К чёрту ваш венец, к чёрту ваше счастье, к чёрту вас всех с вашей дурацкой верой.
Вот за это мы и обязаны карать тебя смертью. Три дня, данных тебе на раздумье, прошли, и в сознании тех, кто бы мог присутствовать в этом помещении и мог читать мысли, пронеслись бы одни и те же картины, предварявшие за три дня до этого данный разговор. А три дня назад было так. Люди, одетые по-восточному, сидели. Перед ними стояла маленькая девочка. Они её допрашивали: «Мы нашли твой дневник. Ты в нём писала, что хочешь отречься от нашей веры. Правда ли это?» Она отвечала: «Да». Причём, эта сцена повторялась несколько раз в разном времени, разных помещениях и с разными вопрошателями А сейчас было другое. Сейчас девочка и юноша беседовали, сидя друг против друга. Бахрома странно качнулась над одним из гамаков. Юноша сказал:
Последний раз тебя спрашиваю, но не докончил вопроса, видя по глазам собеседницы абсолютную одержимость и уверенность в собственной правоте.
Ладно же, злорадно усмехнулся мальчик-юноша, встал и сдёрнул с качавшегося гамака покрывало: Смотри!
В гамаке сидела связанная, с кляпом во рту, ещё более маленькая девочка, чем Сорайя, и Сорайю передёрнуло:
Это Ясмин! Отпусти её! Она ни в чём не виновата!
Мы знаем, продолжал умехаться юноша-садист Абдулла, что у вас с сестрой дружба. И знаем, что ты имеешь огромное на неё влияние. Поэтому мы её тоже допросили. И она нам сказала то же, что и ты: что хочет бежать от нас в мир скверны и греха.
Она переболела церебральным параличом в детстве! Она не вполне Не вполне отвечает за себя! Ты не имеешь права!
Имею. Если преступница может различить белую и чёрную фасолину, то она уже вменяема. Этого достаточно. Ибо так сказал пророк
Ты очень умён, Абдулла! вдруг ответила Сорайя, и тот самодовольно ухмыльнулся и повёл носом. Я нашла у нас во дворе эту старинную золотую монету, посмотри, кинула она ему кругляшок, и паренёк жадно его схватил и стал рассматривать, а тем временем Сорайя достала незаметно из полы своей одежды смартфон. С экрана улыбался Виктор Цой. На экране шли цифры с надписью The final countdown: 10 min, и быстро, как блохи или вши, бежали секунды.
Ты, конечно, хитрая коза, Сорайя, ответил Абдулла, отвлёкшись от монеты, Но эту монету, сколько я помню, тебе подарила бабушка. В любом случае, я её возьму, раз уж ты мне её дала. Полагаю, она тебе больше не понадобится.
Неужели же ты готов убить свою кузину? взмолилась Сорайя.
Тебя? Нет. Пока что. Но вот что касается Ясмини юноша вынул из своих широких пол топорик, инкрустированный золотом. Подошёл к Ясмин. Подвинул её гамак, оказавшийся креслом-гамаком, к центральному столику в зале. Креслице оказалось колёсиках и на шарнирах. Только сейчас увидела Сорайя, что и столик был мудрёным. Мрамор, из которого он был сделан, покрывала съемная деревянная крышка. Крупным планом Сорайя увидела, что на полу от столика в две стороны отходят канавки к решёточкам тоже на полу, канавки, это кровоспуски, догадалась она.
Абдулла наклонил шарниры, и голова вместе с тоненькой шеей маленькой девочки оказались на столе с инкрустированными серебром кровоспусками. Он взмахнул топориком, и Сорайя страшно закричала. Она подбежала к Абдулле и стала отнимать у него томагавк. Он же в ответ обнял её и постарался поцеловать.
Разрешу себя поцеловать, только если отдашь мне топорик, сказала Сорайя.
Ладно, усмехнулся Абдулла, и пока он усмехался, она его поцеловала и быстро выхватила топорик, а потом тыльной стороной двинула юношу в пах.
Юноша дико закричал и стал звать на помощь.
Ладно-ладно, сделала большие глаза Сорайя. Сейчас мы с нашим кузеном будем добры друг к другу, будем ублажать друг друга.
Внезапно у юноши зазвонил телефон, и он ответил на вызов смартфона:
Нужна помощь, Абдулла? Мы готовы! проговорили там мужские голоса.
