Его смог успокоить только сильный удар с права от Вани. И как бы мне не хотелось соврать себе, если бы он этого не сделал, это бы сделал я.
Не смей играть с чувствами моей сестры, не смей обзывать ее! Она в триста раз лучше, такой мрази как мы, почти плюёт он слова, еще и копнув Димку в живот вдобавок.
Он поворачивается ко мне, ненависть хорошо видна в его взгляде.
Держитесь подальше от Даши, иначе я вас всех убью, говорит он, смотря только на меня.
Это не тебе решать, холодно говорю ему и прохожу мимо, специально толкнув плечом.
Он хочет меня ударить в ответ, выбить с меня всю дурь, но не осмеливается. Слабак, такой же как и его сестра. Если угрожать Диме не боится, то со мной ему еще рано тягаться. Правда только «пока». Ваня растёт быстро, силы его тоже растут, вопрос времени, когда он снова решится противиться моей воли, и получит свободу.
Дима и Кирилл убегают в дом первыми, оставив нас с Ваней наедине. Я никуда не спешил, голова уже не шла кругом, но ощущения были ужасными. Зверь внутри неспокойно ерзал, наверняка боится, что в следующий раз уже ничто не сможет остановить меня и я убью ее
Руки дрожат, сжимаю их в кулаки. Я не отец, никогда не буду им, просто потому что намного хуже его. По телу проходит дрожь, противен сам себе.
Ваня ушел вперед, скрылся в доме, а я все еще стою недалеко от дома и смотрю в небо. Почему все это со мной происходит? Почему именно я? Чудовище что внутри, что снаружи. И от части в этом виноват не только я, но и она тоже. Как же я хочу, чтобы она просто исчезла, как дурной сон.
Захожу на кухню, и как будто попадаю в ее запах. Такой сильный и страшный такой. Это не просто запах тела, так сильно может пахнуть только один запахкровь. Поворачиваюсь на его источник и почти не узнаю ту, что стоит перед Ваней. На лице застывшая кровь, оно все в порезах, волосы спутаны, в них грязь. Шея с фиолетовой полосой, как от удавки. Одна рука весит грудой мяса, со второй большими каплями скатывается кровь.
Я так хотел, чтобы она исчезла, так почему Почему так громко стучится моё сердце? Почему от одной мысли что кто-то сделал с ней такое, я хочу убивать, всех? На кого бы она не указала, хоть самого себя. Почему я чувствую вину, за то, что не защитил, за то, что не уберег? Почему все это чувствую я, а зверь только готов подержать меня? Сделать все что я скажу, только бы не плакала больше она.
Глава двенадцатая Правильная девочка (полная)
Глава двенадцатая Правильная девочка
Меня всегда интересовал вопрос: если убивает мой зверь, убиваю и я? Или же являюсь только соучастником, такой же невинной жертвой происходящего, как остальные, немым свидетелем убийства? Еще интересно, когда убиваю я, считается ли зверь только моим оружием? Или мы просто стоим друг друга, просто убийцы? Ведь в частности, что отличает маньяка убивающего невинную жертву, и убитого горем родителя, чей ребенок стал жертвой, и он отомстил? Убивая, я понял, что количество не имеет значения. После первого человека, решится убить следующего намного легче. Когда переступаешь черту, уже не имеет разницы сколько шагов ты за ней пройдешь. За чертой всегда ждет только однонепроходимая тьма.
Брат, кричу, тряся его за плечо.
Кудрявый слишком долго не просыпается, это меня и пугает. Раны кажется зажили, даже следа не осталось, но парень уже несколько часов не просыпается, что странно. Касаюсь ладонью его лба, теплый. Убираю руку и понимаю, что оставил на его лице кровь. Чёрт, совсем забыл вытереть руки! Всполаскиваю их в бочке с водой, запоздало понимая, что кровь не только там, но и на лице, груди, да почти везде. Поднимаю бочку и опрокидываю на себя. Умыться после стольких месяцев жизни в грязи одно удовольствие, особенно учитывая, что нюх ко мне вернулся.
Мокрый с головы до все еще грязных ног подхожу к ящикам, на которых лежит брат. Бью его по щекам, пока он не начинает материться и отбиваться.
Живой, живой! повторяю с улыбкой и обнимаю его.
Мужик, я не голубоватой ориентации, отпусти, пока не задушил! голос кудрявого слабый, но главное, что он все-таки живой.
