Люк поискал взглядом сигареты, потянул их с прикроватного столика, сунул одну в рот. В голове после лечения Нории наступила блаженная легкость, и глаза больше не болели. Но зато он снова ощутил, насколько голоден.
Я боюсь не успеть, признал он неохотно. И боюсь не выстоять. У меня почти ничего нет: горстка обученных людей, две горстки рекрутов, немного оружия и я, недоучка.
Владыка задумчиво глядел на него, склонив голову набок.
С тобой это больше, чем было у других. А страх не даст тебе преуменьшить опасность.
Да, Дармоншир щелкнул зажигалкой и поднялся. Ты мудр и выдержан, Нории. Может, и я когда-то буду таким.
Слишком выдержанным ты никогда не станешь, нам все-таки придает мягкости Мать-Вода, усмехнулся Нории. Но тебе ведь исполнилось тридцать пять, для нас ты только-только переступил черту совершеннолетия. Дети Воздуха медленно взрослеют, над нами превалируют ощущения, а не чувства, желания, а не разум. Чем ярче ощущение, тем нам лучше. А потом разум берет верх, появляются сдержанность и спокойствие. Не абсолютныевсе-таки Воздух не может существовать в покое.
Это что же, я лет через двадцать стану таким же замороженным, как его величество Луциус, хорошего ему перерождения? поразился Люк, спешно затягиваясь, чтобы скрыть озноб, который начал пробивать, и утихомирить желание обернуться. При упоминании старого змея в сердце кольнуло сожалением.
Ты неправ. Мой брат по воздуху был человеком сильнейших страстей, Владыка с печалью кинул взгляд на багровеющее небо. Просто он научился этого не показывать. И ты научишься, он перевел взгляд на Люка. Пойдем же, пока ты не обернулся прямо здесь и не начал охотиться на слуг и горожан. И на будущее: избегай сильного голода и сильного гнева, брат. Иначе волей-неволей отведаешь человечины. Воздух, когда наливается гневом, становится неудержимее огня.
Они вылетели далеко за городтуда, где по полям, высоко вскидывая копыта, носились в свете заходящего солнца стада одичавших верблюдов и косуль, и устроили настоящее кровавое пиршество. Дракон быстро наелся, улегся среди цветущего луга, с удовольствием вдыхая запах медовой пыльцы, приправленный густым духом крови, и терпеливо ждал, пока насытится оголодавший сородич. Змей, словно сорвавшись с привязи, заглатывал несчастных животных, роняя кровавые слюни и периодически угрожающе шипя в сторону Владыки. Мое, мол, не трожь. Тогда дракон лениво шевелил крыльями: «Видишь, не претендую», и на время успокоившийся потомок Белого снова гнался за добычей и хватал ее, закатывая глаза от удовольствия.
Наконец и он остановился. Посмотрел на щедро окропленную кровью высокую траву, лютики-цветочки, покосился на Нории и несколько смущенно начал вытирать морду о землю. А потом обернулся в человека и застыл, изумленно разглядывая подсвеченное багровыми лучами солнца дело рук своих. Точнее, пасти своей.
Главное, чтобы это никогда не увидела моя жена, сказал он обернувшемуся и подошедшему Владыке. Помолчал, снова разглядывая последствия бойни, которую устроил, усмехнулся и пробормотал: Впрочем, она и так уверена, что я чудовище.
Нории учил его весь вечер и ночьа когда звезды на небе начали бледнеть, они сменили ипостаси, поговорили еще немного, мирно и почти ни о чем, обнялись на прощание и направились в разные стороны. Владыка полетел в Истаил, где ждала его в большой постели маленькая сильная жена, Ани-лиша. Он думал о ней и о том, что они смотрят в одну сторону, и в это тревожное время Ангелина Рудлог стала источником силы не только для него, но и для всего драконьего и человеческого населения Песков. Думал он и о своем беспокойном, освежающем, как молодой ветер, госте. О том, что судьба всё всегда расставляет по своим местам. Так было с ним, Нории, и его огненной супругой, так будет и с сыном Воздуха, если тот выживет.
И печалился Владыка, потому что как мужчине и воину хотелось ему собрать драконов и бросить на помощь брату по отцу, но как правитель и глава почти исчезнувшего народа не имел он на это права. Тяжело было на душе у Владыки. Тяжело, и не мог он найти покоя, и решение принять не мог.
