Венсан ещё не послал всё к чёрту?
Нет, он со своим отцом готовит мясо и, по его словам, медитирует над жаровней. Они навезли кучу продуктовкажется, решили если не запить горе потери свободы, так заесть! Боюсь, что он не сможет влезть в смокинг.
Жених может замотаться в парадную скатерть с бахромой и назвать это следованием античным традициям.
Марта! Ну, не при посторонних же!
Извечная чопорность матери, пекущейся о соблюдении внешних приличий, покоробила её так же сильно, как и еле заметная, но от того не менее едкая усмешка хозяина острова.
Синьор Лино, вы ведь не откажетесь от участия в сегодняшнем вечернем сборище? Марта перевела взгляд на мужчину и, остановившись, подтянула к себе чемодан, как тевтонский рыцарьщит. Солнце палило кожу, ветер с моря охлаждал её и заживлял. Вокруг шумела зелень, перешёптывались мелкие камешками под подошвами старых кроссовок. Она уже забыла о своём желании закрыться в ладонях. Тут было чудесно, и даже вечер с роднёй не особо пугал. А чтобы страх и вовсе пропал, Марте нужен был малознакомый человек рядом, тот, с кем она сможет разговаривать на пустые, светские темы, не затрагивая её прошлое или, что ещё хуже, будущее. Отвлекающий фактор.
Исключительно ненадолго, из вежливости. Мешать семье при таком событии Это невежливо, bella signora, с умеренной, не очень заинтересованной улыбкой, ответил Лино. Судя по всему, его ответ более чем удовлетворил Анну.
Далеко нам ещё? Марта вновь зашагала вперёд, волоча свой треклятый, старый чемодан.
О нет, вот за тем поворотом вы сможете увидеть дом, Лино плавно указал на изгиб тропинки, огороженный невысокой белёной изгородью. За ней, пытаясь выбраться на дорогу, росли кусты чубушника, сплошь усыпанные белыми цветами.
Здесь поразительно красиво! Даже не верится, что вижу подобное наяву, эти слова, вызванные контрастом серого Дармштадта и яркого, живого острова, вырвались сами собой. На мгновение Марта пожалела о них, но затем решила, что немного искренности ей не помешает. Вдруг, это поможет мирно провести нежданный отпуск с семьёй?
Я рад, что вам нравится мой остров! мужчина неожиданно широко улыбнулся, чем заставил Марту смутиться ещё больше.
Мам, а отец приехал? она тут же поспешила перевести тему. Снова подтянув чемодан, у которого периодически сама собой выдвигалась разболтанная ручка, от чего дно начинало скрести по камням, Марта повернулась к матери. Та недовольно дёрнула плечом и поправила широкий ворот платья, расшитый национальным мотивом. Любила же она такие вещи! Самое удивительно, что они несомненно подходили ей, будь то баварская блузка или даже венгерский доломан. Значит, нет? в ответ Анна только поморщилась. Так «да» или «нет»?
Нет. Он сказал, что приедет в субботу вечером, и уедет в понедельник утром. Полутора суток, по его мнению, вполне хватит для того, чтобы провести время с семьёй и отметить долгожданную свадьбу старшей дочери.
Ну, на нет и суда нет, Марта равнодушно кивнулаот отца она иного и не ожидала. Тем более, что по плечу мазнули ветви чубушника, а прямо перед ней возник чудесный вид, несомненно, достойный того, чтобы его запечатлели на холсте. Двухэтажный просторный дом с плоской крышей, покрытый бежевой штукатуркой и снабжённый деревянными ставнями, стоял в тени многочисленных фруктовых деревьев. Ящики с цветами дарили скромному на вид зданию яркий и праздничный вид, а на длинном шлейфе плюща, соединявшего крышу с фундаментом, висели нежные кисти маленьких бутонов. Та же белая ограда, что не давала чубушнику захватить тропу, опоясывала участок с садом, и по низу ей вторил ряд мелких, жёлто-белых цветов. Поодаль стояло, прислоненное к небольшому деревцу, старое колесо, и на выгоревшем ободе лежал яркий женский платок. Из-за дома поднималась струйка дыма, доносились запахи горящих дров и чего-то странного, смутно знакомого, но плохо уловимого в полном ароматами воздухе.
Это олива и виноград, синьора, тихо подсказал Лино.
Что?
Вы принюхиваетесь, итальянец улыбнулся, склонив голову в лёгком поклоне. До ужаса вежливый человек.
