Инбар хитро прищурилась и склонилась к уху Матана.
Тогда побей его.
Это поможет?
Смотря кому. Тебеда. Ты будешь ощущать себя героем.
А ты?
Что я?
Ты можешь мне помочь?
Инбар покосилась на Матана и хмыкнула.
Я могу все что угодно, включая летать, исключая петь. Заказывай.
Не уходи от мамы, попросил Матан.
* * *
Алон по прозвищу Алон-Балон приблизился к велосипеду. Велосипед лежал на боку возле забора и ждал, пока Матан доест обед. Но на обед были куриные крылышки с черносливом, а Матан их очень любил, поэтому велосипед заждался. Алон-Балон тоже любил куриные крылышки с черносливом, но такой случай нельзя было упускать. Тем более что уходящая перед обедом нянечка Аяла опять забыла закрыть калитку. Алон-Балон взял велосипед за блестящий руль и поставил на колеса. Велосипед нежно звякнул. Алон не умел кататься на велосипеде, поэтому он просто пошел и повел велосипед за собой. Велосипед поехал.
Эй, Балон, куда ты повез велосипед Матана? крикнула Нурит откуда-то сзади.
Куда надо, ответил Алон и ускорил шаг.
Увидев Матана, он побежал. Матан, выбегая следом, зацепился за торчащую ветку и до крови разодрал руку от кисти до локтя. Остановился на секунду, досадливо пошипел, лизнул царапину и помчался дальше. Через какое-то время Алон бросил велосипед и побежал налегке, но Матан его догнал. Повалил на спину, капая Алону на рубашку кровью с расцарапанной руки, и прижал к земле. Алон заплакал. Матан посмотрел на него, отпустил и встал. Вернулся к своему велосипеду, оседлал его и поехал обратно в детский сад.
* * *
А еще, сказал Матан, выглядывая мокрой головой из купального халата, сегодня он угнал мой велосипед.
Кто? Твой Балон? спросила Инбар, расчесывая ему волосы щеткой.
Он не мой. Он дурацкий. И он угнал мой велосипед.
А ты?
А я догнал его и побил.
А велосипед?
А велосипед он еще раньше бросил.
А ты его сильно побил?
Матан пожал плечами. Инбар осторожно развернула его к свету и принялась смазывать йодом длинную царапину.
* * *
Я очень удивлена, госпожа Король, говорила воспитательница Дара. Удивлена и расстроена. Так избить своего товарища
Алонне товарищ Матана, ответила Хемда, вытянувшись как школьница перед высокой Дарой. Они не дружат.
Это неважно, дружат, не дружат. Он его избил! Когда Алон пришел в группу, у него вся рубашка была в крови. И он плакал, рассказывая, что Матан его побил.
Мне очень жаль, сказала Хемда.
Мне тоже, госпожа Король.
Я поговорю с Матаном.
И в жизни детского сада он тоже участвует плохо, продолжала Дара. Он не играет с детьми, мало общается, много молчит. Целыми днями сидит на заборе и охраняет свой велосипед. Мне кажется, у него комплекс собственника Не может оторваться от созерцания своего имущества, охраняет его. И Ал она он ведь избил из-за того, что мальчик взял его велосипед покататься.
А что говорит сам Матан? спросила Хемда.
Сам Матан не говорит ничего. Он неразговорчив.
Открылась дверь, и вошла Инбар.
Извините, я опоздала, сказала она, я с работы. Что случилось? Почему нас вызвали?
Матан избил мальчика, сказала Хемда.
Я в курсе, ответила Инбар. Матан защищался. Мужчина должен уметь защищать себя и свою честь.
И свое имущество? иронически уточнила воспитательница Дара.
Да, если хотите, и свое имущество. К тому же велосипед для Матанане просто имущество. Они расстаются только ночью. Алон переживал, что Матан не хочет с ним играть, поэтому утащил велосипед.
Алон взял велосипед покататься!
Алон не умеет кататься на велосипеде, сказала Инбар. И если вы хотите, чтобы он был увереннее, научите его. Или поручите Матану, он научит.
А откуда вы это знаете? удивилась Дара. Про Алона, про то, что он не умеет кататься, про то, что переживал? И про драку?
Откуда? Инбар пожала плечами и небрежным жестом скрестила пальцы за спиной. Мне сказал Матан.
Удивительно, честно отреагировала Дара. То, насколько он тут молчаливи насколько, оказывается, откровенен с вами.
Хемда кашлянула, глянула на Инбар и ничего не сказала.
Видимо, мне не хватает умения найти к нему подход, вздохнула Дара. Хорошо, я буду пытаться. Я узнаю, что у них там произошло с Алоном, и Она вздохнула еще раз. И предложу Матану научить Алона кататься на велосипеде. Может, это как-то его расшевелит. Спасибо, госпожа Король. И спасибо, Инбар.
