Джейн смаргивает слезу, медленно кивая с дрожащей улыбкой.
Да. Остыл.
Свинцовое небо прорезает крошечный, солнечный луч, он падает на поле стадиона. Я и Джейн отворачиваемся друг от друга, чтобы неспешно допить холодный напиток и все оставить позади.
Наши сердца разбиты, но мы готовы двигаться дальше.
ГЛАВА 21
АННА
Я должна бежать без оглядки, как только Ешэ уберет с моей руки метку. Освободившись от оков проклятия, я буду иметь все шансы на благополучное завершение своей ненормальной истории.
Недавно открывшиеся обстоятельства все усугубляют. Теперь я понимаю слова мальчика о том, что в Тардесе находится нечто важное для Миднайта. Его семья. Ради них он готов пожертвовать многим... моей жизнью и не только, судьбой всего мира. Он убежден, что, возвратив своих близких, они совместными усилиями найдут способ упрятать Исрафила обратно, или создать что-то похоже на Тардес.
Но что произойдет со мной? Каким образом нужно активировать Скрижаль, который я являюсь? Выживу ли я после того, как Миднайт исполнит свою мечту? У него нет ответов на эти вопросы.
Я не обязана помогать ему, не имея гарантий, что это не навредит моей жизни.
Мне плевать, как сильно он будет разочарован, если я сбегу.
А я сбегу, чтобы продлить свои паршивые деньки.
Я решила покинуть это место сразу после того, как Ешэ проведет ритуал. Конечно же, Миднайт ни о чем не узнает. Ночь, которую мы провели вместе, была волшебной и все такое, но я испытываю к нему исключительно физическое влечение. Ничего серьезного. Правда. Я уверена, это обоюдно. В конце концов, между людьми, один из которых использует другого, в априори не могут завязаться романтические отношения.
Я стараюсь не пересекаться с Миднайтом. После бесконечных попыток погрузиться в сон мне так и не удалось отогнать от себя навязчивые мысли, поэтому пришлось покинуть спальню сразу же, как только послышалось сопение парня. И я слонялась, то здесь, то там, продумывая идеальный план побега. Но как подсказывает и показывает опыт: лучше не загадывать наперед, положиться на удачное стечение обстоятельств и не упустить наиболее подходящий момент, потому что всегда, чтобы я ни пыталась предпринять,каждый раз меня ждал отменный пинок судьбы под зад.
Последние два часа я прогуливаюсь по небольшой оранжерее, пытаясь найти внутренние силы среди экзотических, красивых растений и клумб пестрых, благоухающих цветов. Неожиданно, когда я делаю остановку у маленького, каскадного фонтана, примыкающего к зеленой стене из листьев, чья-то рука ложится на мое плечо.
Я проснулся и не обнаружил тебя рядом,звучит сиплый и сонный голос Миднайта.Почему ты ушла?
Я дергаю плечом, чтобы сбросить руку блондина.
Не спалось,говорю, не оборачиваясь, потому что не хочу видеть его лица.
Наверное, может показаться, будто я обижена, или зла на него. Но это не так. Чтобы разочароваться в человеке, сначала нужно поверить ему. Эта песня не обо мне и Миднайте. Я изначально знала, что он бесчестный лжец.
Я разворачиваюсь в другую сторону, чтобы уйти, но меня ловят за запястье.
Анна...
К нам приближается невысокий мужчина со смуглой кожей и узкими, раскосыми глазами в черной одежде из хлопкасвободной рубашке строгого покроя с воротником-стойкой и широких брюках. Он делает глубокий поклон и сообщает на английском:
Молодой господин Цзу ожидает госпожу Анну и господина Миднайта в ритуальной комнате. Пожалуйста, следуйте за мной.
Китаец выводит нас из оранжереи другим путем, и мы проходим по той части подземных владений Ешэ, которую я еще не видела, хотя думала, что побывала везде. Я чувствую на своем затылке тяжелый взгляд Миднайта, но сжимаю кулаки, чтобы не ответить тем же.