Хотя бы его я спас. Не могу подавить улыбку, помогаю ему сесть, хотя он и норовит все сделать сам. Он проверяет свое плечо, я его слегка отмыл от крови и грязи, а то больно уж вонял.
Слушай, а у тебя с ориентацией точно все нормально? А то знаешь ли, раздел, помыл, мало ли чего еще сделал, пока я без сознания валялся! Мне даже за невинность свою страшно!
Ох, какой же он все-таки глупый, даю ему подзатыльника, что бы не молол ерунды.
За свою невинность можешь не беспокоится, никому она не нужна, даже по меркам мужиков, ты на рожу страшный коротышка.
Ага, по меркам мужиков? Все-таки с ориентацией я угадал, того то ты ни об одной бабе не рассказал!
Что-то мне захотелось что бы он снова без сознания полежал. Даже кулак зачесался.
В отличие от тебя у меня девушки были, и я от них не бегал как идиот. А не рассказывал я о них, потому что не хотел, чтобы такой сопляк как ты комплексовал.
Подаю ему бутылку с водой и пачку сухарей. Пока что это единственное что я нашел съедобного, на этом корыте. Он жадно пьет, само собой его мучает жажда. Меня она тоже терзала, то я уже напился человеческой крови. Где-то там вдалеке начинается рассвет, никогда не думал, что он, настолько красив в море. Оранжевые лучи окрашивают синее море в новый оттенок, заставляя его блестеть, словно золото. Морской бриз наполняет воздух прохладой и свежими запахами тины и рыбы. Мне даже кажется, что все, что было раньше со мной не происходило на самом деле, просто сон. Несомненно, если бы у меня был еще один шанс, еще одна жизнь, я бы провел ее в море, вдали от мира, вдали от людей.
Брат, зовет кудрявый, и я отвлекаюсь от глупых мечтаний и созерцания рассвета.
Наелся? спрашиваю и так зная, что нет.
Мы потеряли почти всю мышечную массу, от кудрявого остались только кости, на которых висит кожа. Жалкое и жуткое зрелище, чем-то напоминает фото с концлагерей во времена Второй Мировой. Надо было взять с кухни еще чего-нибудь, но я как-то не подумал.
Почему ты не пахнешь? меняет он тему, опуская свои почерневшие ноги за палубу.
Не пахну? принюхался, мой запах остался, а вот запаха кудрявого как будто и нет на самом деле.
Я тоже не чувствую твоего запаха. Наверное, это потому что я дал тебе свою кровь.
А, понятно, кажется моя догадка дала ему больше ответов на этот вопрос, чем мне.
Кудрявый тоже посмотрел на восход, прищурился как довольный кот и улыбнулся.
Это означает что теперь я тоже альфа? говорит он с улыбкой.
Не выдумывай! Альфу альфой делает не это, а сама сила желания контролировать своего зверя.
Обнимаю брата, взъерошиваю рукой его мокрые волосы, отросли то как. Мои кстати тоже, не видно почти ничего за ними. Провожу пятерней по голове, убирая их с лица. Брат делает вид что не замечает лужи крови, разбитые предметы и следы от выстрелов, я за это ему благодарен. Меньше всего мне сейчас хочется говорить о том скольких я убил, и скольких еще приговорю на верную смерть. Корабль большой, торговый, перевозит небольшие грузы в контейнерах, само собой людей здесь было много.
Где Ен? наконец спрашивает он, пытаясь скрыть свои чувства за улыбкой.
Пошли, беру его под руку, и мы не спешно идем к капитанской рубке.
Спешить все равно больше некуда. Поднимаемся по залитой кровью лестнице, брат не удерживается от комментария, что теперь здесь можно снимать фильм ужасов. Смеюсь над шуткой вместе с ним, хотя на самом деле не смешно и мне, и ему. Дверь в рубку отсутствует, я ее выломил, она теперь где-то на дне морском. Внутри бардак, все приборы не работают, рация торчит с потолка. В последней отчаянной попытке, они пытались сбежать с судна как жалкие крысы на шлюпке, оставив нас на дрейфующим в море судне. Понятное дело уплыть никто не смог. Мы вошли в каюту капитана, именно там я оставил лежать. Даже сейчас, смотря со стороны, кажется, что он просто спит.
Кудрявый резко выдохнул, отпустил меня и пошел к кровати сам. Его шатало, он еле держался на ногах, и в конечном итоге упал перед кроватью на колени. Мы молча смотрели на Ена, сквозь маленькое окошко на его лицо падал свет от рассвета. Какая же бледная и тонкая кожа у него была.