А его светлость герцог Дармоншир летел к своей земле, почти не замечая острых пиков Милокардер и ледяных порывов ветра, гуляющих среди них. А когда один особо наглый ветерок решил сотворить на пути змея воздушную яму, крылатый недоучка скрутил его узлом и бросил на одну из вершин. Полюбовался, как вокруг заснеженного пика по кругу пошла ледяная пыль, фыркнул на присмиревшие потоки и полетел дальше. К своей горстке людей, полосе фортов, морю, семье и Марине, спящей в его доме за расшитыми золотом шторами в комнате с открытыми окнами.
Глава 4
Конец марта, Истаил
Ангелина
Сначала над Истаилом разыгралась грозаее Ангелина услышала сквозь крепкий сон, почувствовав, как потянуло из окон свежестью, и закуталась в тонкие шерстяные покрывала. Без Нории на огромной кровати их покоев было непривычно и зябко. Муж пришел вслед за дождем, лег рядом, прохладный, как всегда, и принес с собой запах влаги, озона и тревоги. А ещехрамовых свечей и ароматных масел: розового, что жертвуют Синей, и ландышевого с ветивером, что льют в чашу Белому. Нории молчал, обнимая ее, но по дыханию и напряжению мышц было понятно, что не спит.
Расскажи, попросила Ани, поворачиваясь к нему и заглядывая в глаза.
Мне нужно будет увидеться с Четери, пророкотал дракон, бережно прижимая ее к себе. Сегодня. Я могу, конечно, пообщаться Зовом, но хочу поговорить лицом к лицу.
Ангелина задумчиво погладила его по напряженному плечу, запустила пальцы в красные волосы с седой прядью, коснулась затылкаи дракон прикрыл веки.
Зачем?
Хочу попросить совета, Ани-эна.
Это как-то связано с Дармонширом? проницательно поинтересовалась она.
Он растревожил меня, медленно и гулко проговорил Нории. Обнажил наше бессилие. Герцог мало мне знаком, но в нем много воздуха и силы, его стихия свежа и беспокойна. Он приятен мне, и его гибель опечалит меня. Но что я могу? Только просить отца и мать уберечь его.
Она, конечно, поняла, что он имеет в виду. Продолжая перебирать волосы, спросила:
Жалеешь, что сам не можешь помочь?
Да, сказал Нории, так и не открыв глазно чуть повернув голову, чтобы жена могла добраться до шеи. Я хочу помочь, но не могу. И Рудлогу не могу. Но оставаться в сторонеплохое решение. Это надежда на чужие силы, моя Ани. Мы все выжидаем, потому что боимся открытия порталов на своей земле. Но даже пусть у нас портал не откроетсяесли убьют Дармоншира, захватят его земли и подомнут юг Рудлога, то ничто не помешает иномирянам пройти по старой дороге между морем и горами и прийти в Пески. Мы не знаем, защитит ли Стена от армий другого мира. А больше я ничего не могу им противопоставить. Разумней было бы усилить сейчас и вашу армию, и армию герцога. Прежде всего герцога, конечно, у Рудлога есть силы выстоять. Но нам нечем это сделать.
Ани сосредоточенно и сильно проминала ему затылок, погрузившись в размышления. Нории ей не мешал, молчал.
И чем в этой ситуации может помочь Четери? спросила она наконец.
Он один стоит армии. Знает все земли двух материков, с закрытыми глазами может нарисовать подробнейшую карту. И мыслит как воин и стратег, моя Ани, Владыка уже жмурился и едва заметно улыбалсяАнгелина в своих раздумьях начала водить губами по его груди. Быть может, он подскажет какое-то решение. Возможность, которой не вижу я.
Мне тоже хотелось бы, чтобы лорд Лукас выстоял, проговорила Ани серьезно. Он закрывает Дармоншир, а там моя сестра. Она снова помолчала и решила: Я полечу с тобой. Хочу увидеть Каролину и Святослава Федоровича. И пообщаться с послом Йеллоувиня.
Хорошо, пророкотал дракон, оглаживая ее широкой ладонью по спине и ягодицам. Ты выспалась, моя Ани?
Яда, сказала Владычица строго. А тынет.
Дракон усмехнулся, повернулся, подхватывая ее так, что она оказалась на нем, и Ангелина оперлась на локти, разглядывая его лицо.
Не будешь спать? прошептала она с той же строгостью, в которой, однако, отчетливо слышалась звенящая нежность. Не будешь, ответила сама себе и коснулась пальцами улыбающихся губ мужа. Тело его расслабилось, и тревога из глаз почти ушла. Тогда надо заняться чем-нибудь полезным, Нории. Не стоит тратить время.
