Я села и восхитилась оставшимися подарками Сэма: подушка для мамы, с венком в виде отпечатков ладошек Сэма; наше с Сэмом фото в рамке для офиса папы; четыре прихватки ручной работы для Розы. Я взяла в руки стетоскоп, явно из более раннего периода.
Для кого это, Сэм?
Это для Джексона, ответил он. Мэгги помогла мне разыскать его в магазине старых вещей.
Хм, сказала я. А откуда ты узнал, что он хочет быть врачом?
Я просто помню, непонятно ответил он. Ты заворачиваешь это, хорошо?
Конечно, Сэм, это отличный подарок, слегка завидуя, сказала я. И мне кажется, у меня есть для него идеальная коробка. Я вернусь через секунду.
Я проделала хорошую работу по упаковке старинного стетоскопа, укладыванию в длинную коробку ткань и разравнивая все складочки. Я позволила Сэму выбрать ленточку, затем соорудила безупречный бант, следуя полученным мною ранее указаниям от получателя.
Странно, что бабушки не будет с нами в этом году, сказала я.
Да, согласилась Мэгги с ноткой сожаления. Странно.
Лучше бы я этого не говорила. Эгоистка. Разумеется, Мэгги скучала по бабушке больше, чем я.
А ты знала твою бабушку? спросила я ее.
Да, ответила она. Но к тому времени как я выросла, у нее уже были седые волосы и она изменилась. Она не была Фионой из моего воображенияполной жизни красавицей с темно-каштановыми волосами.
Я поняла, что тоже думаю о Фионе как о молодой женщине. Это было слегка странно. Она уже была пожилой дамой, когда предложила Розе остаться в Доме Эмбер.
А вы дружили с мамой Джексона, как мы с ним?
Сесилией? Мэгги легонько улыбнулась и покачала головой. Она была старше, чем мы с твоей мамой. А мы были в полном восторге от нееона была так уверена в себе.
Ты хорошо ее знала?
Немного, не очень хорошо. Роза никогда не позволяла ей работать здесь, в доме, она говорила, что папа Сиси перевернется в могиле. И, в любом случае, Сиси весь день занималасьона знала, что станет танцовщицей.
В Нью-Йорке, сказала я.
Да, кивнула Мэгги. Это было ее. Она была самой грациозной девушкойона учила твою маму, как держаться с таким видом, как будто ты принцесса. Энни была такой неуклюжей, когда была маленькой.
Мама? с недоверием переспросила я.
Ну да, сказала Мэгги. Она прошла через одну из тех фаз гадкого утенка, когда ей было лет десять или одиннадцать. Она ходила, скрючившись. Сиси заставила ее ходить прямо и верить в себя.
Я не знала об этом. Вы никогда не рассказывали о ней.
Ну, проговорила Мэгги, после инцидента Роза не говорила о ней, так что мы просто следовали примеру.
Это было плохо, подумала я. Готова была поспорить, что Джексону бы понравилось видеть маму глазами других людей. Как я сейчас видела свою. Гадкий утенок в детстве. Не всегда она была красавицей.
Ты хорошо устроилась? спросила Мэгги. В Доме Эмбер.
Я задумалась на мгновение.
Я бы лучше вернулась домой, призналась я, слишком поздно поняв, что это, возможно, было грубо говорить так о доме Мэгги. Я заторопилась исправиться. Я скучаю по своим друзьям и школе, понимаешь?
Я понимаю, кивнула она. А с тобой все в порядке? Ничего странного?
Нет, улыбнувшись, ответила я, ничего из ряда вон выходящего. Видела несколько ярких снов и много ощущений дежавю. Но со временем это пройдет. Все упорядочится.
А что такое «дейзиву» спросил Сэм?
Де-жа-вю, поправила его Мэгги. Некоторые люди называют это ложными сигналами мозга, когда ты думаешь, что ты помнишь что-то, чего на самом деле не было. Другие говорят, что, возможно, ты помнишь что-то, что забыли все остальные.
Она закончила заворачивать все подарки на столе. Сэм делал мне знаки. Я медленно соображала.
Тебе нужно уйти, терпеливо сказал он. Подарок в ящике, дошло до меня.
Поняла, сказала я. Я вышла из комнаты с ощущением нерешенной задачи. Мне хотелось где-нибудь присесть, предпочтительнее возле огня. Я проскользнула в библиотеку, подумав, что я могла бы свернуться в одном из кресел.
