколько не обрадовался этому. Анхельм стремился держаться как можно ближе к Рин, чтобы не позволить ей отдалиться от друзей на такое расстояние, когда обратной дороги уже будет не найти. Но пытаться стать ей ближе, чем она позволяла, сдружить ее с теми, кого она не хотела принимать, было сродни попыткам погладить горнида. Впрочем, теперь у них с Рин были некоторые объединяющие элементы: три щенка, которых она купила в маленьком городке Шоберви.
Рин с удовольствием играла в вольере часа два, прежде чем выбрать троих щенят из дюжины. Они были темно-серого цвета, но Рин заверила, что с возрастом шерсть станет белоснежной. Длинные мощные лапы, лобастые головы, уши торчком, желто-карие глаза умные и совершенно дикие Когда Анхельм спросил, зачем ей нужны собаки, Рин смерила его таким взглядом, что герцог весь оставшийся день считал себя полным идиотом. К вечеру она снизошла до объяснения и рассказала, что это вообще не собаки, а щенки мурианов, и как их можно было перепутать с собакамией непонятно. Анхельм резонно заметил, что у него собак не было никогда, поэтому в породах он не разбирается. Тогда Рин сменила гнев на милость и рассказала, что в бытность свою в «Волках», она использовала мурианов как служебных и ни за что не променяет их на любую другую породу. С ее даром общаться со всеми волчьими воспитание трех маленьких балбесов, как она пообещала, не станет проблемой. Проблем действительно не было, однако воспитание отнимало у нее добрую часть времени.
Щенки вели себя вполне пристойно, слушались не только Рин, но и Анхельма, были толерантны ко всем домашним. Посторонних людей троица тщательно обнюхивала и провожала в дом, как конвой. Почтальон перестал заходить за ограду и оставлял газеты в ящике, поставленном специально для него.
Новоявленные сторожи дома довольно быстро уяснили, что нельзя грызть кареты, охотиться на лошадей, таскать кур (жертвы, к сожалению, были), справлять нужду на клумбы и копать цветы. Однако просьбы перестать воровать еду со стола были выше их понимания. Мурианы вели себя, как собаки, но дикий нрав был заметен практически во всем. Они любили много бегать и пытались охотиться на всех, кого Рин не внесла в список запрета. Кошки-мышеловки, которых Рин, кстати сказать, обожала, покинули поместье. Задушенных ворон она просто устала собирать и плюнула на это дело. Но нашелся кое-кто, кто дал отпор трем бесстыжим мордам. Однажды вечером Рин провела часа четыре, вытаскивая иголки ежа из щенячьей пасти и языка. Урок был усвоен троицей с первого раза. С этого момента ежи свободно перемещались по территории поместья.
И вот сейчас эти объединяющие элементы дали о себе знать: из глубины сада донеслось громкое тявканье и рассерженное рычание. Анхельм вместе с Рин, не сговариваясь, побежали туда.
Один щенок был занят выкапыванием лаза под кованой оградой, двое других просунули головы меж прутьев и утробно рычали, с ненавистью глядя в сторону леса. Рин оттащила за шкирку мохнатого землекопа и приказала щенкам затихнуть. Анхельм не услышал ничего, кроме свиста ветра, шелеста деревьев и щебета птиц. Но Рин нахмурилась, гавкнула что-то щенкам и жестом показала Анхельму возвращаться в дом. Герцогу не оставалось ничего, кроме как подчиниться. В сопровождении трех пушистых охранников он зашел в дом, прошел к окну и стал следить за Рин. Девушка обходила поместье по периметру, напряженно вглядываясь в лесную чащу.
С момента возвращения из Левадии Анхельм заметил, что Рин сильно изменилась. Или открылась ему с другой стороны, тут уже сказать наверняка было нельзя. Ее беспечность сменилась подозрительностью на грани паранойи. Каждый вечер она проверяла все подвалы и подсобные помещения в поместье; окна наглухо зашторивались, ставни закрывались. Потребовала от Анхельма закрыть на ключ комнаты, которые редко использовались, и провела с ним долгую беседу. «Запомни, Анхельм, убийцы никогда не будут вступать с тобой в переговоры, говорила она. Они не будут ждать, пока ты приготовишься. Они нападут в самый неудобный момент, когда ты будешь спускаться по лестнице, готовиться ко сну или сидеть в уборной. Они не погнушаются устроить ловушку. Поэтому, если я говорю бежатьбеги, прыгатьпрыгай, лететьмаши руками что есть силы. Мне нужно полное доверие и подчинение на уровне рефлексов».
