А там в центре внимания Тинек. Он с упоением пересказывает историю своего приключения:
Inpotemstaobaizginila, (А потом оба исчезли.)торжественно заключает он.
Ali nisi bil prestrašen? (А разве не было страшно?)сдвинув брови, спрашивает Лиза.
Паренёк отвечает с наигранным равнодушием:
Sem imal z mano Rexa in sekir. (Со мной был Рекс и топор.)
Женщина, сжав яркий рот, в сердцах отвешивает распетушившемуся мальцу подзатыльник («Mama!»возмущается тот).
Takoj, ko je Tomaž poklical, je pobegnil. Dobro je, da Tomaž hitro je prišel.Morda on bi obtičal v mestu zaradi sneženja, (КактолькоТомажпозвонил, онсразуубежал. Хорошо, чтоТомажбыстроприехал. Он ведь мог застрять в городе из-за снегопада.)мать вздыхает с горечью и досадой.
Дед Лизы поворачивается к отцу Тинека:
Prav ste naredili, da ste najprej poklicali brata. Zdi se, da ta pogumnež ni želil nikomur ničesar povedati. (Вы правильно сделали, что сначала позвонили брату. Похоже, этот смельчак никому ничего не собирался рассказывать.)
Встревает Тинек:
Ni res! Sem takoj poklical strica. (Не правда! Я сразу дяде позвонил.)
Отец, окончательно оставив телевизор и диван, переходит к столу:
Potem je bilo že prepozno. Po klicu ko ta sta napadela? (Тогдаужпозднобыло. Послезвонкакогдаонинапали?)голос его звучит неожиданно низко, контрастируя с мягкими чертами лица.
Približno čez pol ure. (Через полчаса примерно).
Отец укоризненно поднимает брови:
Tja iz mesta ne prideš v pol ure, (Сюда из города за 30 минут не доехать.)а потом обращается к остальным:Ne vem, zakaj sem poklicalTomaža.Imel sem čuden občutek. Nikogar ni bilo blizu. A zdelo se mi je, da me nekdo opazuje. Ah! To je bilo dobro mesto! Pripravljeno! (Сам не знаю, почему я Томажу позвонил. У меня было странное чувство. Никого вокруг не было. Но я чувствовал, что кто-то за мной следит. Эх! Такое хорошее место было! Подготовленное!)на хмуром лице мужчины читается явное раздражение, на секунду он о чем-то задумывается и замолкает.
В ответ на недоуменные взгляды жена объясняет:
Tam je puščal krmo za zajcev. Tako je lažje jih privabiti.(Он там корм для зайцев оставлял. Так их легче приманить.)
Отец, как будто бы только что сообразив, эмоционально восклицает:
Vzela sta mojedvocevko! Dobro je, da ta je bila že bez nabojev. (Забрали мою двустволку! Хорошо, что патронов в ней уже не было!)
Тинек вставляет:
Ja, nabojevnistanašla. Videl sem jih v tvoji zasedi. (Да, патроны они не нашли. Я видел их в твоей засаде.)
Srečo imate! (Вам повезло!)с искренним участием восклицает дед Лизы, а затем не столько спрашивает, сколько удивляется:Kako sta se Vam prikradla?! (Как же они застали Вас врасплох?!)
Тотнапряженно вздыхает:
Tudi sam ne razumem tega. Ne spominjam se prav dobro. Lekoščke... (Да я и сам не понимаю. Плохо помню. Только фрагменты...)
Мужчина, желая сосредоточиться, прикрывает глаза. Мягкие черты его лица мрачнеют и заостряются.
***
Снежный лес. Серый день, небо затянуто облаками. На давно поваленный ствол сухого дерева набросан свежий лапник. Прикрываясь мешковиной, среди лапника прячется отец Тинека. Рядом с его лицом виднеется дуло двустволки. Издалека доносится хруст ветки.
Мужчина, в стороне от своего укрытия, озирается по сторонам. Двустволку он держит наготове. Где-то за стволами мелькает фигура или это рябит в глазах от однообразно уходящих вдаль голых стволов?
Hej! Kdo je tam? (Эй! Кто там?)
