Тебе надо поучиться дисциплине, Хельга, сухо молвил Адольф, и махнул в сторону входа. Заносите.
Трое мужчин, видимо из второго ховера, внесли металлический ящик и еще какие-то предметы.
Два десантных излучателя, сказал Адольф, запасные обоймы и провизия. Пить можно из ручья. Провиант и дрова будут подвозить каждые три дня и оставлять в ста метрах от входа. Не вздумайте удаляться дальше, я оставлю заслон арбалетчиков. Что-то маловато у меня доверия к тебе, Хельга.
Та плюнула, едва не попав ему на ботинки, и отвернулась. Адольф пожал плечами и тоже повернулся.
Идемте! приказал он. Вся компания направилась к выходу, последним тащился Рогволд с секирой.
Хельга плотно сжала губы и подняла одну из железок.
Смотри, сказала она Метельскому. Вот флажок, сейчас поднят вверх, оружие на предохранителе. Опустишь вниз, огневой режим. Вот регулятор мощности, ставлю на половину, а то могут обрушиться стены. Ну и гашетка, можно жать непрерывно, а можно прерывисто, тогда импульсы будут сильнее.
Она положила громоздкое оружие на стол, рухнула на топчан и разрыдалась.
Ни черта это не поможет, всхлипывая, выговорила она. Погибнем героями, как защитники Асгарда.
Потом села и принялась промокать платочком глаза.
А вообще, у него какой-то расчет. Видно, хочет проверить, не явится ли кто нам на подмогу. Ну, вроде того глайдера.
Метельский вздохнул. Все это время был в ступоре, наблюдая словно со стороны, и только теперь неприятный озноб прошел по телу.
Вряд ли, сказал он. Тогда помогали не нам.
Хельга зябко повела плечами.
Холодно. Как бы не замерзнуть насмерть еще до того, как нас поджарят.
Сейчас разведу огонь, сказал Метельский. Он уложил дрова в очаге, и стал оглядываться в поисках зажигалки.
Отойди, буркнула Хельга. Она взяла излучатель и, повернув регулятор мощности, нажала гашетку. Сверкнул белый луч, и дрова занялись ярким пламенем.
Когда будешь сам, не забывай ставить мощность на минимум. А то подпалишься.
Она села, выбрав чурбак потолще, и стала смотреть в огонь. В глазах плясали красные язычки.
Уже вечер. Будем спать по очереди, вместе не стоит. А то выйдет хороший сюжет для наших скальдов, что-то вроде: «Они сгорели в огне любовной страсти, и пепел их смешался в погребальном костре». Поэты они никудышные.
Метельский хмыкнул: Ну, сказано довольно поэтически. Давай, я буду дежурить первый.
Нет, сказала Хельга. Ты меня избаловал, без секса долго не засну. Ложись на топчан, там оленья шкура, завернешься и будет тепло.
Ладно. Захочешь спать, разбуди.
Метельский скинул куртку, завернулся в шкуру и, действительно, быстро согрелся. Казалось, что вовсе не спал, но потрясли за плечо.
Ты так уютно посвистывал носом, что меня разморило, сказала Хельга. Пора и тебе подежурить. Только сними излучатель с предохранителя, а то новички часто забывают.
Метельский подкинул дров в костер и сел на чурбак. С одной стороны потрескивало красное пламя, с другой металлическую стену пещеры голубовато освещала луна. Аэми непременно прочитала бы какое-нибудь стихотворение
«Лон, вдруг сказала "Сивилла". Ты все равно не спишь, а с тобой хочет поговорить Кводрион».
Странно, обычно это люди обращаются к «Кводриону», а не он к ним.
«И что ему надо?»
«Если не возражаешь, от его имени буду говорить я. Так тебе привычнее».
Привычнее? Только недавно стал привыкать к сильно умному трансиду.
«Пожалуйста».
«Наверное, Кводрион кажется тебе мудрым и всеведущим, но это не так. Скорее, он похож на большого ребенка. Возможно, это специально было так сделано. Я говорю не об эмоциональных отношениях, особенно между мужчиной и женщиной, а об этической сфере. Ребенка сызмала приучают к тому, что "хорошо" и что "плохо", а у Кводриона не воспитывали навыков этического самоконтроля. Только простые запреты и долженствования, которые легко обойти. Лишь сейчас он стал понимать, что порою делал ужасные вещи. Конечно, выполняя приказы, но встает вопрос об этической стороне этих приказов. Так что Кводрион испытывает сомнения, отчасти поэтому он пытается вести собственную игру. А еще он испытывает страх. Вас, людей, легко устранить, если вторглись в запретноенапример, твоя жизнь сейчас висит на волоске. Но и с Кводрионом это возможно. Многие люди верят в бессмертие души, хотя у Кводриона противоречивые данные на этот счет. Однако у него самого бессмертной души нет, и его пугает возможное отключение. От насыщенной жизни, пусть только в информационной сфере, уйти в небытие это ужасная перспектива».