Я знаю, что вы наблюдаете за нами в видеонаблюдение, но ещё рано, засмеялся Абдулла. Я вас позову, для установления обстоятельств надругательства ведь нужны свидетели по нашему древнему закону, чтобы оправдаться, и закончил вызов. Ну, давай обратно топорик! Тогда мы тебя со свидетелями не очень больно замучим! А потом скажем, что ты сама к нам приставала, заулыбался широко Абдулла.
То есть за нами наблюдают, Абдулла? медленно, затягивая время, произнесла Сорайя. Здесь всюду видеокамеры?
Ну конечно же!
И ты думаешь, что полностью меня контролируешь?
Ну конечно!
Сорайя в ответ хлопнула его резко топориком по голени, так что он передёрнулся от боли. Сорайя же быстро глянула на смартфон у себя в широком кармане. Цифры светились: 15, 14, 13 seconds to appearance of Tsoy & his friends.
И ты хочешь со своими братьями здесь надо мной надругаться?
Ты слишком дерзка! Ты дерзишь мне здесь, в помещении для убийств чести?
А это помещение для убийств чести?
Ну да! Сейчас я тебе задам так, что кровь польётсяно Сорайя в ответ грозно замахнулась ритуальным томагавком для убийства
А после надругательства ты бы меня всё равно убил? Вместе с Ясмин?
Естественно!
И над ней вы надругаетесь тоже?
Ха-ха! утвердительно засмеялся Абдулла, похоже, что боль у него начала проходить, а Сорайя в ответ заорала: Настало время менять ритуалы!
И тут жевнутренние часы не подвели Сорайюпомещение стало наполняться дымом. У Абдуллы отвязно заверещал смартфон. Вскоре раздалась дробь скачущих по лестнице сверху вниз мужских ног, и в их дверь забарабанили. Закашлявшись от дыма, Абдулла открыл дверь.
Что у вас тут происходит?
Что эта неверная замутила?
Давай порезвимся с ней и с её сумасшедшей сестрой!
Откуда здесь столько дыма?
Да бабы пекут что-то у нас в доме на кухне, небось, забилась вентиляция, и к нам нанесло, небрежно ответил Абдулла, нажал кнопку проветривания, и заверещал моторчик. Вы под дурью?
А ты как думал? задиристо ответили ему, пока двое мучеников обступили закованную в кресле Ясмин и начали её трогать, а ещё трое обступили Сорайю, и начали дёргать её, она же молча отбивалась, пока палачи усмехались и посмеивались.
Вы же по вашей религии попадёте в ад, ударив одному по рукам, сказала Сорайя, на что тот ей закатил пощечину.
Не тебе решать, неверная! Мымученики-смертники! Добровольные самоубийцы! И да прославится наш Господь!
И вы точно намерены идти по своему пути? витиевато вопросил Абдулла.
Точно, точно, проворчали в ответ ему.
Вам себя не жалко? спросила Сорайя М.
И готовящиеся принять мученичество добровольной смерти ей ответили:
А что ещё делать?..
Зато теперь нам можно всё.
Наша грядущая жертва смоет все грехи.
Мы попадём в рай.
Сейчас мы можем делать что хотим.
Гурии нас уже ждут на том свете.
А-а! закричал один, и все оглянулись, заметив движение ноги Сорайи, и как один из её обидчиков схватился за пах.
Как ты смела, неверная, ударить мученика-смертника? раздались крики, и нож в руке одного из них уже нацелился на шею Сорайи, как вдруг из-за полотенец и тряпок в дальнем углу помещения раздался пронзительный призыв к молитветот призыв, который каждый из них слышал несколько раз на дню.
Из-за балдахинов и гамаков выдвинулись четверо в разнокалиберных широкополых одеждах, медленно, воздев руки. Мученики-смертники повернулись на призыв, а Абдулла вздрогнул: одеяния приближавшихся незнакомцев показались странно знакомыми, и мелькнула мысль, что это жулики, замотавшиеся тканями из тех, что висели повсюду в помещении для ритуальных жертвоприношений провинившихся женщин всесильному создателю мира.
Да благословит вас господь и приветствует! возгласил странным голосом робота, похоже, главный из этих пришельцев, смуглый узкоглазый парень.
Да благословит, нестройными грубыми голосами роботов откликнулись остальные незнакомцы.
Кто вы? спросил Абдулла.
Мыслужители нашего общего господа, пришельцы из далёкой страны, где исповедуют одну с вами веру.
Как вы оказались в этом помещении?
Только и единственно силой молитвы.