После оранжереи, библиотека была моим вторым любимым местом в Доме Эмбер. Она была в точности такой, какой должна быть библиотека. Заполненные книгами полки поднимались высоко вверх и для того, чтобы добраться до последних, требовалась лестница. Небольшие латунные таблички на полках давали знать о тематике книг. Возле старинного глобуса, на подставке лежал Оксфордский словарь, еще больше справочников лежало на полочку под нимтезаурус, атлас, каталог, альманах. Я уселась на пол рядом с подставкой и вытащила книгу с цитатами.
Потребовалось пара минут, чтобы разобраться, как ей пользоваться, но потом я привыкла. Я просмотрела указатель, взяв за основу ключевые слова из записок в моей комнате. Но я не нашла ни одной фразы. Если они и были мне знакомы, то не потому, что были известными.
Я застала маму в столовой за раскладыванием серебряных приборов на буфете. Я подошла ближе. Стол был уже заставлен серебряным столовым серебром, тарелками и сервировочными подносами для вечеринки, ожидающими только когда на них выложат еду.
Мам, а где Джексон?
Джексон, с удивлением спросила она. Откуда мне знать?
Разве он не выполняет для тебя какую-то работу?
Она покачала головой.
Хм. Очередная ложь. Не думаю, что смогу и дальше терпеть это. Наверное, мне стоит проследить за ним, узнать, к чему вся эта таинственность.
Когда мы с Джексоном были маленькими, прятки были нашей любимой игрой. Когда все остальное надоедало, мы шли в оранжерею и по очереди искали друг друга. Я никогда не знала, каким образом Джексону всегда удавалось находить меня. Когда я спрашивала, он лишь пожимал плечами и отвечал: «Я знал, где ты должна быть».
Я же всегда находила его благодаря своему секретному приему. Я называла его «тепло-холодно». Это срабатывало только на людях, которых я хорошо знала, на маме, папе или Джексоне, или Сэмми. Сначала я мысленно фокусировалась на образе человека, а затем заполняла его правильными мыслями и чувствами, пока картинка не превращалась в человека, пока не становилось горячо. Затем мне оставалось лишь следовать за этим жаром. Теплее, теплее, теплеея всегда находила их.
Прошли годы с тех пор, как я пробовала этот метод на Джексоне.
Я представила его. Осторожно. Было немного неудобно воображать его так детально, как молодого парня, в полный рост, мускулистого. Я представила, о чем он думает и что чувствуетего серьезность, целеустремленность. Я видела его лицо, слушающий, внимательный, с небольшой морщинкой между бровями.
Вот оно. Жар.
Я пошла к передней двери. Надела мамины галоши, схватила ее перчатки и влезла в ее пальто.
Идешь куда-нибудь? позвала она.
Просто прогуляюсь. Скоро вернусь.
Хорошо, будь осторожна, сказала она, очевидно не в состоянии выдать более конкретный совет за столь короткое время. И убедись, что ты вернешься достаточно рано, чтобы успеть подготовиться к сегодняшнему вечеру.
На улице было холодно, у меня на щеках появился румянец. Солнце уже садилось за западные холмывот-вот наступят сумерки. Я вынула мамины кожаные перчатки и накинула капюшон пальто, пока я раздумывала, куда мне идти.
Как и накануне, Джексон не свернул влево в сторону реки, а повернул направок городу. Я различала его следы на мокром снегу. Я следовала по ним до конюшен и через поле к маленьким боковым воротам Дома Эмбер в северо-восточном углу. Здесь следы исчезали в общем беспорядке на дороге. Но ощущение тепла влекло меня вперед.
На окраинах Северны я двинулась в сторону западной части города, не туда, куда я ожидала. Я обнаружила еще следы Джексона, пересекавшие пустое поле по направлению к узенькой улочке без тротуаров. Я забрела в черный район. Местные пялились на меня, как будто считали, что я заблудилась. Но я продолжала идти, притворяясь, что я точно знаю, куда мне нужно.
Я остановилась возле небольшой церкви из белой вагонки, На аккуратном примерзлом газоне была табличка: ПАСТЫРЬ ДОБРЫЙ БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ.
Я нетерпеливо поднялась по ступенькам. Наконец-то я получу кое-какие ответы.
Но что-бы там ни было, я пришла увидеть, что происходит. Когда я проскользнула внутрь, я увидела открытую дверь в задней части церкви. Горстка людей оставалась на скамейках, застегивая пальто, натягивая перчатки, обмениваясь прощаниями.
