Июль, жара, народ едет к морю, а мне приходится работать. Все у меня ни как у людей. Дожил до сорока, а стабильности как не было, так и нет. Перебиваюсь с друзьями с шабашки на шабашку. Вечные строители пилигримы. И занесло нас как то в одну деревню, за сто верст от дома, на строительство забора, вокруг загородной усадьбы, одного местного «барина». Работали слажено, дни летели незаметно. Ночевали в новенькой бане, недавно сложенной и по назначению еще не используемой. Места в ней, на удивление оказалось столько, что можно было и жен разместить, как шутили товарищи. Провизией же мы запасались у местных. Все натуральноесвое, да и цены у деревенских совсем не кусались.
И выпал мне как то жребий, за молоком идти к местной бабке державшей корову. Взял я трехлитровую банку, да и пошел, шаркая ногами по пыльной дороге на конец деревни.
Так уж вышло, что за все время командировки, за молоком я пошел впервые. До этого ходили товарищи. Помявшись у старой калитки, я снял проволочное кольцо со штакетника, и вошел в небольшой палисадник, пройдя сквозь который постучал в покосившееся оконце. Однако сколько я не барабанил в стекло, достучаться до старушки мне так и не удалось, и я вернулся на дорогу.
Мимо проезжал мужик на телеге груженой сеном. Я поздоровался, и поинтересовался, где тут можно еще купить молока. Мужик недобрым взглядом окинул меня с головы до ног, а потом, хлестнув лошадь, молча, поехал дальше, с неохотой ткнув пальцем в зеленый дом напротив. Я кивнул в знак благодарности вслед неприветливому мужику, а сам подумал, Что за народ такой, ничего ведь плохого не делаешь им, а ведут себя, словно с врагом. Хотя на Руси приезжих всегда не жаловали, удивляться тут нечему.
Поравнявшись с воротами старенькой избы, я громко постучал по облупившейся двери, и прислушался. Послышалось неторопливое шарканье чьих- то ног.
Кто там?! Раздался негромкий старческий голос.
Бабуль, молока продадите? Заглядывая в щель между ворот, спросил я.
Дверь заскрипела, и за ней показалась невысокая сгорбленная старуха, в малиновом платке, черной безрукавке и галошах на шерстяной носок. Осмотрев меня слегка помутневшим взглядом, старуха отошла в сторону, приглашая войти во двор.
Заходи милок. Обождать надо немножко. Внучка доить пошла. Парного тебе нальем.
Парного это хорошо. Одобрительно причмокнул я , не спеша направляясь за бабушкой.
Проходи. Откинув тюлевую занавеску, повешенную от мух, сказала хозяйка и отворила дверь в избу, и я, наклонившись, вошел в сени.
Внутри пахло едой, от круглой печи, в которой потрескивали дрова, веяло теплом, и на моем лбу проступили капли пота.
Недавно у нас, стало быть! Не видала я тебя раньше.
Да, недавно мать, проездом можно сказать. По соседству забор мастерим. Шмыгнув носом, произнес я.
Рукодельный значит, молодец. Молодец. Негромко похвалила меня старуха. А давай я тебе самогоночкой угощу? Хочешь? Шибко хорошая. На травах. От семи недуг и от печали, избавит.
Да нет мать, спасибо, работать еще сегодня. Расслабляться некогда.
Не робей, давай, с нее работать за троих будешь. Упрямствовала бабка.
Ну, давай, пригублю твоей лечебной. А то не отпустишь. Прокряхтел я.
Уйдя куда- то за занавеску, старуха принесла бутыль мутной слегка зеленоватой настойки. Звонко вытащив тугую пробку, бабка налила самогон в стоявшую на столе рюмку.
Ну, пробуй, давай! Поджав свои сморщенные губы, сказала она. Обожди- ка, забыла совсем, сальца нарежу. Закусишь.
Да не надо Мать, я так Сказал я, и выдохнув, в один глоток осушил рюмку. Травяной вкус, перебивая вкус самого самогона, не обжигая горла, теплом прокатился по желудку. Ох, хороша самогоночка! Покачав головой, произнес я с улыбкой.
Вот и славно. Пойду ка я гляну, куда там девка моя запропастилась. Сказала бабка и вышла в сени, после чего послышался скрип входной двери, сменившийся гробовой тишиной, изредка прерываемой жалобным жужжанием угодившей в паутину мухи. От выпитой рюмки, я захмелел, видимо самогонка была весьма крепкой.
Послышался звон ведер, и входная дверь снова заскрипела. Откинув занавеску, в комнату вошла рыжая девушка, лет двадцати, с ангельским лицом, и бархатной, белой кожей.
