Но альбом он просматривал. А иногда и сам брался за грифель и выводил на чистых страницах то цветок жасмина, то ветку вишневого дерева со зрелыми плодами. Он тоже любил рисовать. К сожалению, редко когда у него оставались на это силы.
Старика Амфата, тощего, с обезьяньим смуглым лицом и хитрой улыбкой, принесли в храмовый двор на следующее утро после того, как Вей Ши прогнал настырную девчонку. Несли его на носилках четыре слуги из дворца Четери. Опустили свою ношу на скамью, и один из слуг подошел к Вей Ши.
Владыка Четерии сказал принести старика в храм и найти тебя, проговорил он почтительно. Владыка приказал передать свои слова: «У старого Амфата отказали ноги. Он был хорошим воином, а сейчас одинок и благочестив. Днем будешь носить его в храм на обед и обратно, а после по его просьбе туда, куда он пожелает, пока не сядет солнце».
Вей Ши выдохнул вскипевший в крови гнев, посмотрел на слугу, на деда, который вертел головой, оглядываясь по сторонам, шея у него была оливковая, как все тело, цыплячья, седые космы неопрятно лежали на плечах, и ровно сказал:
Я выполню волю Владыки.
С тех пор он и служил ишаком для крикливого старого кочевника. Пол-Тафии выходило на улицу посмотреть, как голосящего боевые песни соседа несет на закорках молодой послушник с такой прямой спиной, что удивительно было, как не падает с нее дед Амфат.
Фе́би (старика) эфе́нби (юноша) несет! кричали дети радостно и бежали рядом. Потом Вей Ши видел, что они стали играть в негокто, мол, больше друзей унесет и дальше с ними на спине уйдет.
Вей Ши приходил под палящим полуденным солнцем, спускался в домик старика, помогал одеваться и нес в храм. Там Амфат в ожидании обеда сидел на лавке, выстругивал из деревяшек какие-то дудочки и свистульки и оживленно болтал со всеми: с такими же стариками, как он, с прихожанами, монахами, послушниками. А потом, после обеда, Вей относил изрядно потяжелевшего деда обратно. И до вечера то бегал по его заданиям, то таскал на спине по друзьям, кальянным, стоянкам кочевниковвезде у Амфата были друзья, и везде его принимали с почтением, вели разговоры, вспоминая былые дни и приключения в те времена, когда Пески еще были опасной пустыней, полной хищников и жестоких духов-песчаников. Вей обычно сидел в стороне, погруженный в свои мысли, но волей-неволей прислушивался и сам не замечал, как его захватывал тонкий голос рассказчика, и вот он уже сам брел по барханам, отгоняя трещоткой гремучих змей, или искал воду, или обманывал глупых духов. Правда в байках стариков перемешивалась с волшебным вымыслом, но как увлекательно было их слушать!
Может, я буду вам сюда обед приносить, феби? поинтересовался Вей Ши через несколько дней мрачно. Вам, наверное, тяжело по такой жаре.
Старик, разлегшийся на кровати в своем доме, закряхтел и метнул на Вея острый взгляд хитрых глаз.
Так я ж помолиться хожу, эфенби, запричитал он, богов о здоровье попросить. Кто обо мне, старике, кроме них, позаботится?! Налей-ка мне, кстати, воды, горло пересохло, сил нет!
Помолиться. И с людьми поговорить, пробурчал Вей Ши, наливая из кувшина воду в большую чистую чашку. Вообще, в домике старого пройдохи было слишком чисто для того, у кого отнялись ноги.
Но тут Амфат попытался присесть, забарахтался в постели, и Вей, устыдившись своих мыслей, поднял его, усадил аккуратно.
Конечно, поговорить, сказал старик, напившись. Вот полежи в одиночестве, внучок, и с таким невежливым юношей, как ты, за радость будет поговорить.
Вей Ши молча принял у него кружку, повернулся спиной, присел, и старик вцепился в его плечи как клещами. Императорский внук снова потрусил к храму, чувствуя, как привычное раздражение в душе капля за каплей сменяется усталым равнодушием, щедро замешанным на обиде. Он понимал, что Мастер что-то хочет показать ему. Но не понимал что.
Дед Амфат
В храме было прохладно и малолюдно, и императорский внук опустил старика на скамьютот сразу капризно потребовал воды, умыться после жары и попить, и Вей, сам пропыленный и умирающий от жажды, поднес ему воды, полил на руки и только потом отошел подальше и принялся умываться сам. С кухни доносились запахи овощной похлебки и стук посуды, и Вей, чтобы не думать о еде, набрал полный черпак воды и начал пить.