Невысокий мужчина останавливается у высоких, деревянных дверей, декорированных сусальным золотом, с накладной резьбой в виде огромного, красно-зеленого дракона, кусающего себя за хвост. Сопровождающий распахивает их и уходит в сторону, освобождая нам проход в квадратную, большую комнату, погруженную в темноту, где единственным источником слабого, мерцающего света служат расставленные повсюду свечи. Сложно что-либо разглядеть при отсутствии должного освещения, но я с удивлением обнаруживаю присутствующих здесь людей. Я насчитываю десять. Мужчины и женщины в необычных нарядах неподвижно стоят вдоль стен и пристально смотрят перед собой. А посередине комнаты находится Ешэ у буддийского алтаря с ритуальными предметами, изображениями символов и статуей Будды в самом центре. Мальчик повернут ко мне и Миднайту спиной. На нем только красные, шелковые штаны по щиколотку, верхняя часть тела лишена одежды. Я отмечаю невероятную худобу Ешэ, которая на удивление не отторгает взор, а придает ему мистическую грациозность.
Жутковато,бормочет Миднайт.
Я вижу краем глаза, как он ровняется со мной и озадаченно буравит взглядом помещение, изучая и оценивая обстановку.
Ты готова?спрашивает он, приглушив голос.
Мне хочется ответить колкостью, но я сдерживаюсь и просто киваю. Сделав несколько шагов назад от алтаря, Ешэ обращает к нам внимание и без приветствий подзывает меня к себе жестом руки. Я собираюсь пройти вглубь комнаты, но вновь оказываюсь остановленной Миднайтом.
Что на этот раз?угрюмо бросаю я.
И делаю большую ошибку, потому что встречаюсь с его глазами, полными тревожного волнения, и чувствую смертельную тоску по его прикосновениям.
Ничего,отвечает он.Удачи.
Я иду вперед, но с каждым следующим шагом ощущаю возрастающее давление в воздухе. Когда между мной и Ешэ остается пара футов, мне на мгновение чудится, будто комната резко уменьшается в размерах.
Садись,просит мальчик.
Я опускаюсь на пол, и Ешэ садится напротив. Его миловидное лицо выражает отнюдь не детскую серьезность. Глаза, кажущиеся огромными и будто бы потемневшими, впиваются в меня всепроникающим, пристальным взглядом. Не сводя его с меня, он обращается на китайском к своим подданным, и те по очереди подносят ему различные компоненты для обряда. Семь глубоких чаш с водой, которые ставят вокруг нас, буддийские, ритуальные предметы самых странных форм и кинжал с рукояткой из серебра. Последний вызывает у меня особое любопытство к его использованию и нехорошее предчувствие. Так же перед Ешэ ставят еще одну чашу, она пуста, но он начинает класть в нее сухие травы, смешивая их в известных только ему пропорциях и при этом бормоча заклинание. Закончив, Ешэ соединяет вместе ладони на уровне груди и низко опускает голову. Я так же замечаю, что присутствующие здесь люди повторяют за ним. Мне следует сделать так же?
Травы, брошенные в чашу, вспыхивают изумрудным пламенем, а затем вокруг нас загорается вода в чашах. Семь столбов янтарного огня возносятся едва ли не до потолка, соединяясь друг с другом и образуя медленно вращающееся кольцо. Но я совсем не ощущаю жара от движущегося круга. Аромат благовоний оказывает благоприятное воздействие, мгновенно снимая напряжение и погружая меня в состояние безмятежного покоя.
Ешэ открывает глаза и протягивает руку тыльной стороной вниз.
Мне нужна твоя ладонь.
Я выполняю его просьбу, но оказываюсь не подготовленной к дальнейшим действиям юного колдуна. В следующую секунду мальчик берет кинжал и без колебаний проводит острым лезвием по моей руке. Зашипев от боли, я собираюсь прижать к себе кровоточащую ладонь, но Ешэ крепко сжимает ее в своих тонких, сильных пальцах, удерживая на месте, и подставляет чашу, уступающую в размерах другим. Она довольно быстро заполняется моей кровью, и как только набирается достаточное количество жидкости, Ешэ отпускает мою ладонь, чтобы взять эту миску из бронзы. Я заворожено смотрю, как он рисует символы и иероглифы на своем лице.
Его пухлые губы произносят незнакомые слова, а вскоре люди, окружающие нас, начинают петь ритуальную песню, погружающую в транс. Пять мужчин неподвижно стоят на своих местах, отбивая шаманскими бубнами и барабанами завораживающий, хаотичный, лихорадочный ритм. Пять женщин начинают движение по кругу против часовой стрелки, несясь в одном направлении с огненным кольцом, становясь с пламенем единым целым.
Мне хочется попросить всех остановиться, потому что я чувствую сильное головокружение. Тело наполняется слабостью, и я медленно наклоняюсь вправо. И точно бы завалилась, провалившись в сон, если бы не следующее заявление Ешэ:
Огонь очистит тебя.
