П. ДжемисонГонка Биста
Глава 1
Забор рухнул вниз. Долбаный забор рухнул. Технически, это была не его вина, так почему он чувствовал себя ответственным? Теперь это случилось снова, но этого было недостаточно. Совсем нет.
Бист посмотрел на дешевого ублюдка перед собой.
Ты уберешь этот кусок дерьма и поставишь новый с толстой калиброванной проволокой или Грязные Псы не участвуют. Мы найдем другое место для гонки, а я не думаю, что ты этого хочешь.
Уолдо, владелец Автострады Кедровой Долины, поднял одну здоровенную бровь, прежде чем выплюнуть комок жевательного табака на землю.
Правда? Что Дрейк скажет по этому поводу?
Дрейк, Альфа Биста и лидер их гоночного клуба, был бы полностью согласен. Хотя он не давал Бисту разрешения выдвигать ультиматумы.
Учитывая, что его женщина оказалась под этим дерьмовым забором, что-то мне подсказывает, что он будет на борту только с лучшими мерами по безопасности.
Волк внутри него выл от мысли, что он мог быть ответственным за то, что пострадала пара Дрейка. Гонка в прошлые выходные была полной катастрофой. Нагромождение из трех машин отправили машину Биста в полет. Он приземлился на забор, где стояла пара Дрейка со своей лучшей подругой. Забор, предназначенный для защиты зрителей. Забор, который должен был устоять.
Уолдо положил свои мясистые руки на свою бочоночную талию и покачал головой.
У меня нет таких денег, Бист.
Бист изо всех сил пытался сдержать рычание. Он представил, как оборачивает руки вокруг толстой шеи парня и сжимает их. Не для того, чтобы убить его, а так, чтобы дать ему понять, что он говорил серьезно.
Это твоя работа, убедиться, что твои зрители в безопасности,сказал он.Найди чертовы деньги. Или ГГП с тобой не связывается. Понятно?
Он не стал ждать, когда Уолдо ответит. Ему нужно уйти, пока он совсем не вышел из себя. Прошло так много времени с тех пор, как он так сильно выходил из себя. Больше десяти лет, и ему не было дело до Уолдо. Засранец починит забор и сделает это правильно, иначе он потеряет всех фанатов ГГП. Конец истории.
Бист хлопнул дверью своего пикапа слишком сильно. Он проигнорировал скрежет старого драндулета и включил зажигание. Мужчина сделал глубокий, успокаивающий вдох.
Черт возьми, он был слишком напряжен.
В течение многих лет, их стая состояла из пяти мужчин. Кедровая Долина была, вероятно, самой маленькой стаей оборотней, но Бисту это нравилось. Ему нравилось, что все было просто и легко. Нет спаривания, нет молодняка, нет осложнений. Просто жить, работать и участвовать в гонках. Достаточно, чтобы держать его мысли занятыми, и не слишком много ответственности.
Это работало.
После того, как их стаи были уничтожены в лесном пожаре двадцать лет назад, он и его братья собрались вместе, чтобы исцелиться. Цель состояла в том, чтобы устранить все, что может помешать этому процессу. Для Дрейка и Диз это был алкоголь. Для Сурджа секс. Для Блистера это было... ну, Блистеру нужно было почти полное одиночество. Для Биста это было что угодно, что могло свести его с ума.
Решение? Без выпивки, без секса, без драк, и они будут придерживаться в основном своего участка земли на краю города. Они заключили соглашение. Соглашение работало.
А потом она вошла в магазин. Так случилось, что она была предполагаемой парой их Альфы. Она также была давно потерянной родственницей Блистера. Женщина впала в жару, что вскружило всем головы... им обоим.
БАМ, БАМ, бум, бум.
В их стае была женщина, и теперь его член не чувствовал, что паломничества было достаточно. Он также был не единственным. Они все это чувствовали. Только вчера Бист поймал Сурджа в своей волчьей форме, трахающего комнатное растение.
Бист покачал головой.
Если быть честным, самой большой проблемой был не его почти постоянный стояк. Это был его недовольный волк. Видя, как Дрейк и Элла стреляют глазами, заставило его тайно желать то же самое. Кого-то особенного, чтобы держаться за руки. Кого-то теплого, чтобы разделить его постель холодными ночами.
Черт, ему было так одиноко. И это было то одиночество, которое ребята не могли исправить.