Великолепно, Марта скованно растянула губы, как делала всегда, когда замечала чьё-то пристальное внимание к своей персоне. У меня своя комната, или мне придётся опять делить её с Сандрой, как в детстве?
Ну, у твоей сестры с моим почти зятем свои апартаменты. У тебя, впрочем, тоже.
Где?
С обратной стороны дома, с видом на маяк.
О-о-о! Марта не выдержала и, наконец, улыбнулась искренне и счастливо. Маяк!
Дом был старый и скрипучий, но ворчал он скорее добродушно, чем зловеще или сердито. Деревянная лестница тихонько пела на все лады, пока Марта поднималась наверх. Кафельные плитки холодили ноги, и пол тоже тихонько постанывал под её шагами. «Худеть надо» в очередной раз за год решила она. Дверь вопросительно взвизгнула, когда она толкнула её ладоньюобыкновенная деревянная дверь, выкрашенная белой краской, но она казалась чем-то необычным и слишком светлым, манящим и обещающим. За ней оказалась комната, с белёной штукатуркой стенами, тёмными от времени потолочными балками и рассохшимся окном, тоже издающим странные звуки при порывах ветра. Дом словно жил своей жизнью, половицы шептались со ставнями, окно спорило с лестницей, а дверь пыталась всех образумить и убедить замолчать, пока люди не заметили тайных переговоров. Бросив чемодан посреди комнаты, Марта отдёрнула в сторону лёгкую занавесь, прикрывавшую окно, и толкнула створки. Ветер ворвался в комнату, выгнул занавесь победным штандартом, и в лицо Марте дохнуло ароматами винограда и оливы, далёких чубушника и лавра, морской соли, солнца и травы. А прямо перед ней, озарённый лучами полуденного солнца, высился маяк. До него было не менее двух километров, а, если учесть прихотливость изгибов тропинки, то и все три. Но он казался настолько близким, что создавалось ощущение, будто нагретых солнцем стен можно было коснуться, лишь протянув руку из окна. До Фаросского чуда света этому маяку было далековсего-то метров двадцать пятьтридцать, не больше. Но Марта с первого взгляда влюбилась в серые камни, в плющ, обвивший квадратное основание, в чуть сужающийся к вершине силуэт, в остроконечную вершину, вокруг которой вилось решётчатое чёрное ограждение.
Ма-ра-са, по слогам произнесла она, пробуя слово на вкус. Интересно, это производная от «Марс», или нечто иное?
Оставив окно раскрытым, Марта подошла к узкой деревянной кровати, застланной тонким шерстяным покрывалом, и тронула рукой постель. Жестковата. Ни тебе ортопедических матрацев с натуральным кокосовым наполнителем, ни эргономичных пружин для комфортного сна. К тому же, она тоже скрипела. Этим кровать её и купила. На ней хотелось валяться, ощущая спиной все неровности и выступы, слушая скрип и чувствуя сухой запах дерева. Что-то живое, не обезличенное пластиком, стандартами санитарных норм и требованиями Еврокомиссии по здравоохранению.
Марта раскрыла чемодан, забитый вещами и потому с радостью вываливший содержимое на пол, будто его стошнило от её старых тряпок.
Не очень любезно, вообще-то. Мне, может, содержимое тоже не нравится, но я же не плююсь! скривившись, она подняла скромное бежевое платье, немного мятое и не совсем модное. Даже совсем не модное. Из пакета с логотипом сети косметических магазинов она выудила сандалии на ремешках. Вот и всё, что ей нужно сейчас. А остальноеэто на свадьбу. Там-то она должна хорошо выглядеть, и в первый день, и во второй, и во время приезда в гостиницу Чёрт бы побрал эту традицию, встречать по одёжке! Захватив косметичку, Марта вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Если в доме все свои, то кому какое дело до её вещей? Пусть копаются!
Ванная комната на этаже оказалась одна. Но какая! Огромная чугунная лохань на гнутых ножках посредине бело-серой оды минимализмукафель, рукомойник, шторка на окне и даже «дежурное» полотенце, всё было одного цвета, словно выцветшее на жарком итальянском солнце. Большое зеркало покрывали по краям пятна патины, плитка немного выщербилась, а кран при включении воды чуть натужно гудел, то ли предупреждая о неисправности, то ли пытаясь повторить шум прибоя. Зато вода оказалась великолепнойтёплой, со свежим запахом, которого не встретить ни в Варшаве у отца, ни в Кёльне у матери. Ни, тем более, в Дармштадте, где она жила последнее время. Марта осторожно залезла в ванну и, подогнув колени, с головой ушла под воду. Она ненавидела Дармштадт.
