Я притягиваю к себе девушку за запястья и увлекаю ее в первоклассный, французский поцелуй. Прохладные руки накрывают мое лицо, ласкают скулы и заднюю часть шеи. Одна ладонь перемещается к волосам, зарываясь в них. Наша кожа блестит от пота, но мы не замечаем усталости. Джейн задает медленный темп, я вхожу в нее чувственно, но не так глубоко, как хотелось бы.
Ты превосходна,мой голос звучит низко и покровительственно. Я приглаживаю растрепанные, темные волосы Джейн и меняю положение. Снова оказываюсь сверху и нависаю над ней, на секунду прекратив движение.
Джейн долго молчит.
Возникшая тишина доносит до меня звуки собственного, бешеного сердцебиения. Я так же чувствую громоподобные удары сердца Джейн. Я целую ее веки, лоб, впиваюсь в губы и атакую требовательным поцелуем.
Она обвивает руками мою шею и делает толчок нижней частью своего тела.
Я люблю тебя,шепчет Джейн, отстраняясь, и повторяет снова.Я люблю тебя, Росс.
Проклятье. Это удар под дых.
Мне срывает крышу.
В буквальном смысле.
Я привстаю и тяну за собой Джейн.
Что тымои действия вызывают у нее недоумение.
Я разворачиваю ее к себе спиной и наклоняю, заставляя встать на четвереньки. Она не успевает подставить руки и падает щекой на подушку. Так даже лучше. Прежде, чем Джейн успевает что-либо произнести, я завожу ее запястья за спину, держу их сцепленными одной рукой, а второй развожу колени.
Я погружаюсь в нее, словно нож в масло. Джейн всхлипывает, но в раздающихся стонах слышится довольное изумление. #287292861 / 12-июн-2017 Я задаю сумасшедший ритм, больше не сдерживаю зверя внутри себя и вкладываю все силы в то, чтобы вознести нас до самых небес.
Моя малышка. Она сказала, что любит меня. Когда Джейн призналась впервые, я был сбит с толку, потому что сомневался в том, что чувствую. Я до последнего отказывался принимать тот факт, что давно и безвозвратно влюблен в эту девушку.
Существуют тысячи причин, по которым мы не должны быть вместе. Здесь и сейчас, заниматься любовью в этой постели.
Не хочу, чтобы Джейн считала меня мерзавцем, потому что я не говорю ей того же в ответ. Но надеюсь, она понимает мои чувства, которым, на самом деле, не нужны слова. Я предпочитаю выражаться через действия. Словами можно ввести в заблуждение. Голос легко способен обмануть, но поступки исходят из самых глубин души.
Джейн извивается, умоляет меня двигаться быстрее.
Наконец, я чувствую это. Стремительно надвигающуюся волну безумного удовольствия. Оргазм, настигнувший меня, воспламенивший каждую клеточку тела, невероятно яркий. Он ослепительный, бросающий одновременно в неистовый жар и февральский холод.
Я издаю хриплый стон во весь голос. И плевать, что в этом мотеле тонкие стены.
Джейн кончает одновременно со мной.
Я падаю рядом с ней, когда густой туман в голове рассеивается, и укрываю наши липкие, изнеможенные тела одеялом. Джейн прилагает усилия, чтобы пододвинуться ко мне и положить голову на мою грудь. Я ощущаю, как трясется ее тело, и обнимаю так крепко, как только могу.
Это была самая лучшая ночь в моей жизни,говорю я, целуя Джейн в макушку.
Я слышу ее мирное сопение и улыбаюсь.
Я тоже люблю тебя.
ДЖЕЙН
Сладко-утомленная нашим более чем треxчасовым сeксом с Россом, я возвращаюсь домой. Точнее, Росс подвозит меня. Мы еще долго целуемся в машине, но отец, увидев у нашей подъездной дорожки машину Картера старшего, выxодит на крыльцо и ждет меня там. Его краcноречивый взгляд предельно ясно дaет понять, что я должна скорeе попрощaтьcя с любимым и объясниться с ним. Что я и делаю.
Все еще ощущая тепло ладони Росса в своей руке, я медленно подхожу к входной двери. У папы весьма и весьма удивленный взгляд. И только когда мы встречаемся глазами, я открываю рот, чтобы рассказать о том, что произошло, то вспоминаю, что забыла забрать свой чемодан из багажника Росса.
Черт!
Папая абсолютно не готова объяснять последовательность своих сумасшедших поступков, начиная со вчерашнего вечера.