Бист покачал головой, сделав еще один глубокий вдох.
Его взгляд метнулся к пакету на пассажирском сиденье. В его списке дел была еще одна вещь, прежде чем он сможет вернуться в магазин, чтобы поработать над своей машиной.
Подруга Эллы, Панк, все еще находилась в больнице, восстанавливаясь после травм, которые он непреднамеренно нанес. Он хотел отправить ей цветы в качестве извинения, но это было грубо и безлично, и Панк не тот тип девушек, которые любят цветы, по словам Эллы.
Когда ты сбиваешь человека, Бист, цветы неприемлемый способ извиниться. Это просто мое мнение.
Он пожал плечами.
Цыпочки любят цветы.
Элла засмеялась хихикающим звуком, который напомнил ему об одной из вспышек Сурджа.
Панкне цыпочка. Хотя я хочу посмотреть, как ты осмелишься ее так назвать.
Бист выехал на шоссе, направляясь к больнице округа Кларк.
Проезжая через крошечный городок, в котором провел двадцать лет, он снова подумал об отъезде. Он первым признавал, что его поведениеотстой. Бист хотел быть счастливым за Дрейка и Эллы, и часть его действительно была счастлива. Его Альфа заслуживал счастья, а Элле нужна была стая теперь, когда она училась быть оборотнем. Но остальная часть превращала его в горького, раздражающего урода.
Почему он не мог терпеливо ждать своей пары? Как любой нормальный оборотень.
Но он ждал ее всю свою жизнь, и увидев Дрейка и Эллу вместе, его волк стал еще более нервным. Он упорно трудился все эти годы, чтобы стать достойным ее, кем бы она ни была. Бист умерил свой темперамент. Он прилично жил и накопил достаточно, чтобы убедиться, что у них есть все, что нужно, когда придет время. Он ... держался подальше от других женщин. Хотя это было решение Стаи.
Бист схватился за руль, и грудь прострелило болью.
Что, если ее не существует? Что, если у него не было предназначенной пары, и он застрял в Кедровой Долине, наблюдая, как все влюбляются и заводят детей.
Бист заскрипел зубами, глядя на красный свет и желая, чтобы загорелся зеленый.
Ему нужно уехать. Он уедет, пока не найдет ее, чтобы парни не беспокоились о нем. В клубе все менялось, и они знали, что он на грани. Он задолжал им, ему нужно некоторое время, чтобы проветрить голову.
Припарковав свой грузовик на стоянке для посетителей, Бист схватил пакет с водительского сиденья и направился к входу в больницу. Он обошел регистратора на стойке регистрации. Элла уже сказала ему номер палаты Панк.
В лифте, он пытался придумать, что сказать женщине.
«Извини, что переехал тебя»просто не казалось правильным.
Резкий звон объявил, что он приехал на нужный этаж. Двери открылись, и он вышел, уже ища знак на стене, показывающий направление в нужные палаты. Но Бист резко замер, всем существом ощутив удивительный запах.
Не совсем такой, какой он ожидал от окружной больницы.
Бист глубоко вздохнул, втягивая воздух в легкие, пока они не смогли больше вместить.
Что, черт возьми, это был за освежитель воздуха? Он купил бы тысячу бутылок этой дряни и заставил бы всех в клубе использовать его. Пахло свежо, но не той поддельной свежестью, что ты получаешь от дерьма, названного Океанским бризом или Чистым Бельем. Так он представлял себе запах сельской местности в Ирландии.
Бист прошел мимо стола медсестер к палате 436. Пока он шел, запах становился все сильнее и сильнее, пока он не понял, что он исходит из комнаты Панк.
Мужчина слегка постучал в дверь. Когда ответа не последовало, он приоткрыл ее, посмотрев по сторонам. Проскользнув в комнату, он сделал еще один глубокий вдох. Чертовски восхитительно. Бист почти застонал, но успел сдержать стон, прежде чем звук покинул его горло.
Бист застыл как вкопанный, когда самое странное, самое удивительное, но не менее душераздирающее ощущение поразило его.
Его грудь сдавило. Воздух не проходил. Его рот был открыт от шока, но легкие отключились. Его пальцы покалывало, адреналин ударил по нему, как кувалда.
Черт возьми, он собирался упасть в обморок. Если он не вздохнет, вырубится, как ебаная киска.