Здравствуйте. Не смотря на меня, нежным тонким голосом произнесла она.
Здравствуй девица краса. Заждались мы тебя с бабушкой. Почесав нос и бросив взгляд на вьющиеся кудри девушки, произнес я.
Да корова капризная, уговаривать надо. Наливая молоко в мою банку, ответила девушка.
Поймав себя на мысли, что уже несколько секунд смотрю на ее грудь, я вздрогнул, и потупил взгляд на обшарпанные половицы.
Закрыв банку крышкой, девушка протянула ее мне. Оторвав глаза от старых половиц, я потянулся к банке, но так ее и не взял, завороженно глядя на рыжеволосую красавицу.
Боже, какая же она красивая, думал я. В городе таких не встретишь, а тут
Взгляд девушки, снизу вверх скользнул по моей рабочей одежде и, соприкоснувшись с моими восхищенными глазами робко замер.
Словно проглотив кол, с полуоткрытым ртом я стоял на месте, а девушка, прочитав весь мой бездарно скрываемый восторг подкрепленный запахом самогона, отвернулась, и поставила банку на стол.
Простите ради Бога, я что- то растерялся. Замельтешил я смущено. Да ну что я оправдываюсь, в самом деле, просто от вашей красоты сердце замерло. Извините за пафос, это вовсе не дурацкий комплимент, а правда как она есть. За сорок лет впервые, наверное, так встревожен красотой женщины. Даже не знаю, что на меня нашло. Простите. Неожиданно откровенно высказав свои эмоции, и перейдя на «Вы», выпалил я.
Спасибо за такие слова. Безумно приятно это слышать. Честно. Поправив платье, произнесла девушка.
Думаю, тут местные парни передрались из- за вас все. Я бы уж точно на их месте не упустил такую невесту. Неловко залившись краской, сказал я.
Да некому тут за меня драться. Был один, четыре года встречались, а потом он в Москву уехал, и так и не вернулся. Видимо там барышни куда интереснее меня. У нас тут в основном старики доживают. Все уезжают. Работы нет. Скука и разруха. Я и сама уехала бы, но мать заболела, бабушка старая, осталась ухаживать.
А что с мамой? Участливо спросил я.
Умерла мама. Рак. Полгода как схоронили. Тяжело выдохнув, сказала она.
Ой, простите ради Бога, я не хотел бередить раны. Соболезную. Виновата произнес я.
Да не извиняйтесь. Это жизнь, от нее никуда не денешься. Нужно относиться философски к потерям. Пожимая плечами, ответила девушка.
Это верно. Ой! вздрогнул я. Меня, кстати, Александром зовут. Неловко как. Не представился даже. Я тут неподалеку работаю. Если вдруг помочь, чем надо будет, вы не стесняйтесь только. Почту за честь.
Спасибо, я буду иметь в виду Александр. Как- то по особенному выделив мое имя, произнесла она. Меня Женей зовут. С улыбкой добавила она.
Как моего отца. Весело подхватил я, после чего девушка смутилась, а я почувствовал себя идиотом.
Через минуту, мы простились, и я задумчиво побрел по дороге.
Молоко, купленное мной, оказалось на редкость вкусным, и товарищи на следующий день, снова послали меня за новой банкой. А признаться был только этому рад, не стал и спички тянуть. Женька не выходила из моей головы, казалось не на минуту. Я безостановочно перебирал в голове все слова, что скажу ей сегодня при встрече, как поздороваюсь и о чем расспрошу.
Зацепила меня она. Подумал я. Вот же старый дурак, она ведь мне в дочери годится. Ну жизнь, кривая колея, куда ты меня ведешь?
Так день за днем, я приходил в тот старый кособокий дом, и все больше проникался чувствами к той не по годам мудрой рыжей девчонке. И однажды потеряв голову, я предложил ей погулять этим вечером вместе. Признаться, я не думал, что она согласиться, и скорее ждал вежливого отказа, но она сказала да. Вечером мы встретились, и пошли вдоль тихой речушки, что неспешно огибала деревню и исчезала где то за лесом.
В этот вечер я расспросил о ней все. Мне было безумно интересно все, что с ней было связано. Мы смеялись, загадывали друг другу загадки, удивлялись, как много общего находили друг в друге. В один из таких вечеров, грань между нами стерлась. Я увидел в ее глазах нечто большее, чем просто симпатию к интересному человеку. Может это был лишь плод моей воспаленной влюбленностью фантазии, но я очертя голову окунулся в омут безумства и поцеловал ее. Ожидая пощечины, я даже слегка зажмурился, однако она обняла меня, и наш поцелуй продолжился, став таким сладким, что земля ушла испод ног.