Я увидела Джексона. Он обнимал симпатичную азиатскую девушку, которая проходя мимо, осмотрела меня с ног до головы, решив, что я этого не замечу.
Ой, подумала я со странно неприятным чувством в груди. Его секрет.
Он подошел ко мне, выражение лица было спокойным, но в голосе послышались обвинительные нотки.
Что ты здесь делаешь, Сара?
Кажется, я слегка покраснела. К нам подошел пожилой мужчина с пасторским воротником. Он улыбнулся и протянул руку.
Я пастор Хоув.
Это Сара Парсонс, пастор, представил меня Джексон, когда я пожимала протянутую руку.
Ты хочешь присоединиться к изучению Библии, Сара? Мы встречаемся раз в неделю и рады видеть каждого.
Нет, хм, я просто искала Джексона.
А откуда ты знала, что он будет здесь? Пастор пристально смотрел на меня, все еще улыбаясь, но его глаза буравили меня.
Я просто уставилась на него, не имея подходящего ответа. Я увидела, как Джексон пытается скрыть улыбку и ждет, пока я найду слова. Не помогая мне.
Я шла по его следам. Затем спросила людей. Они направили меня сюда.
Тогда все в порядке, сказал пастор. Он еще раз пригласил меня присоединиться к изучению Библии и попрощался.
Снаружи Джексон посмотрел на меня.
Тепло-холодно до сих пор работает? догадался он.
Ага.
А тебе не приходило в голову, что, возможно, ты вмешиваешься не в свои дела?
Тут до меня дошло, какой грубой и навязчивой я выглядела.
Хм, пробормотала я. Нет, Не совсем.
Может быть, Сара, в ответ он рассмеялся, но покачал головой, тебе следовало бы подумать об этом. Пообещай мне, что ты не сделаешь так снова.
Я кивнула, больше он не ворчал на меня за это. Мы пошли назад к Дому Эмбер. Я хотела спросить его о девушкеоб объятиино сдержалась. Я решила попробовать быть менее любопытной и относиться с большим уважением к частной жизни Джексонав конце концов, ведь он не принадлежит мне просто, потому что мы друзья. Я поняла, что мне больно от этой мысли.
Когда он вытащил свои перчатки, я заметила что-то желтое. Потом я вспомнила, что у пастора был желтый платок в кармане рубашки. Это было немного странное украшение для пастора, одетого во все черное. Желтые платки у протестующих в Северне. Желтые платки в толпе в Балтиморе.
Мгновенноо я изменила свое решение. И задумалась.
Глава 9
Моя бабушка всегда придерживалась мнения, что любой праздник и каждое семейное торжествопомолвки, свадьбы, дни рождения, крестины и даже похороныэто возможность обменяться сплетнями в обществе и привлечь того или иного участника к благотворительности. Соответственно, большинство обладателей старых денег между Потомаком и границей Новой Англии так же, как и новоявленных богачей приглашались в Дом Эмбер каждую зиму на празднование солнцестояния и шведский стол.
Официальным поводом для сбора в этом году был предварительный показ экспонатов, которые были отобраны для выставки в Метрополитен Музее в Нью-Йорке. Сюда входили костюмы того периода, текстильные изделия, народное искусство, картины и фотографии, портреты и многое другое. Мама разместила небольшие предметы по всему первому этажу и коридорам главного крыла, чтобы гости могли спокойно рассматривать их.
Все остальное мероприятие было организовано в стиле всех бабушкиных традиций. Гости начали собираться после восьми. Каждую группу новоприбывших приветствовали у дверей, где моя мама принимала подарки и передавала своиРождественские украшения, восковые свечи выполненные в колониальном стиле, чтобы призывать (по традиции солнцестояния) возвращение света. Десерты расставили на разборном столе в столовой, вторая дверь слева, с шампанским и эгг-ногом на буфетах.
Я стояла на лестнице и рассматривала встречающих в этом годумаму, папу и Мэгги с миссис Хэтэуэй. Между ними, освещенными автомобильными фарами, проходил непрерывный поток гостей.
На меня нахлынул один из приступов дежавю, когда я стояла, держась рукой за перила. Мелькнуло бессвязное видение, как я стою в длинном золотом платье вместо короткого черного и что я должна находиться рядом с мамой. Потом момент ускользнул, а в поле зрения оказалось улыбающееся лицо Ричарда Хэтэуэя.
