Время предстоящей встречи наступило. Непонятно отчего Зоя разволновалась, словно должна была встретиться не со своим будущим сводным братом, а как минимум с президентом.
- Он приехал, - коротко оповестил их Мартыненко, направляясь к двери, ведущей на улицу.
Пока её новоиспечённый будущий родственник заезжал во двор, Зоя почему-то не вышла его встречать, как это сделал сам Мартыненко и её мама. Она продолжала стоять посреди гостиной, не зная, куда саму себя деть.
Казалось бы - вот это момент! Чуть ли не судьбоносный! То, о чём она столько мечтала, начинает сбываться. Она слышала, как кто-то заглушил рёв мотора, и будь Леонова проклята, если это был не рёв мотоцикла!
Ну вот, у них есть что-то ещё общее, кроме книг.
Послышались шаги, приближающиеся к дому. Кто-то смеялся, кто-то что-то рассказывал.
Леонова же продолжала стоять посреди комнаты. Вдруг она спохватилась. Она не хотела чтобы её застали в таком виде - стоящей на пороге с каким-то перепуганным видом. Уж чувствовала, что не обрадуются такому родственнику, хоть и с пометкой 'будущий'.
Решив в последнюю секунду подойти к камину, она побежала в нужном направлении. И как могла старалась с увлечённым видом разглядывать фотографии. Она продолжала слушать шаги и как-то не сразу обратила внимание на лица запечатлённые на фото.
Но как только её взгляд наткнулся на знакомые лица, глаза девушки расширились от удивления.
Фотографий было немного. Всего четыре. Сделаны были, очевидно, в разные года.
На первой был изображён мальчик лет пяти, в смешном зелёном свитере, с лягушонком изображённом на груди. Он стоял с немного склонённой к плечу темно-русой головою, и не улыбался. На его лице была какая-то ухмылка. А взгляд... его глаза казались абсолютно не детскими.
На втором фото был сам Мартыненко. Наверное, на этом фото ему около тридцати, плюс-минус пару годков. Мужчина сидел за столом бок о бок с какой-то немолодой женщиной, с бокалом в руке, вероятнее всего это было шампанское, потому что за спиной на заднем фоне отчётливо выделялась новогодняя елка. Рядом с ним сидел всё тот же мальчик, который теперь выглядел чуть старше. Должно быть уже в школу тогда ходил. Он не смотрел в камеру, в отличие от Мартыненко, его внимание привлекло что-то находящееся за кадром. На лице ребёнка как и на предыдущем фото не было улыбки, лишь ухмылка, которая в этот раз стала какой-то другой. Уж поверьте, изменения произошли не в лучшую сторону...
Третье фото не было особо примечательным. В объектив фотоаппарата попал Мартыненко стоящий посреди леса с плетёной корзинкой в руке и с огромным боровиком в другой.
На последнем, пятом фото были запечатлены лица уж больно знакомые ей. Чуть ли не до боли.
Два парня.
По сравнению с предыдущими фотографиями она могла смело указать на того, былого мальчика, превратившегося в молодого парня. Правда сейчас у него волосы были другого оттенка, став чуть ли не иссиня-чёрными. Наверняка покрасил, испортив тот такой красивый тёмно русый цвет.
Парни сидели на ступеньках и с широкими белозубыми улыбками на лицах и смотрели прямо в камеру. На щеках у одного из них красовались милые ямочки. Парни сидели близко друг к другу, касаясь плечами. На кистях у них были какие-то чёрны перчатки без пальцев, Зоя не знала как их называют, но помнила, что такие часто носили всякие поклонники тяжёлой музыки, да и просто байкеры. Но девушка больше склонялась к первому, потому что оба молодых человека выставив перед собой руки показывали фигуру, представляющую собой кулак с оттопыренными пальцами - указательным и мизинцем, так называемую рокерскую 'козу'.
Это были Родион и Гоша.
- А вот и Зоя, - раздался голос Мартыненко, далее последовал топот и девушка, понимая, что больше не может стоять к ним спиной, медленно обернулась.
Первым ей бросилось в глаза то, как Жанна Егоровна, идя впереди мужчин, начала улыбаться и активно подмигивать ей. Не сразу догадавшись, что та имела ввиду, девушка перевела взгляд на другого человека, занимавшего её мысли весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро.
Парень шёл чуть позади, Мартыненко что-то тихо говорил ему, а тот как-то неуверенно кивал.