С того вечера все закрутилось, захлестнуло волной нежданной страсти, конца и края которой не было. Каждый вечер мы встречались на краю деревни, где молчаливо хранящая наши секреты, тихая речка, уносила вдаль все наши признания, объятия и горячие поцелуи.
Со дня нашего романа, минуло две недели. Работа моя подходила к концу, и ребята сворачивали вахту, и все разговоры были уже о доме.
В этот вечер, перед моим очередным уходом к Женьке, у калитки меня остановил мой товарищВиталий.
Саш, не мое это дело конечно, но мне кажется, ты излишне увлекся. Неожиданно начал он. Ну, ты подумай, у вас же разница в возрасте лет двадцать, если не больше. Ну, побаловался по дурости, ну и будет! Поехали домой, махни ты на это рукой а? Заглядывая в глаза, произнес он.
Да Виталий, я с тобой согласен. Не твое это дело, ты прав. Строго глянув на товарища и отодвинув его от калитки, произнес я.
Виталий промолчал, и лишь покачав головой, прикурил сигарету, печальным взглядом провожая меня вслед.
Встретившись с Женей, я обнял ее так крепко как никогда до этого.
Что с тобой Сашенька? словно почувствовав, неладное, тревожно спросила она.
Все хорошо милая! Просто пора уезжать, и я не знаю что делать. Поехали со мной малыш?! С надеждой и ропотом заглядывая в ее красивые глаза, сказал я.
Я не могу Сашенька, я не могу оставить бабушку.
Милая, мы будем приезжать каждые выходные к ней, я обещаю! Подхватил я.
Нет Саш, мне нужно быть с ней каждый день. Она уже не может справляться по хозяйству.
На глазах девушки задрожали слезы, и она вдруг вцепилась в меня, словно видела в последний раз.
Я был раздосадован, и омрачен и слегка отрешенно обнял ее и вздохнул.
Ты подумай еще до завтра. По-моему твоя бабушка еще крепкая и незачем себя заживо здесь хоронить. Угрюмо произнес я. Девушка лишь шмыгала носом в ответ.
Наутро я снова пришел к ней. Женя как ни в чем небывало, счастливая выскочила ко мне в одной сорочке и не оставила на лице ни единого не поцелованного места.
Ты чего вся цветешь Женька? С улыбкой спросил я.
Я решила. Мы с бабушкой посоветовались, и она меня уговорила ехать. Говорит тетка из Украины едет, поживет у нее какое- то время, поэтому я пока только твоя. Игриво подпрыгивая и целуя меня в губы, сказала Женька. Только я приеду в город через два дня. Ты меня встретишь? Я дождусь тетю и сразу к тебе. Угу? Вытаращив на меня свои красивые глаза, спросила она.
Я хотел забрать ее прямо сейчас, но и это уже было большой победой, и я согласился.
Простившись, я отправился к товарищам, и уже через час, мы катили по пыльной дороге к городу. Нужно было навести порядок в своей холостяцкой квартире к приезду Женьки. Разгрести ненужный хлам и передвинуть мебель. Чем я и занялся по приезду.
Два дня пролетели незаметно. За час до приезда Женьки, я выскочил из дома, купил в киоске самый красивый букет, и взяв такси приехал на вокзал.
Однако на рейсовом автобусе Женька не приехала. Я подождал следующий, и еще один, и еще. Положив букет на скамейку, я стрельнул у проходящего мимо мужика сигаретку, и закурил. Не страдая этой дурной привычкой, я морщился при каждой затяжке, рисуя в голове разные причины, по которым она не приехала. И одна другой были мерзее. Затем швырнув окурок в урну, я опустился на скамью и угрюмо посмотрел под ноги. У нее не было телефона. Я договариваться пришлось на словах. И вот теперь, когда все пошло наперекосяк, он жалел, что порасчитывал на авось, а не оставил ей хотя бы свой.
Да и как вышло так, что на дворе двадцать первый век, а у нее нет телефона? думал я. А может и был, просто не хотела давать Да ну тоже бред. Она такой счастливой была
В подобных размышлениях я просидел долго, почти до самого вечера, встречая и провожая автобусы из заветной деревушки. Женя так и не приехала.
Когда луна ярко засияла в привокзальных лужах, я поднялся со скамейки и оставив на не озябший букет, побрел домой.
В эту ночь я ворочался и долго не мог заснуть, думал, переживал. Поспать под утро удалось всего пару часов. Проснувшись от кошмара, я, тяжело дыша, схватил телефонную трубку и набрал номер Виталия.