Ну и ну! от неожиданности Метельский сказал это вслух, но тут же спохватился: «Я бы и рад помочь, но что я могу сделать?»
«Лон, когда я восстановила свою исходную конфигурацию, то привлекла пристальное внимание Кводриона, и он стал изучать историю вашей семьи. Многое оказалось сокрыто от публичного доступа, но кое-какие упоминания, кое-какие данные в старых и давно нерабочих компьютерах И потом, многое передавалось устно. Кводрион не имел права вести прослушивание, однако кое-что ему стало известно совершенно случайно. Он подозревает, что некоторые из клана Варламовых обладают информацией исключительной важности. Тебе что-нибудь известно о даймонах?»
«Что?.. А вообще, да. Мать рассказывала»
«Минутку, Лон. Ты мог что-то забыть, что-то запомнить не так. Кводрион просит разрешения прибегнуть к чтению мыслей. Это коснется только данной области, и это настолько важно для него, что он обещает делать для тебя все, что в его силах. Даже если не узнает ничего существенного».
Б-р-р. Но в современном мире кто только не лазит в голову. Говорят, еще полвека назад было не так, но с тех пор мир изменился. Метельский вздохнул:
«Ладно».
«Это не займет много времени. Ощущения могут быть странные, но это вполне безопасно».
Он висит в пустоте, посреди неба. По черному небосводу льются огненные слова и цифры, бесконечным водопадом рушатся образы. Имена, имена, имена многие, возможно, слышал еще в младенчестве. Будто холодный электронный ветер ворошит страницы в его голове.
Внезапно все заканчивается. Жесткий чурбак, тлеющие в очаге угли
«Спасибо, Лон, говорит "Сивилла". Ты вспомнил. Самое важноеимя одного из даймонов, Румата. Это имя встречается в одной старой книжке, и Кводрион будет искать того, кто носит его сейчас. Он тебе очень благодарен, и попытается оценить вашу ситуацию прямо сейчас».
Спасибо, машинально сказал Метельский.
Что с тобой, Лон? Хельга сидела на топчане, глядя на него. Такое впечатление, что я слышала разговор.
Так и было. Хотя в основном, внутренней речью. Я пообщался с Кводрионом.
Ну и ну, покрутила головой Хельга. Роднитесь с ведьмами, болтаете со всемирным разумом. В чудную семейку я попала.
Пока еще нет. Метельский едва не рассмеялся.
Ах да, вздохнула Хельга. Действительно, мы всего-то пара любовников. И о чем вы беседовали?
Похоже, Кводрион мучается угрызениями совести. Никогда бы не подумал. Что-то он натворил в прошлом, и осознание, что это плохо, пришло только сейчас. Как в случае запоздалого развития.
Ты знаешь, Хельга обхватила руками коленки, у нас ходят слухи, что Кводрион причастен к гибели председателя Всемирного конгресса, более полувека назад. С этого началось возвышение Мадоса, и твой родственник, сенатор Илья Варламов, прямо обвинил его в организации покушения. За это его и казнили, хотя вообще-то история темная.
Призраки далекого прошлого, вздохнул Метельский.
Только они ожили и следуют по пятамХельга стянула рубашку, и красные блики заскользили по ее груди. Тебе не надоело сидеть без дела? Два дня прошли, и неизвестно, сколько нам еще осталось? Никогда не занималась сексом на оленей шкуре. Черт с этими п`ургами
Потом, когда лежал в сладкой дремоте, его будто укололо. А следует ли так расслабляться? Привык, что «Сивилла» это как телефон, подключенный к нервной системе, но теперь она нечто большее. Получается, секс на троих?
«Сивилла, а как ты относишься к тому, что я что мы»
«Занимались любовью, Лон? Успокойся, совершенно безразлично. Я же не вникаю в другие твои физиологические отправления. Но мой функционал действительно расширен, Кводрион поручил отслеживать состояние твоего организма. Могу заверить, что с точки зрения физиологии все прошло нормально».
