Это понятно, улыбнулся Тейлор. Меня интересует только одно. Как вы смели убить моего отца? Ведь это мой отец! Мой!
И поэтому ты хочешь донести на меня в полицию? Но погоди, Тейлор, погоди Это всё дела взрослых. Ты ещё слишком мал и не понимаешь Не понимаешь, Тейлор! с торжеством воскликнул Декстер, разглядев свой стилет на полу у ножки стола.
Почему же не понимаю?
Тебе нужно прекратить пользоваться интернетом. От интернета все беды.
Почему? Причём здесь интернет? Причём здесь взрослая жизнь!
Ты не понимаешь, Тейлор, ответил маньяк, тихо, бочком, подвигаясь к столу и к стилету. Жизнь человека священна. Частная жизнь священна. То. что происходит между взрослыми, это частная жизнь.
Не так уж и священна, ответил Тейлор. Нас в школе учили, что ребёнок и подросток имеет как минимум те же права, что и взрослые, а иногда, в силу меньшей зрелости, ещё и больше прав.
Засунь себе в зад свою ювенальную юстицию, закричал маньяк, кидаясь на пол, чтобы схватить стилет.
Декстер успел схватить нож.
Когда он поднял глаза, на него смотрело дуло с глушителем. Его держал в руке незнакомый подросток, говоривший странно, как робот. Декстер не знал, что Юрий активизировал приложение на телефоне, которое синхронно переводило его речь. Этого узнать ему так и не довелось, потому что:
Как же я всегда ненавидел таких, как ты, презрительно выдавил Юрий. Даже нет желания дискутировать. Мой аргумент прост, и Юрий нажал на курок.
Декстера утилизировали в печи, которую он сам когда-то задумал и убедил мать Тейлора организовать для их жертв.
Не только вождь бывает всесилен
Огромный кричащий красный плакат на школе словно бы предостерегал, разъяснял, советовал, что без любви к стране и к вождю здесь лучше не появляться, задавая молчаливый вопрос, что, если уж ты такая сволочь и не любишь, то стоит ли тебе вообще тут с нами жить.
А что же творилось внутри? Много что. Дети учились. Так оно было во всех классах за исключением одного. В этом классе с ещё одним красным плакатом и портретом вождя на стене было полно учеников, класс, как все классы, был переполнен, ведь страна стремится к знаниям, начиная с младых ногтей, а внешние и внутренние враги не дают стране развернуться, поэтому и учителей не хватает, и помещений, и классы переполнены.
В этом особенном классе не учились, не твердили формулы и рифмы, но здесь царило весёлое оживление. Большинство сидело, как приказано: локоть на кисти, кисть другой руки на локтехотя обстановка в классе предполагала команду «вольно!»
Директор, человек старше средних лет в дорогом мешковатом костюме, сшитом в мастерской для продвинутых чиновников, стоял перед школьником, безвольно опустившим руки.
Одень атрибуты позора и покайся! дружелюбно увещевал педагог. В руке у него был зажат дурацкий колпак, который он протягивал к подопечному.
Ага, если я одену, вы меня заставите ещё и плакат малевать, кивнул школьник на уже подготовленный рядом стол с листом бумаги и шаблоном «предатель». Рядом в стакане стояли фломастеры и карандаши, предполагая процедуру «раскрась сам».
Ну, конечно, дурашка, ответил ласково педагог под одобрительно-издевательский хохот класса. Класс одобрял директора и издевался над одногодком. И потом ты повесишь его себе на шею, вот веревочки, кивнул директор. Не бойся, мы тебя вешать не будем! весело сказал педагог под смех класса.
Нет, твёрдо ответил школьник. Да хоть вешайте, пробормотал он.
Ты должен быть с нами, голос директора посерьёзнел и окреп. Будем вместе строить светлое будущее. Ты ведь хочешь быть с нами, а, Шэнли? Или ты забыл, что счастье возможно только вместе с коллективом!
Я всё помню, нагло ответил Шэнли, и директор кивнул, а в ответ на этот условный знак из-за парты вскочил здоровый школьник, подскочил и дал под смех класса школьнику саечку, ударив слегка снизу вверх по подбородку, а потом уже увесисто отвесил по щеке смачную оплеуху. Лицо Шэнли качнулось, здоровяк под одобрительный смех класса и восхищенные аплодисменты уселся обратно за парту, а директор сказал:
Ты же видишь, Шэнли, мы хотим тебе добра.
