Я очнулась от захвативших меня мечтаний. Граф нежно обнял Ирму, и поцеловал в лоб, - Тебе идет красный.
- Знаю, ты уже говорил, - она обняла его за талию и смотрела в его глаза прямо, без показной скромности, так, словно он давным-давно был ее собственностью, и она ни секунды не сомневалась в своей власти. Наверное, так и было. Не было в замке женщины, которую бы он не любил и боялся больше, чем Ирма. Они так и стояли, обнявшись посреди толпы, словно были совсем одни. Но как бы странно это ни звучало, при всей нежности этого момента, в нем не было того, что обычно бывает между влюбленными. Чего-то неуловимого. И тут в моей памяти возникли слова Ирмы. Я, наконец, поняла, о чем она говорила мне. Между ними не было тех самых пресловутых перчаток, как бы странно это ни звучало. Не было дымовой завесы, той самой пары сантиметров, что придает близости интимный подтекст. Они были настолько близки, настолько хорошо знали друг друга, что любовь их, сколь сильной она ни была, была любовью брата и сестры. Она была слишком честной, слишком открытой. И потому ни один, ни другой не видели смысла скрывать ее или хоть как завуалировать.
- Я хочу, чтобы вы сидели рядом со мной сегодня.
- Как пожелаешь, родной. Амалия снова не пожелала явиться?
- Как обычно.
- Так вот откуда такое хорошее настроение!?
Он улыбнулся и подмигнул ей. Предложил ей руку, она с видимым удовольствием ее приняла, а затем он повернулся и посмотрел на меня. Меня обдало холодным потом, как только синий лед его глаз, прошелся по мне, задержавшись на моих глазах, чуть дольше, чем обычно.
- Не откажете мне в любезности? Составьте компанию скромному хозяину...
- Хватит кривляться, - перебила его Ирма, - Лера, идем, мой зайчик.
Во мне боролись два желания - дать ему в лоб за свои уши и дать ему по лбу за позерство и показушничество, но, поскольку намечался праздник, пришлось наспех закапывать топор войны.
Он повторил свой жест со мной, и я взяла его под руку, чувствуя тепло кожи под щелком.
Мы шли по залу, и гости с нескрываемым восхищением смотрели на нас, улыбаясь и иногда махая нам руками. Я все гуще заливалась краской. Такое чрезмерное внимание делало все происходящее вокруг неестественным, нереальным, словно это был сон, поэтому, когда мы наконец-то уселись на своих местах, мне стало намного комфортнее, потому как все внимание снова устремилось к хозяину сегодняшнего вечера. К моему огромному разочарованию, сидеть с Ирмой нам пришлось по-отдельности - нас разделял Граф, а мы, как верная свита, сидели по обе руки от него - Ирма справа, я - слева. Я возражала. Меньше всего хотелось мне сидеть рядом с человеком, чье присутствия напрочь лишало меня дара речи, рассудка и еще множества других полезных вещей, но выбирать было не из чего - свободны были лишь два этих места. Усаживаясь в удобное кресло, я героически приняла, как должное, тот факт, что останусь голодная, потому как совершенство справа от меня совершенно отбило у меня аппетит. И это было тем более обидно от того, что столы буквально ломились от красивой, ароматной, аппетитной еды на любой вкус. Я горько окинула взглядом это пиршество и взяла бокал с красным вином. Оно пахло малиной. Это напомнило мне что-то. Очень знакомое, очень близкое. Влад... Владик!
Меня словно ошпарило кипятком. Он же может быть здесь! Он должен быть здесь! Я чуть не подскочила, а может и подскочила, потому как, не помня себя от волнения, заелозила задом по креслу, а взглядом по комнате. Словно детектором, я просматривала каждого. Благо, круглый стол и сидящие друг за другом гости это позволяли, но их было так много, что в глазах у меня зарябило уже после третьего десятка. Пару раз мне казалось, что я видела его лицо, но присматриваясь, понимала, что это всего лишь мираж. Я сбивалась, начинала заново, и снова видела едва уловимое сходство в любом, совершенно непохожем на него, лице. Я злилась, я нервничала. За последние дни я еще ни разу не давала волю своей надежде, и сейчас она, ощутив свою власть, распоясалась не на шутку.
- Друзья! - прогремело над моим правым ухом. - Хочу пожелать Вам чудесной ночи и обещаю приложить все усилия, чтобы она стала таковой. Не будем затягивать со вступлением. Поехали!