Девушка не могла не узнать эти серебристые металлические цепи, которые он так обожал носить. Не могла не заметить красную бандану, очень эффектно контрастирующую на фоне тёмных волос. Когда-то они вместе её выбирали...
Было ли на его лице удивление?
Чёрт его знает! Парень был в чёрных солнцезащитных очках, не смотря на то, что находиться в доме, а не на улице.
Она не могла его не узнать, да и он тоже. Парень застыл в нескольких шагах от девушки, она тоже оставалась неподвижна.
Николай Николаевич что-то оживлённо говорил, то ли знакомил их, то ли просто что-то вспомнил и теперь вот рассказывал. Эти двое не обращали на него никакого внимания. Зоя смотрела, как парень медленно снимает очки. Не отводя глаза, смотрит уверенно и прямо, словом, как и она сама.
- Мы знакомы, - тихо сказал Гоша, но даже этот приглушённый голос смог остановить Мартыненко и обернуться к детям, оборвавшись на полуслове.
Они с Жанной Егоровной как-то вдруг разговорились, и далеко не сразу заметили, как эти двое смотрят друг на друга. Не то чтобы враждебно, просто как-то настороженно, что ли.
Представители старшего поколения подозревали, что поначалу их дети могут не поладить. Чего уж таить, мужчина был уверен, что его сын может не сдержаться и нагрубить девочке, доведя ту до слёз или истерики, если та ему уж совсем не понравиться. У Георгия был тяжелый характер, и он был не тем человеком, который быстро привыкает и принимает что-то новое.
- Знакомы? - беззаботно отозвался мужчина, явно немного наиграно. Видимо, пытался не показать свои истинные эмоции. Внимательно глянул на обоих. - Давно?
Леонова-младшая лишь повела плечом, уходя от ответа. Гоша же не промолчал:
- Давно. - Хоть девушка и не считала, что срок их знакомства можно было классифицировать как 'давно', но отчего-то спорить не стала.
За столом больше всех говорил вновь Мартыненко. Мама Зои тоже не молчала. Они вместе то шутили, то смеялись, то пытались растормошить притихших детей.
Кстати, о детях. Те сидели ниже травы, тише воды. И слово от них и слышно не было, словно вдруг онемели.
Зоя сидела с отсутствующим выражением лица. Время от времени она брала маленькую серебряную чайную ложку, опускала ту в чай, а затем поднимала, выливая содержимое обратно в чашку. Правда долго она этим не занималась, потому как Жанна Егоровна легонько стукнула ту по коленке, явно призывая перестать заниматься ерундой.
Её с Гошей посадили друг напротив друга. Поэтому девушка смотрела куда угодно: на чашку, на стол, на свои колени - только не на него. И лишь два раза она позволила себе бросить на него взгляд исподлобья.
Парень сложил руки на груди и нахально в упор глядел на Леонову. И когда он ловил её взгляд на себе, то просто иронично приподнимал бровь. Меньше всего ему сейчас хотелось находиться на этом до тошноты приторном 'семейном' ужине. Куда больше он хотел вскочить, взять Зою за её теплую ладошку и увести куда-нибудь, где они могли бы нормально поговорить.
Теперь всё стало на свои положенные места. И то, что её старый знакомый Гоша жил один с бабушкой, и то, что она никогда не видела его родителей, да, по правде говоря, и тот не любил их вспоминать.
Как-то раз Зоя случайно упомянула родителей Георгия, она даже не помнила точно, что тогда сказала, но зато в памяти у неё прочно-напрочно остался образ вмиг сделавшегося мрачным Гоша. Ей тогда так и не удалось вернуть ему прежнее беззаботное настроение. Она не надоедала расспросами, потому тему эту они и замяли. Зря...
Бывают ли такие совпадения? Зое казалось, что всё происходящее это просто-напросто волшебный сон, и скоро она откроет глаза, вновь окажется в своей старой квартире и вся её сказка превратиться в приятное воспоминание, пролетевшее перед глазами, словно комета над головой.
А ведь ночью она и правда несколько раз вскакивала, резко просыпаясь, и не понимая где находиться и вообще как здесь оказалась, с некоторым ужасом вглядывалась в темноту перед собой. Потом память услужливо напоминала ей события вечера одного дня изменившего жизнь её и Жанны Егоровны столь кардинально, и она со спокойной душой вновь пыталась заснуть.