Я сцепляю пальцы в замок, нерешительно останавливаясь у крылечной лестницы. На папе куртка, пижамные штаны и тапки. Его встревоженный вид заставляет меня почувствовать себя ужасной, просто отвратительной дочерью.
Он не двигается с места.
Джейн.
Я медленно поднимаюсь к нему, до меня доносятся звуки отъезжающей машины. Я желаю обернуться, проводить джип Росса взглядом до тех пор, пока он не скроется с поля моего зрения, но не разрешаю себе отвлекаться, когда напротив стоит отец. Я жутко провинилась, и разговора не избежать.
Не представляю, что бы я чувствовала на его месте, если бы моя дочь, намеревавшаяся вернуться в Чикаго, перевернувшая мой мир вверх дном этим желанием, заявилась бы к рассвету без вещей и с парнем, который не вызывает особого доверия.
Я бы свихнулась.
Мы поговорим утром, хорошо?с пониманием в голосе бурчит отец, но он выглядит очень изумленным.
Интересно, замечает ли он, как я преображаюсь? Расслабляю плечи и чувствую невероятное облегчение, потому что, по правде говоря, мои мысли в хаосе, и я не в том настроении, не в том состоянии, чтобы наводить в голове уборку.
Папа провожает меня внутрь дома. Глубокая ночь повлияла на его решение, но я все равно благодарна за то, что он не стал донимать меня вопросами прямо сейчас.
Я прячусь в спальне и привожу свое дыхание в норму. Скидываю рюкзак с верхней одеждой. И не успеваю снять кожаную куртку, как телефон в кармане издает вибрацию.
Сообщение от Росса. Я прикусываю губу, пряча улыбку, и прочитываю его.
«Забыл отдать тебе твои вещи. Уже скучаю. Спи сладко, крошка».
Мой. Пресвятой. Бог.
Я чувствую такой пожар на своем лице!
Я спешу набрать ответ, попутно снимая свитер, обувь практически швыряю под кровать, пялясь в экран телефона и влюблено улыбаясь всему, что пишет мне Росс.
Я отвечаю ему милым сообщением с кучей смайлов и, бросив телефон на кровать, закрываю лицо руками, чтобы скрыть свою несоизмеримую радость. Я хочу спрятать эту энергию как можно дальше, чтобы никто не сумел отнять ее у меня.
Боже, Джейн,шепчу я.
Я так сильно влюблена в Росса Картера.
Мое тело пробивает дрожь, воспоминания накрывают с головой, и я едва стою на ногах.
Сегодняшняя ночь... Мы на самом деле переспали? Я имею в виду, что мы не должны были. Я собиралась улететь в Чикаго и навсегда забыть о Дайморт-Бич, о Россе Картере, о том, сколько неприятностей, безумия и боли мне принесла связь с ним.
Когда я, папа и Оливия прибыли в аэропорт, ничего не предвещало такого поворота событий. Я даже заплакала, чувствуя вину перед отцом за то, что оставляю его. Мне было грустно от мысли, что мы больше не увидимся с Синтей. Она моя единственная подруга в Дайморт-Бич. Точнее, наверное, вообще единственная, потому что даже если я с кем-то тепло общалась до отъезда из Чикаго, до того, как попала в аварию и потеряла память... свою душу, эти люди исчезли, словно никогда не существовали в моей жизни. Значит, я не была так важна своим «друзьям», что они не поинтересовались, в порядке ли я, и как себя чувствую. Как, черт возьми, моя жизнь в целом.
Я знала, от кого и чего пыталась убежать.
Но к кому?
В огромном, холодном Чикаго меня не ждали друзья. Там была только мама.
Я позвонила ей в вечер своего решения вернуться, она ответила лишь после того, как я оставила ей несколько голосовых сообщений, три простых сообщения и семь пропущенных звонков. Она была на благотворительном вечере, устроенном ее новым любовником. Ее голос звучал счастливо. Узнав, что я лечу в Чикаго на следующий день, она поинтересовалась, уверена ли я, но не спросила, почему. Я сказала, что да, увереннее просто быть не могу. Ее тон немного изменился, потускнел, но она сказала, что будет ждать меня. Когда я повесила трубку, то пламя моего энтузиазма уже не было столь ярким.
Но я прибыла в чертов аэропорт, собираясь сесть в чертов самолет и, возможно, сделать себе только хуже.
Мой рейс задержали на три часа из-за погодных условий. Я с трудом уговорила папу и Оливию не дожидаться его вместе со мной и вернуться домой. Мы очень долго прощались, и с каждой минутой я все больше сожалела о том, какую концовку выбрала для своей истории в Дайморт-Бич с Россом Картером.