Задыхаясь, ему удалось вдохнуть воздух, но это не сильно помогло. Чудесный запах сделал его колени еще слабее. А его ... черт возьми, его член не падал в обморок, это было чертовски точно.
Рукой он поправил свои джинсы для дополнительного пространства.
Моя. Моя, моя, моя.
Его волк извивался внутри. В этой комнате, по другую сторону тонкой занавески лимонного цвета, была его предполагаемая пара. Она была здесь все это время, а он этого не знал. Их пути никогда не пересекались до сих пор. До тех пор, пока не случилось произошедшее в субботу на трассе. Но во всей этой суматохе он не учуял ее запах. Даже не взглянул на нее.
Бист подался вперед, отодвинул занавеску, чтобы, наконец, посмотреть на свою женщину.
Время остановилось, блядь, стало абсолютно неподвижным, держась за этот момент, как капля дождя, которая зависла над его домом в облаках.
Сердце Бисто прыгнуло к горлу, его грудь заболела от бурлящих эмоций.
Он много раз представлял себе свою вторую половинку. Представлял, как она может выглядеть, как она может улыбаться. Бист думал о том, какая личность у нее будет. Будет ли она мягкой, нежной и сладкой? Или нахальной и умной? Или, может быть, лучшее из двух? Он расстраивал своего волка, постоянно гадая, какой она будет. Бист всегда предполагал, что она будет еще одним оборотнем, хотя многие волки спаривались с людьми на протяжении всей истории. Но нет, она была прекрасным человеком с торчащими темными волосами и полными красными губами.
Она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Она лежала на боку, выглядя маленькой на больничной койке, крепко спала, ее руки были прижаты к щеке, колени свернуты калачиком.
Бист позволил глазам побродить по ее лицу. У женщины были проколы в нескольких местах, но металл был удален. Ее нос был усеян веснушками, которые распространились по ее высоким скулам. Фиолетовые и зеленые синяки были под глазами. Прямо под прямой челкой на лбу были черные уродливые швы. Другой шрам был в углу ее левого глаза.
Его. Она была его. Его пара.
Сердце мужчины широко раскрылось, пока он стоял там. В нем было все. Каждая его частичка, которую он хранил столько лет. Вся любовь, которую он мог предложить. Вся надежда на будущее. Все ее.
Бист наклонился вперед, пока не смог дотянуться до нее. Он осторожно провел пальцем по ее щеке. Такая красивая.
Слезы потекли из его глаз и упали на ее синий больничный халат, но он не мог заставить их остановиться. Не мог найти в них что-то такого, чтобы стыдиться их.
Он нежно коснулся швов в уголке ее глаза. Он сделал это с ней. Это был несчастный случай, но это разрывало его в клочья, знать, что он мог убить ее. Бист хотел вытащить ее из этой ужасной кровати и унести отсюда. Он забрал бы ее домой и использовал бы их брачные узы, чтобы залечить все физические повреждения, которые он нанес. Тогда он во всем ей признается. Кем он был. Кем она была. Как он мечтал о ней столько лет, что не мог представить, как будет жить без нее. Он пообещает заботиться о ней, защищать ее... любить ее.
Он мог бы полюбить ее. Он уже был на полпути, просто зная, что она та самая.
Бист наблюдал, как кожа заживает под ее швами, и отдернул руку.
Дерьмо. Он не хотел этого делать. Не здесь, в больнице, где врачи могут заметить.
Он смахнул слезы, чтобы мог подумать. Он пытался вспомнить все, что Элла когда-либо говорила о Панк. Она не была глупой. Надежный друг. Саркастическая. Грубая. Ей было насрать на цветы.
Его взгляд остановился на пакете, который он уронил у кровати. Нагнувшись, он поднял его и поставил на стол рядом с ее кроватью, прежде чем опять вернуть свое внимание к своей паре.
Осознание поразило его, и это почти заставило его рассмеяться вслух.
Панк бы никогда не повелась на все эти глупости, которые он хотел сказать. На самом деле, она, вероятно, взбесится и убежит. Тогда ему придется преследовать ее. Что было бы забавно, если бы она не боялась. Бист не хотел, чтобы она его боялась.
Нет, ему нужно было сначала выиграть свою пару. Завоевать ее сердце, и тогда ее разум последует за ним.