В ответ звенящая тишина. Только дятел где-то выстукивает дерево.
Мужчина энергично идет сквозь лес, говоря при этом по телефону:
Tukaj je nekaj narobe!Nevem.Morda ubežnik želi se prebiti v našo vas.Nič ne vidim, je pravkar nenavadno. Pogledal bom še malce okolisebe.Vredu.Če greš sem, vzemi nekoga s sabo. (Что-то тут не так!Не знаю.Может, беглый преступник хочет пробраться в деревню.Я ничего не вижу, но просто странно.Я огляжусь тут ещё немного.Ладно. Если поедешь, то возьми кого-нибудь с собой.)
Разговаривая, мужчина не перестает тревожно осматриваться. Прячет телефон, и тут что-то привлекает его внимание. Он резко оборачиваетсяна него несется какая-то фигура. Мужчина стреляет раз, два, но это не останавливает нападающего.
Последнее, что он видит,чёрное от ожогов и запёкшейся крови лицо с белёсыми глазами.
***
Отец открывает глаза и подводит итог своим степенным басом:
To je vse! Se ne spominjam ničesar več. Kajmislite, doktor? (Вотивсё! Больше ничего не помню. Что Вы думаете, доктор?)
Дед Лизы задумчиво трёт кулаком подбородок:
Očitno sta slišala, da si klical Tomaža.Zato se sta prestrašila, ko Tinek se je pojavil. Sta mislila, da je nekaj ljudi priskočilo na pomoč. Ta klic te je rešil. (Очевидно, что они слышали, как ты звонил. Поэтому появление Тинека их испугало. Они думали, что на помощь пришло несколько человек. Тебя спас тот звонок.)
Тинек, видимо, недовольный тем, как несправедливо преуменьшили его роль в спасении отца, пытается вставить словечко, но доктор его прерывает:
In te Rex je rešil.Je začutil nevarnost, (АтебяспасРекс. Он почувствовал опасность.)поучительным тоном говорит он.
Отец Тинека возвращается к проблеме:
Torej, doktor? Ali je mogoče? (Так что, доктор? Неужели?)
Мать Тинека озабоченно сводит брови:
Sem mislila, da to je samo stare pravljice.Vaške legende. Toda očitnote pravljice obstajajo z razlogom. (Я думала, что это просто старые сказки. Деревенские легенды. Но, видимо, неспроста эти сказки существуют.)
Видя, в каком направлении пошел разговор, Лиза начинает волноваться и даже переходит на английский:
Wasn't that just a case of robbery? I think you should have called the police in the first place. (Разве это не разбойное нападение? Я думаю, вам стоило прежде всего вызвать полицию.)
Фактически не поняв её слов, отец и мать Тинека улавливают только слово «police». Обменявшись скептическими взглядами, они возражают:
Policija? Ne-e-e...(Полиция? Не-е-ет...)
Мать серьёзным тоном поясняет:
Orožje ni registrirano.In z lovom smo imeli težave. (Оружие не зарегистрировано. Да и с охотой были проблемы.)
Отец веско добавляет:
Če povem celotno zgodbo, mislite, da bodo verjeli mi? (Если я расскажу всё, как было, думаете, мне поверят?)
Лизу это не очень убеждает, но она смущена тем, что заговорила по-английски и её не поняли.
Отец между тем настойчиво переводит разговор на свою проблему:
Kaj se bo z mano zgodilo? Tudi bom postal kot...no?..(Что же будет со мной? Я тоже стану, ну,.. таким, как?..)
Доктор подходит к мужчине. Он внимательно всматривается в его глаза. Глаза мужчины воспаленные и красноватые, но совершенно обычные, человеческие.
Se spomnite tega, ki je Vas napadel? (Вы помните того, кто на Вас напал?)
Чёрное обожженное лицо, мутные белёсые глаза.
Мужчина коротко кивает.
Če Vi bi se spreminjali v vampirja, bi že izgledali tak kot on. (Если бы Вы превращались в вампира, то уже бы выглядели, как он.)
Но мужчина не убежден:
In ugriz? (А укус?)
Доктор переводит взгляд на его заклеенную шею:
Lahko vidim? (Можно?)