Через некоторое время, отдышавшись и немного успокоившись, она удобно устроила голову на бортике ванной и, лениво болтая в воде рукой, задремала. Ни переживаний, ни нервов, ни стресса. Балансируя на краю сна и яви, там, где порождённые расслабленным мозгом видения встречались с реальностью, она увидела старую кухню из квартиры на окраине Кёльна, где они жили раньше все вместе. Тот же гарнитур, та же пасторальная картинка с пастушками, под которой висела пробковая доска для заметок и рецептов, те же занавеси в бело-розовую клетку, два горшочка с фиалками и неизменная банка шоколадной пасты на столе.
Всё выглядело настолько точно и достоверно, что Марта была уверенаесли она подойдёт к окну, то увидит так и не стёршийся след от фломастеров на раме, а на кафельном фартуке, в самом углу, сможет заметить маленькую переводную картинку с главным героем мультфильма «Ловушка для кошек». Следы детских шалостей Но это было не важно. Воспоминания о следах и памяти детства промелькнули и исчезли, как упущенное такси.
Марта стояла и смотрела перед собойна Анну. Мать застыла у плиты, спиной к ней, и не двигалась, хотя в большом тёмно-синем сотейнике явно подгорало жаркое. Горьковатый запах заполнял кухню, напоминал о долгих спорах с Сандройкто будет отмывать испорченную посуду. Будил то, что давно было погребено под наплывами куда более свежих событий. И всё это тоже мелькнуло в голове за несколько секунд. Марта сделала шаг. Ещё один.
Она шла к матери долго, будто между ними было не менее пятнадцати метров, хотя Марта помнила, что та кухня была очень мала, и в ней никогда не ели все вместедля этого предназначалась просторная гостиная.
Мама, тихо позвала Марта. Мама, овощи пригорают. В нос ударил запах горелой еды и газа, словно все конфорки были открыты и не зажжены. Анна не двигалась. Мама? Марта осторожно дотронулась до плеча матери, и та сразу начала медленно двигаться, как включённый автомат. Анна повернулась к дочери. Равнодушное бледное лицо дико контрастировало с кровавым пятном на груди. Слева. Прорванная кремовая блузка, потёки и виднеющиеся клочья мяса не поражали Марту во сне, лишь вызывали недоумениеразве с такой раной можно стоять и готовить? Мама, где твоё сердце?
Здесь, шипящим голосом, похожим на шелест волны, ответила та и протянула сотейник, где в окружении почерневшего лука и скрючившейся, некогда зелёной фасоли лежал серо-багровый комок плоти.
Марта отшатнулась, но врезалась спиной в холодильник. Огромный, выше стены и шире её раза в два, он разламывал кухню, отчего везде ползли чёрные змеи трещин, перекрывал ей путь назад, дыша в спину могильным холодом.
Здесь! Анна, продолжая смотреть пустым взглядом, схватила Марту за волосы и сунула лицом в раскалённый сотейник со шкворчащим маслом и сгоревшими овощами. Правую сторону лица обдало болью, и она почувствовала, как что-то страшное происходит с её глазом. Он будто начал кипеть прямо у неё в голове, бурля и выплёскиваясь через сгорающие веки.
Заорав и замолотив ногами в воде, Марта рывком села в ванной, с ужасом глядя на гладкую белую стену. Правая сторона лица, затёкшая от того, что она опиралась ею о бортик ванной, неприятно зудела. Сердце заходилось нервным стуком, а во рту чувствовался неприятный медный привкус.
Язык прикусила, нервно констатировала Марта, вытирая рот. Вот дурочка.
Сбегая вниз по лестнице, едва касаясь подошвами сандалий певучих ступеней, Марта торопилась как можно скорее увидеть мать. Она обязана была её увидеть. Иррациональный страх, рождённый кошмаром, должен был быть изгнан как можно скорее. Спустившись на первый этаж, она огляделась, нервно откинула с лица волосы, и закусила губу. Куда идти? Направокухня с выходом в сад, откуда доносились голоса. Налевопара комнат и большая гостиная, из которой можно было выйти на крыльцо и спуститься к зарослям чубушника, а затем по тропке до причала. Решив начать с главного входа, Марта пробежала сквозь светлую, полупустую гостиную и толкнула входную дверь.
