Она тебе нравится?
Я попытался увильнуть от вопроса.
Нравится кто?
Маккензи, ее тон прояснил: она знала, что я намеренно разыгрывал из себя идиота. Ты, кажется, ужасно волнуешься за нее.
Она такая беспомощная. Я пожал плечами. Да и Джесси сказал, что она под моей ответственностью.
И всё же, сказала она. Зачем же ты её похитил?
Я думал, она может знать что-то, сказал я. Она же дочь мэра.
Ты этого не знал, пока я тебе не сказала.
Нет, я знал, солгал я. Я просто не хотел поднимать шумиху из-за этого. Вдруг я ошибся, и она ничего не знает. Не хотел обнадёживать людей.
Монику, казалось, успокоил мой ответ. Но я был уверен, что она не очень поверила во всю эту историю, она видела меня насквозь.
Затем мы пробрались сквозь пещеру и выбрались на поляну прямо перед закатом, когда поле, усеянное домиками, начало погружаться в тень. Я и Моника направились в Большой Дом, чтобы скинуть нашу добычу, но наткнулись на Таню, которая несла запакованный поднос с едой.
Таня, это не для тебя, отчитал её я.
Конечно, не для меня, идиот, парировала она. Маккензи потеряла сознание днём около двух часов и не проснулась на обед. Я несу еду для неё, чтобы она поела, когда окончательно проснётся.
Я приблизился, взял поднос и развернул его.
Иди, возьми другой. И скажи тому, кто тебе его дал, чтобы научился читать. Таня покосилась на меня. Посмотри на надпись на дне подноса. Это обеденная порция. Я указал на маленький текст на подносе, и лицо Тани озарилось догадкой. Она будет спать ещё долго.
Тьфу! начала жаловаться Моника. Не хочу просыпаться посреди ночи из-за неё.
Прекрасно, сказал я, скинул сумку с едой и схватил поднос. Я был сыт по горло отношением Моники к Маккензи.
Куда ты собрался? крикнула она мне вслед.
Не останавливаясь, я ответил:
Не хочешь быть рядом с ней, значит, я буду. Я отведу её к Доктору Саре.
* * *
Сны в голубых тонах Зелено-голубых Словно трава и небо слились воедино. И я плыла сквозь, словно это была ощутимая вода, я работала каждой мышцей, чтобы двигаться дальше. Мои усилия оправдывали себя, но цвета были такими резкими, и я боялась, что всё это было ненастоящим.
Когда я с трудом открыла глаза и поняла, что мои страхи воплотились в жизнь, моё сердце замерло. Я так хотела, чтобы хоть что-то было настоящим. Я оглядела комнату и обнаружила, что я больше не была в комнате девушек, я лежала на раскладушке в каком-то другом помещении. Я приподнялась и увидела Дилана. Он смотрел в окно.
Я думала, ты ушёл, пробормотала я. Голос хрипел после сна. Тело затекло.
Дилан поспешил ко мне.
Я вернулся. Как себя чувствуешь? спросил он, снимая обертку с подноса с едой. Почему бы тебе не поесть?
Сколько времени? спросила я. За окном разлился жемчужно-голубой свет. Наверное, было почти время обеда.
Около пяти утра. Ты должно быть голодна.
Пять утра? Но как же так получилось? Я помню, как навалилась усталость я стала копаться в своих мыслях, пытаясь вытащить что-нибудь ещё, но это было всё. Я действительно устала, поэтому забралась обратно в постель.
Почему бы тебе просто не поесть?
Я не хочу. Не голодна, запротестовала я.
А я уверен, что голодна.
Можешь хоть на минуту успокоиться? резкость моего голоса, казалось, заставила его нервничать. Я могу немного прогуляться? Всё тело болит.
Дилан посмотрел на часы.
Хорошо, но я пойду с тобой. И не забудь, что нужно будет ещё поесть.
Я закатила глаза, сбросила одеяло и встала. Я не стала надевать туфли и просто толкнула дверь. Я немного потерялась в пространстве. Я ещё не видела поселение с такого ракурса. Я огляделась и увидела то, что можно было бы назвать маленьким озером или большим прудом, и направилась к причалу. Я подошла к краю и, не дожидаясь Дилана, села, и окунула ноги в воду.
Это была совсем не та зелёно-голубая вода из моего сна. Это была водная гладь, окутанная серой дымкой раннего утра.
Ты выставил требования для выкупа моему отцу? спросила я, до боли желая знать, когда всё это кончилось бы.