Я всё вижу, товарищ директор, сжавшись и боясь повторного применения метода физического воспитания, ответил Шэнли.
Это твоё последнее слово? и директор кивнул на дурацкий колпак и фломастеры, приглашая к необходимой для виновника процедуре покаяния.
Так точно, товарищ директор.
Ладно, мы сейчас пойдём ко мне в кабинет. Учитель сможет продолжить урок, кивнул директор ещё одному педагогу, сидевшему в углу за столом и протоколировавшему собрание. А напоследок мне скажи: в чём была твоя ошибка?
Шэнли поколебался, хотел было отказаться отвечать. но, взглянув на уже приготовившихся к очередному применению метода физического воздействия одногодков-здоровяков, что напружинились в ожидании команды директора, передумал:
Я неправильно ответил на вопросы анонимной анкеты.
Правильно, поощрил его директор. В нашем обществе все людибратья и сёстры. Здесь нет этой дурацкой анонимности старого общества с его ненавидящими друг друга социальными классами. Ведь мы же не эксплуатируем здесь никого, не унижаем, а? директор обратился к классу, и класс опять одобрительно засмеялся. Мы только лишь дружески увещеваем, да, Шэнли?
Да. ответил Шэнли.
Так что же ты сделал, а? Обрисуй. Расскажи своим товарищам. Своим братьям и сёстрам.
Я ответил в анкете, что руководитель нашей страны, наш многоуважаемый и многочтимый вождьчто он несменяем Вплоть до того, как уйдёт Ну, уйдёт из этого мира. И что это плохо Что мне это не нравится Что он назначит преёмника И что мне это тоже не нравится. Что нужны свободные выборы
Ну, не глупость ли ты написал, а? сказал директор, и Шэнли неопределенно кивнул. Что ещё ты там понаписал? О наших превосходных плакатах?
Что на них написана глупая унылая чушь
Разве это правда?
Нет. Правды вообще в таком смысле не бывает! возвысил он голос, директор подмигнул классу, и класс дружно захохотал над строптивым идиотом.
Что ещё ты написал?
Что наша любимая и уважаемая правящая Партия, это говно. Жулики и воры.
Ну, не дурак ли ты после этого, а? спросил директор.
Дурак, конечно, ответил Шэнли, бросив быстрый взгляд на директора и здоровяков.
Так покайся.
Нет.
Ну, как хочешь.
По взмаху руки директора они с Шэнли вышли из класса, молча прошли по коридору, директор открыл ключами свой кабинет.
Ты же понимаешь, сказал директор, усевшись за стол, что Партия не может допустить существование таких паршивых овец, как ты. Мы отправим тебя в лагерь перевоспитания А лучше в клинику для нашей победоносной Армии! Ей нужны здоровые члены общества для выработки лекарства и вакцины против COVID-19. Со здоровыми органами. Лёгкими, бронхами, печенью, почками, сердцем, кровью. Таким, как ты, ведь нет смысла жить.
Шэнли сжался, стоя перед директором, и, когда тот отвернулся к окну, незаметно залез в карман и достал смартфон, быстро нажав на кнопку активации. Из экрана ему дружелюбно подмигивал Виктор Цой. «Всё будет хорошо, пронеслись буквы по экрану. Стой на своём».
Мой ответ: нет, сказал Шэнли.
Ладно, ответил директор, и, пока он возился с ключами у двери, Шэнли лихорадочно тыкал в телефон. «Ты включил приложение. Молодец, шли надписи вместе с лицом Цоя. Теперь просто выключи экран для экономии энергии и чтобы случайно пальцем не задеть. Но оставь телефон и моё приложение включенным».
Когда они вернулись обратно в класс, учитель опять прервал урок, а, точнее, бурное обсуждение воспитательной минуты. Класс задавался вопросом, что сейчас происходило с предателем, гадая, что с ним ещё могло произойти.
Мы снова здесь, дружелюбно сказал директор классу, отправив учителя продолжать заполнять протокол происходящего. Даём Шэнли последнюю попытку.
Ты можешь написать сочинение на тему своих ошибок, и тогда мы тебя простимсказал директор в сторону склонившего голову Шэнли. Ты же знаешь, мыдобрые.
И, пока Шэнли замер, уставившись в пол и что-то чертя ногой на полу, директор достал дежурные нунчаки из стола учителя.