Вот кто еще мыслит как стратег, пробормотал дракон, положив ладонь на льняной затылок жены и привлекая ее к себе. Моя Ани.
Тафия
Владыка Нории опустился во двор дворца Четери, когда тот с улыбкой слушал какого-то седого старичка в традиционной одежде Песковдлинной рубахе, вышитой шапочке. Мастер поднял голову, сощурившись на ярком солнце, перебросил красную косу через плечо и махнул спускающемуся дракону рукой, что-то одновременно говоря старику. Тот кивнул, тоже задрал голову, почтительно поклонился и бодро поковылял прочь, за ворота.
Проситель? поинтересовался Нории, когда они с Четом обнялись и хозяин Тафии поприветствовал Ани.
Нет, усмехнулся Чет. Я же все-таки не только Владыка, но и учитель, Нори-эн. Так что в этом случае скорее я был просителем.
Он не добавил ни слова, и Нории склонил голову, признавая право собрата на свои тайны.
Как Светлана, Четери? вежливо спросила Ангелина.
Хорошо, мягко проговорил Мастер. Навестишь ее?
Конечно. Каролина и Святослав Федорович здесь?
Почтенный отец во дворце, кивнул Четери, а маленькая Рудлог ушла с охраной в город. Отдохни, Владычица, а ее пока найдут и приведут сюда. В твои покои подадут прохладный шербет и напитки. И хочешь, приглашу массажистку? Я ее у Хань Ши увел, настоящая колдунья, рукикак сам Инлий меня правит, да простит меня отец за сравнение.
Ангелина, едва заметно улыбнувшись, покачала головой и взглянула на наручные часы.
В другой раз. От напитков не откажусь, но отдыхать не стану. Пусть Каролина гуляет, не нужно за ней посылать, пообщаюсь, когда вернется. Пока есть дела. Выдели мне зал для переговоров, Четери, и распорядись, чтобы сообщили послу Хань Ши: я хочу поговорить с ним.
Сделаю, весело и торжественно пообещал Чет. Но Ангелина Рудлог даже бровью не повела, а взгляд стал ледяным.
Благодарю. Ну что же, оставлю вас, величественно проговорила она и удалилась, как всегда с прямой спиной. Нории смотрел ей вслед с легкой улыбкой, а Четери качал головой и тоже улыбался.
В ней столько силы, что не по себе становится, сказал он с теплотой. Хорошо, что гора выпустила тебя, Нории. Боюсь, это случилось только из-за того, что на Туре не было мужчин, способных совладать с Ангелиной Рудлог.
Нории усмехнулся и тут же посерьезнел:
Мне приятно слышать восхваления моей жене, Четери-эн, но я прилетел за советом. Помоги мне. Ты старший из нас, ты любимец трех богов, ты знаешь военную науку лучше кого бы то ни было
Легкомысленная и мечтательная улыбка на лице Четери ушлаперед Нории снова стоял Мастер клинков.
Говори уже, друг, серьезно сказал он, присаживаясь на скамью под цветущим персиковым деревом. Похвалить меня ты всегда успеешь.
Он слушал Владыку Владык, чуть хмуря брови, в руке его возник клинок, и Мастер под рассказ лениво и задумчиво чертил острием по узорчатой плитке двора.
Я понимаю твою печаль. Знал бы ты, как тянет меня бросить все это, он провел рукой вокруг себя, и уйти в бои.
И отчего не уходишь? поинтересовался Нории. Он подошел к фонтану и сейчас сидел на его бортике. Из-за Светланы?
Чет покачал головой.
Нет. Не дело воину оправдываться слезами жены. Я жду знака. Я знаю, что моя война еще впереди. Песни битв уже звучат в моих ушах днем и ночью; я слышу, как Красный Воин закаляет свои доспехи и точит оружие, слышу, как наполняется яростью Инлий Белый и темнеет штормом Мать-Вода. Но мне уходить пока не время. Что касается молодого Дармоншира, Нории, ты знаешь, что у каждого свой бой. Тот, что должен выдержать он самили умереть. Он еще юнец; выдержитстанет мужчиной.
Знаю, согласился Нории, склонив голову набок и легко проведя ладонью по водной глади фонтана. Я не могу драться вместо него, я даже не могу драться рядом с ним. Но хороши же мы будем, если отвернемся от молодого ветра, Чет. Единственного ветра Туры. Нас с тобой наставляли и помогали, в первый бой с тобой плечом к плечу шли другие ученики, а у него нет никого. И даже духов он вызвать на помощь не можетне умеет еще и нет у него на это сил.
