Пустота, оставшаяся после Джейн, давит на грудь, и мне тяжело дышать. По радио звучит песня «Solitude» британской рок-группы Black Sabbath, возвращающая меня на месяцы назад. Прямая, ровная дорога, окаймленная редкими деревьями и изредка мелькающими постройками, ведет к дому. Автомобиль бесшумно скользит по нелюдимой трассе.
Куда же мне пойти и что же мне делать?
Ничто не радует меня,
В мыслях одна лишь ты.
Усмехаясь, я прибавляю громкость и подпеваю Оззи Осборну.
Мирместо одинокое,
Ты сам по себе.
Самоубийство чистой водыслушать грустную музыку, когда в твоей жизни и без того переизбыток драмы.
Ты придурок, Эйден,говорю сам себе.
Когда «Solitude» подходит к концу, звучит динамичная песня «Moneytalks» непревзойденных AC/DC. Я делаю звук максимально громким и расслабляюсь, ритмично постукивая пальцами по рулю. Удивительно, как от музыки зависит настроение.
Когда я чувствую в набедренном кармане джинсов знакомую вибрацию, то прихожу в некоторое недоумение. Делаю музыку тише и достаю пейджер, на который перестали поступать уведомления о душах около месяца назад. Я вижу новое сообщение. Спустя пару секунд поступает еще одно. И еще, и еще. Их чертовски много. Сопоставив даты с фактами, я прихожу к выводу, что души, попадающие в Тардес на протяжении последних тридцати дней, теперь свободны. И их всех необходимо забрать в кротчайшие сроки.
Я довольно улыбаюсь, листая уведомления. У меня и Росса снова есть работа. Много работы. Соответственно, будет хорошее вознаграждение. Этоотличная возможность отвлечься от проблем и неприятных мыслей. Дело, которым я должен заниматься. Для которого рожден. Я буду цепляться за это, пока боль постепенно не отойдет на второй план. В этом нет ничего дурного.
Огромное количество людей на планете делают работу центром своей жизни, черт возьми, потому что остальные аспекты оставляют желать лучшего. Неудачная любовь, паршивые родители, проблемы в семье, бесплодие, глупые дети-наркоманы. Причины могут быть различными, их целая пучина. Нельзя игнорировать то, что я наполовину человек, а значит, мне свойственно переживать и волноваться.
Каждый демон борется за то, чтобы мы, принадлежащие к их расе лишь отчасти, лишь наполовину, вели себя так же, как они. Чтобы мы, полудемоны, были лишены чувств и эмоций. Но эти адские создания напрочь забывают о том, что по нашим венам течет человеческая кровь. Наши сердца бьются и любят. И я, к сожалению, не могу вырвать свое к чертовой матери! Мне необходимо жить с ним, безумно скачущим в грудной клетке при упоминании одного-единственного имени.
Подъезжая к дому, я сбавляю скорость и поворачиваю автомобиль, чтобы заехать на подъездную дорожку. Яркая, красивая радуга пересекает небо над нашей улицей, а лучи вечернего солнца падают на окна нашего дома. Как ни странно, дверь гаража поднята. В любом случае машина Росса стоит у самого выходамне не закатить туда свою тачку.
Я выключаю зажигание, вынимаю ключ и выхожу наружу. В тот момент, когда моя нога ступает на ровный асфальт, я чувствую, как в мою голову подкрадываются незаметные, маленькие сомнения. В куче они становятся одним большим беспокойством. Я блокирую двери и быстро продвигаюсь к входу в гараж. Кажется, я двигаюсь спешно и торопливо, но на самом деле мои шаги тяжелые и медленные. Да ладно Господи Остановившись, мотаю головой.
Что со мной? Все нормально? Просто окончательно расставание с Джейн немного путает мысли.
Все-таки заставляю себя расслабиться, но ощущаю напряженность в спине и плечах. Я встаю прямо под дверью и поднимаю руку, чтобы спустить ролет, но мое внимание привлекает брат, сидящий в дальнем углу. Я бы даже не понял, что этот мужчина, сокрушенно сжимающий свою голову и прижавший колени к грудиРосс, если бы не его взлохмаченные волосы темно-русого цвета. Я даже не помню, чтобы он когда-либо раньше надевал эти бардовые брюки, такие элегантные и белую рубашку. Росс тоже куда-то собрался? Вот чертов лицемер. Но мне он не позволял уйти из дома, смотрел на меня так, словно япреступник. Ладно, тогда почему брат сидит здесь, на цементном полу, и держится за затылок руками?
Росс?подойдя ближе, окликаю я его.