Мужчина обращается к женщине:
Irena! (Ирена!)
Мать Тинека, подойдя к мужу, помогает ему снять пластырь. Место укуса припухшее, виден синеватый отпечаток зубов, но кожа не прокушена.
Доктор кивком головы показывает, что он видел достаточно, и Ирена заклеивает рану.
Доктор уверенно поясняет:
Da, to potrjuje mojo domnevo. Vampir je močno oslabljen, morda ranjen. Ni bil dovolj močan, da bi ugriznil resnično. Je zbral vse moči, da je Vas onemogočal. Zdaj pa njegov glavni cilj je grad. (Да, это подтверждает мои предположения. Вампир сильно ослаблен, возможно, ранен. У него не хватило сил на полноценный укус. Он потратил последние силы, чтобы обездвижить Вас. Теперь его главная цельзамок.)
Лиза наконец собирается с мыслями и вмешивается в разговор:
Vendar recimo, da ti moška sta kriminalca. In želita oropati muzej. Morda bi morali poklicati policijo? (Предположим, однако, что это преступники. И они хотят ограбить музей. Может, всё-таки, предупредим полицию?)
Ирена пренебрежительно машет рукой, искривив яркий рот:
Niste videli ta muzej. Tu ni nič vrednega. (Вы не видели этот музей. Там и взять-то нечего).
Отец, приободренный прогнозом доктора в отношении себя, теперь встревожен ещё чем-то:
Vendar, če imate prav, Doktor, Tomaž je v nevarnosti. Tinek, pokliči strica. (Однако, если Вы, доктор, правы, то Томажв опасности. Тинек, позвони дяде.)
Тинек, не очень довольный тем, что ему придется пропустить часть разговора, тем не менее, достав телефон, уходит в другую комнату.
Отец, очевидно, всё ещё переживая происшествие в лесу, снова поднимает тему вампиров. Как бы размышляя вслух, он с видимым облегчением говорит:
Dobro je, da nimal moči, da bi me ugriznil resnično. Ne bi rad postal... (Хорошо, что у него не было сил, чтобы укусить меня по-настоящему. Не хотел бы я превратиться...)
Доктор загорается, тема для него явно волнительная:
O! To je pogosta zabloda! Dovolite mi, da vam to osvetlim.(О! Это распространенное заблуждение! Позвольте просветить вас.)
Лиза с ироничной улыбкой, но без раздражения комментирует:
Grandpa, thisisyourdepartment. (Дед, это по твоей части.)
Впрочем, Лиза, как и остальные слушатели, с интересом устремляют свои взгляды на доктора.
Доктор незаметно для себя переходит к лекторскому тону. В ходе рассказа он встает посередине комнаты и вещает оттуда, как будто говорит с университетской кафедры. Глаза его загораются от увлекательной для него темы, он словно бы молодеет.
Najprej, kako, sploh, so nastali vampirji? Ne bom vas dolgočasil z mojimi raziskavami. Lahko pa rečem, da je moji viri so rokopisi prvih krščanskih misijonarjev, ki so se pojavili v Karantaniji sredi osmega stoletja. Tam sem našel opis enega nenavadnega starodavnega obreda, ki ga pogani so opravljali že od nekdaj. (Преждевсего, откуда, вообще, появилисьвампиры? Не буду утомлять вас ходом своих исследований. Скажу только, что моим источником являются рукописи первых христианских проповедников, которые появились в Карантании в середине VIII века. Я нашел в них описание одного любопытного древнего ритуала, который язычники проводили с незапамятных времен.)
***
Широкая лесная поляна. Яркий летний день. Поляна занята людьми. Они стоят плотной пёстрой толпой, образуя пустой круг в середине. Слышен равномерный гул голосов. Но тут с одной стороны толпа расступается, и устанавливается тишина. В образовавшемся проходе видно старое узловатое дерево, его тёмный ствол перехвачен цветными нитями, с ветвей свисают сплетенные из таких же нитей шнурки и ленты.
Затем к людям выходит старец. Он становится перед деревом. С обеих сторон его поддерживают юноши, хотя заметно, что он достаточно крепок, чтобы передвигаться без помощи. Старик сед, практически бел. Его длинное одеяние тоже бело (в отличие от разноцветной одежды толпы) и украшено богатой вышивкой.