Знаю я, какие вы добрые, ответил Шэнли в тишине. Вначале сочинение, потом колпак, потом повесь себе на шею надпись «Предатель», которую мне же самому и нужно будет раскрашивать.
Директор только покачал головой, удивившись наглости ученика, и тут же нанёс ему пощёчину, а потом ударил слегка нунчаками повыше локтя. Шэнли склонился от боли, но промолчал.
А ведь тебе тоже впереди предстояло огромное счастье получить специальный венец на голову на свой выпускной! Ты тоже мог стать счастливым драконом! Как называют западные враги, счастливым берсерком. Но оно всё не важно. А важно то, что ты мог быть счастливымно пойдёшь на пользу нашей Армии в деле разработки вакцины и лекарства против коронавируса! Твои органы послужат победам над проклятой заразой. Это ли не счастье? Другое, но тоже счастье!
Шэнли пойдёт на укрепление здоровья нашей победоносной армии и всего нашего могучего народа, провозгласил директор, обведя взглядом класс. Так что сильно не бейте! Не повредите органы.
Из стола школьного учителя вылетели наручники, перед классом поставили стул, Шэнли лицом к классу усадили, застегнув наручники сзади.
Ну, давайте, ребята, кивнул директор здоровякам. Чтобы было максимально больно, и при этом никаких повреждений органов.
Град пощёчин посыпался на Шэнли, стул, на котором он сидел, закачался, наклонился, чуть не упал вместе с Шэнли, но его подхватили здоровяки. Однако из кармана выпал смартфон. Палач-здоровяк провёл пальцем снизу вверх, удаляя блокировку, потом нажал на команду Playи тут же облако, белое облако, взвилось вверх, наполняя класс, как взрыв атомной бомбы, так что директор, похоже, от неожиданности. закашлялся, а учитель чуть не спрятался под стол, и стон изумления пронёсся по классу.
Материализуясь из дыма и воздуха, в классе встали, расправив плечи и сжав кулаки, Виктор Цой и его помощники Юрий и Тейлор. Цой тут же дал под дых здоровяку, что его активировал, и палач склонился от боли и завыл, а Цой подтверждающе, в ответ на этот вой, в такт вою стал кивать головой и дружелюбно улыбнулся.
Я на древней земле своих предков, в Азии, это место особенной силы, объявил Цой собравшимся, и директор заслонил рукой лицо, настолько громко его пронял голос.
Я не буду вас сильно мучить, улыбнулся Цой, и быстро кивнул Юрию и Тейлору: Ну-ка, делай, что должен.
Тейлор быстро подскочил к Шэнли на стуле, и, осторожно придерживая и попросив: «Держись!» быстро вскрыл наручники стилетом. Шэнли сбросил сталь с кистей, осторожно вздохнув и потирая запястья.
У кого есть зарядка? спросил Юрий, подняв руку с пистолетом, подскочил к учителю, открыл его стол, там, действительно, была зарядка. Попытался включить свой телефонполучилось!
Кто-нибудь ещё? обратился Юрий к классу, ловя взгляды, и, поймав нерешительность, подскочил к ученице и вытряс её рюкзак на парту. Среди содержимого оказалась и зарядка. Он кинул её Шэнли. Тот ловко поймал и тоже поставил на зарядку свой телефон.
Я вижу что вы идиоты, заметил Цой ученикам в классе.
Я сам жил в похожей стране, сказал Юрий.
Мне вас жалко, добавил Тейлор.
Троица вместе с присоединившимся к ней Шэнли нажала нужные кнопки на своих смартфонах и активизировала приложение «Электрошокер».
Потом пустила заряды электрического тока в директора и в здоровяков, те скорчились и упали на пол, стоная. Обалдевший класс наблюдал. Разряд тока слегка коснулся края рукава протоколиста учителя, и тот дёрнулся.
Остальные могут танцевать, петь и веселиться! крикнул Цой. Он с помощниками открыл стол учителя и нашел там хлопушки к грядущему празднику дня рождения вождя.
Оглушительные выстрелы хлопушек. Класс, школьники, нервно начали подсмеиваться в кружащемся вихре конфетти, пущенном Цоем и его друзьями. Директор и здоровяки корчились на полу.
Ещё несколько часов, и боль у них пройдёт. И у директора, и у здоровяков. Встанут. Будут как новенькие, заметил Цой.