Выкуп? Нет, ответил он, пораженный.
У него есть деньги, связи. Он даст тебе все, что пожелаешь, предложила я.
Сомневаюсь, тихо сказал Дилан. В нём чувствовалась печаль, которая вовсе не сочеталась с образом уверенного, опасного, необузданного человека, таким, каким я его себе представляла. Меня это совсем запутало.
Я не понимаю, что происходит, сказала я. У меня перехватило дыхание, я поняла, что сейчас заплачу. Впервые за многие года я ощущала такую безнадёжность.
Дилан покачивал головой, словно пытаясь что-то решить. Он взглянул на часы, затем на еду, потом на меня.
Маккензи, ты странно себя чувствуешь с тех пор как попала сюда, верно? Это не потому, что ты в новом месте, а потому, что ты снова начинаешь становиться нормальной. Затем всё ускользает и внезапно снова возвращается, верно? Я кивнула. Он передал суть лучше, чем я бы смогла. Ты заметила, что обычно чувствуешь себя лучше после того, как поешь? сказал он.
Я пыталась припомнить. Я не связывала это с едой, но я вспомнила, что раньше я волновалась, что он ушёл, а затем перестала, как раз после еды, больше ничего.
В еду подмешаны опиаты, сказал он медленно. Наркотики.
Что? Я покачала головой. Это просто смешно.
Уверен, что это чертовски смешно. Но это ещё и правда. И ситуация ухудшается, я подозреваю, что где-то через полчаса ты можешь начать кричать, если не поешь.
Я не верю тебе, Я рассмотрела поднос. Ты пытаешься запугать меня.
А ты напугана? Подумай о том, как ты вчера себя чувствовала, когда проснулась. Часто ты чувствуешь подобное?
Я почти выкрикнула в ответ: «никогда».
Подумай о том мире, к которому ты привыкла, Маккензи. Нет больше преступлений, потому что все слишком размякли, чтобы пытаться их совершить. Вы даже двери на замок не закрываете. У всех есть работа, верно? Я кивнула. Это потому что трое отупевших людей выполняют работу, которую бы сделал всего один человек. Я готов поспорить, что ты никогда никого не целовала и даже не думала об этом.
Я стала смотреть в пол, чувствуя слабость и непривычный жар, и стыд.
Откуда ты узнал?
Вы все слишком напичканы наркотой, чтобы о чём-то беспокоиться.
Я обдумывала то, что он сказал. Может быть, для этого и создали новую службу знакомств, чтобы подтолкнуть нас к тому, что мы сами не могли сделать. И еда. Я помню, как папа однажды рассказывал мне, пока мы ели сочные яблоки в соусе из корицы, что он вырос рядом с фермой и часто срывал яблоки прямо с дерева и ел их по пути домой из школы. Сейчас ничего подобного не было.
Мы ели три раза в день через чёткие промежутки времени, иногда перекусывали чем-нибудь. Я никогда не видела, чтобы свежие продукты росли где-нибудь. Всё производилось вдали от глаз, чтобы нас не беспокоил шум, запах или оборудование. По крайней мере, нам так говорили.
Я всё ещё думаю, что ты лжешь, сказала я ему, взяла выпечку с подноса и откусила кусочек.
Он кивнул.
Я тоже так думал, но сейчас это уже не важно, сказал он, вставая.
Что ты имеешь в виду?
Знаешь, Джесси приведет некоторых из своих друзей. Они будут здесь завтра, ответил он.
И что?
А то, что завтра ты впервые увидишь, каково это жить без всего этого, сказал он, указывая на поднос.
Дилан ушёл, оставив меня одну с моей едой. Я пыталась задуматься о том, что он сказал, но у меня не получалось.
* * *
Джесси годами твердил о своём друге Ароне. Он всегда говорил, что Арон хотел выбраться. Но когда у Джесси появилась возможность сбежать, а это совпало с арестом моих родителей, у него не оставалось времени на спасение своего друга Арона.
Он не переставал искать его с тех пор. Прошло много времени, и в итоге он нашел его, и, не смотря на то, что Джесси предпочитал не покидать своего безопасного жилища, он сделал это для Арона. Несколько вылазок, пара наблюдений, одна долгая поездкаи вот, он вернулся, вместе со своим другом. Стоит отметить, что Арон был не один. У него была семья. Его дочери, которую он нёс, пока они шли по поляне к нам, было около десяти лет. Я был рад, что был приблизительно того же возраста, что и его сын. Мне бы не хотелось смотреть на то, как ребёнок отходит от наркотиков. Жена Арона уже дрожала.