Он вздрагивает, но не поднимает на меня взгляда.
Эй, что ты здесь делаешь?в моем вопросе слышатся забавляющиеся нотки.
И мне, может, в действительности смешно. Пока я не замечаю на белоснежной рубашке Росса пятна крови. Это не может быть чем-то другим. Я повидал слишком много смертей, чтобы ошибаться.
Приятель?небрежность сменяется паникой, и я буквально подлетаю к нему, но спотыкаюсь обо что-то, чуть не падая.
Выругавшись под нос, тут же поворачиваюсь на предмет, из-за которого я чуть было не сломал нос. Я не ожидал там увидеть что-то, что удивит меня. Шокирует. Отнимет возможность говорить, слышать и видеть. Я точно не ожидал там увидеть Иветт с проломленным нахрен черепом. Какого...? Что?!
ЧТО?
НЕТ, НЕТ, НЕТ!
Слезы застилают мне глаза, но я нахожу в себе силы наклониться над Россом и встряхнуть его за плечи, при этом чувствуя, как рыдания уже атакуют мое горло.
Какого черта здесь произошло?!ору я.ОНА МЕРТВА? ПОЧЕМУ ОНА МЕРТВА?!
Росс поднимает голову и, не разгибая колен, откидывает ее назад, соприкасаясь затылочной частью с холодной, серой стеной. Сначала его глаза опущены, но потом он все-таки вскидывает ресницы. Я не вижу в этих озерах ничего: ни боли, ни сожаления. Ничего.
Я не хочу видеть этого! Нет. Нет. Мне к черту не нужны эти его безмолвные эмоции! Не нужны! НЕТ!
Отвечай, черт возьми!кричу я и ударяю кулаком по стене рядом с его головой.
Из моего рта брызжет слюна, слезы скатываются по щеке градом. Я взбешен и сломлен. О, Господи. Только сейчас до меня доходит весь ужас положения. Пазл складывается сам собой.
Это кошмар.
Я подлетаю к Иветт, сажусь перед ней на колени и глажу ее по мирному, спокойному лицу. Эти веки больше никогда не распахнутся. Никогда. Посмотрев на Росса, я в гневе повышаю голос до предела:
Что ты сделал, ублюдок?!
Тут он начинает говорить. Точнее, пытается.
Эйдензвучит он хрипло и раздосадовано.Я не хотел
Я затыкаю ему рот тем, что просто взметаю рукой и наставляю в его сторону палец. Росс замолкает, а я не перестаю сверлить его взглядом. Буравить его скотское тело, скотское лицо и никчемную личность.
Ты ее не достоин,тише произношу, и он знает, кого имею в виду.
Брата передергивает.
Ты не достоин никого.
Я тяжело сглатываю и вновь перевожу свое внимание на Иветт. Моя левая ладонь все еще покоится на щеке мертвой девушки. Нет, пожалуйста
Ты появилась в моей жизни не просто так. Снова. Ты должна была остаться.
Ко мне не сразу приходит осознание, что я шептал последние слова. Я больше не смотрю на брата, но, поцеловав Иветт в ее холодный лоб, я поднимаюсь на ноги и, подойдя к Россу максимально близко, склоняюсь над ним, чтобы мощно ударить кулаком по его челюсти. Брат не сопротивляется, позволяя мне уродовать его лицо. Когда я делаю так во второй раз, он падает.
Я не останавливаюсь.
Ничтожество.
Подонок.
МОНСТР.
ГЛАВА 22
АННА
Миднайт не спускает с меня глаз, следит буквально за каждым моим шагом. И это жутко нервирует, но я сдерживаюсь.
Три часа назад мы сели в самолет, чтобы вернуться в США. В Дайморт-Бич. Метка снята, и Миднайт стал ближе к исполнению своей мечты еще на один шаг.
Мы покинули дом Ешэ, оставив там все вещи, в том числе сбережения... не мои, конечно же. У нас была только угнанная тачка и моя бесконечная злоба, потому что смерть мальчика оказалась бессмысленной. Он не должен был отдать жизнь за мою, которая мне уже не принадлежит.
Воспользовавшись тем, что я удручена гибелью Ешэ, Миднайт вколол мне сыворотку. Это случилось в машине, когда я едва не уснула, внезапно почувствовав смертельную усталость, с которой не могла и не собиралась бороться. В мою шею вонзилась тонкая игла, и Миднайт самым наглым образом заявил, что сделал это в мерах предосторожности, а затем с абсолютной невозмутимостью посоветовал поспать.