Я собираюсь уточнить, что это значит, но проглатываю слова, бесследно теряя мысль и наблюдая, как мальчик выливает мою оставшуюся кровь в чашу с изумрудным огнем, который неожиданно меняет цвет, становясь пунцовым. Пламя темнеет, и когда приобретает зловещий, черный оттенок, Ешэ хватает мою руку, на которой находится метка, подставляя под его неистовые языки.
Я кричу от неописуемой боли.
Секунды невероятных мучений превращаются в нескончаемую пытку. Я пытаюсь вырваться, чтобы оказаться как можно дальше от пожирающего мою плоть огня. Душа мечется в агонии, но внешне я абсолютно неподвижна, словно замурована в бетон. Я мычу сквозь плотно сомкнутые губы, а по щекам струятся горячие слезы.
Хочу, чтобы это немедленно прекратилось.
Еще никогда в жизни я не испытывала такой боли. Нечеловеческой и изничтожающей.
Я не могу ни отвернуться, ни закрыть глаза. Я обращаю молящий взгляд к Ешэ, который пристально смотрит в огонь. Пламя будто плавит и искажает пространство. Мне кажется, что от этих смертельно болезненных ощущений я могу скончаться от сердечного приступа прямо сейчас.
Но вдруг все прекращается. Я больше не чувствую жара пламени на своей коже. Я с изумлением вижу, как метка исчезает, обращаясь в искры, которые вспыхивают и стремительно угасают. Когда клеймо полностью сходит с моей руки, Ешэ больше не держит ее. Не сумев совладать с онемевшим телом, я плюхаюсь на спину. Огненное кольцо над нами так же меркнет, погружая комнату во мрак.
Все закончилось?
Я чувствую себя... собой. И я жива, могу дышать. Сердечный ритм нормализовался, хотя минуту назад оно билось с такой неукротимой яростью, что на мгновение я окончательно потеряла веру в счастливый исход. Все органы функционируют... кажется. Так что я в порядке. Все более чем хорошо.
Потирая запястье, я больше не нащупываю маленькую, гладкую выпуклость. Так вот что имел в виду Ешэ, говоря, что огонь очистит меня.
Теперь я свободна.
Я должна собраться с силами и бежать. Чем раньше, тем лучше.
Приподнявшись на локтях, я собираюсь поблагодарить мальчика, но замечаю застывшую гримасу внезапного и дикого ужаса на его посиневшем лице. С неописуемым испугом он смотрит вниз, на свои тонкие, дрожащие руки.
Ешэ?вопросительно зову его шепотом, потому что не в состоянии говорить громко.
Мальчик не отзывается, и я ползу вперед, чтобы дотронуться до него, встряхнуть за плечо. Когда я протягиваю к нему руку, он поднимает безумные глаза, вонзая их в меня, и перехватывает мою кисть, хватаясь так крепко, что я невольно издаю шипящий звук.
Ешэ!я пытаюсь прокричать его имя сквозь хрипы в горле.
К мальчику подбегают его слуги и что-то надрывно кричат. Я не могу различить слов, потому что не понимаю языка. Они пытаются оттащить Ешэ от меня, но он не отпускает. Я накрываю его окаменевшие пальцы на моей кисти свободной рукой, а после чувствую чьи-то прикосновения на себе. Над головой раздается голос Миднайта, который все это время наблюдал за ритуалом в стороне. Он обхватывает меня за талию, настаивая на том, что нужно уходить.
Как я могу оставить Ешэ? Ему плохо! Я чувствую его ужасную боль и не знаю, как помочь. Я должна сделать все, что в моих силах, потому что он помог мне, потому что не смогу себя простить, если не попытаюсь.
В конце концов, он всего лишь ребенок, которому сейчас очень плохо.
Черт возьми, Анна!рычит Миднайт.Оставь его!
Свирепость, разгорающаяся во мне безумным пожаром, провоцирует непроизвольный всплеск магических сил. Я кидаю в сторону парня самый ненавистный взгляд из богатого арсенала моих гневных взглядов, которым швыряю блондина в громоздкие двери. Миднайт врезается всем телом, отворяя их, и валится на пол за пределами ритуальной комнаты. Бледно-желтый свет из коридора врывается сюда, падая на покрывшееся испариной лицо Ешэ и открывая моему пульсирующему взору шокирующую картину. Хрупкое туловище мальчика покрыто черными прожилками, поднимающимися вышек голове. Ветвясь и охватывая все больше места на теле, необъяснимая зараза касается скульптурной шеи и добирается до лица.