Так вот значит, как выглядят те, кто не перешел, говорит тихо брат, бережно проводя по спутанным волосам Ена.
Сажусь в кресло рядом с кроватью и зажимаю руками голову со всей силы. Если бы я только мог, если бы хотя бы что-то мог сделать
У меня была тётя, мы звали ее тётей, хотя на самом деле это не так. Она вторая жена дедушки, он взял ее в жёны, после того как бабушка умерла, рожая моего отца. Это было лет пятьдесят назад, с того момента, до самого моего рождения, он заставлял ее рожать детей каждые три года. Не знаю сколько их было точно, но думаю достаточно, чтобы подорвать здоровье и ум тёти. Все эти дети, мои настоящие дяди и даже тёти, умирали в детском возрасте, так и не пережив переход. Она жила в доме, в деревне, в детстве я ездил туда с мамой, приглядывать за ней. Тогда я считал ее своей бабушкой, она все время говорила сама собой, сама себе рассказывала истории, мне нравилось ее слушать. Однажды она рассказала мне о моих о своих детях, о горе которое она пережила. Вечером я спросил об этом маму, она сказала забыть это и никому не говорить. Но я не послушал и спросил у деда, после этого мы больше никогда не навещали тётю. Думаю, он убил ее, что бы она больше никому ничего не рассказала.
Брат замолчал, даже несмотря на него, я чувствовал то же самое. Больно схватил себя за волосы, чтобы не впасть в бездну отчаянья.
Тётя говорила, что он даже не похоронил их, столь безобразно они выглядели. Переход меняет тебя, но не все могут принять эти перемены. Думаю, Ен теперь в лучшем месте, со своими родными и счастлив.
Он умер, никакого лучшего места нет, резко встаю на ноги.
Тело колотит от сильной злобы. Хочется превратиться и забыться где-то внутри себя, своего сознания, чтобы не думать и не чувствовать ничего. Но это равноценно потери контроля, потери самого себя, потому я и держусь.
Это ты так говоришь, а мне хочется верить. Верить что его жизнь была прожита не зря, что за нее он заслужил награду.
Глупость, шепчу, закрывая лицо ладонями.
Наступившую тишину разрывает звук паромного сигнала. Где-то рядом еще одно судно?
Что это? спрашивает брат, мы вместе выходим на капитанскую рубку, чтобы увидеть в дали огромных размеров белую яхту.
Или это круизный лайнер? Меня как-то раньше суда не интересовали.
Что будем делать? Вряд ли они будут так любезны нас подвезти, особенно если учитывать следы крови на палубе.
Нам осталось только наблюдать, как со второго судна опускается шлюпка и с десяток человек в ней. Мы подошли к борту, чтобы разглядеть их поближе. Девять мужчин в черной камуфляжной форме с оружием и одна женщина в платье в цветах и соломенной шляпе.
Кай! закричала она, махая рукой и у меня нервно задергался глаз.
Кому это она? удивленно начал озираться по сторонам кудрявый.
Шлюпка подплыла ближе, и теперь я уж точно мог наблюдать во все глаза эту жуткую женщину. Она снова помахала нам рукой улыбаясь так, как будто сорвала куш.
Она мне кажется знакомой, пробормотал кудрявый этот.
Кай! Как же я рада тебя видеть! Погодка так ничего, правда? с улыбкой кричит, пока лодка подплывает к судну в притык.
Кай? Твоё имя Кай? брат удивленно вскидывает брови, а затем заливается хохотом.
Имя как имя, бурчу под нос, даже не могу сказать, что оно не настоящее.
Кудрявый продолжает ржать как лошадь, повторяя что-то не понятное, но явно глумливое. Решаю остудить его пинком в зад и полетом в море. Он же кажется восстановился после раны, пускай окунется.
Помогите ему подняться на борт, скомандовала Марго, жена Михаила Дмитрова.
Мужчины в форме вытащили с воды мелкого, под его собственный громкий мат.
Слышь ты, Кай! Я тебе сейчас покупаться тоже помогу! кричит он с такой злостью, что вызывает у меня смех.
Так ты внук Рената? Мда, как-то не надеялась найти тебя живым, с явным огорчением высказалась женщина, похлопав разозленного парня по щеке.
Как вы нас нашли?
Скажем так, я потратила на это целое состояние, а с десяток спутников работали круглосуточно несколько дней.
Она сверкает улыбкой, что слегка бесит, как и не точность ее ответов.