Ужин в честь их новоселья уже был практически завершён. Правда, это больше походило на что-то из ряда принудительных мероприятий, нежели просто веселого время препровождения. Весело было лишь старшему поколению, присутствующему за столом, младшее же откровенно говоря скучало. Зоя несколько раз пыталась подавить зевки.
Медленно и постепенно за окном начинало темнеть.
Мартыненко, уж слишком радостный в этот вечер возжелал где-то во дворе затеять шашлыки, а мама Зои ему активно помогала, бегая то на улицу, то на кухню. Призывали и детей приобщиться к этому по истине 'семейному' делу, но те в один голос тут же отказались, мигом разошедшись каждый в свою комнату.
Гоша первым ушёл из гостиной к себе, чем немало удивил и обрадовал Николая Николаевича. Поначалу Зоя решила, что он расстроился или же наоборот рассержен выходкой сына, который даже не попрощавшись направился к лестнице, словно был одним-единственным гостем этого дома. Минуту спустя, заметив блеск в глазах Николая и мимолётную улыбку, девушка поняла, что тот и мечтать не мог о том, чтобы его сын остался здесь с ночёвкой.
Она чётко видела, что её догадки оказались правдивы, и сын, не смотря на их сложившиеся отношения, в его жизни значил очень и очень многое. Это было видно по глазам Мартыненко, которые светились счастьем.
Зоя тоже решила не мешаться под ногами и поднялась на второй этаж.
Она была на полпути к двери своей комнаты, когда её взгляд неожиданно метнулся к другой, противоположной, двери. На полу была заметна полоска неяркого света, что свидетельствовала о том, что человек находящийся там ещё не спит. Конечно, если это не свет ночника, но этот предмет интерьера она не заметила вчера, что подталкивало к выше указанному выводу.
Этим двоим стоило наконец-то выяснить свои отношения. Это нужно было сделать ещё несколько месяцев назад, но упрямство и гордость Зои сыграли с нею злую шутку. Кто же знал, что всё так обернётся?
Им следовало поговорить уже лишь потому, что Леонова не хотела, чтобы их с Гошей недомолвки и откровенное игнорирование друг друга, как это было во время сегодняшнего ужина, повлияли на отношения их родителей. Жанна Егоровна заслуживала своего маленького женского наконец-то обретённого счастья, и Зоя знала это как никто другой.
Робко постучавшись, она осторожно приоткрыла дверь. Немного, наверное, больше ради приличия потоптавшись на пороге у самого входа в помещение, она заглянула внутрь, попутно делая первый шаг.
Он стоял у окна. Тюль и шторы были раздвинуты в противоположные стороны, и теперь парень мог без преград созерцать ночное весеннее небо.
Зоя вежливо покашляла в кулак, заявляя о своём присутствии, но либо её игнорировали, либо просто не замечали. Она даже успела сделать ещё несколько шагов по направлению к Гоше, но тот, не слышал её шагов, продолжая стоять к ней своей широкой спиной, скрытой под чёрной кожаной курткой, с вышитым заклёпками массивным белым черепом на лопатках.
И только теперь Зоя заметила, что его голова совсем едва заметно качается из стороны в сторону, словно в такт какой-то не слышимой её уху песне. Сделав шаг немного в сторону, она заметила, что в его ушах находятся наушники-капельки, провод которых был непривычно красного цвета.
Это был идеальный шанс, чтобы в эту же секунду развернуться и уйти к себе, забыв обо всём как о страшном сне. Никто никогда бы и не узнал, что она, позорно труся как заячий хвост, будет стоять за спиной парня, с которым некогда была просто не разлей вода, который был её чуть ли не лучшим другом.
Но, она была из тех, кто доводит все дела до конца. Преодолев всё то небольшое расстояние, разделявшее их друг от друга, она остановилась как вкопанная. Теперь осталось дела за малым - привлечь его внимание, что казалось ей самой сложной частью их ещё не состоявшегося разговора.
Протянув руку, она была готова похлопать его по спине или плечу, но рука так и осталась висеть в воздухе. А может стоило просто выдернуть наушник? К чему эти прикосновения?
Тот обернулся в ту же секунду, как только ладонь Зои дотронулась до его плеча. Она же тут же завела руки за спину, сцепив те в своеобразный замок, и даже отошла на несколько шагов назад, выдерживая дистанцию между ними.