Четери недовольно покосился на друга, подбросил клинок в воздухтот подлетел с гуломи поймал его за рукоять. Сверху на его плечи посыпались срубленные листья и цветы.
Нории молчал и ждал.
Там же рядом море, сказал Мастер с намеком.
Да, но в Дармоншире ни капли стихии нашей Матери, Чет, напомнил Владыка Владык.
Зато в тебе ее довольно, буркнул Четери сварливо. Загляни в сокровищницу Тафии, Нори-эн. Ты не помнишь, верно, а нам Мастер Фери рассказывал, как в давние-давние времена Владыка Нейрии заключил договор с водяными духами и заклял амулет, который заложил в стену Тафии. Сто лет после этого сотня тер-сели несла стражу вокруг Города-на-реке, а Нейрии платил им кровью и обязал людей брать к себе в дома новорожденных духов. Амулет в виде собачьей головы. Найди его и попробуй снова заключить договор с тер-сели. Если готов платить и если уж тебе очень хочется похлопотать над мальчишкой.
Так надо, без обиды пророкотал Нории. Чувствую, что надо.
Раз надо, то делай, уже спокойно ответил Мастер. Только не забудь рассказать молодому Дармонширу об ограничениях. Чтобы он на радостях не расслабился. Помогать тоже надо с умом, чтобы твоя помощь не стала поленом в его погребальном костре. Он задумчиво потеребил кончик красной косы. Я вот тоже занимаюсь помощью одному юнцу. Звезды, что ли, так над нами встали, Нори-эн?
Вей Ши
За последние пару недель внук императора Йеллоувиня убедился, что, родись он крестьянином, жизнь его была бы куда легче и приятнее.
Послушники и монахи обители Триединого который день по утрам копали грядки и сажали картошку, капусту, тыкву и много чего еще сажали, поднимаясь до восхода солнцаибо работать на дневной жаре было невозможно. Вей Ши вставал еще раньше, потому что стоило пропустить хоть день тренировоки тело становилось деревянным, непослушным. Он занимался с шестом, потом съедал огромную тарелку просяной каши с кунжутным маслом и медоми, если ночью не уходил на охоту, ему, оголодавшему, трудно было дотерпеть до наступления завтрака. А потом шел копать.
Настоятель обители был доволен и вслух строил планы попросить у Владыки Четерии еще пахотных земель и сажать пшеницу, чтобы монахи могли печь хлеб для страждущих. И Вей Ши, угрюмо работая лопатой, думал о том, что он впустую тратит свою жизнь и что Мастер, видимо, решил посмеяться над ним.
Впрочем, через несколько дней принц заметил, что работа на земле погружает его в предмедитативный транс и на удивление расслабляет. Но, увы, все достижения на ниве самоконтроля, полученные на огороде, разбивались, когда он выходил с метлой в храмовый двор, понимая, что вот вычистит тут все, и снова придется ему спускаться в город к болтливому невыносимому старику Амфату. Даже навязчивая девочка, гостья Мастера, не приносила Вей Ши столько головной боли, как этот старик.
Девочка, к слову сказать, за своими вещами не вернулась. И никто за ними не пришел. Они так и лежали в келье Вей Ши: пюпитр, альбом, грифели, краски. Он как-то вечером от нечего делать взялся просмотреть альбом и с тех пор периодически возвращался к нему. Было чем очароваться: уверенной рукой девчонка делала наброски и огромных величественных пейзажей, и маленького плетения какой-нибудь ограды на мостике; смотрели со страниц альбома на императорского внука лица жителей Песковвыразительные, живые, не приукрашенные. Вот старуха с покрытой головой, а на узловатых рукахкольца, золото, и улыбка молодая, задорная; вот двое чернявых детей смотрят друг на друга с детской любовью; а вот рыбак прикрыл глазато ли спит, то ли вот-вот дернет удочку. Оказались здесь и изображения Четерис разных сторон, неполные, словно девочка рисовала частями, чтобы потом собрать конструктор. Были в альбоме изображения лиц и ее отца, и Владыки Нории с женой, и каких-то девушек, похожих друг на друга, смутно показавшихся Вей Ши знакомыми.
Маленькая гостья Мастера красоту понимала и умела ее запечатлеть. Осознавал Вей Ши и то, что она добра, просто и доброта эта ее плебейская, и жалость вызывали раздражение. Он даже вспомнил ее имяКа-ро-ли-на. Слишком длинно, грубо, тяжеловесно. Не то что имена дев его родины, похожие на пение соловья или флейты.