Эйм и Роб находились где-то в пятидесяти футах к югу. Я всё ещё могла их четко слышать, и это помогало мне не уснуть до тех пор, пока я не заметила Клода и его дружков.
Видимо, чтобы показаться умными, парни с моста выключили фары машины, на которой они приехали. Звук мотора был каким-то знаком, так же, как и то, что они его приглушили. Эти пресмыкающиеся неслышно двигались в мою сторону.
При свете звезд многого не разглядишь. Я не могла сосчитать их точное количество, должно быть, там было четверо или пятеро парней, так же, как и вчера. Они нацелили оружие на Эйм и Роба, которые снова заговорили.
Руки вверх! отдал команду один из парней. И как только они их видят, удивилась я, но один из них открыл дверцу грузовика, и услужливый свет вырвался наружу. Я увидела взъерошенных Эйм и Роба. Жаль, что не они моя цель. Остальных очень трудно разобрать.
Засуньте свои извинения себе в задницу, выметайтесь из моего грузовика.
Это сказал Клод.
Папа? Где папа?
Это, должно быть, малыш Двейн? По возрасту он вовсе не годиться Дуайту в сыновья, но кто же еще мог там быть за коробкой с припасами, бледный в лучах искусственного света?
Малыш, судя по всему, незаметно забрался в грузовик. Он протянул руки, обо что-то споткнулся, и Клод вышел на свет, чтобы схватить и поднять его: сейчас у меня был отличный момент для выстрела. Лучше и не придумаешь. Но я не выстрелила.
В следующую минуту я пожалела об этом, когда парни с другой стороны схватили Эйм и Роба, оттаскивая их от дверей. Я услышала как она закричала, и кто-то ударил её по лицу.
Кто-то еще кричал, не я, я была занята тем, что пыталась сползти с крыши под прикрытием всеобщего шума.
Нет! Не бей её! Нет! Отпусти меня!
Мылыш Двейн на нашей стороне?
Ослепляющая яркость. Кто-то включил фары грузовика. Я пригнулась. Эйм сильно кричала. Они прижали ее к земле. Роб не издавал ни звука. Когда они вывели его на свет, я увидела, что один из чуваков закрыл ему рот рукой и приставил сияющий металлический предмет к его уху. Нож или пистолетразницы ноль. Мне нужно было быть потише.
Всего четверо. Плюс Двейн. Семь пуль было вполне достаточно, если, конечно, я не была против пожертвовать Робом.
Я не была против. Но точно не Эйм.
Бах! Бах! Вольтер не самый шумный пистолет. Стекло и металл со звоном рассыпались по мостовой, разлетелись во внезапной темноте. Всего одна пуля на каждую фару. Я собой горжусь.
Свет все еще исходил из кабины грузовика. Неяркий. Я не могла никого увидеть.
Но я слышала, как они кричали, что нужно найти девчонку, слышала стрельбу. Надеюсь, стреляли куда попало. Никаких криков боли, значит Роб, возможно, выбрался.
Я сменила позицию, что прибавило мне трудностей, но это помогло оставить чуваков в неведении и не убить меня. Я двигалась в одну и ту же сторону, открытая дверь на водительском месте скрывала меня от глаз. Вольтер был наготовея сжимала его двумя руками очень крепко.
Словно мы единое целое. Мы действовали слаженно. Вокруг была непроглядная ночь. Я плюхнулась на живот и скрючилась на какое-то время, мне нужно было убедиться, что у них нет фонариков, затем я поползла, потом встала на ноги и пошла. По звездам я поняла, где север и направилась туда, с собой у меня не было ничего, кроме Вольтера, моего ножа и бинокля. Еще одеяло. Даже бутылки под воду не было.
Ужасно было оставлять всю провизию, которую нам дали Гремучие. А еще было жаль, что я испортила такую отличную высоко-функциональную машину. Эйм меня убьёт, когда мы встретимся все вместе в Эдмондсе.
С Эйм всё будет хорошо. С ней всегда так. С Робом, скорее всего, тоже.
* * *
У меня ушла вся ночь и часть дня, чтобы добраться туда. Проще простого: двигайся по девяносто девятому шоссе. Звезды светили ярко, и, к тому же, мост Авроры не разрушен. Мне было интересно, что за факты мне бы рассказала о нем Эйм, если бы мы шли по нему с ней вместе. Всё, что я о нем знала: люди частенько прыгали с него и умирали. Разве у нас не самый высокий процент самоубийств?