Я и Эндрю направились к ним, чтобы помочь с вещами. Мы подготовили для семьи место в домике Доннелли всего за пару дней, после того, как узнали, что их нашли. Они бы там жили, пока мы не построили бы новый дом.
Это Дилан, моя правая рука, Джесси представил меня им, когда мы пригласили их войти.
Я улыбнулся. Я был рад узнать, что даже после того как я напортачил, когда привёл сюда Маккензи, он всё ещё не потерял ко мне доверия.
Дилан, мы собираемся отвести их сразу к Доктору Саре. Они уже пропустили приём пищи, и мы должны довести процесс до конца. Я хочу, чтобы ты остался с Остином, сказал он, указывая на сына Арона.
Я кивнул, уже ощущая себя уставшим. Он не был таким большим, как Гейб или я, но он явно мог оказать сопротивление.
Что вы делаете с ними?
Я обернулся и увидел Маккензи рядом, на её лице застыло выражение озабоченности.
Не беспокойся, сказал Джесси. Они мои друзья. Они хотят быть здесь.
Я не знаю, как отблагодарить тебя, Арон повернулся к Джесси. Мы знали, что что-то было не так, но мы никак не могли ухватить суть. Спасибо тебе. Большое спасибо.
Джесси покачал головой.
Когда пройдет три дня, тогда и отблагодаришь. Пошли. Отведу тебя к Доктору Саре.
Они пошли вперёд, и пока я смотрел им вслед, я нерешительно заговорил с Маккензи.
Я знаю, ты думаешь, что я лжец. И я понимаю тебя, но если ты хочешь убедиться, что внутри тебя есть то, что дурманит твой разум, ты должна пойти посмотреть. Думаю, стоило найти кого-то помладше, чтобы помочь девочке. Я смотрел на неё, умоляя её пойти. Мне нужно было, чтобы она поняла, что это было правдой.
Она словно собиралась уйти, но затем вздохнула.
Ну ладно, но только потому, что я и так знаю, что ты не прав. Она пошла впереди меня, а я почувствовал облегчение и грусть одновременно. Я вовсе не испытывал восторга от того, что она должна была сейчас увидеть.
* * *
Это было ужасно. Я никогда не видела, что бы люди вели себя так. Маленькая девочка, Элейн, лежала в кровати и рыдала, пока мы с Алисией были с ней рядом. У неё, казалось, не было сил на большее. Время от времени она поднималась, когда чувствовала рвотные позывы и склонялась над ведром. Алисия поила её водой, и она снова засыпала. По крайней мере, я не была в соседней комнате, где её брат выкрикивал матерные слова. Я чувствовала, как его или чьё-то тело со всей силы периодически ударялось об стену. Определённо, ему было нелегко.
Мне ничего не оставалось, как признать, что Дилан был прав. Я пыталась найти другие объяснения происходящему, но не могла. Дело было в еде.
Пока Элейн спала, я спросила Алисию, было ли всё это правдой, и это ли она имела в виду, когда говорила, что хотела свободы.
Да. Я знала, что что-то было не так. С одной стороны, мне было плохо, я не могла есть ещё несколько дней, и я прошла через подобный процесс. Но затем, она замолкла, качая головой. Всё прояснилось. Я ела понемногу в течение ещё пары дней, я шла на поправку и стала осознавать такие вещи, которые я раньше даже почувствовать не могла. Например, то насколько сильно я любила свою маму. Я была не просто к ней привязана, а действительно очень, очень любила её.
Впрочем, мы с Таней были соседями. Я поделилась с ней своими чувствами, но она уже всё знала. Мы решили, что мы лучше будем чувствовать по-настоящему, чем вообще ничего не ощущать, и мы сбежали. Моника нашла нас в лесу, как раз в тот момент, когда мы собирались сдаться и вернуться. Мы умирали с голода.
Я обдумала ее слова:
Но если ты так сильно любила маму, как же ты её так просто оставила?
Но я хотя бы могу чувствовать, что люблю её. Я могу скучать по ней. Я знаю, это кажется довольно слабой заменой настоящему пребыванию с ней, но все равно мысленно я с ней, сказала она. Ты не сможешь понять, пока сама не почувствуешь.
Я попыталась прислушаться к себе. Если и была возможность это сделать, то нужно было использовать её прямо сейчас. Время близилось к обеду, и теперь когда я об этом подумала, мне показалась, что моя способность улавливать суть вещей улучшилась, начиная с того момента, как я позавтракала. Я попыталась докопаться до истины и почувствовать хоть что-нибудь.
