Командор, раз уж заговорили, давно хотел спросить, скажите, какую роль во всей этой ситуации играет компания Татьяны Курназир? Почему вы помогаете друг другу?
Мадам не показалась тебе несколько экстравагантной? ответил Штайнер вопросом на вопрос.
Весьма интересная женщина, уклончиво ответил Николай.
О, да. Ты ведь читал её биографию?
Разумеется, командор. Когда знакомился с первым заданием.
Тогда ты в курсе, что после убийства её мужа и сыновей, она сумела покинуть штаб-квартиру «Олимпии»? И ты в курсе, что её корабль был перехвачен эсминцем «Керетаро» и уничтожен, а её саму долгое время считали погибшей?
Соколов утвердительно кивнул.
Я внимательно читал, сэр.
Однако, я уверен, ты не знаешь, кто командовал тем эсминцем.
По заигравшей на лице Штайнера озорной ухмылке, Николай догадался, что тот имел в виду.
Это вы тогда отпустили мадам Курназир в «Арахну».
Командор пожал плечами, его ухмылка превратилась в улыбку.
Приказ был выполнен. Корабль был уничтожен. Однако в приказе не было ни слова о втором корабле, спрятанном в первом.
А вы знали об этом втором судне?
Знал.
Соколов усмехнулся, покачал головой и воззрился на Штайнера.
В таком случае, сэр, у меня по этому поводу остался только один вопрос.
Почему я всё ещё жив? рассмеялся Штайнер, а Николай невольно восхитился, как старый командор до сих пор сохраняет бодрость духа и чувство юмора, скажем так, мне относительно повезло. За всё, за все мои прегрешения, в итоге, я отделался пожизненным назначением сюда в звании низшего флаг офицера.
Командор замолчал, выжидательно глядя на Соколова. А тот укладывал в голове невероятные откровения. Николай наконец начал понимать, чем были продиктованы многие события и действия, что происходили с ним и вокруг него. И откровения Штайнера немного приоткрывали его мотивы.
Командор, вы ведь не со всеми своими людьми вот так откровенно разговаривали, по душам.
Верно. Я посмотрел, как ты принимаешь решения и действуешь. И заметил, что ты умеешь и любишь думать, стараешься понять причины событий и, соответственно, продумать свои действия. Ты очень быстро понял, что происходит нечто из ряда вон. И не хуже меня способен осмыслить, откуда растут ноги. Поэтому я хотел бы видеть тебя на своей стороне, толковых людей никогда не бывает много. И я вижу, ты уже понял, что все нынешние обстоятельства растут из давно минувших событий. Я и сам бы не смог до этого докопаться, если бы не видел реалии войны, отгремевшей сорок лет назад.
Командор, я всей душой желаю разобраться, понять, ответил Николай, я даже начал подозревать, что это поможет объяснить и то, в чём участвовал я сам. Из-за чего я и оказался, в итоге, здесь. Расскажите мне наконец, что и почему вы делаете сейчас? Вы ведь помогли Курназир уничтожить агентурные сети СКБ. Это гарантированно расценят как измену. И примут меры. А я уже по самые уши в этих ваших делах, при том, что до сих пор ни черта не понимаю. Каким образом это связано с той войной?
Штайнер кивнул и помолчал немного. Николай с нетерпением ждал.
Да, связь не очевидна, заговорил командор, я знаю, что ты совсем недавно получил приказ, который не смог выполнить. Приказ направленный против обычных людей, гражданских. И этот приказ не имел логичных, для тебя, объяснений. Всё это долгая история, начавшая ещё задолго до той войны. А выводы из неё слишком опасные, я бы даже сказал, они поначалу шокируют. Мало кто сейчас понимает, с кем и за что мы тогда воевали на самом деле, да и в то время мало кто понимал. Когда эта война началась, я ещё не закончил Академию Флота. А потом сразу попал в действующий флот. Много всего пришлось там повидать за восемь лет. Много подозрительного, много совсем непонятного. Но было одно очень яркое событие, о котором я хочу тебе поведать.
Командор снова сделал паузу.
Ты когда-нибудь слышал о сражении за Арахну Тридцать Два? снова заговорил командор.
Нет, сэр. Никогда не слышал.
А я там был. Это было в том самом две тысячи четыреста двадцатом году. Официально этого сражения никогда не происходило. Все, кто там выжил, дали тогда подписку о неразглашении. Пожизненную. Под угрозой немедленного расстрела.
Командор сделал паузу, вздохнул и начал рассказывать.