Если Эйм не показалась бы в Эдмондсе через пару дней, может быть, я вернулась бы. Или нашла бы себе Лайквайса.
Я спряталась в тени, там, где раньше был зоопарк, озабоченная тем, что могла нарваться на какого-нибудь дикого хищника. Не нарвалась. Когда животные выбрались из клеток, они, должно быть, отправились к озеру по другую сторону дороги.
Небо светлело, и я стала приглядываться в поисках преследователей, а так же слушать внимательно. Никого не было. Магазины и рестораны вдоль шоссе уже давным-давно разграбили. Я была одна.
Эйм нигде не было видно.
Начался дождь. Я накинула на голову одеяло и стала похожа на Деву Марию. Из-за облаков мне было трудно понять, сколько времени, но я поняла, что свернула на сто четвертое шоссе пару часов назад, когда взошло солнце.
Я спустилась по высокому склону к воде. Роб говорил, что если мы вдруг разделимся, то встретимся около статуи морских львов на пляже.
Я впервые видела океан. Он был огромен, но я видела кусочек суши посреди него. Мне показалось, я могу туда доплыть.
Сто четвертый маршрут длился до самой воды. Статуя должна была быть где-то южнее. Песок сыпался, мягкий и ленивый, под моими влажными ногами. Я заметила группку детей, которые что-то копали около воды, их было пятеро или шестеро. Они не пытались меня остановить, и я шла дальше, не спросив направления. У некоторых из них были рогатки, но они не выглядели угрожающими, никто из них не направил их на меня.
Металлический тюлень расположился на ступеньках посреди заросшего участка земли. Я забралась по ступенькам за него. На верху оказался сад. Ну, его так можно было назвать, потому что там не было зарослей ежевики, хотя я не могла точно сказать, что за растения там росли. Они представляли собой растительный узор: круги и линии. Так же там были еще скульптуры, да, да, морских львов, которые выглядывали из цветов.
В точку. Я была на месте. Я укрылась под одной из статуй, и вскоре дождь закончился. Я уснула.
Меня разбудил шёпот.
Ло!
Моё сердце взбудоражено забилось. Эйм? Открыв глаза, я увидела лишь Роба перед собой.
Тебе нельзя меня так называть.
Прости. Просто не хотел, чтобы ты меня ненароком пристрелила.
Я выпрямилась и поняла, что держу Вольтера в руках. По крайней мере, я не сглупила, когда засыпала.
На белоснежной шее Роба появился красный, длиной в пару сантиметров след от ножа, который приставили к его горлу парни с моста. Не смотря на это, с ним все было в порядке.
Она где-то здесь? спросил он. Вы сюда вместе пришли?
Я покачала головой, и он сел по-турецки рядом со мной. Слишком близко. Я отодвинулась.
Мы долгое время молчали. Наверное, целый час. Мне хотелось пить. Хотелось есть. Я задумалась о том, что, возможно, смогу найти что-нибудь съестное в саду.
Роб протянул мне бутылку с водой, я взяла её и начала пить. Когда я ему её вернула, он даже не стал протирать горлышко.
Облака разошлись, и прекрасный оранжево-золотой свет просочился сквозь просвет. Солнце клонилось к закату. Я проспала весь день.
Слушай, сказал Роб. Послушай. Я знаю, что ты и Эйм
Тебе нельзя её так называть.
Нет, можно! Слушай меня. Ты была с ней ещё до того, как появился я, и я не хочу вмешиваться.
Как-будто он уже не вмешался.
И что?
А то, что мы просто с ней разговаривали.
Помимо всего прочего.
И она сказала, что если бы мы поженились, точнее, если бы она решилась вступить в брак, она бы выбрала нас обоих.
Я пялилась на него, с трудом веря, что он всё это говорил всерьёз. Мы с Эйм дразнили друг друга женитьбой с тех пор, как встретились в тренажерном зале. Даже еще до того, когда люди после восемнадцати лет начали становиться Иными.
Несомненно, я была не единственной, с кем она так шутила.
А ты бы хотела?
Хотела что?
Но кажется, я догадывалась.
Черт возьми, выйти за меня замуж! Хотела бы
Но я лесбиянка! А ты парень!
Ах, ну да.
И всё это ради того, чтобы подцепить мою девушку? Ая-я-яй.
Ну, не только ради этого.
Да ну?
Я встала. Он тоже встал.
Что тогда? Влюбился в меня? Я же толстая, ем много, ботаничка..