Какого чёрта? еле успевшая отпрыгнуть Сандра смотрела на неё с максимально возможной неприязнью. Не особо ожидаемая встреча двух сестёр состоялась. Марта задержала взгляд на Сандре, пытаясь возродить хотя бы отголоски прежней привязанности, которые позволили бы им обеим мирно сосуществовать в течение нескольких дней. Высокая, худощавая шатенка с «небрежной» россыпью слегка завитых волос, одетая в длинное лёгкое платье из изумрудного шифона. Из-под подола виднелись мысы кожаных босоножек на высокой танкетке, и Марта была уверена, что сестре очень неудобно в них, но она ни за что не снимет эту обувь. Потому что плоская подошваэто не красиво, не привлекательно, не притягивает мужской взгляд и не позволяет демонстрировать изящество щиколотки. Привычный образ и вид Сандры, тщательно следящей за собой во всёмв словах, мимике и внешности. Но эта привычность оказалась пустой и ничего, кроме лёгкой досады, Марта так и не почувствовала. Слишком много слов было сказано друг другу, и ещё больше было выражено взглядами. Презрение, пренебрежение, превосходство. У Сандры всегда было много «пре».
О, привет, Марта потопталась на пороге и не нашла ничего лучше, чем помахать ей ладонью.
Давно не виделись, та скривилась в странной гримасе: смесь недовольства и приветливости.
Мам, и ты тут, Марта старательно удерживала на лице улыбку, с облегчением понимая, что кошмарон и есть кошмар. Пусть у неё с матерью были не самые лучшие отношения и ни о каком доверии речи и не шло, но и о том, чтобы радоваться несчастьям Анны, не могло быть и речи. Как дела?
Нормально, с удивлением в голосе ответила она. Осмотрев дочь полным подозрений взглядом, Анна подошла к ней, ступив на рассохшуюся ступеньку, и чуть понюхала воздух у лица Марты. Ты точно не пила?
Мам! Марта еле подавила порыв отшатнуться, а затемразораться. Раздражение и обида, плеснувшие внутри, едва не заставили её огрызнуться, напрочь испортив хрупкое перемирие, но пока она открывала рот, собираясь ответить как можно более грубо и жёстко, взгляд сам собой уцепился за видневшийся вдалеке шпиль маяка. Тёмный ком внутри тут же исчез, будто пронзённый иглой шарик, и Марта расслабленно улыбнулась. Ну что ты! Я всего лишь отдохнула и пришла в себя после дороги. Я же говорилалететь пришлось долго, да и пересадка в Риме задержалась. Так что всё в порядке!
Ну, ладно, Анна отступила от дочери.
Хорошо хоть, ты не потерялась по дороге. А то в прошлый раз, уйдя к подруге на вечер, ты на месяц пропала в Мозеле, Сандра мило улыбнулась сестре. Марта даже не обратила внимание на привычную «шпильку». Чего ещё можно было ожидать? Что Сандра попытается обнять её и предложит принять участие в общем обсуждении свадебного торжества? О нет, пусть она и была дурой, но дурой обычной, а не наивной.
Мама составила хорошую инструкцию.
По-другому тебя никуда отпускать нельзя. Впрочем, хорошо, что ты прилетела. Мне нужен твой совет.
Рада рада буду помочь, Марта покосилась на мать, явно игнорирующую ироничную интонацию своей старшей дочери, и выжидающе посмотрела на Сандру. Итак?
Ресторан оформлен в стиле «модерн». Флорист настаивает на декоре «шебби-шик», но пышные букеты с розовой эустомой, глицинией и пионами не будут сочетаться с бирюзовыми накидками. Мамочка предлагает полностью убрать цветочные гирлянды и ограничиться букетами на столах, но придётся менять эустому на белые розы, и тогда получится цветовая гамма «Тиффани», а я не люблю этот марочный ширпотреб. Что бы ты посоветовала? обилие незнакомых слов едва не ввело Марту в ступор, но она мужественно переварила обрушенный на неё водопад информации и через силу высказала своё мнение.
Сменить флориста и выбрать гортензию и хризантемы, Марта вовремя вспомнила цветочные предпочтения Сандры.
Что ж, спасибо, но садовая эклектика в стиле «кантри» совершенно не вяжется с «модерном». Но я рада твоему участию, потеряв всякий интерес к сестре, Сандра повернулась к матери.
Сглотнув и еле подавив нарастающее раздражение, Марта бочком-бочком прошла мимо них и направилась в сад. Во-первых, поздороваться. А во-вторых, хоть что-то съесть. Последний раз она перекусила в аэропорте Франкфурта-на-Майне, ожидая рейс на Рим, и пустоту внутри требовалось срочно заполнить. Хотя бы пустоту в желудке.