Краем глаза он увидел что-то пестрое, мелькнувшее в воротах двора, а следом донесся и звонкий голос гостьи Мастераона здоровалась с послушниками и стариками, рассевшимися на лавочках. Вей шагнул в тень колонны, услышав от девчонки и свое имя. На ее вопрос откликнулся дед Амфат, что-то долго рассказывая скрипучим голосом и, кажется, расхваливая «эфенби» на все лады, а потом громко воскликнул:
Так вот, внучка, посмотри, не он там, у родника? Глаза слабые стали, ничего не вижу
Он, подтвердила девчонка, направляясь к Вею. Спасибо, дедушка!
Вей Ши со вздохом ополоснул черпак в чаше родника и повесил его на стену, из которой и била струя воды. У него опять начинала болеть голова, и он ушел бы, если бы старики, рассевшиеся по скамейкам как седые голуби, не смотрели в его сторону с жадным любопытством и не обсуждали бы что-тонаверняка егомежду собой.
Привет, робко сказала девчонка, остановившись в нескольких шагах. У ворот храма замерли охранники.
Зачем пришла? сухо бросил Вей Ши, глядя в сторону.
Она тут же вспыхнула.
Не к тебе, не волнуйся. Нужно больно! Я ищу свои вещи. И альбом. Я оставила их здесь тогда, она обиженно фыркнула. Ты не видел, не знаешь, где они могут быть?
Вей хотел ответить: «Они у меня». Но почему-то буркнул:
Не знаю.
Зачем? Ей достаточно спросить у любого другого монаха или послушника про альбом, и все укажут на Вея.
Жаль, расстроилась юная художница. Сильно расстроилась, закусила губу, опустила глаза. Жа-а-алко Но что делать. Сама виновата. Нельзя оставлять
Она бубнила себе под нос, раскачивалась и терла ладонью глаза. Голова у наследника императора разболелась еще больше.
Ну ладно, ладно, пробормотала девчонка. Вей Ши?
Чего? откликнулся он, уже желая, чтобы все вокруг провалились сквозь землюи что-то щебечущий тонким голосом старик, и надоедливая девчонка, и храм этот вместе с картошкой.
Ты только не кричи, как в прошлый раз, она порылась в сумке и достала оттуда маленькую баночку. Я тебе принесла мазь для спины. Мне травница сделала. Она ваша, из Йеллоувиня. Возьмешь?
Он протянул рукутолько чтобы отделаться, коснулся ее ладони. И тут девчонка, дернувшись и чуть не выронив баночку, на чистейшем напевном йеллоувиньском произнесла трехстрочное стихотворениеи́лью. Из тех, что не могла знать.
Что ты сказала? ошарашенно переспросил Вей Ши.
Девчонка недоуменно посмотрела на него.
Я спросила, возьмешь ли ты мазь, словно больному, повторила она медленно.
Нет, раздраженно сказал Вей. После этого. Ты сказала: «Старый тигр, белые кости, слава тебе в смерти и посмертии» повторил он на рудложском строки из старого предсказания, хранящегося в доме Ши уже пятьдесят лет.
Да ты что, засмеялась Каролина. Я понятия не имею, как это произнести. Зато могу теперь выговорить «У тебя красивая прическа». Хочешь?
Послушник скрипнул зубами и призвал себя к терпению. Нелепый какой-то розыгрыш.
Ты точно сказала снова начал он, но тут девчонка помахала кому-то за его спиной.
Смотри! воскликнула она радостно. Твой дедушка тебя подзывает!
Вей Ши оглянулся. Дед Амфат уже подпрыгивал на скамье, указывая на храмовую кормильнютам накрывали на стол.
Тебе пора, да? затараторила девчонка. Иди. А ты поспрашиваешь про мой альбом? Поспрашивай, а? она умоляюще сложила руки. Там много важного. Я завтра еще приду. Или послезавтра.
Внучок! Помоги дедушке! донесся от скамьи вполне себе молодцеватый голос деда Амфата. Девчонка еще что-то говорила, дед требовательно покрикивал, шумели направляющиеся в кормильню страждущие, и Вей едва удержался, чтобы не схватиться за голову. Он наклонился, плеснул себе в лицо еще ледяной воды и, не слушая больше девчонку, пошагал к старику.