Ты очень умная! И смелая, а еще Эйм говорит, что ты чуть ли не богиня, которая спустилась на землю.
А что, если это так?
Я хотела уйти. Но это было то место, куда она должна прийти. Мне нужно было быть здесь. Я завернулась в одеяло и плотно прижала ткань руками.
Да. Что если это так? Что если она права? Я вот думаю
Он замолчал на минуту и оглянулся, чтобы посмотреть на пляж.
Я думаю, что она права. Ты такая и есть.
Если бы он попытался прикоснуться ко мне в этот момент, я бы точно потеряла сознание.
Вместо этого он снова оглянулся и посмотрел на пляж.
Вот он, сказал он. Капитан Ли.
Он указал на ярко-желтый парусник, который направлялся к нам с запада.
Мы прибыли раньше времени. Мне нужно встретиться с ним и сказать, что нам нужно подождать Эйм.
Он оставил меня в одиночестве, завернутую во влажное одеяло.
Уже почти совсем стемнело, когда он вернулся, притащив с собой ковшик.
А вот и твой ужин.
Я была вовсе не против поесть. Внутри оказался свеже запеченный картофель, зелень и розовая рыба. Я закончила трапезу, выпив еще немного воды из бутылки Роба.
Мы по очереди дежурили у статуи. У Роба были связи с местными группами: Молотоголовыми и Ключниками. Он остался с ними, а я взошла на борт парусника Ли.
Три дня тянулись целую вечность. У меня в голове постоянно крутилась одна и та же мысль. Я всего однажды позволила ему меня обнять, когда мы встретились на лестнице. И еще раз, когда он представлял меня одному парню, который собирал травы в саду, они хороши в медицинских целях, но не для еды.
А потом еще раз. Мы были вместе, но я увидела её в бинокль первая. Я закричала, и он схватил меня в охапку. Сразу обеими руками. Я сорвалась с места и бежала, бежала, и да, это была Эйм! И Двейн вместе с ней, что многое объясняло, но я поняла это позже, в тот момент мне было не до этого.
Эйм! Эйм!
Я подняла ее в воздух и закружила нас, и мы стали целовать друг друга словно одичалые. Я была с ней, и это реальность: её и моя, реальность для всех остальных, но не та, которую я сотворила лишь для себя. Я плакала и смеялась, кричала в голубое небо от счастья. Я была чертовски довольна.
Конечно, я не сомневалась, что она справилась.
Затем Роб догнал нас и поцеловал её тоже. Она все время держала меня за руку. Я просто не могла ревновать и убегать в такой момент.
Ну, могла, конечно. Но когда-нибудь все могло поменяться. Когда-нибудь все было бы по-иному.
§ 5. «Любви алая рана»Керри Вон
Как и десятки других девушек, участвующих в Избрании, Эльспа надела простую сорочку из неокрашенной шерсти и накинула капюшон, чтобы скрыть лицо. Их всех отвели в пыльное место вне стен крепости. Многие люди не понимали назначения капюшонов. Некоторые предполагали, что их надевают, чтобы сохранить анонимность: Избрание должно быть честным, чтобы молодые люди не могли выбирать, основываясь только на цвете волос или миловидности девушки. Но они ошибались. Капюшоны нужны были девушкам, чтобы они не смогли раньше времени увидеть, кто именно их выбрал.
Рядом с каждой из девушек шагал министр в серой мантии. Министры всегда следили за ходом Избрания Нимфы от начала до конца. Сначала они выдвигали девушек на роль Нимфыэто должна быть девушка с устойчивым менструальным циклом в течение всего года, и она должна была быть способной выносить ребенка, затем они определяли, кто из сыновей руководителей достоин выбрать себе жену. Целые округи порою вели войны за Нимф, которых многие считали намного более ценными, чем нефть. Раз в году люди из всех округов под управлением Военачальника собирались в городе, который представлял собой сборище неказистых хижин вокруг крепости, чтобы посмотреть на Избрание.
Стать избранной Нимфой было великой честью.
Когда министр, который сопровождал её, пожал ей руку, она остановилась. Она почувствовала, как девушка впереди и девушка позади нее стушевались и тоже остановились. Гул толпы прокатывался громом над ними, сотни, может быть, тысячи людей пришли посмотреть на них, сидя на трибунах вокруг грязного поля, куда и вывели девушек.
Сердце Эльспы колотилось, пот катился ручьем под прямым шерстяным одеянием. Она дрожала, гадая, заметно ли это толпе.