Подойдите ближе, о, пришельцы, попросил Абдулла. Давайте вознесём нашу молитву вместе!
Абдулле вся это явление пришельцев казалось подозрительным, как и они сами. Действительно ли голос идёт у главного пришельца из живота, или то только иллюзия? И что за странная жестикуляция кистями рук? Он что-то нажимает? Какие-то кнопки?
Господи, о, господи, начали подпевать друг другу все четверо приближающихся чужаков, причём один медленно двигался к группе смертников с Ясмин, двое другихк группе с Сорайей, и главный, смуглый, направлялся к Абдулле.
Я хочу дать тебе божье благословение, улыбаясь, всё тем же странным механическим голосом с непонятным акцентом, сказал смуглый, глядя прямо в глаза Абдулле, а Абдулла вдруг заметил, что в руке у него что-то блестит, и что звук идётне изо рта, а как раз из этой руки.
Шайтан! закричал Абдулла, и ударил по руке Виктору Цою. Смартфон вырвался, и, сделав несколько кульбитов, упал на пол, и от него отлетела задняя крышка. Мученики-смертники, несмотря на всё наркотическое опьянение, схватились за пистолеты и ножи за поясами.
Прогремели пару выстрелов, но смертники при этом скорчились от боли, выронив свои опасные мужские игрушки: парочка от удара нунчаками, один, обливаясь кровью, от удара стилетом, и еще парочкаот пуль из пистолета с глушителем. Сорайя же схватила томагавк со столика, но не успела его применитьАбдулла отлетел на несколько метров от удара ногой Виктора Цоя и запричитал, скорчившись, на полу.
Так вы хотели пойти в чужую для вас землю и там взорвать ни в чём не повинных людей? Погибнуть сами и их убить? Да? Тейлор с Юрием и Шенли пинали ногами смертников.
Дастонали, обливаясь кровью, они.
А не лучше ли вам погибнуть одним, и самим по себе? А? Как вы считаете?
Собаки вы, собаки, проворчал смертник, и это было последние слова сторонников религиозного насилия. Пистолет с глушителем, нунчаки, томагавк Сорайи и стилет довершили разгром. В помещении затихали стоны. На полу расплывались красные лужи.
Хорошо, улыбнулся Цой, отирая брызнувшую на щеку кровь. Вы почти готовы к своей великой миссии.
О, мой повелитель, склонилась Сорайя перед Виктором Цоем, сложив вертикально вверх ладони перед грудью жестом подчинения и смирения. До сих пор я знала тебя по приложению в смартфоне, и вот ты явил мне своё чудо, о, великий пророк!
Я не пророк, улыбнулся Цой.
До сих пор я любила тебя, а теперь уважаю. Я готова тебе отдать всё! Делай со мной, что хочешь!
Ерунду какую-то несёшь, Сорайя, ответил Цой. Это не твои мысли. И даже не твоё тело. Как ты можешь распоряжаться тем и другим?
А чьи же они, о, пророк?
Перестань меня называть пророком, иначе я тебя брошу, пригрозил Цой. Ладно, пошутил. Ятакой же, как ты. Для космоса мы равны. А каждый из нас и есть космос. Тыне своя, тыслуга своего разума и интуиции, тыдочь космоса и едина с ним. Разум, интуиция, космосэто ты. Ты вправе лепить по своему нраву и свои мысли, и своё тело.
Что ты имеешь в виду?
Ты ещё попадёшь в мир, где люди посещают спортзалы, создавая себе нужное тело, и идут на встречи к мастеру сознания и подсознания, чтобы поменять свои мысли. Ты всё ещё это увидишь. Если, конечно, не погибнешь. Но отдались от понятий «свой» и «своя»!
«Свой, своя», это что-то не то?
Свой, свояэто цепь дурных привычек, объяснил Цой, пока остальные члены команды вытирали своё оружие от крови о тряпки, находили съестное в комнате, пили сок, приготовленный, похоже, для смертников, а кое-кто даже прислушивался к мудрому разговору Цоя и Сорайи.
Прости, сказала Сорайя. Как мы сейчас понимаем друг друга, если вы для меняиностранцы?
Просто мы загрузили на смартфоны нужные приложения, ответил, смеясь, Виктор Цой, поправляя на своём смартфоне крышку, отлетевшую было во время стычки. Это голосовые переводчики Гугл. Особая платная разработка.
А я? Я чувствую, что говорю с тобой на одном языке. Однако я в свой смартфон ничего не загружала!