Три часа пролетели на одном дыхании, и когда я услышала голос, объявляющий посадку на мой рейс, то не могла сдвинуться с места. Я была парализована охватившим меня сомнением, которое из маленького клубочка запутанных мыслей превратилось в нечто настолько большое и сильное, что мгновенно, без особых усилий сломило мою волю.
Решительность, которой я была переполнена, исчезла, оставив меня ни с чем. Страхи, мысли и нескончаемый поток вопросов, почему я не могу переступить через свои чувства, почему недостаточно сильна, чтобы оставить Росса позади,отступили.
Моя глупость не знала границ, но время, проведенное в одиночестве в зале ожидания, расставило все по своим местам.
Сделанного не исправить. Ушедшего не вернуть.
Я слабохарактерна и слишком сильно люблю Росса. Я ужасно скучала и хотела вернуться к нему, чтобы его губы стерли с моих недоговоренность, все высказанные и невысказанные обиды.
Когда неожиданно появился Росс и крепко обнял, сказав, что не может отпустить, я поняла, что мне жить с выбором, который я делаю. По-другому просто не получится.
Я привязана к нему.
И я счастлива, что осталась. Знаю, теперь мне придется как-то объясняться перед мамой, хотя ее унылый голос вчера сказал мне о многом. Возможно, я всего лишь обуза для нее, и нам лучше оставаться друг от друга на расстоянии? Это означает, что вряд ли она будет страдать из-за того, что я передумала. Кроме того, завтра мне предстоит серьезный разговор с отцом. Но в отличие от матери, он хоть и удивлен, что я решила не уезжать, но, уверена, рад этому.
А еще Эйден... И вся эта сумасшедшая жизнь. Если брат Росса думает, что я не замечаю его влюбленных взглядов в свою сторону, то он бесконечно ошибается. Я вижу все. Вижу, как он смотрит на меня, как буквально пускает слюни. Не хочу обижать парня, поэтому молчу. Я не могу быть конченой эгоисткой и возмущаться поведением Эйдена, но делаю это. Мне нужно закрыть рот и даже в мыслях не сметь думать о нем плохо, как бы меня ни раздражали его взгляды скучающей самки: этот человек любит меня, а я любила его, но даже не помню этого. И, наверное, не вспомню. В смысле, я не могу винить его за то, что ему, в отличие от меня, память не отшибло. Я не могу влезть Эйдену в мозг и установить собственные настройки, которые удовлетворяли бы меня.
Просто теперь, когда решено, что я не вернусь в Чикаго, мне придется снова свыкаться с мыслью, что Эйден Картер, хочу этого, или нет, будет частью моей жизни.
Да, Джейн, да.
И это, заметь, твой собственный выбор.
Дело не в том, как влияет на меня Росс. Другая девушка, возможно, на моем месте могла бы переспать с ним в этом мотеле, утолить свой голод по отношению к нему, а потом забрать свой чемодан и улететь туда, куда собиралась.
Но не я.
Черт, не я.
Чтобы вытеснить досаждающие меня мысли из головы, я раздеваюсь догола и бросаю нижнее белье в корзину для грязной одежды, что стоит в ванной. Отдернув влево душевую шторку, я включаю воду. Мне нужные горячие струи, чтобы расслабиться. Чтобы вообще перестать думать.
Я нежусь в воде около часа. Мне даже удается уснуть. Но я распахиваю глаза, когда погружаюсь с головой в остывшую воду. Сколько я дремала?
Я протираю глаза, тянусь за полотенцем и выползаю из ванны. Меня бросает в холод, когда я касаюсь ступнями кафельного пола. Немедленно укутываю себя и обнимаю за плечи.
Прежде, чем вернуться в комнату, я решаю высушить волосы феном и подхожу к зеркалу, чтобы для начала расчесаться.
Тело слегка болит после умопомрачительнейшего секса с Россом. Эта боль невероятно сладкая и приятная. Боль, которая напоминает о сильных руках, нежно скользящих по моей груди, животу, бедрам, вытворяющих сумасшедшие, крутые вещи.
Я делаю глубокий вдох, ощущая вспыхивающий жар между ног, и усмехаюсь, потому что воспоминания близости с Россом дико неловкие.
Проведя пальцами по влажным волосам, я поднимаю голову и касаюсь запотевшего зеркала рукой.
Что-то не так.
