Родители разошлись, когда мне было десять, разошлись в страшном скандале. Мама не простила отцу измен, а он хотел быть эдаким султаном и не был настроен на моногамию. Естественно, мы с сестрой приняли сторону мамы и почти никогда с ним не виделись. А он и не особенно стремился к общению. Мой папа был бессердечной скотиной и удачливым бизнесменом. Он умудрился обойти закон и ничего не платить, даже когда мы были маленькими, обходясь небольшими суммами маме за молчание, если он в очередной раз избирался в городской совет. Раньше мне хотелось справедливости, но уже к пятнадцати годам я поняла, что ее не существует и решила просто думать, что у меня нет отца.
Размышления о папаше заставили меня невесело усмехнуться. Гнев, волной растекающийся по моему сознанию, давал силы. Пусть я легко расставалась со своими украшениями, себе я пообещала, что больше никогда не пойду в ломбард.
Глава 5
Мне очень быстро стала нравиться моя работа. Мягкий, лившийся из динамика голос Даскара: 'Кира'. Бесконечные сплетни сотрудников о своем загадочном боссе. Топ нелепостей занимало предположение, что Александр на самом деле Александра, дочь крупного нефтяного магната, и версия о том, что сеть 'Заик' - правительственная организация, и продукция содержит психотропные вещества, позволяющие государству контролировать сознание людей.
Мне нравилось отношение сотрудников, было забавно видеть на их лицах сочувствие, будто я и вправду работаю на чудовище.
Я влюбилась в здание, левиафана из стекла и бетона, сверкающее золотым логотипом, в бесконечные узкие переходы, в огромные окна с видом на Москву реку.
Из одного из этих окон я наблюдала за тем, как садится солнце, как его лучи отражаются от поверхности реки, кроваво-красной, словно весь тот яд и вся грязь, попадающая в нее столетиями, стала видна человеческому глазу.
На ухо мое была прикреплена блютус-гарнитура, ставшая предметом первой необходимости, поскольку мои руки все время были заняты сверхсекретными бумагами, которые я носила от Александра к его бизнес-аналитику - специалисту с великолепным образованием, потрясающими способностями, талантливейшему человеку, но абсолютному итхисофобу. Если бы он узнал, на кого работает, тут же уволился бы, несмотря на солидную зарплату.
- Да, - ответила я коротко. Начальника раздражали долгие разговоры по телефону.
- Сейчас же наверх, - услышала я фразу, прежде, чем он отключился.
Я поднялась на его закодированный всеми возможными способами этаж, приложила свой пропуск.
Когда я наконец зашла в приемную, то обнаружила, что мой босс стоит посередине, задумчиво сложив руки на груди и смотря куда-то внутрь себя. Помимо острых ушей, мраморной кожи и фантастически ярких голубых глаз, было в Александре еще что-то, что я никак не могла уловить. Словно он был огромной звездой и заставлял всех остальных вертеться по своей орбите.
- Завтра здесь состоится собрание акционеров, - сказал он, снова обращаясь к себе самому. К легкому налету социопатии у своего босса я пыталась относиться как к его милой особенности, изюминке, хотя порой его манера переставать замечать окружающее пространство меня пугала.
Он нервничал, а, значит, новость стала для него неожиданностью. Я буквально повалилась в свое кресло - от долгого хождения на высоком каблуке даже мои тренированные ноги начинали выть.
Начальник не придал этому значения, он начал диктовать обширный список поручений, который я должна была выполнить в ближайшие пару часов. Бронирование гостиниц для наших гостей и поиск подходящего для них транспорта были самыми легкими из поставленных задач.
- Они ваши соотечественники? - позволила я себе задать Даскару вопрос. Тот кивнул и от дальнейших комментариев воздержался. Самолет гостей пребывал в середине ночи, под покровом тьмы они должны были расселиться. Они, как и Александр, не желали привлекать к себе излишнего внимания.
Закончив список, я тяжело вздохнула, к неудовольствию босса. И, ощутив, как меня пронзает лед его взгляда, сразу принялась за работу, уточняя лишь мелкие детали, потому как Даскар повис на телефоне и протяжно и мелодично втолковывал что-то собеседнику на неизвестном мне языке.
Через четыре часа я обнаружила, что совсем выдохлась. Большинство пунктов в моем листе были сродни 'принеси мне рог единорога'. Добыть в Москве мраморную говядину оказалось делом почти невозможным, а Александру она нужна была еще и обязательно сырой в каком-то соусе, название которого я выговаривала с трудом.
Оставался только легко решаемый вопрос, касающийся свежих цветов в офис и более сложный о развлечении наших гостей. Идею о корпоративной пьянке Александр отверг, зато мысль об экскурсии по Москве-матушке его впечатлила. Мне оставалось найти толкового экскурсовода со знанием английского языка и без итхисофобии.
Мой рабочий вечер приближался к концу. Даскар вновь обрел душевное равновесие и даже не стал меня задерживать.
- Спокойной ночи, - сказал он мне, задумчиво рассматривая мой силуэт.- Я не жалею, что нанял вас, - добавил он затем, словно сказанное было высшим комплиментом.
Я мысленно хмыкнула, решив, что у Даскара наверняка проблемы в общении с женщинами. А вслух сказала:
- Всего доброго. Спасибо.
С фальшивой улыбкой я легко поклонилась ему на прощание, мысленно уже погрузившись в ванну с ароматизированной солью.
***
Встала я в восемь утра, и хотя тело ныло от желания продолжать дремать под теплым одеялом. Я заставила себя принять душ, плеснуть кофе в пустой желудок и начать обзванивать все топовые московские экскурсионные агентства.
Назначенная цена устраивала абсолютно всех, с кем я говорила - не каждый день можно получить месячный заработок только за обзорную экскурсию по ночной Москве для группы из шести человек. Однако просьба встретиться и обговорить детали у многих вызывала недоумение, а мне нужно было знать, что человек, увидевший итхисов, не устроит истерику и проявит достаточный профессионализм. В конце концов, даже несмотря на весомую прибавку к гонорару, только трое согласились встретиться со мной.
Сонная тетя наблюдала, как я в спешке одеваюсь и бегу на улицу. Она недовольно пробурчала, зевая и плотнее кутаясь в синий хлопковый халатик, символизирующий для меня дом и уют:
- Уже и днем тебя не вижу, все мои дети разбегаются, - вздохнула она с грустью. Вера считала и меня и Викки своими детьми, так же как мама считала Фёдора своим. Сказывалась удивительная связь близнецов. Я чмокнула ее в щеку в знак извинения.
По дороге на встречу с первым предполагаемым экскурсоводом я заскочила в маленький цветочный магазин, хозяйкой которого была мать Даши. Бизнес шел неладно, поддерживаемый только такими праздниками, как первое сентября, когда толпы детишек несли в своих крохотных ручках огромные цветочные букеты, да Восьмое марта, единственный день в году, когда мужчины вспоминают, как нежно они любят своих жен.