Спустя несколько секунд с другой стороны через расступившуюся толпу четыре стражника, вооруженные короткими мечами, выводят на середину круга какого-то человека. Это молодой мужчина. Он бос, обнажен по пояс, его голова обрита, сбрита и борода (в то время как все мужчины вокруг бородаты). Взгляды толпы обращаются к нему. Все молчат, но в глазах читается холодное презрение. Мужчина же ни на кого не смотрит, его взгляд устремлен в землю.
Старец освобождается от помощников. И подходит к полуобнаженному мужчине. Его стражники расходятся и становятся по краю толпы. Старец:
Vъzvedi očese kъnebesi. Ato bizьrělonašьsǫdъ. Sǫderibǫdǫtьtobě našiotьсi. (Праславянский: «Подними глаза к небу. Пусть оно видит наш суд. Судьями твоими будут наши отцы».)
Мужчина смотрит исподлобья, но в конце концов поднимает взгляд к небу. Когда он снова опускает глаза, то старец перед ним оказывается облачен в волчью шкуру. Мужчину покидает самообладание, он отступает, как бы желая ускользнуть (это движение заставляет напрячься стражников). Но старец повелительно вытягивает руку, и мужчина покорно останавливается, а потом по знаку опускается на колени.
Старец разворачивается, и юноши-помощники подходят к дереву, один с ножом, другой с чашей. Ножом отворачивают кору, в чашу собирают стекающий по коре густой чёрный сок.
Чаша в руках полуобнаженного мужчины. Он медлит, но встретив жёсткий взгляд старца, подносит чашу к губам.
Чаша выпита. Чёрный сок стынет на губах, струйка стекает по бритому подбородку. Старец:
Vъzvedi očese! (Подними глаза!)
Мужчина, запрокинув голову, глядит вверх. В течении нескольких секунд глаза его затягиваются белёсой пеленой. Ещё немного погодя они начинают кровоточить. Постепенно кровь появляется и из ушей, и из носа. При этом мужчина продолжает глядеть вверх.
В гробовом молчании люди медленно расходятся. Окровавленный мужчина на том же месте и по-прежнему, стоя на коленях, смотрит в небеса.
Солнце клонится к горизонту. На поляне остались только стражники и полуобнаженный мужчина (поза его не изменилась). Лицо его полностью покрыто коркой засыхающей крови. Кровавые струйки стекают по торсу и спине. В какой-то момент по телу человека пробегает судорога, и с животным криком он извергает изо рта всю оставшуюся кровь. Он падает в образовавшуюся лужу. Один из стражников склоняется над упавшим, а потом делает знак трем остальным. Они, видимо, поняв всё без слов, поспешно удаляются.
Наступили сумерки. На поляне снова появляются стражники, у них в руках полыхают факелы. Труп уже обложен валежником. Пришедшие заливают всё густой смолой и поджигают. Пламя, разгоревшись, вздымается выше деревьев. Рядом в полном молчании только четверо стражников.
***
Доктор увлеченно продолжает свою импровизированную лекцию. Благодарная аудитория слушает, затаив дыхание.
Krščanski pisci so obred razlagali na svoj način. Darovanje hudiču. Prisega zvestobe Satanu. Toda ko sem primerjal druga dejstva, ki jih poznam o slovanskih obredih, sem prišel do drugačnega zaključka. To je bila kazen, in še točneje, preizkus.Človek, ki je bil obtožen zločina, je spil sok svetega drevesa.Kar se je zgodilo potem, je pokazalo, ali on je kriv ali ne.So verjeli, da sok svetega drevesa je kri prednikov. Torej, so predniki odločali o usodi človeka. (Христианскиеавторыистолковалиритуалпо-своему. Жертва дьяволу. Клятва на верность Сатане. Но, сравнив другие известные мне факты о ритуалах славян, я пришел к другому выводу. Это было наказание, а ещё точнее, испытание. Человек, обвиненный в совершении преступления, пил сок священного дерева. Дальнейшее показывало, виновен он или нет. Сок священного дерева считался кровью предков. Получается, что предки решали судьбу человека.)