Гнев клокотал во мне, но я слишком устала, чтобы злиться на фамильяра. В конце концов, я сама виновата. У меня были шанс сбежать, но я разрешила чувству вины окутать плотным, черным и ядовитым туманом мой рассудок, вызвав легкое помутнение, и сдалась. Упустила свой идеальный момент для побега, позволив врагу усадить себя в машину и увести.
Я все-таки уснула спустя какое-то время и проснулась, когда Миднайт нес меня на руках, поднимаясь по трапу самолетатого же, на котором мы прилетели в Китай.
Сейчас мы находимся в противоположных концах салона и пристально смотрим друг на друга. Точнее я сверлю его взглядом, а он отвечает тем же.
В итоге Миднайт не выдерживает первым.
Может, поговорим?
Я плотнее поджимаю губы, демонстрируя свое нежелание вести с ним диалог.
Ты собираешься молчать вечно?
Да, черт возьми. Я буду молчать до своего последнего вздоха.
Обиделась, потому что я использовал сыворотку?отчасти догадавшись, Миднайт вздыхает.Я не хотел. Честно. Но это было необходимо, потому что иначе бы ты сбежала, и не вздумай отрицать этого. Я слишком хорошо тебя знаю, Анна.
Я фыркаю.
Да неужели?
То, что мы переспали, не сделало нас друзьями,продолжает парень.
Отлично, что он понимает это.
Я знаю, ты по-прежнему не доверяешь мне. Но я намерен быть честным с тобой. Я рассказал тебе о своих истинных намерениях, потому чтоон зажимает пальцами переносицу, закрывая глаза, и подбирает слова.Потому что не хотел, чтобы ты считала, будто я желаю причинить тебе вред. Это не так.
Ложь.
Все, что говорит Миднайтложь.
Ты прав,наконец, я решаюсь озвучить то, что думаю.Я не доверяю тебе. Я собиралась сбежать, как только бы представилась возможность.
Миднайт мягко улыбается.
Не беспокойся. Та доза сыворотки была последней,он поднимает руки вверх, принимая поражение.Через тридцать часов ее действие прекратится.
Я хмурюсь, потому что не уверена в правдивости этой информации.
Ты же понимаешь,я бодро расправляю плечи, но по-прежнему говорю металлическим голосом,что в этот раз я точно уйду?
Блондин кивает, не сводя с меня соглашающегося взгляда.
Да. И я не стану удерживать тебя.
Я резко отпускаю из легких воздух.
Правда?
Не может быть. Здесь явно присутствует подвох. Миднайт усеял мой путь подводными камнями, которые я научилась вычислять, но с каждым разом это дается все сложнее, потому что способность фамильяра обводить меня вокруг пальца становится более филигранной. Я выступаю в роли тренировочной куклы, на которой он отрабатывает свое мастерство блефа.
У меня есть тридцать часов на то, чтобы найти способ взломать Скрижаль и при этом не убить тебя, а после открыть Тардес и встретиться со своей семьей,информирует Миднайт. Поразительно, с каким воодушевлением он рассказывает о своих ближайших планах на будущее.
А если ты не успеешь?я вскидываю бровь.
Я все прекращу.
Я закатываю глаза.
Теперь я точно не верю тебе.
Взлохматив блекло-пшеничные, волнистые волосы, Миднайт покидает объемное, кожаное кресло и направляется ко мне.
Стой, где стоишь,предупреждаю я, как только между нами остается три фута свободного пространства.Поверь, я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не ударить тебя.
Парень не придает значения моей угрозе и уверенной походкой сокращает оставшееся расстояние. Я отодвигаюсь в конец длинного дивана, на котором сижу, укрывшись пледом, и напрягаюсь, потому что не знаю, чего ожидать от Миднайта. Плотнее поджимая к своей груди ноги и, я бросаю на него враждебный взгляд.
Если хочешь, можешь ударить,с этими словами он опускается на колени с совершенно искренним, раскаивающимся видом.Но прежде позволь сказать, что мне жаль.
Я теряю дар речи, потому что... потому что, черт возьми, парень начинает вести нечестную игру, пытаясь ввести меня в заблуждение внезапным пробуждением совести. И я яростно настраиваю себя не верить Миднайту, но сердце предательски екает при виде грустных, светло-голубых глаз напротив.
Не искушай меня подпортить твое смазливое лицо,пытаюсь огрызнуться я, но выходит откровенно отвратительно.
Мне жаль, что Ешэ погиб,повторяет он, не сводя с меня впивающегося взгляда.Однако...Миднайт опирается ладонями о край дивана, наклоняясь к моему лицу.Я не сожалею о жертве, которую принес мальчик. Я рад, что он убрал метку прежде, чем что-то убило его.