Избрание проводилось раз в году, но в этом году все должно было быть по-другому. По-особенному. В этом году в выборах участвовал старший сын военачальника. Без сомнения, многие девушки мечтали, чтобы он выбрал именно их. Выберет ли он её? По сути, не имело значения, кто их выбрал бы, результат всегда в итоге был одинаковый.
Толпа притихла, в воздухе резко повисла тишина, словно кто-то задул свечу. На арене было так тихо, что Эльспа смогла расслышать шаги: кто-то шлепал по грязи вдалеке и подходил все ближе и ближе. Это была шеренга молодых людей. Они не надевали капюшоны.
Парни уже давно сделали свой выбор. Они наблюдали утром за девушками во время праздника, который проводили в торговом зале, подглядывая сквозь скрытый от глаз полупрозрачный занавес. Они видели всех девушек, видели их лица. Они знали, из какой деревни или семьи они были, получили советы от своих отцов, с кем лучше создать союз, чтобы получить от него выгоду.
Девушки часто рассказывали истории о том, как в былые времена Нимфы пытались улизнуть и хотя бы одним глазком посмотреть на парней, чтобы они могли получить хоть какое-то представление о том, что их ждало в день Избрания. У этих историй всегда был печальный конец: девушку всегда ждала страшная участь: ее либо убивал стражник, приняв за вора, либо ее изгоняли из общества за высокомерие. Эльспа не хотела неприятностей. Было великой честью стать Нимфой, принять участие в Избрании. Но это участие казалось настоящей пыткой. Воздух под капюшоном нагревался, и ей становилось все труднее дышать. Если она вскоре не сняла бы капюшон, то упала бы в обморок и никто ее уже точно не выбрал бы.
Все случилось быстро, позже она даже не могла точно воспроизвести цепочку событий или припомнить свои ощущения. Шаги приближались, затем стихли, и кто-то рядом с ней нервно сказал:
Я выбираю ее.
Министр, который стоял неподалеку, схватил ее в охапку, повернул голову в сторону и воткнул острие иглы ей в шею. У нее не было времени на сопротивление, она лишь успела согнуть колени, чтобы не упасть ничком. Она вытянула руки, хватаясь за пустоту.
Сыворотка проникала в ее кровь, тепло разливалась по телу, мышцы стали мягкими, словно масло, а кости словно шерстяная ткань. Ее нос уловил запах лаванды и земляники. Она умудрилась остаться в вертикальном положении при этом ее переполняло чувство удивления и счастья. Она никогда раньше не чувствовала такого удовлетворения, такой любви
С нее сняли капюшон, министр сделал несколько шагов назад. Все отступили на несколько шагов, кроме парня, который стоял напротив нее.
Ей хотелось смотреть на него днями и ночами. Вечность. Она изучала его: водопад черных волос и загорелая кожа, зеленовато-карие глаза сияли своей глубиной, в которой таилась мрачная отвага. Он был всего на несколько сантиметров выше ее, но казалось, его голова утопала в небесах. Если бы ей разрешили дотронуться до него, хотя бы кончиками пальцев до его руки, она бы умерла от счастья и экстаза. Ее желудок сжался от одной только мысли об этом, и она снова ощутила прилив тепла. Она чувствовала, как пылали ее щеки.
Сын военачальника Том выбрал ее, и она безгранично его любила.
Когда он взял её за правую руку, поднял и сжал её, у неё перехватило дыхание. Она словно тонула в воздушном потоке, не в силах раскрыть лёгкие. Её хотелось упасть в его объятья. Она плохо соображала. Она вцепилась в его руку, ощущая жар своей кожи и холод его.
Он вывел её вперёд из строя девушек, и в это время другой молодой человек произнёс: «Я выбираю её». Другой министр вколол девушке вещество, которое определило её судьбу раз и навсегда.
* * *
Она не спускала с него глаз.
Его семья, а ей пришлось напомнить себе, что это была семья военачальника, которая управляла всеми округами в радиусе тысячи километров, устроила для них торжество. Семья Эльспы была обеспеченной: у её отца было самое большое стадо овец в округе, снабжающее людей шерстью, одежду из которой носили абсолютно все в крепости, но, тем не менее, она никогда прежде не видела столько деликатесов и никогда не пила такого вкусного вина. Военачальник присваивал себе только самое лучшее в качестве платы за поддержание порядка, и все это понимали. Но до этого момента она и представить себе не могла, что это значило.