Бист сделал несколько глубоких вдохов, отчаянно желая сохранить ее запах. Ему нужно было это сегодня вечером, зная, что она будет здесь одна, а он не сможет быть с ней, как должен был.
Выходить из двери больничной палаты, было пыткой, но, когда он вернулся в свой грузовик и повернул на шоссе, его сердцу стало легче. Его женщина была рядом, и теперь у него была цель. Он будет всем, что ей нужно. Бист собирался быть лучшей парой, каким только мог быть, и когда все будет сказано и сделано, она примет его.
Ей придется.
Глава 2
Это случилось снова. Глупый гребаный сон, от которого она никогда не сможет убежать, сколько бы лет не прошло с того... инцидента. Застревание в этой чертовой больнице ничем не помогало. Это просто вернуло все назад, как будто это было вчера.
Она провела восемь недель в одном из этих мест после того, как кусок дерьма решил избить ее до полусмерти и использовать ее избитое тело, чтобы кончить. Восемь недель физического восстановления. Всю жизнь восстанавливаться психически.
Это никогда не закончится. Панк знала это. Но были времена, когда кошмар не приходил. Длинные отрезки существования, где ей не напоминали, что в мире есть настоящие мудаки.
Но сегодня
Сон всегда был приключением вне тела, за который женщина была благодарна. Но теперь она поняла, что смотреть, как тебя бьют и насилуют, было так же ужасно, как и на самом деле испытывать это. Панк знала это, потому что делала это. Не только в ее снах, но и в том замечательном видео, которое помогло посадить нападавшего в тюрьму.
Хотя это было самое трудное, что она сделала в своей жизни, наблюдать за этим, но это помогло ей исцелиться. Знание, что ублюдок был заточен в тюрьме, помогли ей идти дальше.
Женщина закрыла глаза на сцену перед ней, но дело было в том, что это никогда не помогало. Она видела это, были ли ее глаза во сне закрыты или нет. Это то, как сны работали, суки. Вещи, которые должны быть на самом деле не были и вещи, которые не должны быть, были.
Панк снова моргнула, все еще мучаясь от кошмара. Слезы текли по ее лицу, и она дрожала от ужаса, вынужденная наблюдать это еще раз. Все это скоро закончится. Ей просто нужно потерпеть еще немного.
Но споря на свою задницу, она не собиралась делать это с открытыми глазами. Даже если это не заглушит сцену перед ней, по крайней мере, она не будет добровольным участником этого сна. Панк сжала глаза так сильно, как ей было нужно.
Она скрестила руки на груди, держась за себя, потому что за кого другого больше не могла. Даже если рядом был кто-то, женщина не позволяла им трогать себя. Она больше никогда не хотела ничего подобного.
Панк дрожала. Они становились хуже. Черт, если бы она могла вырубиться, она бы это сделала. Все, что угодно, лишь бы сбежать.
Обдумывая новые способы заставить сон остановиться, она бросила крученый мяч, когда все потемнело. Как будто ее бросили в безмолвную бездонную пустоту, она ничего не слышала, ничего не видела, ничего не чувствовала.
За исключением легкого давления на ее щеку. Оно было настолько нежным, что причиняло боль. Рыдание разрывало ее горло, но не было никого, кто бы мог услышать его. Даже она. Она чувствовала его, но не было ни звука.
Панк не двигалась, молясь Богу, о котором всегда говорила ее бабушка, чтобы темнота осталась. Пожалуйста, пожалуйста, умоляла она молча.
Давление переместилось в угол глаза, где были швы. Темнота коснулась ее так нежно. Как будто ее почитали. Как будто она была особенной. Сокровищем. Эта мысль успокоила раны в ее сердце, но также и ранила. Она угрожала прорваться сквозь стальную стену, которую Панк построила вокруг своих эмоций. Через ту, которую она так тщательно построила, чтобы жить без страха. Темнота заставила ее бежать сломя голову, не думая о том, что это может причинить ей боль.
Но разве темнота причиняла ей боль? Она касалась ее так нежно. И пахло, как дом. Не ее квартира, а Бабушкин дом. Как лимонник и хвоя.
Панк почувствовала, что расслабляется. Ее мышцы расслабились, позволив им схватиться за кости. Женщина вздохнула с облегчением. Ее лоб разгладился, что дало швам некоторое облегчение. Ей было жутко комфортно. Может быть даже больше, чем за последние года.