Он довольно покрутил карточку с рассказом, положил ее во внутренний карман и покинул комнату. Алексей поднял со стола устройство визуализации и проделал описанные доктором манипуляции. На каждой из граней пирамидки находилось множество крохотных излучателей. Стоило включить устройство и направить в любую из сторон замкнутого помещения, то из устройства испускались пучки света и, отражаясь от поверхности, попадали в глаза. Эффект был таков, что взамен части помещения появлялась голограмма.
Шеварднадзе заранее подключил визуализатор к информационному ресурсу, посвященному истории войны с пришельцами, и тем ограничился, чтобы Алексей не отвлекался.
Сначала воспроизвелось интерактивное интро, посвященное основным событиям противостояния.
Зависшую над Землей международную космическую станцию внезапно разбил, словно бита елочную игрушку, огромный космический корабль-дредноут, как две капли похожий на тот, в котором находился сейчас Алексей. Вслед за первым появились тысячи кораблей. За кадром видеоряд сопровождал женский голос:
«Земля не ожидала внеземного врага, человечество застали врасплох»
Далее панорама поверхности планеты. Корабли снижаются и выбрасывают десант человекоподобных машинксенодроидов. Пыль, огонь, паника.
«Пришельцы атаковали крупные промышленные города. Будучи заложниками экономической силы, сверхдержавы приняли основной удар вторжения. Пришельцы учинили геноцид в мегаполисах. Человечество разобщилось, лидеров охватило смятение. Ядерный обстрел космических кораблей причинил небольшой урон. Однако враг вскоре захватил атомные арсеналы. Китай, Европа, Россия, Америка, Ближний Восток, Индия, Япония, Сингапур пали. Народы бежали с родных территорий в поисках спасения.
Толпы беженцев хлынули в бедные страны, не подвергшиеся нападениям. Местные коррумпированные правительства и террористы осложняли жизнь эмигрантам из некогда зажиточных стран. Вековые обиды нашли злорадное отмщение. Остатки боеспособных соединений терпели поражения и отступали.
Со временем мы выявили цель вторженияресурсы планеты»
На кадрах техника пришельцев разрушает города и промышленные районы. Переработав материалы, корабли вывозят ценные ресурсы в космос.
«У людей не иссякла воля сопротивляться. Военные и политические блоки оставили разногласия. Под эгидой Объединенных наций было образовано Содружество. Общими усилиями фронты стабилизировались. На свободных территориях возвели стратегические комплексы и заводы. Человечество начало сражаться увереннее и даже одерживать победы. Опыт столкновений позволил разгадать систему функционирования пришельцев.»
Панорама боя. Силы людей наступают танками при поддержке вертолетных звеньев. Укрывшаяся в рытвинах и за разбитыми остовами, пехота отстреливается. Плотный огонь и осколки вмешивали ксенодроидов в покореженный металл и грязь. Справа, рассекая облака, спускается космический корабль агрессоров. Люди поджидали момент, и едва дредноут подошел достаточно близко, по нему ударили сотни сверхзвуковых ракет. Пылающая махина с величием, с каким могла обрушиться сама твердь небесная, с ревом зарылась наполовину в грунт. Уцелевшие пришельцы, не страшась опасности, стреляли, не утруждая себя укрытием. Когда из поверженного корабля со всполохами вырвались столбы раскаленной плазмы и огня, ксенодроиды тотчас упали замертво. Однако торжество было не долгим, пришельцы перешли в контрнаступление, которое смело позиции людей.»
Ночь. Ксенодроиды сканируют остывающее поле брани. Среди трупов и уничтоженной техники, они находят останки собратьев и увозят на базы обслуживания. Там синтетические тела ремонтируют, и после ксенодроиды воскресают. Утром ожившие враги идут по трупам солдат Земли, которые некогда их умертвили.
«Сущность пришельцев раскрылась. Главные корабли несли разумы войска, а тела ксенодроидов были лишь оболочками, которые заменялись при необходимости. Научные институты вади новое оружие для уничтожения кораблей пришельцевгауссовы орудия. После массированной атаки гауссовых ПВО космос плакал»
Поверженные корабли пришельцев низвергались с орбиты. С каждым уничтоженным кораблем десантные ксенодроиды выходили из строя. С воодушевлением армии людей перешли в глобальное наступление. Начало освобождения.