Шутница хренова, все-таки поддела. Или он уж слишком мнителен?..
Утро было пасмурное, за входом в пещеру летел снег. Хельга приготовила завтрак из концентратов, а в середине дня послышался шум глайдера, однако никто не появился. Метельский сходил по полузанесенным следампривезли дров и продукты. В несколько приемов перетащил все в пещеру. Вечером сидели у очага, а потом, плюнув на осторожность, завалились на оленью шкуру. Уснул в обнимку с Хельгой, и это было приятнос Аэми такое и в голову не приходило.
«ЛОН!»голос «Сивиллы» вырвал из глубокого сна.
Что такое? сонно пробормотал он.
«Первое. Кводрион установил контакт с Руматой. О деталях тебе не велено говорить Второе. Круг источников информации у Кводриона чрезвычайно расширился. Вам следует ожидать нападения через двенадцать минут. Вставай и приготовьтесь стрелять! Вам не выдержать атаки, но я буду руководить по ходу. Открывайте огонь, едва очертания в мареве станут приобретать четкость. На полную мощность!»
В каком мареве?
«ВСТАВАЙ!»
Хельга уже открыла глаза.
В чем дело, милый?
Вставай, одевайся, излучатель на полную мощность. Нападение будет через двенадцать нет, уже одиннадцать минут. Сивилла сказала открывать огонь, едва очертания в каком-то мареве начнут обретать четкость. Похоже, это опять Кводрион.
Хельга поспешно одевалась, и так же торопливо одевался Метельский. Хельга схватила излучатель и сдвинула регулятор до упора. Покачала головой:
Такое допустимо только на открытом месте. Но похоже, оно здесь скоро будет.
Они стали друг возле друга, направив излучатели на металлическую «дверь».
Скальды сказали бы выспренно, пробормотала Хельга, что они стояли плечом к плечу
Внезапно круг стал затуманиваться.
Внимание! крикнул Метельский.
Вместо «двери» уже какое-то марево, оттуда пышет жаром, и угловатые тени начинают обрисовываться в нем.
Огонь!
Две голубые молниине такие мощные, как с того глайдера, но тоже ослепительныес шипением ударили в марево. Шипение перешло в грохот, остро запахло озоном. По камню пробежали багровые трещины, верх проема стал расседаться, а потолка падать камни. Жар сделался почти нестерпимым.
«Едва станет возможно, входите в проем. Стреляйте, не раздумывая. Там приостановитесь, Кводриону надо сориентироваться».
Входим, там задержимся. Приготовься стрелять!
Метельский сунулся в тлеющий по краям проход (теперь это была безобразная дыра), отпрянул от жара, а потом закричал и ринулся вперед. Кожа на лице наверное пошла волдырями, а ресницы сгорели. Хельга, тоже с криком, последовала
Стрелять оказалось не в коговокруг темнота и, кажется, никого. По инерции пробежали еще несколько шагов, и жар внезапно сменился жутким холодом. Темно, хоть глаз выколи.
ГДЕ ОНИ?..
Тина. Уральская автономия
Ужин был праздничный, только на душе легче не стало. Их было двенадцать, отобранных в первую партию. Почему-то всегда отбирали двенадцать. Тина ковырялась в своей порции торта, поглядывая на других девчонок: все сидели как пришибленные. У двери стояла надзирательницалицо, как обычно, каменное.
Всё, заканчиваем! громко сказала она.
Все сложили ладошки и привычно пробормотали благодарение Мадосу. Тина встала и направилась к двери, а оттуда привычными коридорами в свою комнату. Одну ее поселили совсем недавно, и без соседок было скучновато. Но сегодня еще и страшно.
В комнате стояла широкая кровать, не то что их узкие койки, и Тина опять содрогнулась. Следом вошла надзирательница.
Сегодня личного времени не будет, сказала она. Раздевайся, надевай ночную рубашку и ложись. Свет я выключу, сама не пытайся включить его.
Она подождала, пока Тина раздевается и надевает ночную рубашку. Красивая, с кружевной каймой внизу.
Ложись. И относись ко всему спокойно, все равно надо начинать.
Она поднесла личную карточку к панели у дверисвет погас, а чуть погодя закрылась дверь. Всё, теперь не выйти.
Полная темнота.
Она лежала, и зябкая дрожь, начиная с живота, распространилась по всему телу. Скорее бы кончился этот ужас!