Он точно свихнется. Совершенно точно сойдет с ума.
Ангелина
Хорошо, что ты навестила нас, говорил Святослав Федорович, к которому Ангелина заглянула до встречи с послом. Сейчас они сидели у большого окна, любуясь на пруд в парке за дворцом Четери. Я беспокоюсь за Каролину. Учится она хорошо, но учителя сообщают, что она иногда впадает в транс, что-то рисует в тетрадях. Рисунки никому не показывает, прячет. При мне это случилось один раз. Я как-то вечером застал ее рисующейглаза пустые, позвалне откликается. Оттаяла, только когда дорисовала. Раньше она всегда реагировала, Ангелина.
Ани слушала, хмурясь.
А что рисовала? спросила она напряженно.
Бывший принц-консорт пожал плечами.
Владыку Четерии видел на одном листе. Со спины, с окровавленными руками и клинками. Кажется, кровь на лице, но там небольшой поворот головы, непонятно. Я его сразу узнал, коса и очень характерная линия плеч, он кашлянул и вернулся к теме. На второмкакое-то чудовище, я даже толком разглядеть не сумел. Она на середине очнулась и порвала. Очень испугана была, но на вопросы не отвечала. Служанка потом сказала, что она ночью плакала.
Владычица обеспокоенно постучала пальцами по украшенному лазурной мозаикой столику. Ей давно следовало поговорить с Хань Ши, но эта проблема не была первоочередной, и Ангелина откладывала ее решение. Передать через посла просьбу о частном визите Каролины к императору? Или дождаться очередного Королевского совета и лично поговорить там?
Лучше лично, конечно. Это частные вопросы, внутрисемейные. С другой стороны, когда совет еще соберется
Посол Ю Хон, пожилой, велеречивый и тонкий, с черной бородкой, острым взглядом и в неизменных шелковых синих одеждахдань уважения стране, в которой он работает, предоставил Ани списки специалистов, которые должны были переехать в Пески в ближайшие три месяца, и перечень компаний, готовых открыть тут свои представительства. Конечно, этим должна была заниматься не соправительница и супруга Владыки, а министерство труда, но кабинеты только формировались, а Ангелина Рудлог всегда была практична. Ее статус это как-нибудь переживет, а вот солнечные электростанции задержку в постройке или отсутствие обслуживающего персоналанет.
Общение Владычицы и посла, щедро сдобренное заверениями в готовности к сотрудничеству обеих стран, прошло в солнечном белоснежном кабинете, украшенном резьбой по стенам. И со встречи посол ушел, унося в папке не только согласие Владычицы на разработку некоторых месторождений на границе Йеллоувиня и Песков, но и письмо для светлейшего императора Хань Ши.
Во второй половине дня вернулась Каролина, в сопровождении охраны, загорелая, как тидусска, с улыбкой до ушей. Зазвала сестру в свои покои похвастаться рисунками и нарядами, купленными у местных рукодельниц, и, плюхнувшись на кровать и захлебываясь от эмоций, рассказала о том, где успела побывать, с кем познакомиться и какие чудесные старые здания увидеть.
Ани полулежала на низкой софе, улыбаясь и одновременно вглядываясь в сестру. Охранники доложили, что Каролина ходила в обитель Триединого, общалась там с юношей, который обидел ее не так давно, и отдала ему какую-то мазь. Но младшая сестра ни слова не сказала про это. Она щебетала и щебетала, показывала украшения и фотографии, а Ангелина задавала вопросы и одновременно раздумывала, не стоит ли забрать Каролину обратно в Истаил. У малышки появились свои секреты, и это привыкшей все контролировать Владычице очень не нравилось.
Мне тут хорошо, проговорила младшая Рудлог, словно подслушав мысли старшей сестры. Здесь столько всего, Ани! Я все время нахожу то, что меня вдохновляет.
Значит, в Истаил ты не хочешь? поинтересовалась Владычица, внимательно глядя на сестру.
Нет, быстро вырвалось у Каролины, и она закрыла рот и покраснела. Ани, я скучаю по тебе. И Истаил тоже красивый. Но ты же не обидишься, а?