«С переходом в масштабный прорыв мы захватывали больше трофейных технологий и оружия. Мы постигли устройство поврежденных кораблей пришельцев, научились их ремонтировать. Настал час, когда оружие врага обернулось его бичом. На горизонте забрезжило полное уничтожение захватчиков.
До победы оставались дни. Мир прибывал в эйфории, однако, ей суждено сменится на главную боль человеческого рода. Крупнейший и главный из уцелевших дредноутов, нареченный «Презренным», в последний день войны выпустил мириады боеголовок с вирусом. Пандемия лишила землян будущего. Ни одна женщина впредь не могла зачать. День победы человечества стал первым днем последнего столетия.»
Обзор регионов, где цивилизация начинает восстановление. Люди возвращаются в районы, бывшие под оккупацией. На место домов они видят девственно чистые пейзажи. От городов, инфраструктуры и свалок отходов не осталось следа. Растут леса, цветут поля, словно людей никогда не бывало. Величественные Лондон, Париж и Москва остались лишь на фотографиях.
В лабораториях ученые исследуют артефакты пришельцев и архивы кораблей в поисках способа одолеть вирус. На орбите планеты достраивается новая околоземная станция с многочисленными орбитальными лифтами, тянущимися к суше.
«Человечеству не удалось синтезировать вакцину, однако, в базах дредноутов были обнаружены координаты тысяч планет вне Солнечной системы, на которых имелись объекты, организмы, субстанции, представляющие великую научную ценность. Пилоты научились управлять варп-двигателями, и сотни исследовательских миссии устремились в бездну космоса искать неведомое. Мы верим, что однажды сыщется живительная вода, которая смоет скверну, и вселенная снова услышит крик новорожденного человека.»
После просмотра Алексею не хотелось говорить. Он отключил визионер, лег на кровать и уткнувшись в стену уснул.
Тем временем Шеварднадзе в полудреме лежал на кушетке. Пришло очередное письмо, и преодолевая сонное раздражение, он открыл электронную почту. Отправителем значилась медицинская лаборатория. Во вложении был прикреплен файл-изображение сна Алексея. Доктор вспомнил, что давал распоряжение подключить только прибывшего из ямы Алексея к считывателю снов, но совершенно позабыл забрать результаты. В открытом вложении пред глазами доктора возникли размытые очертания кроны дерева с толстыми похожими на коренья ветвями, усеянные кислотно-зеленого оттенка листьями.
6
Орбитальная околоземная станция. Космические порты похожи на пятерни, простираемые от паутины обитаемых блоков. Монструозные ангары для космолетов так и остались уделом фантастики, ведь никаких ресурсов не хватило бы построить город на орбите. Впрочем, станция восхищала даже в скромной конфигурации, и стала самым грандиозным сооружением человечества. Дюжины тросов тянулись к поверхности планеты, по ним, не ведая покоя, мчались транспортные платформы. Благодаря возможности космонавтов спускаться на выходные к семье, на орбите постоянно работали две сотни специалистов, не считая попеременно прибывающих и улетающих команд космических миссий.
Шеварднадзе с удовольствием насладился бы приближением к родной планете, но подвело тело. Доктор вышел из стазисной капсулы всего шесть часов назад и его порядком мутило. Голова была тяжела, словно у пресыщенного полуденным сном, что не удивительно, учитывая два года проведенные в капсуле. По статистике, не многие космонавты страдали острой мигренью после стазиса, но доктору «посчастливилось» оказаться в их числе. Поэтому любование видами Земли заменила душная подушка с уткнутым в нее зеленым лицом.
Давид, не желаете покидать мой корабль? Не удивлен, что под началом такого великолепного командира, как я, вы готовы тотчас отправиться в самое пекло галактики. Но увы, команда сошла на станцию, и не будь я капитаном, если не покину корабль последним.
Доктор поднял голову и увидел полковника. Он стоял спиной к кровати и наблюдал в иллюминатор за ночными огнями Европы.