И тут грохнуло, бахнуло, погас свет, и вспыхнули яркие огни, заискрились фейерверки, зажигались и гасли огоньки-светлячки на стенах, и в зал ввалились циркачи. Они были в ярких, пламенно-желтых и огненно-красных костюмах, и у каждого были свои аксессуары - мячи - большие и маленькие, обручи, факелы, булавы. Кто-то ехал на одноколесном велосипеде, кто-то спускался с потолка на подвесных качелях, кто-то появился, стоя на плечах огромных мужчин, размером с хороший шкаф. Публика взорвалась аплодисментами, и артисты сразу же вошли в роли, исполняя сложнейшие трюки, от которых кружилась голова, и становилось боязно за их здоровье. Они сменяли друг друга, плавно перенося зрителя из одного номера в другой. В суматохе и полумраке, среди мелькающих лиц и тел, стало совершенно невозможно кого бы то ни было отыскать, и я с досадой уставилась на бокал с вином. Артисты и их трюки поистине были замечательны, но для меня не шли ни в какое сравнение с возможностью снова увидеть Влада, и в громыхании аплодисментов, восторженных возгласов, оглушающей музыки я была единственной, кто был готов расплакаться. Увидел ли Граф это на моем лице, или просто почуял мое отчаянье, но он посмотрел на меня. Я была так поглощена собственными мыслями, что не замечала, как он внимательно разглядывал мое лицо. Зато все это прекрасно видела Ирма, которая, в обычной для себя манере, окрикнула нас обоих.
- Прекрасное вино! Предлагаю тост за сегодняшнюю ночь.
Грубо вырванная из собственных мыслей, я от неожиданности дернулась. Граф, делая вид, что ничего не происходит, поднял бокал вслед за Ирмой. В эту самую минуту закончилось представление циркачей и они, улыбаясь и раскланиваясь, скрылись из виду под шум аплодисментов. Наши поднятые бокалы послужили примером для всех, и в следующую секунду все присутствующие сидели с бокалами в руках, поднимая их в ожидании тоста. Мужчина в темном фраке, сидевший рядом с Ирмой поднялся и громким басом заговорил.
- Дорогой Граф, - начал он, - Словами не передать, как много ты сделал для всех тех, кто сейчас находится в этом зале, - по толпе пробежал рокот одобрения. Я подняла глаза и посмотрела на людей. Все они улыбались и смотрели на Графа с искренней, неподдельной любовью, так, словно каждый из них считал его своим самым близким другом. Сложно передать словами, как это кардинально отличалось от моих собственных ощущений. Я быстро бросила взгляд на Графа в надеже на то, что в его кресле каким-то волшебным образом окажется совершенно другой человек, которого я не знала и относилась к нему предвзято и совершенно незаслуженно считала редкостным эгоистом. Но нет. Все та же самовлюбленная мартышка, которой, по счастливой случайности, досталась удивительная генетическая красота, а по недосмотру - волшебная палочка. А мужчина снова продолжил, - Все мы знаем, что в безвыходной ситуации ты - единственный, кто может помочь. Моя семья... - тут голос его дрогнул. Он попытался взять в себя в руки. Повернулся и нежно посмотрел на совсем еще молоденького мальчишку лет десяти, который сидел рядом и был похож на него, как две капли воды. Я увидела, как мужчина борется со слезами, усилием воли заставляя себя успокоиться, и когда ему это удалось, он снова повернулся к Графу и голосом намного тише, чем говорил до этого, сказал, - Нет смысла в красивых речах, потому что все здесь прекрасно знают друг друга и стыдиться тут нечего. Я просто скажу то, что мы оба знаем. Если бы не ты, моего мальчика сейчас здесь не было бы. Я никогда не устану благодарить тебя. Я каждый день молю за тебя Всевышнего. Я - твой должник до конца своих дней, - мужчина поднял бокал и залпом осушил его. Зал разразился аплодисментами, которые не стихали еще долгое время. Граф не улыбался и не строил самодовольную гримасу. Он смотрел на того самого мальчишку и о чем-то думал, пока Ирма тихонечко не ткнула его локтем в бок. Тут он очнулся, улыбнулся и выпил со всеми. Я же, на всякий случай, еще раз окинула его взглядом. По-прежнему ничего не изменилось. В голове моей совершенно не укладывались, как два разных человека, судя по всему, совершенно мирно уживались в одном человеке. Далее слово взяла женщина, чей дом и вся скотина уцелели благодаря усилиям Графа. Она со слезами на глазах благодарила его за то, что в ту старшую пору она и ее дети не умерли с голоду и остались с крышей над головой. Потом была молоденькая девушка не старше двадцати, которая, краснея и сбиваясь с нужных слов, благодарила его за то, что он сделал для нее. Чем "это" было, девушка не сказала, но садилась она уже красная, как помидор. Я посмотрела на Ирму, которая словно слышала, о чем я думаю, тут же обернулась на меня. Я скептически изогнула бровь и всем своим видом спросила, что "такого" мог сделать Граф для молодой симпатичной девочки? Ирма мой недвусмысленный намек уловила, и закатила глаза всем своим лицом показывая, что я безнадежная пошлячка. Она взяла салфетку, отыскала в сумочке помаду и как можно мельче, но разборчивее написала: "Прыщи".