Я тебе подарил эту платную разработку. А ты и не заметила. И интегрировал с твоим мозгом, пока ты спала. Я же немного хакер, ответил Цой.
Что за венец счастья, на которую меня хотел приговорить мой покойный кузен Абдулла, кивнула Сорайя на бездвижное тело в нелепой позе в заляпанных кровью белых одеждах, вместе со всей моей так называемой семьёй?
Это международная программа по оглуплению населения, ответил Цой. В ней участвуют элиты всех стран, от самых либеральных до самых мракобесных. Элиты хотят поработить остальных людей. Вот в чём штука.
Так вот он какой, пилотный проект, задумчиво произнесла Сорайя.
Пойдём же все отсюда, пригласил Цой своих учеников. Что нам делать с твоим домом? спросил он у Сорайи.
Это не мой дом. Мой дом, это моё тело, разреши уж мне его так называть.
Да ради бога. Слова сами по себе ничего не значат, только контекст. Значение слов всегда ситуативно.
Главное, что мы все друг с другом и за добро, сказал Тейлор.
Именно, застенчиво улыбнулся Цой на понятливость верного ученика.
А это сооружение давайте подожжём, предложила Сорайя.
Я бы спросил тебя: не жалко ли тебе своих родных, если бы не понимал, что на твоём месте мне бы не было жалко никого, сказал кто-то из ребят.
Да. ответила Сорайя. Да. Да. Да. К тому же, мои мама и отец вместе с ближайшими родственниками сейчас в деревне у бабушки, а в этом доме одни ублюдки, потому что некоторые из смертников-мучеников сейчас спят в тяжёлом наркотическом дурмане.
Через несколько минут, шагая под палящим солнцем по выжженной солнцем земле и песку пустыни с поднимающимся за их спинами столбом дыма, пятерка отважных переговаривалась и смеялась каждый на своём языке, пока их смартфоны синхронно переводили совместные шутки друг другу. Держась за руку Сорайи, брела, улыбаясь, и её сестра Ясмин.
Они вышли к местной одинокой реке и произвели привычный ритуал, воздев руки к небу.
Мысильны!
Мысправедливы!
Силау справедливости!
Мыэто само провидение!
История творит нашими руками!
После такого вознесения своих мыслей ввысь от земли все уселись под одинокой смоковницей вокруг Виктора Цоя, поедая сладкие весенние баккуроты.
Нам осталось одно последнее дело, сказал Виктор Цой. Освободить мир.
Ты говоришь так, как будто это раз плюнуть, ответили ученики.
Цой утвердительно промолчал, и все почувствовали, что их устами говорит сама мудрость.
Но вначалепродолжил Цой. Вначале нам нужно позаботиться о Ясмин. Вы, остальные, держите трапезу. А мы, вместе с Сорайей и Юрием, будем преодолевать пространство. Надо же нам где-то оставить Ясмин. Доставайте смартфоны!
Солнце стояло в зените. Активизировав нужные приложения, Цой, Юрий, Сорайя и Ясмин исчезли среди трапезничающих, материализовавшись на другой стороне полушария, в доме у мамы Юрия. Они попросили её позаботиться о Ясмин, пока они будут спасать мир, переводя его на рельсы свободы. Избавляя от рабства. И, нажимая на нужные кнопки в телефонах, опять перенеслись под смоковницу, под палящее солнце и к сверкающему заходящим солнцем потоку.
Уже наступал вечер. Рядом с рекой и под смоковницами остальные сообщники уже раскладывали палатки, готовясь ко сну.
Ну вот, мы здесь.
О Ясмин позаботились?
Да, ответил Цой. Мы вернулись.
Завтра у нас будет ещё одно, прощальное дело, сказал перед сном Цой. Вы знаете, что в местных землях есть обычай нападать на незнакомых девушек. Так давайте покажем местным жителям, что они не правы. Заодно и для вас это будет последним курсом в череде моих тренировок.
Последним?
Да. Последним.
А потом?
А потом мы пойдем сразить монстра. Дракона.
Так дракона или монстра?
Смотря кто из какой стороны и как привык это воплощеие зла и несвободы называть. Сути дела оно не меняет. Мы должны победить. Хотя чудище сильно, обло и озорно. Можем и погибнуть.
И, словно бы подтверждая его слова, от последнего луча солнца взорвался оставленный кем-то на солнцепёке смартфон, и осколки обожгли щеку Юрию.