Я закрыла глаза и сделала попытку. Я сжала руки, нахмурила лоб и постаралась заставить себя почувствовать что-то ещё, кроме удовлетворенности, умиротворенности, что-то, что выходило за рамки уюта и совершенного счастья, которое я хотела разбавить каплей печали.
В дверь постучали. Это была доктор Сара.
Маккензи, тебе нужно поесть. Дилан передал тебе твой обед, сказала она, входя в комнату, и села на моё место. Вторая дверь налево.
Разочарованная своими безуспешными попытками, я вышла. Я открыла вторую дверь слева и обнаружила там Дилана, который сидел на одной из двух кроватей в комнате. На его коленях был поднос с едой для него, а мой поднос стоял напротив.
Что случилось? воскликнула я. У Дилана был фиолетовый синяк под глазом.
Он лишь слегка пожал плечами.
Остин хороший боец. Думаю, ты слышала.
Да, но всё же Я подошла к нему и легонько коснулась пальцами синяка. Его кожа была тёплой. Тебе надо показаться Доктору Саре.
Уже показался, сказал он. Ничего не поделаешь, надо ждать, когда само пройдёт. Он на мгновение заколебался. У тебя нежные руки.
Я отвела взгляд от припухлости на его лице и посмотрела ему в глаза. В их глубине было что-то спрятано. Я не знала, что мне делать, поэтому я села на другую кровать, где меня поджидал мой обед.
Я содрала плёнку и обрадовалась, что еда была ещё горячей. Её можно было есть, когда она была и комнатной температуры, но все же горячей было лучше. Я взглянула на то, что ел Дилан. Суп и миска сочных ягод. Он поймал мой взгляд и стал что-то обдумывать у себя в голове. Он взял одну ягоду клубники и протянул мне.
Всего одну, сказал он.
Я ощутила некое душевное волнение. Было похоже на то. И на мгновение я перестала ясно соображать. Я должна была забрать у него ягоду руками, но я этого не сделала. Вместо этого, я наклонилась и взяла её зубами из его рук, прикоснувшись губами к его пальцам.
На меня нахлынуло всё разом. Вкус чего-то очень свежего у меня во рту, желудок словно перестало скручивать, а ещёвыражение глаз Дилана.
Его глаза. Я пристально всматривалась в них и поняла, что они были зелёно-голубого цвета, как в моём сне. Он посмотрел на свои пальцы, которые всё ещё держали хвостик от клубники, а затем снова на меня.
Я не могла со всем этим справиться. Я зачерпнула горсть еды со своей тарелки, чего-то мягкого, безвкусного, и отключилась.
* * *
Это были три долгих дня, но оно того стоило. Элейн бегала по полю, оживленная и радостная, у всех поднималось настроение, когда они смотрела на неё. До этого момента у неё скорее всего никогда не появлялось желания побегать. А Остин, как оказалось, был не таким уж и плохим парнем. Каждый раз, когда он встречался со мной взглядом, он снова и снова извинялся.
Джесси немного расслабился, когда снова обрёл своего потерянного друга, а все вокруг были рады, что среди них появились новые лица. Все, кроме Маккензи. Она внимательно за ними наблюдала, и мы все понимали почему.
Было ясно, что правда беспокоила её, и не только потому, что её обманули, а ещё и потому, что она не могла решить хочет ли она измениться или нет. Я почувствовал это ещё тогда, в тот день у Доктора Сары. Она посмотрела на меня и почувствовала что-то, что её испугало. Я был тоже напуган.
Я пытался держаться на расстоянии от неё, чтобы она могла решить, что ей делать самостоятельно, но я не мог больше избегать её. Я нашёл её на пристани на нашем маленьком озере, она опустила одну ногу в воду и размышляла. Она услышала меня и оглянулась.
Не против, если присоединюсь? спросил я. Она кивнула головой, и я сел около нее.
Она долго молчала, но я был не против. Мне просто было приятно сидеть рядом с ней. Мне показалось забавным, что она продолжала приходить на пристань, опускала ноги в воду. Многие люди утрачивали всякую способность чувствовать, не могли различать температуру или предметы на ощупь. Даже в одурманенном состоянии, она могла оценить такие вещи.
Где твои родители? спросила она.
Я не любил говорить на эту тему, но учитывая, что я сделал с ней, я решил, что я ей обязан.