Парень немного удивлённо смотрел на неё, словно заворожённый, собственноручно выдергивая наушники из ушей и ставя едва слышно играющую музыку на паузу. Привалился к подоконнику, не спуская с неё глаз, словно девушка была виденьем, готовым раствориться в ночи в любой угодный для неё же момент.
Леонова же стояла сама не своя, и принялась нервно у себя за спиной то сжимать, то разжимать ладони в кулаки. Спокойствия это ей, конечно же, нисколько не прибавило. Но, успокаивала мысль, что она всё же пытается хоть как-то совладать с самой собой.
- Я книги вчера без спроса взяла. Ты не против, если я их немного позже верну?
Быстро бросила на него взгляд исподлобья - Гоша покачал головой из стороны в сторону, давая понять, что ни сколько не против, что она порылась в его личных вещах и без спроса взяла оттуда, наверняка, одни из любимых и дорогих его сердцу книг.
- Спасибо за медведя и цветы, - её щеки немного заалели. Было ужасно неловко. Она старалась смотреть на парня, но её глаза то и дело начинали 'бегать' по комнате. И дышала она странно, глубоко и нечасто. Так дышала, словно и вовсе готовилась задержать дыхание перед прыжком в воду на огромную глубину, который должен был быть длительным, как минимум пятиминутным.
Будто со стороны услышав своё дыхание, да и заметив своё поведение, девушка не на шутку разозлилась, на саму себя конечно и на то, что совершенно не умеет скрывать свои истинные эмоции. Затеянный разговор теперь казался ей несуразной глупостью, и она уж была готова всё на свете отдать, только бы скрыться подальше отсюда куда-нибудь. Леонова уж было собралась уйти, но стоило девушке развернуться, как её не особо решительно, но не менее настойчиво остановили.
- Послушай... - резко, непозволительно быстро оказавшись рядом с нею, решительно начал он. Даже почему-то обхватил её плечи своими ладонями, наверное, чтобы не вырвалась и не убежала. Леонова хмуро глядела на длинные пальцы с различного рода перстнями-кольцами, а затем тот же нерадостный взгляд перевела на Гошу.
Но Зоя не хотела ничего слушать. Не хотела и всё тут. Зачем вспоминать то, что прошло? Ну, было и было. Что, теперь всю жизнь себя за это корить?
Она вдруг вскинула руки. Парень, явно не ожидал этого и потому его ладони удерживающие девушку в слабом, щадящем захвате тут же соскользнули с её плеч, вернувшись в своё исходное положение - по швам. Зоя же, не теряя драгоценного времени, приложила пальцы обеих ладоней ему к губам, чувствуя нежной кожей весь их опаляющий жар.
- Нет, не нужно, - тихо, едва не шепча попросила она, смотря на него пристально с какой-то непередаваемой мольбой в темно-карих глазах, которые в темноте и вовсе казались чёрными. - Не говори ничего. Это всё в прошлом. - Она вдруг неловко улыбнулась, через силу растягивая губы. - Кажется, у нас начинается новая жизнь.
Гоша глядел на неё, немного выпучив свои глаза. Её пальцы всё ещё не давали ему ничего возразить в ответ. Да и возражать он не был настроен, скорее поддержал бы.
Он смотрел на неё и понимал - как же ему не хватало этой взбалмошной девчонки. Конечно, он скучал по ней. Даже часто искал с ней встречи. Это поначалу он подходил к ней в открытую, пытался поговорить, покаяться в содеянной в который раз, но всегда терпел фиаско. А потом при их случайных встречах просто наблюдал за ней издали, подмечая какие же изменения с ней произошли за то время, что они не виделись.
Ему всегда бросалось в глаза то, как она меняется. У Зои менялся взгляд. И если в самом конце лета, как только они познакомились, её глаза были неизменно грустно-уставшие, то теперь они были уставше-счастливыми. Что-то в ней изменилось. Может, появилась та самая хвалёная изюминка?
Девушка была красива, он этого никогда не отрицал. Вот только красива по-своему. Она не подходила под классический канон красоты, выдержанный столетиями. Леонова была как раз-таки из тех девушек, на которых один раз взглянувши тут же обернёшься, чтобы глянуть на неё и второй раз.
Сама того не понимая, она всегда привлекала его. Его! Парня, который явно не был лишён коварного женского внимания, но что-то в ней было такое, что он то и дело сравнивал этих других с кареглазой Зоей. Зоей, которая, кажется, навсегда решила остаться непосредственным полу-ребёнком и полувзрослой.