- Не прыщи, а язвы. - очень тихо сказал Граф, совершенно бестактно, вмешиваясь в нашу безмолвную беседу. - У нее все тело было покрыто незаживающими язвами. Подарок от местной ведьмы. Лера, вижу, вы все еще сомневаетесь в моих способностях?
- Только в Вашем воспитании.
Он хмыкнул, но ничего не сказал.
- Неужели Вам не кажется, что это уже слишком? - спросила я.
- Вы о чем? - удивился Граф.
- Я об этом празднике Вашего Эго. Нигде не натирает Вам ваша популярность?
- Нисколечко. - засмеялся он. - Кроме того, это не моя идея.
- Охотно верю.
Тут вмешалась Ирма.
- Зайчик, ты даже не представляешь, сколько раз мы просили обойтись без благодарственных речей. Ведь это повторяется каждый год. Но сколько бы мы ни старались, все равно все приходит к этому. Мы всячески пытались этого избегать, пока однажды один из гостей, вон тот мужчина, что с бакенбардами, видишь? Так вот он объяснил мне, что это нужно не Графу, а им самим. Возможность быть благодарным и выражать свою благодарность. Это помогает им помнить, что есть важно, а что - нет. Понимаешь?
- Нет.
- Со временем ты поймешь.
Сколько раз я слышала от Ирмы эти слова. Представляю себе, как приходит "то самое время" и мне разом открываются все тайны бытия.
А потом застолье потекло само по себе с легкостью и весельем. Абсолютно все, кто сидел за столом, поднимали бокалы в честь хозяина замка, и у каждого была своя история. И хоть на глазах у каждого выступали слезы, гости были счастливы. То была нежная грусть, она не рвала душу и легко забывалась после выпитого до дна бокала. Люди за столом разговаривали, смеялись, рассказывали друг другу что-то, удивлялись, и снова смеялись. Вино лилось рекой, речь не замолкала ни на секунду, еда пропадала и снова появлялась на столах сама по себе. Ни одного официанта. Тяжелые подносы, грязная посуда, мусор - все улетало и прилетало, исчезало и появлялось само собой. А всю прислугу, что была в замке, я видела за этим же столом, вперемешку с гостями. Они были такой же неотъемлемой частью этой компании, что и все остальные, и никто не чувствовал себя лишним. Анечку, что сегодня утром носилась по замку со стопками полотенец, я увидела, сидящей рядом с каким-то молоденьким, черноволосым парнем, чуть старше ее самой, и она так отчаянно флиртовала, что краснела и бледнела как напуганная каракатица.
Украдкой, я продолжала искать Влада, но, Боже мой, сколько же здесь было народу. Мне везло лишь в одном - почти каждый второй, кто сидел за столом, поднимался, произнося тост в честь Графа, что значительно облегчало мне задачу. Но пока - ничего. Мое отчаянье превращалось в беспомощность, и к десерту я совершенно выбилась из сил. А ведь оставалась еще добрая треть. Перед глазами рябили лица, а если учесть, что время от времени кто-то вставал, чтобы сходить в уборную, то я пропускала каждого двадцатого, как минимум. И в какой-то момент я отчаялась. Закрыла глаза и вздохнула. Услышав это, Граф бросил на меня быстрый взгляд, а затем, хитро улыбнувшись, взял вилку, и постучал по бокалу.
- Минуточку внимания. - бодро сказал он. - В нашем замке новый гость. Вы с ней еще не знакомы, но она в полном восторге от вас. - Мы с Ирмой переглянулись, одновременно почувствовав что-то неладное. Но Граф, в свойственной ему вальяжно-чарующей манере, продолжил. - Она хотела бы выразить Вам свое очарование и радость знакомства. - Ирма раскрыла рот, а я побелела до самых пяток. - Прошу не судить строго речь нашей молодой знакомой, она волнуется, а потому будьте великодушны. - Ирма негодующе уставилась на Графа, который еле сдерживался от хохота и злорадства, всем видом изображая вежливое спокойствие. - Прошу любить и жаловать! Лера! - Граф зааплодировал, поворачиваясь ко мне с улыбкой, по которой очень хотелось пройтись чугунной сковородкой.