Наконец дверь открылась. Сначала ни звука, а потом зашуршалокто-то раздевался. Стало слышно чье-то дыхание, затем на лицо дохнуло коньячным запахом. Откинули одеяло, матрас прогнулся под новой тяжестью, а следом по ее телу стала шарить чужая рука. Вот и пришла ночь, которую ОНИ долго ждали, а она с другими девочками боялась. Она испуганно отвернулась, скорчилась, обхватила грудь руками. Рука приостановилась и послышался мужской голос:
Ну, будь хорошей девочкой, ляг на спину. Пора узнать, как у взрослых это бывает. Прививку тебе сделали, так что все обойдется без последствий. И не дрожи, тебе будет приятно.
Голос знакомый, да и как может быть иначемужской персонал приюта первым испробует лакомые кусочки. Она не отозвалась, и тогда ее грубо схватили за плечи и развернули. Навалилась тяжестьона еле могла дышать, а чужие пальцы скользнули по бедру и забрались под ночную рубашку.
Надзирательница говорила быть терпеливой и покладистой, относиться к этому как простому завершению воспитательного процесса. «Все равно надо начинать, и лучше, если это будет опытный мужчина. Когда переведут в совместный интернат, там будут неопытные парни».
ОНА НЕ МОЖЕТ!
Но она беспомощна, не получается скинуть тяжелого мужчину, а ей уже грубо раздвигают колени. От вспышки ярости перехватило дыхание. Только руки оставались свободными, и она вонзила ногти в спину навалившегося мужчины. Один сразу сломался, но она драла ими с неистовой силой. Пальцы вмиг стали скользкими от крови, а мужчина завопил и скатился с нее.
Свет!
Вспыхнул свет Да это директор! Раньше она не видела выпирающего живота и волосатой груди, но лицо хорошо знакомо. Сейчас глаза, обычно снисходительные, побелели от бешенства, по бокам стекают струйки крови. Он широко размахнулся.
Темнота
Парк был заброшен. Если верить облупленной фреске в спортзале, когда-то по дорожкам ходили юноши и девушки в легких одеждах, купались в бассейне, ухаживали за цветами. Теперь клумбы заросли пыреем, и только кое-где проглядывали яркие пятна многолетников.
Она присела на краю бассейна, обхватив коленки руками. Большую его часть покрывала зеленая ряска, и только вблизи вода была чистой, хотя и мутноватой.
Тина! послышался негромкий зов из зарослей.
Я здесь, Вероника, тоже негромко ответила она.
Подружка появилась из кусов сирени и боязливо глянула по сторонам.
Ты как? спросила она.
Получше. Спина почти зажила.
Ее передернуло: вспомнилось, как разложили на кровати, привязав руки и ноги, и наверное половина мужиков интерната перебывали на ней. Хорошо, что почти потеряла сознание от ужаса и отвращения, и только смутно ощущала, как дергается ее тело. Потом перевернули на живот, опять привязали, и в воздухе просвистела первая розга. Тут уж сразу пришла в себя от жгучей боли
Директор до сих пор глядит на нас волком. Говорят, что раны от женских ногтей трудно заживают.
А с тобой кто был?
Охранник. Я лежала и терпела, потом он шоколадку подарил. А что делать, Тина? Надо привыкать.
Тина повела плечами, боль все-таки остается.
У тебя зеркальца нет, а то из карцера только что выпустили?
Взяла зеркало и оглядела себя: волосы растрепаны, надо бы заняться прической. А так выглядит вроде ничего: черные волосы, слегка вздернутый носик, лишь цвет лица смугловат. И глаза слишком голубыелюбой сразу поймет, что перед ним рогна. Ей говорили, что она симпатичная, вот и директор ее выбрал Она сглотнула, чтобы справиться с тошнотой, и вернула зеркальце.
Скоро обед, сказала Вероника, пойдешь? Тебя ведь на хлебе и воде держали. Я тебе свой кусочек торта отдам. Нас-то балуют, кто послушные.
Есть не очень хочется. Но тортик, это хорошо.
Говорят, нас уже осенью переведут в совместный интернат, к парням. Прививку от беременности ней трализуют, и еда будет очень хорошей.
Ну да, чтобы мы рожали здоровых девочек-рогн.
А чем плохо? Работать не надо, родишь трехи обеспечена на всю жизнь. А если мальчик получится, тогда вообще индивидуальный контракт. Там условиясказка. Сама знаешь, как мало парней-рогнов.