И сейчас, видя её перед собой на расстоянии нескольких сантиметров, он почувствовал - какой толчок выдало его сердце, усиленно перекачивавшее кровь.
- Научишь меня играть на гитаре? - глядя на его растерянное выражение лица, и освободив его рот уронив свои руки вдоль тела, она позволила себе немного скупо, но, тем не менее, робко улыбнуться: - Я уже давно срезала ногти, - в доказательство этих слов, она пошевелила пальцами с аккуратными ногтями, обрезанными полукругом.
Теперь и Гоша позволил себе мимолётную улыбку, и, взяв её миниатюрные пальцы в свою ладонь, некоторое время рассматривал. Правда смотрел так, словно не видел их в упор, словно сквозь них смотрел. То ли для вида, то ли просто так качал головой и, мучительно подавлял в себе сумасшедшее желание перецеловать каждый из этих холодных пальчиков, что держал в своей ладони.
Едва прикрыв глаза, и, глянув из под ресниц на девушку. Она всё ещё стояла рядом немного настороженно наблюдая за ним, это даже немного рассмешило Гошу. И вдруг, совсем неожиданно для Зои, он потянул её за руку на себя, вынуждая ту оказаться в его объятьях.
Она не вырывалась, замерев сломанной куклой в его руках, но и не спешила обнимать его в ответ. Хотя у самой руки просто зудели от желания, прижать этого дурака к себе, да ещё и как только можно покрепче. Как же она по нему скучала! Эх, и словами не передать.
Зажмурив глаза, парень еле-еле сдерживался от того, чтобы не сжать её в своих руках так, что у неё ребра бы затрещали. Ему решительно было опасно находиться рядом с ней. В голове то и дело происходил взрыв гормонов. Или как это ещё назвать? Не любовь же это...
От своих мыслей Гоша предпочёл лишь отмахнуться, ощущая тепло тела, которое он так трепетно прижимал к себе. Даже начал осторожно гладить её по волосам. Сначала она замерла, как только его ладонь дотронулась до её макушки, но затем девушка расслабилась, позволяя ему продолжать эту ни к чему не обязывающую ласку.
- Мы помирились? - прозвучало рядом с её ухом.
- Помирились, - выдохнула она.
Пока никто не видел и ни в чём не смог её обвинить, она позволила себе улыбку, зарываясь носом в его плечо, чувствуя запах его одеколона. Её ладони некоторое время спустя всё же обвили его за пояс.
Именно так у неё и появилась новая семья.
Как же часто она повторяла это про себя, мысленно. Ведь и правда, со столь неожиданным появлением в их жизнях Мартыненко, чету Леоновых ждали колоссальные по своим размерам изменения. Их ждала новая жизнь.
И пусть поначалу она не слишком-то и дружелюбно была настроена по отношению к Николаю, да и сыну его тоже, но потом как-то присмотрелась и, привыкла, что ли. Они оказались замечательными людьми.
Через некоторое время, Жанна Егоровна через адвоката начала общаться с Зоиным отцом по поводу предстоящего развода. Он был категорически против. Правда, когда ему предложили кругленькую сумму так скажем 'отступных' немного помешкав, всё же согласился. Так и завертелся их бракоразводный процесс.
Мартыненко не мог не нарадоваться тому, что и Гоша всё чаще оставался ночевать в их доме. Они подолгу с Зоей сидели вместе, не только занимаясь игрой на гитаре, но и просто болтали или же смотрели фильмы, или слушали музыку. Потихоньку они начинали возвращаться к своим старым дружеским отношениям. Вот только Зоя не знала, что у Гоши к ней отнюдь не товарищеские чувства проснулись по весне.
Теперь девушку, как и Наташу Анисимову, привозил в школу и увозил оттуда не кто иной, как личный водитель. Им оказался тот самый Вадим, которого Зоя изначально приняла за охранника. Мужчина он был неразговорчивый, мрачный, замкнутый. Но порой ей просто неким фантастическим образом удавалось разговорить его, и тогда он рассказывал о Мартыненко, которого сам Вадим считал чуть ли не героем нашего нелёгкого времени.
- Таких людей очень мало, - приговаривал он, следя за дорогой сквозь тёмные стёкла солнцезащитных очков. - Добрых и честных.
Зоя, сидящая рядом с водителем, заинтересованно смотрела на его профиль, при этом подмечая, что тот имеет нос интересной формы, с горбинкой, как у Цезаря.