Что-то происходит в тот момент, когда я вижу свое изображение. Сложно подобрать слова, чтобы объяснить, какого рода чувство настигает меня. Оно словно выворачивает наизнанку, безболезненно сдирает кожу, обнажая плоть и сердце.
В этот неуловимый момент все становится другим. Вдруг окружающие меня вещи перестают значить то, что определяли раньше. При этом их облик сохраняется. Но я знаю, что они изменились. То, что осталось прежним снаружи, теперь окутано терпким запахом лжи. Неправильности.
Мой мир рушится и перевоплощается всего за одно короткое мгновение.
Мне кажется, что я лишь случайный наблюдатель этой странной метаморфозы. Мне отведено место за кулисами, и все, что я могу, лишь смотреть за происходящим на сцене.
Но и это неправда.
На самом деле я тоже присутствую на сцене. Я стою в самом ее центре в свете прожекторов, направленных на меня. Зал пустой, но я слышу беспредельно огромное количество голосов и перекатистый, дребезжащий шум.
Я пристально смотрю на себя в зеркало, но не могу узнать собственное отражение. Я вижу свои волосы, свои глаза, нос и губы. Мне хочется коснуться лица, чтобы убедиться, что это действительно я, но тело сковано чем-то невероятно громоздким и невидимым. Веки наливаются свинцом, и я борюсь с чем-то внутри себя, что пытается закрыть мои глаза.
Мне страшно. Дыхание становится судорожным и прерывистым.
Та, кто находится в зеркале на моем месте, печально улыбается, а затем ее глаза заполняются кровавыми слезами. Они струятся по щекам густыми ручьями, стекая по подбородку и шее.
Я хочу закричать и отвернуться.
В какой-то момент мне удается вернуть полный контроль над своим телом, и я крепко жмурюсь. Поднимаю руки, чтобы закрыть ими лицо и больше не видеть то, что находится по ту сторону зеркала.
А затем...
Я слышу свой голос. Я чувствую, как напрягаются мои голосовые связки, произнося слова. Тихо и медленно. Но каждый звук дается с большим трудом.
Я с опасением открываю глаза и опускаю руки.
Я снова смотрю в зеркало.
Теперь я вижу себя.
Меня зовут Джейн Мортис.
Мне двадцать лет.
Я безумно любила Эйдена Картера.
И я только что вернулась из ада.
ГЛАВА 15
ДЖЕЙН
Даже тогда, когда мои глаза открыты, я вижу непроглядную тьму. Я чувствую ее зловонное дыхание на своей коже. Я ощущаю ее ледяные, паучьи объятия. Холод, исходящий от нее, пробирает до самых костей. Тьма сжимает мое тело все сильнее и сильнее до тех пор, пока я не лишаюсь возможности втягивать в свои легкие воздух. Она пытается поглотить меня в себя, снова утащить в бездонную, удушающую мглу. Она шепчет чарующую песнь, гипнотизируя мое сознание. Вкрадчивый голос тьмы возвращает меня обратно в самое сердце Боли и Пустоты, заставляя снова и снова переживать то, от чего удалось сбежать.
То место поражает воображение ужасными картинами мучений. Страдающие души терзаются в агонии нестерпимых пыток. Их рев до сих пор отчетливо звенит в моих ушах.
Перед глазами стоит картина бескрайнего мрака, раскинувшихся равнин истерзанных душ. Они истошно плачут, моля о снисхождении и отпущении их боли.
Я была там. Я вдыхала воздух, пропитанный смрадом и скорбными слезами. Я бесконечно тонула в безутешной грусти и всепоглощающей безысходности.
Я кричала и просила о помощи.
Я была одинока среди бесчисленных, смятенных душ, брошенных в самые недра бездны.
То место хуже ада. Оно не делало ни живым, ни мертвым. Оно просто заставляло страдать, сливаться с пустотой и чернотой повсюду.
Наедине с собственной болью, страхами и воспоминаниями... Они проносились с немыслимой скоростью. Я наблюдала свою жизнь от самого рождения до последнего момента, когда была в сознании. Я безуспешно тянула руки к обрывкам своей утраченной жизни в надежде крепко ухватиться и не отпускать. Я смертельно желала выбраться из того хаоса.
Воспоминания. Сейчас они разрывают мою голову, потому что их слишком много. Они хаотичны и неясны. Я словно смотрю на эпизоды своей жизни, занесенные на листы бумаги размашистым, сильно небрежным почерком, как будто тот, кто писал, очень торопился. Листы разбросаны на столе, и мне необходимо упорядочить их, восстановить последовательность, чтобы в дальнейшем было проще.