Хватка Ешэ ослабевает, но теперь я цепляюсь за его руку, не желая отпускать.
Что это?в ужасе спрашиваю я и надеюсь услышать ответ, потому что этот ребенок чертовски умен и мудр. Он не может погибнуть вот так глупо.Не вздумай сделать меня причиной своей смерти, слышишь?!
Хреновая попытка подбодрить. Я откровенно плоха в таких вещах и не способна быть сентиментальной. Однако, глядя в глаза умирающего ребенка, пожираемого адскими муками, я еле сдерживаюсь, чтобы не зарыдать навзрыд.
Тьма,дыша затрудненно, сипло и часто, произносит он.
Я наклоняюсь к нему так близко, как позволяет ситуация. Нас по-прежнему пытаются разъединить, и я буквально волочусь за Ешэ.
Тьма?переспрашиваю я.
Ответу не суждено прозвучать, потому что мальчик умирает.
До меня доносятся звуки плача его слуг, мгновенно рухнувших на колени в лихорадочных молитвах. Я все еще сжимаю ладонь Ешэ и замечаю, какая она ледяная, лишь тогда, когда Миднайт вновь настигает меня. В этот раз ему удается поставить меня на ноги и отпустить мальчика. Словно предчувствуя, что я начну вырываться, Миднайт образует кольцо вокруг моих плеч и тащит к выходу.
Захлебываясь в слезах, я не в силах отвести сожалеющего взгляда с безжизненного тела ребенка. Я повторяю про себя, как мне бесконечно жаль, пока Миднайт ведет меня в неизвестном направлении. Я хочу обвинить его в бесчувственности, ведь, черт подери, на наших глазах погиб невинный мальчик! Но тяжесть вины слишком велика, чтобы что-то говорить.
Путь, которым мы идем, выводит нас на парковку с несколькими автомобилями. Я не сопротивляюсь, когда Миднайт запихивает меня в черную машину, сажая на переднее сидение с пассажирской стороны, а сам садится за руль. В полубессознательном состоянии я пытаюсь сфокусировать взгляд на мелькающих за окном картинках.
Кружа по парковке в течение нескольких минут, Миднайт находит верное направление, которое выводит нас на поверхность. Я жмурюсь от слепящего, дневного света, поймав себя на мысли, что до этого момента не задумывалась о том, какое сейчас время суток.
Все наладится, Анна,пытается заверить Миднайт, и я немного смягчаюсь.
Гнев и неутолимая скорбь сменяются звенящей пустотой.
Эта область лжи тебе неподвластна,пробормотав это, я отворачиваюсь от парня.
Мы оставляем позади полуразваленную хижину, вскоре скрывающуюся за пеленой плотного тумана, и движемся навстречу неизведанному.
Пожалуй, на сегодня побег отменяется.
ЭЙДЕН
Как бы упорно и долго я ни пытался понять жизнь, она останется для меня неразгаданной загадкой. Замком, к которому не подобрать ключ. Почему мы любим жизнь, несмотря на ее жестокость к нам? Почему мы продолжаем так дико жаждать ее, когда она остается равнодушной?
Жизньэто движение от одной крайности к другой. В ней нет золотой середины. Люди, твердящие, что сумели обрести равновесие и покой, находятся в иллюзорной ловушке. Им кажется, что они плывут по течению, наслаждаясь тихими деньками. Но на самом деле тонут с улыбками на лицах, думая, что контролируют свою жизнь.
Иногда бывают ситуации, в которых не обойтись без самообмана. Его применение необходимо в моем случае с Джейн.
После нашего разговора на трибунах стадиона, я хочу до беспамятства напиться ядовитой ложью, которая промоет мне мозги и вылечит от недуга под названием любовь. Она стала раковой опухолью в моем сердце, и я срочно нуждаюсь в спасении.
Мы безвозвратно теряем частичку себя, когда люди отдаляются, или уходят из нашей жизни. Место, которое они занимали, так и останется пустым, потому что его невозможно отдать кому-то другому. Нельзя заменить тех, кому оно принадлежало. Новые люди просто-напросто не приживутся на нем. Потому что прошлое и настоящее не смогут сосуществовать друг с другом, деля одно место.