Откуда вы знали, что я буду здесь?
Наша общая знакомая подсказала, ведьмы они такие, любят говорить попусту, Марго улыбнулась, явно не говоря и половины правды.
Что значит не надеялись найти меня живым? Вы кто еще такая? кудрявый смотрит на женщину с подозрением.
Еще бы, она с собой чуть ли не взвод солдат привезла, есть чего переживать.
Какой же ты болтливый, в отличие от своего мрачного деда. Моё имя Марго, я жена Михаила Дмитрова. Кажется, выдела тебя в прошлом году, помнишь? Твой обаятельный дедушка еще живым мясом меня назвал, когда я готовила еду на всю вашу неблагодарную ораву. К тому же я та женщина, что вернет тебя домой, к твоему ужасному деду.
С каким тоном она это говорила, что даже злой коротышка стыдливо опустил голову. И промямлил «спасибо». Страшная женщина, не внешне, а характером и своими способностью влиять на людей.
Кай, спускайся! Пора ехать домой, скомандовала она, даже не спрашивая хочу ли я ее помощи.
Ладно, в этот раз воспользуюсь ее услугами. Вернулся и забрал Ена, я просто не мог оставить его там. Спустился на шлюпку, держа его на руках, такой легкий.
О господи, вскрикнула Марго смотря на завернутого в одеяло Ена.
Несколько ее людей хотели забрать его, но я не дал, только покрепче прижал к себе. Женщина отогнала своих людей от нас с кудрявым, и сама дала им какие-то указания. В конце недолгого разговора повернулась к нам и наклонилась над телом Ена.
Совсем ребенок, прошептала она, проводя пальцами по его бледному лицу.
Мне даже показалось, что вижу в ее глазах боль, но она почти сразу отвернулась.
Живые остались? спросила она у меня, так и не повернувшись.
Да, но ненадолго, бесстрастно отвечаю.
Для тех, кого не убил, на грани жизни и смерти превратившись зверем, была уготована мною другая участь. Я закрыл их в том отстойнике, где они нас держали. Воздуха там для их всех наверняка на долго не хватит. Так что надеюсь, что умирать они будут долго, в ужасных муках удушья, среди той же вони, грязи, как звери.
Давай, скомандовала женщина и нас ослепил и оглушил взрыв.
Судно, бывшее нам тюрьмой взорвалось в нескольких местах, накренилось, сломалось надвое и за какие-то десять минут пошло на дно.
Ну что, вы, наверное, голодны? Пойдем поедим, я так проголодались! она улыбаясь пошла вперед.
Раньше никогда не видел, чтобы кто-то так легко убивал, да еще испытывал голод после этого. Или чужими руками, не считается?
***
Братан, да ты контору конкретно так спалил, если он и правда ее хахаль, Кирилл сочувственно положил руку мне на плечо.
Но кому нужно его сочувствие? Нервно скидываю его конечность, пытаясь унять злость. Это тяжело, просто потому что злюсь на себя, на нее, на то что сорвался. Во мне полно злости, и где-то в дали только маячит сожаление.
Он не ее «хахаль», рычу, борясь с чувствами зверя.
Ого ревность удушает, превращает в монстра, сводит с ума. Этот парень, кем бы он не был, опасен. Хотя бы тем что не боится нас, тем, что она ему доверяет. Ни о какой любви тут не идет и речи, он бы не оставил вчера нас наедине со мной. Я бы точно никогда бы так не поступил с той что нравится мне. Но все же, то как он смотрел на нее сегодня, отличалось, от его вчерашнего насмешливого взгляда.
Ну да, ну, да а кто тогда ее поколотил и зачем она вообще приходила сюда? Дима кривится, ведь это ему Ваня залепил лапой по голове.
Ну серьёзно, ему над контролем еще работать и работать. Не понимаю, откуда у такого с виду спокойного парня такой взрывной характер? Его сестрица тоже хороша, пришла, закатила истерику, вывела из себя, и укатила на машине с каким-то парнем. Откуда она вообще его знает? Раньше я не замечал смрада этого выскочи на ней. Она ни с кем не общается в университете, после него сразу идет домой, затворница и чудачка. Кажется, мне больше нравилось, когда она была ею, чем ее походы в клуб с подозрительными парнями.
Ты пойдешь к ней? Ваня наконец очнулся, бледный, еле живой, но все еще злой такой.
Тебе надо научится контролировать свои чувства, упрекаю его.