Говори честно, усмехнулась Ангелина, глядя на раскрасневшегося ребенка. И опять младшая эхом ее мыслей протараторила:
Понимаешь, я тебя люблю, очень люблю, но рядом с тобой я еще маленькая. А здесь я взрослая! Меня узнают, здороваются! В гости приглашают Просят нарисовать себя, детей Ну понимаешь? Конечно, она опустила глаза, если ты скажешь, я поеду с тобой. Но я бы хотела остаться. Только не обижайся, пожалуйста! Каролина умоляюще сложила руки и скорчила умильную физиономию. Ты все равно все время занята!
Это правда, проговорила Ангелина сдержанно. Хорошо, я оставлю тебя здесь, Кариш. Но в ближайшем будущем нам с тобой нужно будет навестить Йеллоувинь.
Зачем? с любопытством вскинула голову младшая Рудлог.
Я попросила императора помочь тебе с приступами предвидения, спокойно объяснила Ангелина.
Каролина покраснела и опустила глаза.
Папа рассказал, да?
Папа, кивнула Ани. А должна былаты.
Но это же редко случается, жалобно и немного испуганно проговорила младшая принцесса. Я и не помню, что видела. Почти не помню И честно-честно про вас не было ничего!
Ангелина пересела к ней на кровать и приобнялахотя сестричка давно уже обогнала ее по росту, но прижалась, как маленькая, и Ани погладила ее по плечу, по волосам.
Не бойся нам рассказывать, проговорила она спокойно. И поездки к Хань Ши не бойся. Единственное, чего нужно опасаться, это отсутствия контроля над своим телом и разумом. Вот чтобы это тебя не тревожило, и нужно будет посетить Йеллоувинь.
Хорошо, пробормотала Каролина. И вздохнула, словно собираясь что-то рассказатьно остановив себя, когда слова уже готовы были сорваться с губ. Ани покосилась на нее и не стала настаивать. Если это важно, рано или поздно сестра все равно поделится.
Вей Ши
Наследник императора совершал прогулку по жарким улицам Города-на-реке с сидящим у него на спине и весело здоровающимся со всеми вокруг Амфатом. Иногда дед требовательно хлопал Вея по грудитогда принц останавливался и долго слушал разговоры о погоде, здоровье, сплетни и сочные анекдоты, от которых покатывались все вокруг. Он уже знал почти всех знакомых деда, а теего, знал их истории, истории простых людей с их бедами и радостями, здоровался в ответпростые тафийцы были рады ему и каждый день приветствовали с таким радушием, будто он был любимым сыном и братом.
После сегодняшней встречи с назойливой гостьей Мастера Вея снедало странное тревожное чувство. Не могла простая девчонка знать родовые предсказания семьи Ши. Да и непростая не могла, если только она не из дома Желтых. Неужели показалось? Он и так и этак вертел воспоминания о ее сегодняшних словах, пытаясь понять, что же его тревожит, пока от жары не перестал соображать и не отложил раздумья на потом.
Все прошлые дни к вечеру он едва не терял сознание от перегрузки органов чувств. Белоснежная Тафия, пестрая Тафия, так непохожая на медитативный, совершенный в своей гармонии Пьентан, ежедневно обрушивалась на него со всеми ее звуками, цветами и запахами, многократно усиленными на солнцепеке. И сегодня Вей Ши то под звуки тысяч голосов вдыхал тысячи ароматов специй на базаре, то морщил нос от запаха рыбы, когда старый Амфат попросил принести его на пристань и там пообщался со всеми рыбаками, что сидели на каменном причале. Потом дед заглянул к другу в пекарню и там, сидя на коврах на полу, пил травяной чай с сахаром и лепешками и вел неспешные задушевные разговоры, иногда поглядывая на тихо сидящего в темном углу принца. Вей старался на них не смотреть. Он отказался сесть рядом и разделить угощение, потому что опять заболела голова. Но потом в темноте и относительной тишине полегчало, захотелось есть и пить. А пахло очень вкусно.
Дед Амфат снова бросил на помощника взгляд и вдруг закапризничал:
Эфенби Вей, подойти-ка сюда! Помоги мне, не справиться старику без тебя совсем. Да не стой, садись рядом!
Вей неохотно сел. Блюдо с лепешками стояло прямо перед ним.
Хочу я гостей позвать дорогих, а нечем их кормить мне, сокрушенно вздохнул кочевник, воздевая руки к небу. Друг мой Фехи́л много лепешек делает, он легко поклонился в сторону приосанившегося и пригладившего седые усы пекаря, а не выбрать мне самые вкусные. Попробуй все, эфенби, отложи, какие понравятся.