Я служил в то время первым помощником на эсминце. Нам невероятно повезло, у капитана Спаркса уже тогда было просто звериное чутьё на опасность. Да и диспозиция была очень подозрительная.
Спаркса? сам того не желая, перебил Николай.
Да, тот самый Томас Спаркс, который тебя на дисциплинарной комиссии ко мне направил. Мы с ним сдружились, честно скажу, на почве идеи о том, как бы не стать космической пылью в очередной засаде или какой-нибудь большой мясорубке. И наше взаимопонимание, в таком щекотливом вопросе, позволило в итоге выжить и нам самим, и нашему экипажу. Так вот, диспозиция наша была крайне подозрительной. В боевых порядках флотилии, между первой и второй эскадрами, зачем-то держали чрезмерно большую дистанцию. А при подходе к орбите цели, эту дистанцию ещё увеличили. Будто уступая место кому-то, кто должен прибыть, и делать основную работу. Нашу, третью эскадру, выставили между первыми двумя, ниже по основной эклиптике и несколько опережая. Поняв, что нас сейчас просто пустят в расход, Спаркс попросил меня срочно придумать какую-нибудь неисправность. Я спустился в отсек распределения силовых линий щитов и выгнав дежурных, закинул в предохранительный канал запасной шунт и кабель, от аварийного реактора щитового отсека. Шарахнуло от замыкания знатно, и Спаркс сразу же вывел эсминец из построения. Когда я вернулся на мостик, всё уже завертелось. Первой и второй эскадре как раз выдали по первое число ребята из Консорциума. Наши, естественно, понесли потери и откатились. А третью эскадру просто смяли и рассеяли. И тут появились те, для кого, собственно, и оставляли место.
Штайнер на мгновение умолк, давая Соколову время вникнуть.
Таких точный прыжков никто никогда не делал, продолжал Штайнер, тем более групповых. А они выпрыгнули разом, семь кораблей, строем левой чайки. Никаких опознавательных кодов, система свой-чужой не узнавала их. Ракет они не выпускали, зато у них были какие-то лучевые орудия. Не потоковые пушки, как у нас, а нечто иное. Стреляющее почти непрерывно, и на гораздо большую дистанцию. Они прямо с хода начали уничтожать автоматические огневые платформы Консорциума и оборонительные станции. Ракеты противника до них долетали очень редко, множество лучевых орудий на борту сбивали почти всё. Потом они пошли в атаку на флотскую группировку противника. Остальной флотилии приказали следовать за ними и добивать остатки сил Консорциума. Ситуация явно была переломлена этими суперкораблями. Вот это, последнее ядрокак раз из обломков точно такого кораблика.
Он снова замолчал, а Николай, глядя на угловатые символы, на выпуклом боку большого ядра, пытался уложить в голове только что увиденное и услышанное.
Но я не договорил, продолжил командор, все дееспособные корабли флотилии пошли в атаку следом за пробившими нам путь суперкораблями. Я и Томас наблюдали за боем издалека, отходя к мобильной базе для ремонта. Оборона Консорциума трещала по швам, наши тоже дорвались до драки. За час они почти захватили заданные орбиты. И тут в дело вступила ещё одна сила.
Штайнер развёл руками.
Я до сих пор не знаю, что это был за корабль. Один единственный корабль. Огромный, и при том быстрый, маневренный. Выскочил, как из небытия, отдачи от прыжка не было, я точно это помню. Нигде и никогда, ни до того, ни после, я не видел, чтобы боевой корабль, громадина, больше самого современного авианосца, порхала так легко и свободно, будто бабочка. Легче, быстрее и проворнее любого нашего ракетоносца.
Николай продолжал внимательно слушать.
Он разметал, просто разорвал в клочья и наших, и те неизвестные суперкорабли, что атаковали оборону Консорциума. Огневая мощь и вообще все энергетические показатели оказались такими, что приборы просто зашкалило. Он стрелял чем-то, что взрывалось в наших рядах, как маленькие сверхновые, целые гроздья сверхновых звёздочек. Не знаю как описать иначе. Это были даже не взрывы, как, например, нуль-заряд, а сферическая ударная волна какой-то энергии, расширяющаяся со световой скоростью. Они накрывали огромный объём, ложась по нескольку рядом, сметая с кораблей щиты и размалывая корпуса. А наш эсминец не успел дойти до мобильной ремонтной базы, неизвестный корабль дал залп и по ней.
Штайнер замолчал. По его лицу было видно, что он заново переживает то, о чём только что рассказал.