- В чём же это проявляется?
Как оказалось, её будущий отчим серьёзно занимался благотворительностью, и регулярно материально помогал местным детским домам, домам инвалидов, домам престарелых... Вадим его едва ли не в ряд святых записывал!
Для девушки это было некоторым шоком. Приятным конечно, но всё же шоком.
Но ещё большим шоком для неё стало то, что необыкновенно откровенный сегодня Вадим вдруг заговорил о пятилетней девочке из детдома, как раз-таки одного из десятка тех, которые спонсировал Николай Николаевич. Он говорил о ней и его лицо неожиданно преображалось. Оно переставало быть нахмуренным, и угрожающее выражение куда-то спешно исчезало. На его лице появлялась теплая улыбка, и голос становился в разы мягче.
- Ты так о ней говоришь... - сделала многозначительную паузу, выгнув бровь. Неотрывно следя за каждым движением водителя, она даже немного ухмыльнулась.
Вадим вдруг как-то завозился на своём месте, затем свернул с оживлённой дороги на обочину. Ловко и быстро стащил с носа очки и откинул их на приборную панель, ни капли, не заботясь о том, что эта вещь очень хрупкая и сломаться может от легкого удара.
Проводив очки жалобным взглядом, Зоя вдруг вздрогнула от звука клаксона проезжающей мимо их на огромной скорости машины. Её спутник припарковал их машину, мягко говоря, неудачно, что было тоже своего рода достижением, потому что дорога была, откровенно говоря, плохой и старой.
Слова, слова! Как же порой простое слово, казалось бы, набор букв может задеть человека до самых глубин его души. Она не хотела его обидеть своими необдуманными словами. Даже чуть извиняться не начала, когда поняла, что дело-то тут совершенно в другом, да и вообще лучше бы было ей сейчас тактично помолчать.
Помяв лицо своими широкими ладонями, Вадим отвернулся от Зои, и та теперь имела честь лицезреть, лишь его затылок с коротким ёжиком тёмных волос. Он с тяжелым вздохом хриплым голосом сказал:
- Я её удочерить хочу.
Сказать, что Леонова была удивлена - значит не сказать ничего. Девушка сидела, не проронив и слова, смотрела перед собой пытаясь осмыслить только что услышанное.
Она и не ожидала, что этот 'детина' способен на такие вот чувства. Может он сам детдомовский? Или просто ребёнок запал в душу и из головы не выходит? Не ожидала она, что его вообще кто-то волнует кроме него самого. Как же часто, внешность бывает обманчива...
- В первый раз, когда приехал с Николаем Николаевичем в тот детдом, она увидела именно меня из всей толпы. Подбежала с какой-то старой безногой куклой в руках, вцепилась в мою руку и с улыбкой сквозь слёзы сказала: 'Я знала, что ты придёшь за мной, папочка'. - На последних словах, когда Вадим цитировал девочку, его голос сорвался. Зоя обернулась. Мужчина всё ещё сидел, отвернувшись от неё, но теперь его спина начала судорожно подрагивать.
Девушке ничего не оставалось делать, кроме того как просто-напросто взять и начать поглаживать его по широкой, дрожащей спине. Она продолжала хранить молчание, не желая нарушать этот момент. Момент, когда ей доверились и не просто кто-то, а этот с виду сильный и волевой мужчина, оказавшийся с таким чутким добрым сердцем.
Знала она и то, что у него нет жены и детей. Кажется, даже родителей у него не было. Лишь с Мартыненко они общались как старые товарищи, частенько смотря вместе футбольные матчи в гостиной вечерами.
Этот человек был одинок и компенсировал своё одиночество работой. Порой Зоя замечала, что Вадим отказывался от выходных, продолжая оставаться при их доме, помогая по мелочи. Он не спешил домой, потому что его там никто не ждал.
Наверное, у него внутри под всеми этими личинами грозного и страшного человека, скрывалось куча нерастраченной любви и нежности. Должно быть, он был бы хорошим отцом для этой девочки, которая признала в нём своего папу.
Он был одинок. Она была одинока. Вот и встретились однажды два одиночества.
- Документы уже начал собирать, - продолжил Вадим, по-мальчишески шмыгнув носом. - А мне сказали, что одиночкам детей не доверяют.
- Хочешь, я попрошу Николая Николаевича помочь?
Он лишь мотнул головой, заводя машину:
- Может и правда ей лучше расти в полной семье...