Со дня последнего съезда Дворянского собрания прошло полтора месяца, и все это время Рин места себе не находила. Скандал, который разразился тогда, Анхельм запомнил на всю свою жизнь.
~*~
*DISCLAIMER: Как и в случае с Порри Гаттером, никакая часть этого романа не может быть скопирована или воспроизведена без применения копировальной или воспроизводящей техники и распространена по Интернету без помощи доблестных пиратов. Автор всячески приветствует распространение добра по миру, однако просит не забывать, что поставщиком этого самого добра является он, а также заходить на официальную страницу в ВК https://vk.com/itsthepuppetshow
Подписывайтесь, ставьте лойсы, и я буду ответно любить вас, выдавая продолжение истории о Рин.:) Кстати, что там с ней
***
Глава 1.2
Рин обнаружила себя лежащей на жесткой больничной койке напротив большого окна, в просторной светлой палате. Солнце клонилось к горизонту, теплый золотой свет создавал ласковый уют. Через открытое окно доносился щебет птиц и хохот детворы. Прохладный ветер забирался под рубашку, по коже шли мурашки. Рин не чувствовала своих ног. Бесполезными кусками мяса они лежали врозь, к ним были примотаны деревянные шины. Руки были привязаны к поручням койки. Очень хотелось пить, правый глаз болел и был закрыт повязкой. В душе царило странное спокойствие. Она чего-то ждала, но не помнила чего именно.
Дверь открылась, в палату вошел печальный Варданис. Он сел на край ее постели, и сказал:
Рин, поговорить серьезно мы должны.
О чем же?..
Об отношениях твоих с речным мастером.
Не начинай, предупреждающе протянула она.
В себе ты замыкаешься, боль и обиду на него по кругу ты гоняешь, и это не дает тебе лечение продолжить. Ведь я не раз уже упоминал, что тела состояние от состояния души зависит.
Я не хочу с тобой об этом говорить.
А хочешь ли ты на ноги подняться?
Ты знаешь, что хочу. Подняться и сбежать отсюда навсегда.
Но ты не сможешь. К мастеру речному ты привязана. А Фрис Он не нуждается в тебе.
Ты не можешь так говорить.
Я говорю лишь правду, ничего иного. Сама подумай: да если б он тобою дорожил, позволил бы он этому случиться? Варданис показал на ноги Рин. Девушка опустила голову. Он Повелитель Рек, казалось бы, почти всесилен. А на деле что же? Не уберег, не спас И в Истван не приходит даже.
Он боится. Ему твое присутствие претит.
О нет. Всего лишь равнодушие его наружу показалось.
Рин не ответила. Варданиса хотелось уничтожить на месте за его глупые слова Но ведь Фрис и вправду не показывается уже долгое время
Позволь себе пожить нормальной жизнью. Ну разве заслужила ты такого отношенья?
Не тебе решать, как ко мне относится Фрис.
Но вижу я, что эти чувства мешают исцеленью твоему. Ничто не может быть мне более желанно, чем полное твое выздоровленье.
Рин промолчала в ответ.
Варданис с тяжелым вздохом приподнял ее рубашку и положил руку ей на бедро. Не в силах отодвинуться или помешать, Рин угрожающе зарычала. Мужчина не убрал руку, лишь схватил настойчиво и недвусмысленно.
Убери! Не трогай! Не прикасайся! закричала Рин.
Я не желаю тебе зла, спокойно ответил Варданис. Уж если ты прикосновения мои терпеть не можешь, придется вылечиться, чтоб дать мне по рукам моим нахальным.
А если я дам по рукам твоим нахальным? послышался из дверей громовой голос. В палату вошел высокий черноволосый мужчина сухопарого телосложения, одетый в белый халат. Варданис сразу же поднялся и уважительно поклонился.
Прошу простить меня великодушно, господин Кейширо. Я лишь стараюсь вызвать в ней стремленье к действию
Мужчина, которого назвали Кейширо, подошел к постели Рин и поцеловал ее в лоб.
Доченька, он ничего тебе не сделал?
Нет, папа, ничего, Рин с трудом сглотнула подступившие слезы и опустила голову, чтобы отец не видел ее лица.
Моя малышка прошептал он, а затем обратился к Варданису, не оборачиваясь на того:Ты, выйди, я с дочерью хочу поговорить.