Представь себе, вспыхивает сразу несколько таких ярких, как адское солнце, исполинских пузырей, и тут же лопается, растекаясь плазменным облаком. Рембаза просто испарилась. Вместе с двумя арсенальными кораблями. У нас, ударной волной от близкого такого разрыва, сбило единственный оставшийся заряд щита. На несколько секунд ослепли все сканеры. Я уже думал, что это конец. Но неопознанный корабль посчитал свою задачу выполненной. Развернулся и выдав какой-то неизвестный нам энергетический импульс, исчез с экранов систем слежения. Остатки обороны Консорциума уцелели и удержали рубежи. А мы кое-как удрали. Кроме нас, из всей флотилии, после этой бойни, уцелело только два корабля.
Командор умолк, провёл ладонью по лицу, устало вздыхая.
Едва мы добрались до передовой базы, весь экипаж сняли с корабля и посадили под фактический арест. Но не из-за того, что мы покинули поле боя под предлогом фальшивой неисправности. Каждого, кто мог хоть что-то видеть, хоть с какого-то прибора, допрашивали целую неделю. А старших офицеров и персонал мостика почти месяц. О неизвестных кораблях, и о «наших», и о «не нашем», особенно рьяно.
Но кто это был, командор? тут же спросил Николай, что за корабли? Если я вас правильно понял, в атаке на Арахну Тридцать Два, на нашей стороне участвовали машины, о существовании которых не знал вообще никто в ВКС?
Штайнер неторопливо кивнул.
Ты правильно понял. Уже позже я узнал, что такие корабли воевали против Консорциума ещё в нескольких местах. Все записи, разумеется, изъяла военная разведка. Вообще, в техническом плане, флот Консорциума превосходил наши ВКС. И превосходил значительно. Как примеродин их «сюзерен» мог противостоять трём нашим «паладинам».
Николай согласно кивнул, об этом факте он уже где-то слышал.
Командор, а всё-таки, как лично вы объясните то, что сами только что рассказали?
Я же говорил, это долгая история. Так вот, ты и сам уже наверное заметил, насколько технологии Консорциума до сих пор превосходят почти всё доступное флоту и армии АНК. У тебя есть идеи, почему так получилось? Почему Консорциум, владея одним единственным сектором, десять лет отбивался от целого Альянса, с несравненно большими ресурсами?
Соколов отрицательно покачал головой.
Слишком мало информации. Только домыслы.
Точно. Именно так. Я то собирал эту самую информацию по крупицам, много лет. Вместе с Томасом. Это тоже долгая история. Но вывод я тебе скажу сразу, прямо, как оно есть. В АНК уже много лет на правительственном уровне проводится политика удержания научного и технологического прогресса в определённых пределах. Мы получаем только то, что нам позволяют. А те самые секретные суперкорабли принадлежат тем, кто стоит за всем этим.
Штайнер вздохнул, его лицо сделалось крайне серьёзным, он указал пальцем прямо в лицо Николаю.
И эти кто-тоне люди.
Соколов не сразу осознал, что услышал. Он открыл уже рот, но забыл, что хотел сказать. Или возразить.
Не люди? тихо переспросил он, что вы имеете в виду, командор? Что значит «не люди»?
Штайнер вздохнул. Его лицо стало ещё более жёстким, буквально окаменело. Когда он заговорил, в голосе зазвучали металлически ноты, словно командор отдавал боевой приказ в разгар сражения:
То самое и значит. Не людизначит существа совсем другого биологического вида. Некая иная форма жизни. Знаю, как трудно уложить такое в голове. Это настолько же невероятно, насколько и очевидно. Нам пришлось потратить десять лет и пожертвовать тысячи человеческих жизней, чтобы установить этот факт. На самом деле в нашей цивилизации интересы человечества полностью выброшены на помойку. И на деле Генеральная Ассамблея АНК, как и все остальные правительственные структуры, это просто вывеска. За ней стоит сила совершенно чуждая и, возможно, даже враждебная нам.
Николай с усилием попытался уложить в голове услышанное. Зажмурился и снова прогнал в мыслях всю цепочку рассуждений.
Сэр, а Консорциум? спросил он Штайнера, получается, что за ними тоже кто-то стоял? Ведь тот большой корабль, в Арахне Тридцать Два, откуда-то прилетел. И их технологический уровень, тоже, может быть, чужая заслуга?
Командор кивнул, каменное выражение немного смягчилось.