Знаете, я был космонавтом на старой космической станции, сказал командир. За три месяца до вторжения я вернулся на Землю. Повезло, я хотел остаться еще на полгода. Эх, видели бы вы прежние гирлянды из света. Каждую ночь, затаив дыхание, я рассматривал большие сияющие пятна городов и цепочки, которые тянулись до скоплений мегаполисов. Было видно наглядно, где и как распространилась культура. Однако больше впечатляли темные пятна области Евразии, центра Африки Казалось, там нет жизни и людей. Когда началась оккупация пришельцев, я часто видел пугающие сны, где один за другим гаснут огоньки, оставляя бесплодную мглу.
Под конец полковник говорил с не свойственной сентиментальностью. Он обернулся к кровати, его лоб и жилистая шея взмокли.
Вы как?
Подташнивает немного, сказал доктор. Я в порядке.
Раз так, может пройдемся? Мне нужно появиться в штабе флота, и вы заодно проветритесь.
Мне становится лучше, но все же не настолько, чтобы гулять. С вашего позволения, я поеду в отель. Признаюсь, даже в полном здравии я не стану разгуливать по станционным площадям.
Верно, вы сторонитесь скопищ народа Знайте, мое мнение: затворничество не поможет справиться болью. Хотя, я больше вам не начальник, и не намерен принуждать.
Спасибо, товарищ полковник.
Немного придя в себя, доктор спустился с корабля и взял электромобиль, чтобы добраться до жилого сектора. Мимолетная радость возвращения сменилась меланхолией, настойчиво окутывавшей, как капля смолы насекомое. Он неспешно проезжал мимо выгружающегося экипажа, который встречали коллеги и друзья. Чужая радость казалась доктору противной, при том он понимал, что трактует поведение встречавших через призму внутренней подавленности, и оттого на душе становилось еще гаже. На мгновение Шеварднадзе пожалел, что вернулся. Эмоциональное падение пресек входящий вызов от местного госпиталя. Перед взором появилась моложавая медсестра и приветливым голосом потребовала явиться в больницу и оформить передаточные документы на Алексея, ведь Шеварднадзе до сих пор значился его лечащим врачом. Гнев раздражения от надобности куда-то тащиться развеял уныние, и доктор нашел силы добраться до госпиталя.
Уютный кабинет заведующего психоневрологическим отделением имел претензию на домашнюю атмосферу, но походил на захламленную квартирку: цветастый ковер под ногами и обои из жухлой травы, на столе пачки бумаг, неведомо зачем и откуда взявшиеся в век цифрового документооборота, запачканные едой и залитые кофе. На фоне общего серо-стального стиля станции этот островок архаики почитался работниками станции за модный. Окончив формальности, Шеварднадзе не стал задерживаться у коллеги и распрощался так скоро, насколько позволяют приличия. В коридоре премного покоя он к своему неудовольствию встретился с Алексеем в сопровождении двух медбратьев. При виде доктора, впервые с возвращения из ямы на лице скалолаза появилась улыбка, и, пренебрегая протестами медбратьев, он принялся махать в приветствии. «Хочет, чтобы навестил», подумал Шеварднадзе, и раскаленной болью эта мысль растеклась по под черепом. Сдерживая гримасу страдания, он выдавил улыбку и отвел взгляд, сделав вид, что принял звонок. Продолжая спектакль, он сбежал из больничного корпуса.
Испытывая неимоверное облегчение, доктор вошел в небольшой номер. Он распластался на мягком матраце и с добрых три часа лежал в полудреме. Разум захватили прерывистые, как дымка, сновидения. Одно из них увлекло. Шеварднадзе стянул пиджак и устроился поудобнее, но сколько не силился уснуть, ничего не получалось. После терзаний он обследовал содержимое мини бара. Двойная порция водки сделала свое дело.
Наутро Шеварднадзе встал с кровати с такой легкостью и ясностью в голове, словно он вернулся в одиннадцатилетнее тело в родительский дом в Аджарии, а не дрейфовал на станции в сорока тысячах километрах над уровнем океана. Первым делом доктор зашел в почтовый офис, где автоматизированная система выдала посылку с Земли. На подлете к станции, едва выйдя из стазиса, он заказал в типографии картину, предчувствуя скорую неработоспособность. Сегодня он благодарил себя за предусмотрительность.
Алексей завтракал в палате, когда пришел доктор. Убранство нового пристанища было унылым от обилия металла и пластика в интерьере, углы и те были сглажены. Доктор понемногу начал понимать моду на бардак в кабинетах.