Ты...сквозь зубы шиплю я, ощутив внезапные слезы на глазах.
Не сдерживайся,настаивает Миднайт, пронизывая меня насквозь бездонными глазами.Можешь ненавидеть меня, но я не изменю своего мнения. Все, что я хочу, это вернуть свою семью, Анна.
Я подаюсь вперед, чтобы схватить его за воротник и встряхнуть.
Как ты можешь говорить так равнодушно?рычу я с обжигающей злостью.У Ешэ тоже могла быть семья!
Миднайт даже не пытается убрать от себя мои руки и сказать что-то в свое оправдание. Я хочу сделать ему больно. Мечтаю снять с его лица эту непроницаемую маску бесстрастия и увидеть то, что он испытывает на самом деле. Ведь должно же быть что-то за этим холодным взглядом... Должно быть...
Я предпочту смотреть на боль других, чем буду страдать от собственной,отчеканивает Миднайт.Каждый бы сделал так. И ты не являешься исключением. Мы все,он растягивает слова, добавляя своему голосу мрачности,думаем лишь о том, как сделать свою жизнь менее паршивой.
Я влепляю ему пощечину, и его голова отходит в сторону.
Не все такие конченые эгоисты, как ты,процеживаю я, ощущая соленый вкус слез на своих пульсирующих губах.Ешэ не был таким. Он знал, что за моей меткой кроется нечто более зловещее, но помог мне нам. Потому что чувствовал, как сильно ты желаешь вернуть свою семью!я толкаю Миднайта в грудь, и он плюхается на пол, по-прежнему не поднимания на меня взгляда. Я судорожно набираю в легкие воздух.Потому что, черт подери, он видел, что я слишком сильно люблю свою гребаную жизнь!
Я сокрушенно роняю голову вниз и, не в силах сдерживать рыдания, скрываю лицо за ладонями. Меньше всего хочу, чтобы Миднайт знал, насколько сильно смерть Ешэ ранила меня, но ничего не могу с собой поделать. Слезы душат, и мне необходимо избавиться от них, чтобы стало легче. Эта боль вонзается в тело сотней ножей, нанося удары в одни и те же места снова и снова, проделывая огромные, зияющие дыры, которые никогда не перестанут кровоточить и не затянутся.
Его убили не мы, Анна,тишину и мои всхлипы обрывает обращение Миднайта.Ешэ сделал выбор, зная, какие последствия ждут его.
Я вспоминаю слова мальчика, которые он сказал мне вечером перед ритуалом. Миднайт только что повторил их.
Отдельно принятое решение каждого из нас выпустило Тьмутак назвал это Ешэ. Какую опасность она скрывает? Что, если я не смогу контролировать эту силу?
Сейчас я не чувствую, как трансформируюсь в машину для безумств и убийств. Но возможно, это лишь потому, что вместе с ведьминскими силами сыворотка блокируют и Тьму. И как только закончится ее действие, я перестану быть собой, превратившись в кого-то, кто движим злом.
***
Я так голодна, что за пару минут уплетаю наиужаснейший омлет со спаржей и цветной капустой, представляя на его месте горячую пиццу с пятью видами сыра, беконом и куриной грудкой, рисую в воображении, как тает во рту пышное тесто. Я готова заплакать, потому что неописуемо скучаю по американской еде с кучей калорий.
Наш самолет пролетает над Тихим океаном, но моя душа уже в Дайморт-Бич. Я вспоминаю, как иногда по воскресеньям заходила в крохотную булочную двумя кварталами ниже моего дома, которая может составить достойную конкуренцию лучшим кондитерским Америки. Я занимала свой столик в дальнем углу у окна, чтобы перекусить отменной выпечкой: вкуснейшим в мире черничным пирогом, клубничным чизкейком и эксклюзивным десертом лично от владелицы булочнойшоколадными капкейками с нежнейшим кофейным кремом. Только ради того, чтобы снова попробовать эти кулинарные шедевры, стоит жить.
Но очень скоро я возвращаюсь в реальность, когда дожевываю омлет и тянусь к бокалу с «Амароне», спеша заглушить приторной сладостью пресное послевкусие спаржи. Я поднимаю взгляд от тарелки, которую еле опустошила, на Миднайта. Он кажется совершенно незаинтересованным в еде, задумчиво глядя в иллюминатор. Он вообще голоден? Я только сейчас понимаю, что за все время, что мы вместе (скитаемся по миру), ни разу не видела его за завтраком, или ужином. Отсутствие нужды в еде является одним из плюсов сущности фамильяра?