Он шагнул на ступеньку ниже меня. При этом я оказалась с ним на одном уровне.
Все еще привыкаешь к смене времени, Парсонс? поддел он меня. Или выпила слишком много эгг-нога?
Видимо мое лицо было слишком вялым. Я отбросила остатки путаницы, которую ощущала мгновением раньше и улыбнулась.
Все зависит от того, Хэтэуэй, сказала я, невинно поднимая брови, что ты имеешь в виду под «слишком много».
Он ухмыльнулся.
Видела моего старика за работой? спросил он. Он неплохо общается с людьми.
Нет, ответила я, Он отлично общается с людьми. Что было абсолютной правдой. Помогало и то, что Роберта Хэтэуэя считали возможным будущим президентом, но благодаря его харизме люди воспринимали его определенным образом. Казалось, что он рад видеть всех и каждого из них. Как будто каждый человек, мужчина или женщина, был для него важен. Также ему не вредило то, что он был действительно привлекательным и атлетически сложеннымкачества, которые он скромно принимал. Все было идеально; люди обожали его. Серьезно. Восхитительно.
Ага, сказал Ричард. Хотелось бы мне унаследовать это. Он стоял рядом во всем великолепии, немного печально склонив голову, и покачивал ей в притворном смирении, и я просто начала смеяться. Что? спросил он.
Мне кажется, ты получил свою долю, Хэтэуэй. Его глаза сузились от приятных подсчетов, так что я извинилась, прежде чем он продолжил напрашиваться на комплимент. Нужно спасать Сэмми, сказала я. Его поймали в ловушку несколько пожилых дам. Потом я ускользнула от него.
Я утащила Сэма подальше от двух пожилых дам, которые слушали его в какой-то прострации. Вероятно, он читал им лекцию о динозаврах, подумала я. У него были почти энциклопедические познания.
Эй, приятель, сказала я, почему бы нам не украсть для тебя парочку этих восхитительно выглядящих десертов и не усадить тебя перед телевизором?
Это было бы здорово, Сара, радостно ответил он. Разговаривать с этими людьми ужасно трудно.
Я нагрузила в тарелку с полдюжины десертовфруктовые пирожные, маленькие чизкейки, пряники и трюфели.
Слишком много, запротестовал Сэм.
Я наклонилась, и прошептала ему на ухо:
Оставь парочку для меня. Я улизну, как только смогу и присоединюсь к тебе.
Вернувшись из западного крыла, я бродила в толпе и слушала. Папа всегда говорит, что подслушивание это моя плохая привычка, но это больше походило на инстинкт. Может быть, это было не совсем этично, но я бы не узнала и половины того, что я знаю о жизни, если бы я временами не подслушивала.
Казалось, наши гости были слегка растеряны от того, что впервые празднования проходили без изначальной хозяйки. Мало внимания уделяли расставленным мамой экспонатам, в основном люди переходили от группы к группе, сплетничали, выдвигали предположения. Некоторые гости помнили бабушку, некоторые болтали о доме и его предполагаемых призраках. Большинство обсуждали кандидатуру Роберта и выдвигали предположения, когда же он сделает официальное объявление. Мне нравилось то, что я располагала этим кусочком инсайдерской информации.
Несколько ударов молотка у входной двери дали знать о позднем прибытии. Мэгги была ближе всех и пошла приветствовать новых гостей. Но, открыв двери, сделала шаг назад.
Улыбаясь, вошла пожилая пара, сопровождаемая красивым светловолосым мужчиной в черном шерстяном пальто, с двумя маленькими фигурками на воротничке. Я в недоумении уставилась на них. Мужчина был похож на
Клэр Хэтэуэй поспешила обнять и поцеловать воздушным поцелуем пару.
Агата, Гарольд, так приятно видеть вас. Она протянула руку третьему члену группы. Рейхсляйтер, рада встрече с вами.
нациста.
Мама присоединилась к Клэр.
Мистер и миссис Векслер, добро пожаловать. И, тут она неловко замолчала, ожидая, что кто-нибудь заполнит паузу.
Нацист протянул руку, с легким кивком головы.
Карл Жежер, миссис Парсонс. Атташе Немецкой социалистической республики. Прошу простить меня за вмешательство в ваше мероприятие. Я остановился у Векслеров, и они настояли, чтобы я пришел с ними, как непрошеный гость. Все было произнесено на великолепном английском и сопровождалось робкой улыбкой.