Да, такие предположения есть. Только реальной информации почти нет. Но непосредственно нас касается положение дел в АНК, на Земле Центральной в первую очередь.
Я ещё одно не понимаю. Как вы узнали, что это не люди? Что это другая форма жизни?
Штайнер поднял ладони, в дипломатичном жесте.
Понимаю, к чему ты клонишь. Какое-то время я тоже сомневался, думал, что они такие же люди, только полностью беспринципные, извращённые, бесчувственные. Пока не выяснилось, что они способны читать мысли человека. Причём на некотором расстоянии. Нам не удалось узнать, как они выглядят, но их внутреннее строение, похоже, совершенно иное. Главная проблема в том, что они всё делают чужими руками. У них есть, скажем так, миньоны. Вот они изначально люди. Им вживляют какой-то дополнительный орган, созданный этими «не людьми», что делает их абсолютно верными хозяевам и даёт возможность влезать в разум человека. Вот эти миньоны и делают всю грязную работу.
Руки командора сжались в кулаки.
И сегодня я смогу всё это доказать. У меня есть настоящее, вещественное доказательство. Тебе интересно?
Ещё бы, сэр! То, что вы говорите, переворачивает привычный мир
Глава 15
Командор сообщил Соколову, что показ его доказательства будет через три часа, на общем собрании. Для чего и были созваны экипажи. Осталось дождаться недостающих, что прибудут за это время. Николай направился в столовую, желудок уже свело. А в голове у него с одной стороны прояснилась логическая суть многих событий, а с другойтворился невообразимый кавардак. Та часть разума, что оперировала чувствами и привязанностями, наотрез отказывалась принимать реальность существования неких чужаков в верхах. Но та часть, что опиралась на логику и холодные доводы, говорила, что опровергнуть утверждение командора нечем. Мимоходом пройдя в офицерскую столовую, мельком глянул на нескольких посетителей в палубных скафандрах, так же, как и он недавно сошедших со своих кораблей. Взял привычный рацион на первом же пищевом процессоре, в котором почему-то не оказалось кофе. А Николаю до чёртиков захотелось выпить крепкого, обжигающего, чёрного кофе. Он съел свои порции, продолжая упорные попытки разложить по полочкам всё то, что рассказал ему Штайнер. Сложить это в единую картину с тем, в чём он привык не сомневаться и тем, что увидел и услышал за последнее время сам. И картина эта рисовалась мрачной.
Кофейный аппарат нашёлся в буфете, при входе, только он почему-то оказался платным. Не долго думая, Соколов выбрал нужный ему вариант и нажал оплату. Аппарат мигнул красным и противно пискнул. Николай нажал кнопку снова, с тем же результатом. Тряхнув головой, выходя из задумчивости, посмотрел в уник и увидел дважды повторённое сообщение: «Оплата невозможна, ваш счёт был аннулирован».
Не то, чтобы это был гром среди ясного неба, но неприятная новость стала неожиданностью. Вот так новости. Счёт со всеми сбережениями не заблокирован, не арестован, а просто уничтожен, стёрт. За всей этой волной событий и новостей последних дней, такие простые, бытовые вещи затерялись. Первым делом Соколов решил зайти в сеть и сделать запрос о причинах ликвидации его счёта. Хотя догадки у него появились сразу же. Однако внешняя сеть на станции оказалась недоступна. И на «Окинаве», Николай это тоже заметил, работала только внутренняя корабельная сеть. Ни корабельный компьютер, ни системы станции здесь и сейчас не имели прямой связи с банковскими сетями. От этой мысли в голове незамедлительно кое-что прояснилось и встало на места. Стало быть, счёт аннулировали ещё когда была доступна общая сеть, там, на Нуллусе. Оперативно. Просто за участие в делах Штайнера и Курназир. Он стоял и глядя на короткое извещение, думал о том, что он теперь ещё и нищий, без гроша. Кстати о грошах. Сунул руку в карман мундира и выудил оттуда монету, которую отдала ему Катрин. Мимоходом переложил тогда из флотского кителя в новый. Пять дукатов. Да ещё две сотни лежат в «сундуке», в каюте. Всё, что у него теперь есть. Сразу вспомнил о том, как хорошо, что он последовал её совету и зашёл в обменные пункты по прибытии. Хоть какие-то копейки у него остались. Служба службой, а денежные отношения никто не отменял. И эти самые денежные отношения лейтенанта КСПС Соколова и Альянса Независимых Колоний были аннулированы. Молча и в одностороннем порядке.