Ирена, вскинув брови:
Inkajjetosvetodrevo? Ali je to lahko trepetlika? (А что это за священное дерево? Неужели осина?)
Доктор с азартом заядлого игрока:
O! To je drugo zanimivo vprašanje! Poskusim dati vam kratek odgovor. Sveto drevo, ki so pravili tudi drevo prednikov in črno drevo, ni trepetlika. Zmeda je prišla, ker se sta poganska in krščanska mitologija zmešali.Mislim, da trenutno to drevo ne obstaja. Antični pisci so dali njegov opis: drevo s črnim deblom in z okroglimi modrozelenimi listi. S širjenjem krščanstva ljudje so začeli to drevo uničevati.Vendar pa menim, da je to končno izginilo šele v štirinajstem stoletju, ko se je v Evropi začelo hlajenje. Že dolgo pred tem pa je to drevo izginilo iz vsakdanjega življenja ljudi in postopoma so ga pozabili.Ljudje niso uporabljali ne njegova sadja ne njegova lesa. Sok črnega drevesa je bil strupen, ampak toksin je bil nezanesljiv. Toksične lastnosti so mogoče se hitro izgubile zaradi napačne rabe. Pomeni, če je bil sok razredčen z drugo tekočino, če je ostal na prostem ali če se je sok posušil, je bil strup izparil. Očitno so to in uporabljali poganski duhovniki. Poleg tega je bil sok izjemno smrdljiv. Torej, črno drevo ni imelo praktične uporabe. Zadnji zapisa o njem je moč najti v dokumentu desetega stoletja. Pripovedujejo o dogodkih iz devetega stoletja.
(О! Этоотдельнаяинтереснаятема! Япопытаюсьответитькратко. Священноедерево, которое также называли деревом предков и чёрным деревом,это не осина. Путаница возникла из-за смешения языческой и христианской мифологии. Я думаю, в настоящее время это дерево не существует. У античных авторов есть его описание: дерево с чёрным стволом и круглыми голубоватыми листьями. С распространением христианства люди начали уничтожать его. Однако я считаю, что окончательно это дерево исчезло лишь в XIII веке с наступлением в Европе похолодания. Но гораздо раньше дерево исчезло из обихода людей и постепенно было забыто. Люди не использовали ни его плоды, ни его древесину. Сок чёрного дерева был ядовит, но действие токсина было ненадёжно. При неправильном обращении отравляющие свойства быстро исчезали. То есть если сок разводили другой жидкостью, если оставляли его на открытом воздухе или если сок высыхал, то яд утрачивался. Очевидно, этим и пользовались языческие жрецы. К тому же сок был чрезвычайно зловонен. Таким образом, чёрное дерево не имело практического применения. Последнее упоминание о нем встречается в рукописи X века. Там рассказывается о событиях IX века.)
Во время речи доктора можно отчетливо представить мощное дерево с чёрным узловатым стволом, который перехвачен цветными нитями; с ветвей свисают шнурки и ленты. А потом в его ствол врезается топор. Дерево рубят под гул толпы, в котором можно различить и одобрительные крики и протестующие. Поблизости виден христианский священник с умиротворением на лице. Срубленное дерево подожжено и полыхает.
На словах о рукописях X века, отец Тинека как будто что-то вспоминает и вскоре перебивает:
Doktor, oprostite! In vampirji? (Доктор, извините! А вампиры?)
Доктор, ничуть не смущаясь, переходит на другое:
Točno tako! Se vrnimo k obredu. Ena stvar je zdela se mi osupljiva. Zakaj se je obred končal s sežigom? Saj ogenj je simbol odveze. Ali to pomeni, da po obredu je človek odrešen?Odgovor imajo le antični pisci. (Совершенноверно! Вернемся к ритуалу. Меня поразило одно обстоятельство. Почему ритуал завершался сожжением? Огонь ведь является символом очищения. Неужели это означало, что после ритуала человек очищался от вины? Ответ я нашел только у античных авторов.)
С этими словами доктор достает из внутреннего кармана телефон и, пристроив на нос очки, что-то находит в нем: