Я давился горьким колючим смешком, а из глаз выдавливались соленые слезы. Как?!. Мою девочку объявят вне закона?!. Только потому, что она хочет остаться со мнойс парнем, которого любит?..
В какой все-таки варварской стране мы живем!.. Полисмены здесь не ловят прикрытых денежным щитом местных Аль Капоне, терпят ультраправых отморозков. Не защелкивают наручники на запястьях у аферистов средней и выше весовой категориитипа Бахрома. Скамью подсудимых не полируют задами проворовавшиеся губернаторы. Но тюркская девочка с хрупкими плечамиконечно, угроза для территориальной целостности неласковой матушки-Расеи. Любой полицейский сочтет за долг перед родиной проверить документы Ширин. Когда сгорит виз, у моей милой останется три дорожки. Или прятаться, как лиса. Или быть депортированной в Западный Туркестан. Или умереть. Воистину: придуманная дрянным божком-садистом лотерея, в которой невозможно выиграть. О, пусть другойдобрыйбоженька позаботится о том, чтобы моя любимая все же нашла официальную работу!..
Календарь постоянно лез мне в глазапотому что я подолгу торчал на кухне. Гонял кофе со сливками да, то и дело отвлекаясь, листал прихваченную из спальни книгу персидских сказок. Я в одиночку коротал время на кухне, чтобы не мешать Ширин, которая с самого утра садилась за ноутбук и прочесывала сайты с объявлениями о работе. Хотя народ и говорит издавна, что в делах «одна головахорошо, а двелучше» я ничем не мог помочь моей девочке. Пока милая перелопачивает интернет-вакансии, я бы без толку стоял бы у любимой над душой, точь-в-точь плохо справляющийся со своими обязанностями ангел-хранитель. Через стенку я иногда слышал мелодичный голос моей девочкиШирин звонила по вакансиям.
Время от времени моя милая делала перерывыи приходила ко мне на кухню. Я, как заправский официант, подавал бутерброды с сыром или чесночной колбасой и ароматный кофе. Моя девочка ничего не рассказывала о том, как продвигаются поиски работы. А я и не лез с расспросами, прекрасно понимая, что моя звездочка и сама сказала бы, если бы удалось записаться на собеседование.
Иногда за кофе моя девочка вздыхала и опускала голову. Я понимал: дела не ладятсямою милую не пригласили еще ни на одно интервью. Любимая больше не казалась мне ни тигрицей, ни львицей. Трудно было поверить, что это Шириндав фонтаном прорваться справедливому гневушвырнула скомканную анкету в наглую шакалью физиономию Анфисы Васильевны. Теперьмолчаливая, с потухшим взглядом и подрагивающими плечамимоя девочка была похожа на пятнистого олененка-сосунка, потерявшего и маму-олениху, и все стадо. Олененок совсем один на крохотной лужайке, со всех сторон стиснутой темным лесом, в котором рыщет полным-полно голодных хищников. Бедняга даже не решается подать голоспозвать сородичей-оленей. А только навостряет уши да тревожно зыркает глазами.
Мне хотелось обращаться с моей милой бережно, как с дорогой фарфоровой статуэткой. Сдувать с моей тюрчанки пылинки. Казалось: расцвела, раскрыла бутон роза женственности Ширин. Моя ненаглядная была такой чувствительной, ранимой и нежной, что я осторожно прижал бы любимую к своей груди и никогда, никогда не отпустил бы.
Ночью, когда мы голыми ложились в постель, моя девочка немного делилась со мной новостями насчет поисков работы. Всегда эти вести были примерно одни и те же: моя милая просмотрела сто вакансий, в восьмидесяти двух из которых жирным шрифтом значилось«строго славянам», «только для граждан Расеи», «требования: расейское гражданство, славянская внешность, православное вероисповедание». Восемнадцать оставшихся вакансий Ширин прозвонила. В десяти случаях мою любимую прямо в лоб спрашивали: «Вы русская?.. Славянка?» и, услышав тихое: «Нет» бросали трубку. Еще в восьми коротких разговорах моей милой очень мутно отвечали на вопрос о рабочих обязанностяхюлили, как лисицы; либо сразу признавались: у нас, малышка, ты будешь заниматься агрессивными продажами. Тогда уж трубку клала Ширин. Моя девочка ясно понимала, что при своих застенчивости и робости не сможет «впаривать» товарходить по вагонам электропоезда в метро и с настырностью агитатора от демократической партии убеждать пассажиров купить сковородку с тефлоновым покрытием или супер-резку для овощей.
Я не знаю, как другие мигранты находят работу, грустно лепетала моя милая, плотнее прижимаясь ко мне под одеялом. Вроде бы у меня, как у всех, две руки, две ноги, голова. И трудиться я не боюсь. Что тогда со мною не так?..
Я только вздыхал и крепче обнимал Ширин. Что я мог ей сказать?.. Что это не с ней что-то «не так», а с потенциальными работодателями, которые перебирают соискателей, как зерно, отсеивая «нерусских».
По-быстрому мы занимались любовью. Моя девочка льнула ко мне и горячо стонала. Но в ней уже не было того бурлящего моря страсти, как в ту памятную ночь, когдаизвиваясь в моих объятияхмоя милая восклицала, что хочет от меня ребенка. Видимо, ежедневные поиски работы иссушали энергию Ширин.
Если моя девочка не засыпала сразу после любовной «схватки», то просила меня рассказать какую-нибудь чудесную историю. Тут-то и пригождались персидские сказки, которые я читал на кухне. Полеты на деревянном коне или волшебном ковре, поединки борющегося за правду богатыря с рогатыми чудищами-дивами, загадки, задаваемые прекрасной царевной-пери мудрому не по годам юношевсе эти переливчатые, как самоцветный камень, образы помогали расслабиться, капали бальзамом на сердце, переносили в мир красивых иллюзий. Я даже недоумевал: зачем человечеству марихуана и алкоголь, если от прошлых поколений нам остались завораживающие сказки?..
Ширин пыталась искать работу от «прямых» работодателей. Избегала обращаться в кадровые агентства, так как помнила сугубо отрицательный опыт контакта с «Мансуровым и партнерами». Но «прямые» работодатели были сплошь гнусные расисты. «Вы славянка?» был их первый вопрос. Твоя готовность трудиться, ответственность, исполнительность, пунктуальность волновали бизнесменов и кадровиков во вторую и третью очередь. Моя милая иногда плакала, когда в постели рассказывала мне об этом.
Что оставалось делать?.. Искать агентства, специализирующиеся на поиске работы для мигрантов. Тут надо было быть настороженной, как услышавшая рев тигра газельчтобы не заглотить, вместе с крючком, наживку таких же мошенников, как Бахром. Моя девочка два дня потратила на изучение тех трех дюжин «мигрантских» агентств, которые функционировали в столице. В идеале, надо было выбрать агентство, которое стрижет деньги не с соискателя, а только с потенциального работодателя. Это было бы справедливо, насколько вообще есть справедливость в «рыночном обществе». Деньгиоружие предпринимателей и фирм. А у нанимающегося в работники есть только пара не боящихся труда рук.
Но большинство агентств требовало платы за свои посреднические услуги. Возможно, не все из этих агентств были мошеннические. Но, если воспользоваться народным выражением, обжегшись на молоке, мы дули на воду. Ширин говорила таким компаниям: «Извините. До свидания» имея в виду: «Прощайте». Наконец нашлось одно кадровое агентство«Бригантина». Оно тоже брало с соискателей некоторую мзду. Но, как обещало, строго после того, как клиент получит от найденного через агентство работодателя свою первую зарплату. На безрыбьеи рак рыба. С условиями «Бригантины» еще можно было согласиться.
Девушка из колл-центра кадрового агентства переключила Ширин на менеджера. Менеджер с молодым женским голосом назвалась Юлией Владимировной и сказала, что будет персональным куратором моей милой. Подробно расспросив мою девочку об опыте работы и о пожеланиях к новому месту трудоустройства, Юлия Владимировна пригласила:
Приезжайте завтра к одиннадцати часам. Думаю, я уже смогу предложить вам пару-тройку вакансий.
Остаток дня после разговора с Юлией Владимировной мы порхали бабочками, то ликак будто
бегали по раскаленным углям. Словом: не могли и минуты посидеть спокойно. В наших сердцах, ставших похожими на чаши с бурлящим колдовским зельем, надежда боролась со страхом разочароваться.
«Бригантина» производила впечатление честного агентства. Оно, конечно, тоже наваривалось с соискателей, но строго в рамках буржуазного закона. Тогда все должно быть тип-топ. Моя Ширин, в самом деле, что ли, хуже других?.. Она прилежная, умная и ответственная девочка. Да что там говорить!.. Она для работодателязолотой клад, если работодатель не идиот. Все, что требуется от нанимателя: не придирайся к тюркскому происхождению своей новой работницы; подай в миграционную полицию заявление на продление визы моей милой; вовремя плати скромную зарплату. Не такой уж и неподъемный списокне так ли?..
Если у нас что-то не срастется с работодателями, к которым Юлия Владимировна направит нас завтразначит нам точно повезет послезавтра. Не можем же мы постоянно обламыватьсяспотыкаться, как деревенский дурачок, об одно и то же бревно. «Бригантине» тоже выгодно поскорее пристроить мою девочкуи получить свои вожделенные деньжата. Невозможно вообразить, чтобы в безбрежном океане мегаполиса, где рыбьими косяками снуют миллионы кое-как обустроивших свою жизнь людей, не нашлось бы вакансии для моей милой.
Я решил: в первый рабочий день Ширин я куплю цветы и любимый нами торт «Змеиное молоко». Когда порядком уставшая, моя девочка придет домойувидит: на кухне погашено электричество и горят декоративные свечи, в банке с водойалые гвоздики, а в тарелкахвкусняшка. Сюрприз от любящего мужа.
В ночь перед поездкой в «Бригантину» мы долго не смыкали глаз. Глядя в темноту, любимая вслух гадала, какие работу предложит агентство.
Можетофицианткой?.. Как ты думаешь?.. полушутя и полусерьезно спрашивала меня моя милая. Я не уроню поднос с кушаньем?.. Не вылью ли ненароком горячий суп на лысину клиента?.. Я чувствую себя неуклюжей, как корова.
Ну какая ты корова?.. ласково отозвался я. Ты, скорее, большеглазая телочка.
Ширин боялась, чтоесли устроится гардеробщицейбудет не слишком проворно выдавать людям куртки. И что в апреле опять останется без работы, потому что в теплое время года ни куртки, ни шубы никто не носит и в гардероб не сдает.
Или вот буду я техничкой, продолжала рассуждать моя девочка. Вытру пол, а тут кто-нибудь зашедший с улицы продефилирует в грязных ботинках. И снова по линолеуму растечется коричневая жижа. Тогда, значит, тряпку в зубы и впередснова наводить блеск.
Я только крепче обнимал свою пери и тихонько смеялся. На самом деле, никакая работа не пугала Ширин. Моя милая готова была стать гардеробщицей, техничкой, кассиршей в супермаркете, продавщицей горячих пирожков. Лишь бы продлили визу и платили копеечку. Наши с моей девочкой желания были предельно скромны. Как у воробышков, клюющих букашек и соринки. Так что я не понимал, почему старуха-судьба обрушивает удары своей клюки именно на нас, а не на подобных Бахрому наглецов с загребущими лапами. Должно быть, дряхлая ведьма не только горбатая и колченогая, но и слепая.
Я все жду, изменившимся, как бы надтреснутым, голосом сказала Ширин, когда нам ответят суд и прокуратура?.. Да и толстый капитан Арсений Петрович должен позвонить. Он ведь обещал проверить Бахрома.
Не думай об этом, откликнулся я. Все будет в свое время. Сейчас самое важноетвое трудоустройство.
Даеле слышно согласилась моя милая. Если я начну работать и продлю визуя, пожалуй, буду готова выкинуть из головы, что сделали нам Бахром и Анфиса Васильевна. Всем негодяям не отомстишьне в нашей Вселенной. Ячестно сказатьне верю, что полиция, прокуратура и суд нас защитят. Они, чего доброго, дорисуют Бахрому крылышки и нимб, а нас объявят во всем виноватыми бесами-скандалистами. Когда я так настаивала, чтобы мы обратились во все эти высокие инстанциия, наверное, надеялась на чудо.
Моя девочка немного помолчала, сверля глазами мрак. А потом сказала:
От всей души говорю: если на сей раз дело с работой и визой выгорит, я забуду про Бахрома и Анфису. И всю боль, которую эти пройдохи нам причинили, тоже забуду. Заживем спокойной и радостной жизнью, как Адам и Ева в райском шалаше. Нам не нужно много червонцев для счастья. Но если я не получу работу, а срок моей визы закончится, да еще тяжким грузом будут лежать на душе обиды, за которые мы не смогли отплатитьтогда тогда мы знаем, что делать. Волшебные пилюлькиу нас под рукой. Их достаточно, чтобы мы заснули и не проснулись.
По спине у меня запрыгали мурашки. Хорошо, что в темноте милая не видела мучительной гримасы, перечеркнувшей мне лицо. Так запросто, лежа голой со мной в постели, моя девочка говорила о замышляемом нами суициде. Будто речь шла о производстве сахару или о прогнозе погоды на ближайшие выходные. О, моя безумная красавица так и не отказалась от нашего дикого плана!.. Она все время держала его в голове. Это япеременчивый, как ветерто считал совместное самоубийство единственным достойным исходом, то, с заячьей трусостью, не смел даже думать о суициде.
Нам не придется убивать себя, сказал я хрипловато. «Бригантина» найдет тебе подходящую работу.
Да. Конечно, дорогой, ответила Ширин. Я тоже надеюсь на это всем сердцем.
В эту ночь моя девочка не плакала и не просила меня рассказать сказку. Вообще, после телефонного разговора с Юлией Владимировной из «Бригантины» моя милая сделалась совсем спокойной. Должно быть, решила: река нашей жизни повернула, наконец, в нужное нам русло. Кадровое агентство подберет для моей звездочки работу с официальной регистрациейи с того дня все у нас будет хорошо.
А может, любимая рассуждала чуток по-другому. Она могла вспомнить афоризм: «пан или пропал». Или работа и продление визыили глотаю горсть таблеток и навечно закрываю глаза. Я весь трясся, но с глухой тоской признавался себе: я последую за Ширин, даже если моя девочка решит умереть. Как бы ни сгибал меня страх смертиа жизнь без милой будет еще непереносимее.
Мы проснулись по будильнику. Любимая первая вскочила с кровати и потормошила меня, еще пытающегося досматривать расплывчатые обрывки сновидений. Моя девочка была бодрая и почти веселая. Она порхала, как маленькая птичка. Похоже, милая все же без оглядки верила, что сегодня мы одержим победу в шахматной партии с коварными небесами. В самом деле: не можем мы терпеть поражение за поражением. Как говорят англичане: можно проиграть все битвы, но не последнюю. Путь Бахром надул нас, как пару воздушных шариков, а капитан «бегемот» подтерся нашей жалобой. Благодаря «Бригантине» мынаконецвозьмем верх над старухой-судьбой. У Ширин будут работа и продленная виза. Я подумал: за это стоит сражатьсяа наградой будет улыбка на лице у любимой.
Моя девочка расчесала волосы и заплела косы. Потом мы позавтракали восхитительной яичницей с колечками лука, которую пожарила моя милая. Запили ароматным молочным кофе приятного светло-коричневого цвета. Посмотрели на время: пора было одеваться и ехать в «Бригантину». Я, естественно, собирался сопровождать мою звездочку для моральной поддержки. Когда Ширин торжественно объявят: «Вы приняты на работу» порадуемся вместе. «Или ты будешь утешать свою тюрчанку, если у вас опять ничего не получится», точно мелкий бесенок нашептал мне с левого плеча. Я встряхнулся, точно и впрямь прогоняя дьяволенка. Сегодня день решающей схватки за наше с любимой благополучие. Я не имею права заранее впадать в пессимизм.
Прежде, чем выйти из квартиры, уже обутая в сапожки на Ширин набрала Юлию Владимировну.
Приезжайте, подтвердила Юлия Владимировна свое приглашение. У меня для вас две вакансии.
Можно было бы выдохнуть спокойно: нас ждутникаких подводных камней не ожидается. Но я нервничал, как будто что-то грызло меня изнутри. Я старался не показывать этогодабы тревога не передалась и моей девочке. Но меня выдавали дрожащие пальцы, шумное дыхание и часто моргающие глаза. Наверное, я привык к нашим неудачами настороженно ждал, что «Бригантина» выкинет финт ушами не хуже «Мансурова и партнеров». Или, может, я боялся не столько самого провала, сколько последствий. А последствия будут те, что нам всерьез придется обсуждать вопрос суицида. До намеченной нами роковой даты осталось не так много времени.
В отличие от меня, Ширин была на удивление сдержанна. То было мужество рыцаря, опустившего забралоготового вышибить соперника из седла или самому пасть с коня на пыльную каменистую землю. Насколько я мог «считывать» мысли и чувства моей девочкимилая готовилась с достоинством принять чашу, которую поднесут обстоятельства.
«Бригантина» занимала целый этаж в стеклянной высотке бизнес-центраодиноко торчавшей, как поднятый палец великана. Проход к лифтам загорожен турникетами. Да затянутыми в пятнистую униформу охранниками, широкими, как шкафы; целых пять человек с дубинками и с электрошокерами на поясе. Нам пришлось звонить Юлии Владимировне, чтобы та выписала на нас пропуска.