Как будет вам угодно, господин.
Кейширо закрыл окно, укрыл дочь одеялом, налил воды в стакан и терпеливо держал его, пока она утоляла так мучившую ее жажду.
Сегодня тебе лучше?
Хотя бы не было приступа, ответила Рин. Но я все равно лишь кусок бесполезного органического мусора.
А я-то хотел тебя развязать Что же, подождем еще.
Спина затекла Все болит все болит! Я устала лежать, как мясо на прилавке!
Тебе по силам это изменить, заметил отец.
Нет.
По силам. Варданис мне не нравится, уж слишком чужеродный он, но дело говорит. С речным мастером тебе проститься стоит. Простить его и отпустить навек.
Рин долго молчала, прежде чем тихонечко ответить:
Я не выживу без Фриса. Мне без него одна дорогав могилу. Но и простить я его не могу сейчас. Как он мог?.. Почему он даже не заходит?!
Кейширо взглянул в окно и вздохнул.
Вы с нимдва дерева по обе стороны реки. Ветвями оплели друг друга, но корни ваши не сомкнутся. Уж слишком многое разъединяет вас. Ты с детства тянешься к иному, ты хочешь быть иначе всех. Будь проще, будь судьбе покорна и не иди к тому, кто не идет к тебе. Фрис стал другим. Речного мастера, какого знала ты всю жизнь, теперь уж больше нет.
Уйди, папа Не хочу разговаривать, Рин отвернулась. Кейширо поднялся и подошел к окну, чтобы немного приоткрыть его.
Мне давеча Варданис сказывал, что Фрис умеет память изменять. Об этом пораздумай толком, сказал он и ушел. Рин бессильно дернула руками, стремясь освободиться, а затем расплакалась. Солнце закатилось за горизонт, наступили сумерки. Постепенно стали стихать детские крики и смех, дневные птицы замолкли, проснулись совы. Вдоволь наплакавшись, Рин принялась разглядывать темноту за окном. Спать ей не хотелосьбез снотворного зелья она мучилась кошмарами.
Стереть память прошептала она, глядя на звезды. Как бы это было здорово Просто не помнить больше ни о чем. Никакой боли. Прошлое, покрытое туманом неизвестности. Как бы я этого хотела
Рин закрыла глаз и замолчала. Немного погодя, она снова стала рассуждать вслух:
Но если между нами не та любовь, что между мужчиной и женщиной, то почему же так больно? Почему мне кажется, что от меня оторвали половину души?
Она ерзала в постели, устраиваясь удобнее, но мешали веревки на руках.
Что ты со мной сделал?.. Что? тихо простонала она в подушку.
Рин лежала без движения долго-долго, ловя себя на мысли, что даже дышать не хочется. Казалось, воздух сам попадал в легкие, она не прилагала усилий для вдохов. После эмоционального истощения наступила апатия. Услышав тихий скрип двери, девушка открыла глаз. Некто высокий, широкоплечий шел к ее постели, разглядеть его лицо не получалось. Рин притворилась спящей. Вошедший человек подошел к ее постели. Теперь Рин безошибочно угадала в нем Фриса. Его душу, его Силу она не спутает ни с чьей. Словно оказавшись в живительном источнике, она сразу почувствовала себя лучше целее.
Почему так долго? спросила она, наконец, глядя на Фриса. Келпи сотворил шар из воды, который сиял ласковым голубым светом, и сел на стул рядом. Фрис был таким же, как всегда: волшебно красивым внешне и волшебным по духу; магическая сила клубилась вокруг него синеватой дымкой. На лице застыла необычайно серьезная маска, только черные, как ночь глаза сверкали торжеством.
Были дела ответил он низким приятным голосом. Я должен был уничтожить всех, из-за кого ты пострадала.
Что?.. не поняла Рин. Ты что сделал?
Фрис показал Рин Соколиную песню и положил ей на живот. Клинок был обагрен кровью.
Мерзкий червяк из рода Финесбри долго умолял меня о пощаде, пока я вырезал отметину на его груди.
Томас Финесбри? прошептала Рин, едва осмеливаясь поверить, что Песня снова с ней.
Кажется, так он представился.
Что ты наделал?..
Я отомстил за тебя.
Теперь теперь они придут за мной с ужасом проговорила Рин. Они будут меня искать мстить
Никто не будет тебя искать! с нажимом сказал Фрис и попытался взять ее за руку. Рин отдернула ладонь.