Класс начал потихоньку гудеть, обсуждая происходящее:
Это команда из спецслужб.
Похоже, что директор с подручными оказались предателями.
Выходит, так, говорили учащиеся, а Цой с помощниками обсуждали своё, наболевшее, и помощники спрашивали:
Почему счастливый венец и у нас, при капитализме, и здесь, при социализме? В чём прикол? В чём смысл?
Социализмэто только так. Игрушка в руках международных корпораций. Заправилам этого мира пофигу на права человека. Главное прибыль. Главное, чтобы они сами плавали на яхтах и сладко жили, объяснял Цой.
Да, это так, подтвердил Тейлор. Нам тоже говорили, что эксперимент охватывает весь мир. В том числе и лагерь социализма. И прочие страны.
Класс продолжал за партами тихое обсуждение происходящего, а кое-кто крикнул:
Спасибо вам, что вы пришли и разобрались с предателями!
Да здравствует наш вождь!
Однако команда никак на крики не прореагировала, заставив класс слегка нервничать. Шэнли подхватил валяющиеся нунчаки и на прощание хватил ими по столу, за которым сидел учитель-протоколист. Пнул ногой директора, продолжающего корчиться на полу от электрических разрядов Цоя.
Мы с вами одна команда? Да! переглянулась между собой и гаркнула банда Цоя.
Возьмите нас с собой! кто-то пропищал с задней парты.
В следующий раз! Вначале активируй у себя на телефоне приложение «Виктор Цой. Сила»! ответила команда малолетних подростков вместе с Цоем и быстро покинула школу. За её стенами их уже ждало такси, которое команда успела вызвать по телефону, и ватага, смеясь и зубоскаля, двинула к великой реке этой страныочередному месту силы.
Освобождение Сорайи М.
Помещение было большим и в то же время маленьким из-за теней, и особые инфракрасные датчики увидели бы в нём всюду кровь. В нём беседовали двое, за чьими спинами другие датчики, ретроспективные, увидели бы несметные ряды невидимых людей, чьи взгляды и эмоции они представляли.
Что ты хочешь сказать? Передумала ли ты? Хочешь ли ты остаться с нами и в нашей вере, вместо того, чтобы стремиться к прогнившей цивилизации айфонов и андроидов?
Особого желания не испытываю.
Задумайся! Нигде девочка, девушка, женщина не имеет такой свободы и к ней так хорошо не относятся, как в нашей вере.
Темновато у нас. Везде тряпки и муть понавешана, уклончиво ответила девочка, кивнув на окружающий антураж.
Да всё нормально. Ты просто не понимаешь. У нас красивая культура. Везде шатры, балдахины.
Дерьмо бычье, а не культура. Когда-то в Европе тоже было аналогично и всякие балдахины, когда они не знали, как спастись от блох, вшей и других насекомых.
Ты очень некрасиво говоришь. Знаешь ли ты, что у меня есть власть карать тебя смертью?
Ты меня не удивляешь своей великой культурой. Я знаю. И я знаю, что ты буллшит. И что ты можешь и убить, и надругаться. Просто так, от нечего делать. В соответствии со своей великой культурой и такой же великой верой.
Не от нечего делать, а потому. что ты преступаешь заветы предков. Ведь это и твоя культура и вера тоже.
Девочка-подросток и почти такого же возраста юноша беседовали в помещении среди понавешанных занавесей и бахромы. Хотя девочка говорила независимо, она ни разу не заговорила с юношей первой, потому что так было нельзя, настолько ей вошли в плоть и кровь родные обычаи. Она только реагировала на его реплики.
Ну, хватит, девочка. Сорайя, хватит прикидываться, что мы с тобой равные.
А нет?
Я мужчина, и только одним этим в четыре раза тебя главнее.
Откуда и почему так, Абдулла?
Чтобы доказать факт надругательства, женщина должна привести четырех свидетелей. Мужчин, разумеется. Не женщин же. Ибо сказано нашим великим пророком, что вы имеете недостаток в уме, будучи в два раза глупее мужчины.
Вот поэтому я и сказала. что хочу бежать из вашего рая, что я обязательно сделаю, когда вырасту.
И ты убежишь, и там, в землях неверных, отречёшься от нашей веры?
Да.
Очень жаль, Сорайя. Ты сама подписала себе смертный приговор. А ведь мы тебя хотели избрать как одну из тех, кто по достижении совершеннолетия удостоится венца счастья.