- Не все дети из детдома обретают семьи, - проронила девушка, отвернувшись. - Если есть шанс его нужно пытаться использовать всеми способами.
В один из весенних дней Зою в школу повёз не Вадим, а сам Мартыненко.
Такого обычно не случалось, поэтому девушка неимоверно удивилась, увидев на месте водителя его. Забравшись на заднее сиденье, она взглянула сначала на затылок, а затем в зеркало, где тут же встретилась с взглядом карих глаз.
- Садись, сегодня я за Вадика. - Было первое, что она услышала.
Мысленно пытаясь вспомнить предупреждал ли её тот о каких-то особых планах, она так и не нашла никакого логического объяснения его отсутствия.
- А где он? - осторожно полюбопытствовала, пристёгивая ремень безопасности.
- Секрет.
Забирал Леонову из школы тоже Мартыненко, непонятно как вырвавшийся с работы.
Вообще-то Зоя могла бы и сама ездить в школу на своём мотоцикле, ведь на улице весна вовсю кружит. Но почему-то Жанна Егоровна переживала, приговаривая, что 'дождь сильный был и асфальт слишком мокрый' или же 'здесь трасса и носятся все как сумасшедшие'. Непонятно откуда взявшийся страх за Зою её не отпускал и та продолжала приводить всякие веские и не очень доводы лишь с одной целью - чтобы девушка и дальше продолжала ездить под присмотром Вадима, которому невозможно было не доверять.
Они уже шли к выходу из здания, когда наткнулись на одного человека. Мартыненко нёс в руке Зоин портфель, а сама девушка шла рядом. Как вдруг...
- Стас? - Мартыненко удивлённо глядел на Рокотова, только что стремительно вышедшего из учительской, и, который, к слову, уже обернулся и тоже отвечал ему таким же взглядом. - Не ожидал тебя тут увидеть, - мужчина подойдя поближе, протянул ладонь для рукопожатия. Леоновой ничего не оставалось как пойти хвостиком за ним.
Мужчины явно были знакомы. И знакомы они были далеко не 'шапочно', как ей показалось на первый взгляд.
Рокотов переводил удивлённый взгляд с Мартыненко на Зою и обратно. Ей даже на минуту стало смешно видеть эти округлённые глаза бегающими туда-сюда. Его левая бровь начала медленно ползти вверх, изгибаясь в недоумении.
- Да вот работаю здесь, - ответил на рукопожатие, слегка изогнув губы в улыбке. - Её вот учу, - кивнул в сторону Зои. - Вы родственники?
- Почти. Скоро станем ими, - скромно улыбнулся Мартыненко. - И как учиться? Надеюсь, мне не придётся сейчас краснеть? - весело спросил он, приобнимая Зою за плечи.
Тут-то Рокотов и позволил себе улыбнуться той самой гаденькой улыбочкой, означающей, что ничего хорошего не следует ожидать. Он смотрел на Леонову, она смотрела на него с прищуром. Почему-то именно с ним она позволяла себе такие маленькие вольности.
Учитель вздохнул, посмотрел на Мартыненко и заговорил:
- Краснеть? - задумчиво переспросил он, а у Зои сердце замерло в предвкушении пакости. - Если только от гордости. В моём предмете она разбирается едва ли не лучше меня самого.
Явно не ожидавшая такой похвалы Зоя стыдливо покраснела. Мартыненко же довольный столь высокой оценкой знаний Леоновой, немного запрокинул голову и слегка прикрыл глаза.
- Я уж и забыл, когда в последний раз был в школе. И когда в последний раз выслушивал похвалу.
Зоя продолжала смущённо смотреть в пол, отчаянно желая уйти отсюда подальше, но рука Мартыненко не позволяла ей этого сделать.
- Никогда бы не подумал, что увижу тебя здесь, - не переставал удивлённо качать головой мужчина, всё ещё потрясённо глядя на химика. - Как тебя сюда занесло? В этот город, школу?
- Искал новых впечатлений, - лениво пожал плечами, но в глазах его что-то поменялось, замерло.
- Ну-ну, - иронично протянул Мартыненко. - Опять показываешь отцу свою самостоятельность? - Зое было интересно услышать ответ учителя, но вдруг пространство растряс протяжный звонок на урок.
- Простите, мне нужно спешить, - легонько хлопнув Николая по плечу, зашагал в сторону лестницы, на ходу обернувшись: - Был рад увидеться. До встречи.