Давид, как я рад тебе! Мне нужно кое-чем поделиться.
Здравствуй. Счастлив, что ты идешь на поправку. Мы обязательно поговорим, только доешь. Я не спешу.
Доктор присел на стул и дождался, пока его пациент закончит есть.
А ваш план сработал! сказал Алексей, отставляя миску. Как вы велели, я посмотрел рассказ о нашествии инопланетян. Это буквально сносит голову! Пусть я непричастен к произошедшему на Земле, но во время просмотра я очень переживал, будто бы сам воевал.
Шеварднадзе знал, что переубеждать Алексея пока преждевременно, однако, был налицо неосознанный эмоциональный отклик на вторжение пришельцев, который словно первая трещина послужит началом разрушения заблуждений.
Говорят, что вселенная появилась в большом взрыве из бесконечно малой точки. Если так то, мы все части общего, и причастны ко всему что происходит вокруг. Ну или нечто в этом роде
Ничего не понял, Давид. Я о другом, после просмотра военной истории, мне открылось видение, похожее на волну понимания.
О стене?
Я вспомнил одну из пещер.
Гаасцора! довольно засмеялся Шеварднадзе. Как знал, что нужно дать визионер именно перед уходом в стазис. Увиденное настроило сознание на определенный лад, и мозг начал работать на подсознательном уровне без усилий.
Похоже на то. Я проснулся и почти сразу в голове появились образы, которые складывались в сюжет.
Удивительно и просто как все гениальное. Ну, рассказывай.
Не совсем ясно помню момент, когда попал в пещеру. Обычно я отдыхал на выступах в стене. Не всегда получалось прилечь. Притулишься в чудаковатой позе, не расслабляя мышц и бдительности, чтобы не свалиться в пропасть, и чутка дремлешь. Но та пещера выглядела достаточно большой, чтобы я сумел в нее забраться. Не спрашивай, как я ее нашел, вероятно просто лез-лез и залез. Далее, о чем я поведу рассказ, случилось после пробуждения. Я встал и пошел на выход из пещеры, но не сумел его найти. Я бродил пока на наткнулся на небольшой лаз величиной до колена. Оттуда шло приятное зеленоватое свечение, оно манил, и мне захотелось посмотреть куда оно приведет. Помни, свет для меня был диковинкой, я жил в кромешной темноте. Пока я полз по тоннелю, все думал, вот застряну и не смогу выбраться, так и сгину попусту. Но мои терзания окупились в полной мере.
Полость, куда я проник, напоминала шар, свод возвышался не многим над макушкой. В середине на постаменте находился мимикрирующий пузырь, который сиял мягким светом. Казалось чудом, но шар состоял из тысяч бабочек, это они испускали свечение. Не только шар, бабочки покрывали каждый дюйм пещеры, включая пол. Были ли они именно бабочками? Вряд ли, но я не знаю, как назвать их иначе. Бабочки не превышали длиной половину мизинца, они имели множество крыльев, похожих на извивающиеся ленты гимнасток. Я коснулся одной из подлетевших ко мне, но она рассыпалась в переливающуюся пудру. Каждый мой шаг убивал бабочек на полу, но они не пугались и не желали взлетать иначе чем, когда им захочется. В окружении живой красоты я, как хашишин в райском саду, исполнился счастья, замер и наблюдал за бабочками. Они летали, садились на мои руки. Впервые оказавшись на свету, я взглянул на ладони, и они очищались от ран, мозолей и грязи.
Пребывая в таком безмятежном блаженстве, я ощутил присутствие затаившегося зла. Во мраке я заметил змея, несоразмерно толстого для своей длины. С разрушительностью торнадо он двинулся по стенам, оставляя крупные рытвины в покрывале бабочек. С ужасом я представлял, как этой твари хватит считанных минут, чтобы истребить полюбившихся мне созданий. Я вступил в битву со змеем. В ярости тварь двигалась еще проворнее и потому уничтожала еще больше бабочек, которым я, собственно, помогал. Я и сам стал виновником гибели многих из них, каждый мой шаг, каждый удар убивал хрупких созданий вблизи. В последний раз я бросился на змея и вложив в руки нечеловеческие усилия вспорол брюхо твари ножом.