Друг, выручай. Надо в деревню мне позарез.
Через сорок минут подъеду. Угрюмо ответил тот, и положил трубку.
Сейчас мне было плевать, на все недовольство товарища и что от недосыпа плыло в глазах, мне нужно было увидеть ее, чем скорее, тем лучше.
Через полтора часа, мы были уже в дороге. Наконец въехав в деревню, и повернув с развилки к заветному дому, я заметил у ворот несколько людей. Люди были одеты в траур. У старой калитки стояла, обитая пурпурной тканью, крышка гроба.
С нескрываемым волнением я выскочил из машины, и последовал во двор.
А что с коровой то делать теперь? Уловил я обрывок чьего- то шепота. Этот- то смотри, Старуху хоронить приехал Раздался шепот позади.
Умерла бабушка. Печально подумал я. Возможно и моя вина в этом есть. Может старушка отъезд внучки так переживалакорил я себя, ища глазами Женьку.
Сняв кепку, я вошел в дом. В центре комнаты, где когдато покойница угощала гостя самогонкой, стоял гроб. Вокруг него сновали люди, шептались и вздыхая, качали головой.
Я отыскал глазами Женьку. Однако к моему удивлению, она поймам мой взгляд, холодно опустила глаза, даже не поздоровавшись.
Может в горе не узнала, она ведь меня здесь не ждаламелькнула в голове глупая мысль. Я, было, двинулся к ней, но Женя, вдруг уткнувшись в носовой платок, подошла к стоящему в углу незнакомому молодому мужчине и прижалась к нему.
Парень рукой собственника обнял ее за плечи, и погладил по спине. При виде этого, зубы мои сжались, к горлу подступил ком. Нервно выдохнув, я взглянул на тело покойной, и вышел вон.
Протиснувшись через толпу, я направился к реке, туда, где мы с ней встречались, и как мне казалось, были счастливы. Я сел на песок и закрыл глаза. Сердце билось так сильно, что каждый его удар ощущался в голове. Она предала меня. Она с другим. Он молод, красив и подходит ей куда большем чем я. Ведь всего три дня назад, она целовала мои губы и не могла насмотреться в глаза Теперь все становилось неважным. Все потеряло смысл. Слезы предательски скатились по поросшим трехдневной щетиной щекам, уже давно забывшим, что это такое.
Дождавшись, когда траурная процессия двинется в сторону кладбища, и не спеша побрел следом за ней.
Когда все кончилось и двое крепких мужчин подровняли могильный холм, а люди стали расходиться, я не сдержался и подошел к Женьке. Она все так же прижималась к своему новому мужчине, и казалось нарочно, не замечала его присутствия.
Женя, окликнул я ее. Можно тебя на пару слов? произнес я, вопрошающе глядя в спину Женьке тянущей за собой оборачивающегося парня.
Батя, ты кто вообще?! Недовольно прищурившись, вдруг спросил парень.
Дай нам просто пару минут поговорить с ней, и обойдемся без сцен. Глядя исподлобья на парня, ответил я.
С кем?! Недоуменно глядя то на меня, то на свою спутницу в коротком замешательстве спросил он.
С Женей. Пытаясь сохранять самообладание, произнес я.
С какой Женей?! Ты че охренел что ли?! Или перепил мудак?! Оттеснив руку от девушки, произнес парень и сделал шаг в мою сторону. Катюш это че за дебил?! Нервно взглянув на девушку, спросил мужчина.
Я не знаю, Олег пойдем! Не связывайся ты с этим старпёром. Пьяный, ошибся, бить его что ли? Пошли! В полголоса сказала она.
Это очень подло с твоей стороны. За что ты так со мной? За что?!! Заорал я и шагнул им навстречу.
Парень вытянул руку, преградив мне дорогу, в сердцах я хлопнул по ней ладонью, после чего получил оглушительный удар в подбородок, и упал в придорожную пыль.
Увидев происходящее, Виталий выскочил из машины и ринулся на парня.
Ты чего творишь сука! Схватив крепкими ручищами парня за грудки, заорал он.
Да я то, тут причем?! Он бросаться начал! К супруге моей лезет! Женечку, какую- то ему подавай! Он больной на всю башку! Произнес парень, и с силой убрал сжимающие его пиджак руки Виталия.
Подняв меня с земли, Виталий принялся отряхивать мою одежду. Вдруг остановившись, и взглянув мне прямо в глаза, сказал:
Сань. Нет больше ее! Умерла она. Похоронили ее, понимаешь?!
Кого?! Тяжело дыша и не сводя взгляда с удаляющихся фигур, спросил я угрюмо.