Весь зал уставился на меня, гости зашлись в аплодисментах вслед за Графом. Я медленно, не веря тому, что это происходит на самом деле, поднялась, чувствуя, как мой желудок съеживается. Я испугалась, что все, что смогу сейчас сделать, это элегантно блевануть (что, кстати, было бы самым искренним моим мнением о хозяине сегодняшнего вечера). Невероятным усилием воли я взяла в руки бокал, ощущая на себе взгляд нескольких сотен пар глаз. Во рту у меня все ссохлось, а в голове звенела такая пустота, что мне казалось, что рядом сидящие прекрасно ее слышат. Долю секунды я молчала в полном оцепенении, но потом рот мой раскрылся и оттуда, как-то само по себе, вылетело.
- Добрый вечер.
Я смотрела, как люди с любопытством разглядывали меня в ожидании фееричной речи, и чувствовала себя так, словно сдаю государственный экзамен по древней латыни инопланетянам, будучи абсолютно голой. Сколько раз я мысленно назвала Графа сволочью- одному Богу известно, но внезапно я поймала себя на мысли, что ни за что на свете не позволю этому тщеславному павиану выставить меня дурой, в очередной раз. И я заговорила, нарочито громко и уверенно.
- Я действительно очень рада познакомиться и честно признаюсь, что чувствую себя рядом с Вами как в кругу семьи, - краем глаза я увидела, как Граф в удивлении вскинул брови, но так, чтобы со стороны это походило на улыбку умиления. - Хоть я и не знаю Вас так хорошо, как хотелось бы, но, зная Графа, я могу с уверенностью полагать, что вы такие же искренние, открытые и честные люди, как он сам. - Граф тихо давился собственным смехом, и я от всей души пожелала ему, чтобы он им все-таки подавился. - И я предлагаю нам всем допить вино в наших бокалах, убрать столы и продолжить нашу ночь танцами!
Зал восторженно закричал, люди, не дожидаясь, пока их попросят дважды, повставали со своих мест и похоже, были безумно рады этому предложению. Утонув в восторженных овациях, Граф поднялся вслед за всеми, и, повернувшись ко мне, тихо сказал.
- Браво, Лера. Я и не знал, что Вы обо мне столь лестного мнения.
Улыбаясь и тихонечко хлопая в ладоши, я повернулась к нему и, глядя прямо в его наглые глаза, прошептала.
- Если бы ведьм все еще сжигали на костре, я бы уже собирала для Вас хворост.
Мы смотрели друг на друга. Я ждала, что Граф скажет мне очередную гадость, но он лишь смотрел на меня, улыбаясь и не говоря ни слова. А потом он перестал улыбаться. Лицо его стало серьезным и... нерешительным. Я так удивилась, что просто не поверила глазам своим. Мы молчали. Время словно застыло и все, кто были в огромном зале, внезапно перестали существовать. Он скользнул взглядом по моим губам. Я мгновенно покраснела, словно он прикоснулся к ним.
- Граф! - раздалось откуда-то за его спиной, и реальность обрушилась на нас, как гром среди ясного неба. Рядом с нами возник тучный мужчина, одетый в пиджак горчичного цвета. У него было по-детски пухлое лицо, розовые щеки и лысина, - Я так рад видеть Вас лично, - он пожал руку Графа, и тот повернулся к нему, но при этом снова и снова возвращаясь взглядом ко мне, словно не успел что-то мне сказать. Мужчина быстро говорил, но так торопился и волновался, что понять его было очень сложно. Тут подошли женщина с дочерью и двое мужчин. Все они так или иначе пытались вступить в разговор, стараясь не перебивать друг друга, но с трудом сдерживали себя. Наконец, речь их слилась в бессвязный поток слов и смеха. Я позволила им вытеснить себя из крошечного круга и отступила назад. Люди обступили Графа со всех сторон, и я уже не видела его из-за плотной стены людских спин. Честно говоря, я была рада этому, потому что совершенно не поняла, что сейчас произошло. Сбитая с толку, совершенно обезоруженная его выражением лица, я была рада, побыть одной.
Тут свет превратился в полумрак, и светлячки на стенах заиграли солнечными зайчиками, разбрасывая брызги света по всему залу. Это было удивительно красиво. Сменилась музыка, и грянуло что-то довольно быстрое, я бы даже сказала, весьма дерзкое. Под восторженные крики гости начали отплясывать так лихо, словно всем им было по восемнадцать, а сегодня - выпускной. При этом никто не выглядел, как скачущая корова, наоборот. Было весело, задорно и в каком-то смысле даже завораживающе. Никакого возраста не было и в помине - пожилые мужчины и женщины ни в чем не уступали молодым, и грозились переплясать их. Им было весело, они смеялись и подзадоривали друг друга на танцевальные па, от которых у самих же кружилась голова. Какими же счастливыми они были. Наверное, так и должна выглядеть свобода. Свобода от собственных комплексов и предрассудков, от всего, что печалит, страшит и не дает покоя, от того, что терзает днем и не дает уснуть ночью, от бед и несчастий. Танцуйте и ни о чем не думайте!