Инбар обошла вокруг письменного стола, возле которого стояла Дара, и улыбнулась.
Только дайте им для учебы велосипед из садовских запасов, попросила она. Чтобы Матан не переживал, когда Алон будет падать на его велосипеде.
Ладно, немного растерянно согласилась Дара. Вы правы, да.
Хемда с Инбар вышли из детского сада и пошли вдвоем по дорожке, посыпанной песком.
Бар, где ты ей наврала? подозрительно спросила Хемда. Зачем ты скрещивала пальцы?
Понимаешь, Хем Инбар пнула ногой пару камушков. Я в общем нигде ей не наврала. Но Матан не бил Алона.
Как не бил? удивилась Хемда. Ты же сказала, что он тебе сказал
Да, согласилась Инбар, я сказала, что он мне так сказал. Потому что он и правда мне так сказал.
И при этом не бил?
И при этом не бил.
А зачем же он Хемда остановилась.
Инбар засмеялась.
Сразу видно, что ты никогда не была мальчиком, сказала она и кончиком пальца погладила Хемде кончик носа. Какой же мужик признается, что не смог ударить другого мужика?
А он правда не смог его ударить?
Правда. Поэтому ему важно, чтобы об этом никто не знал.
Хемда сделала пару шагов вперед.
Бар, сказала она жалобно, ну он же не может переехать жить к тебе
* * *
Профессор Зауэр, а вот если бы вам предложили что-нибудь изменить в вашей жизни. Вам сейчас сколько лет?
Пятьдесят шесть.
И вот вам бы предложили в вашей жизни что-нибудь изменить. Назад. С самого начала. Что бы вы изменили? Вот, допустим, вы рождаетесь еще раз
Профессор Зауэрвысокий, статный, знаменитый, представительный, как старый ливанский кедр. Он поднимает глаза и мягко уточняет:
Мальчиком?..
* * *
Инбар достала курицу из духовки, полила ее лимонным соком, накрыла полотенцем и поставила на кухонный стол возле открытого окна. Нарезала салат из огурцов и помидоров, вынула маринованные баклажаны и прислушалась к шуму воды из душа. Подождала еще пять минут и не выдержала.
Матан! закричала она в голос, чтобы перекричать шум воды. Ты утонул?
Нет! раздался уверенный бас из ванной. Я сейчас!
Матан, курица! осуждающе крикнула Инбар и вернулась к столу, на котором стояли ярко-желтые тарелки и высокий стеклянный стакан.
Матанне курица, наставительно сказал Матан, входя на кухню и на ходу вытирая голову полотенцем. В дверном проеме он пригнулся.
Матанне курица, согласилась Инбар, одобрительно глядя на него. Матанкаланча. Садись есть. Остынет.
Ты стала совсем как мама. Он сел за стол. «Матан, остынет, Матан, простудишься».
Матан, простудишься, машинально сказала Инбар и прикрыла окно.
Слушай, Бар, сказал Матан, энергично жуя, у меня в части есть один парень. Я хочу, чтобы ты с ним поговорила.
Зачем?
Он хочет покончить с собой.
Отличные новости. У тебя в части есть парень, который хочет покончить с собой, и ты думаешь, что я его отговорю?
Ну да, Матан взял себе еще салата, у тебя получится.
Почему это у меня получится? Привык отсиживаться за моей спиной. Поговори с ним сам. Ты же офицер! И его командир. Практически отец. Вот и разговаривай.
Я его командир, да. Но я не знаю, что ему сказать. Понимаешь, Матан посолил свою курицу, поперчил ее и еще раз посолил, он считает себя ненормальным. И говорит, что раз он такой, ему незачем жить. Потому что такие ненормальные все равно умирают. И детей у них не может быть.
А, вон оно что, протянула Инбар, понятно. Ненормальные, значит, умирают, а нормальные, значит, бессмертны. Родители у него есть?
Есть, кивнул Матан, жуя, и зачем-то уточнил:Папа. И мама.
Ладно, вздохнула Инбар, тащи сюда своего ненормального. Поговорим.
Уже, деловито сообщил Матан.
Что «уже»?
Уже притащил, Матан посмотрел на часы. Сейчас без четверти восемь, я сказал ему, чтоб в восемь приходил.
Адрес дал? Он найдет?
Дал. Найдет.
Ладно, скомандовала Инбар, сгружая тарелки в раковину и включая чайник, тогда пей чай и выметайся. Я ему открою. Не нужно смущать чужого человека присутствием его практически отца.
Не нужно, легко согласился Матан и извлек яблоко из вазы на столе, и чаю не нужно, я уже ушел. Я сегодня у мамы побуду, а завтра приду ночевать.
Он критически оглядел кухню, добавил к яблоку апельсин и вышел, привычно пригнувшись в дверном проеме.
* * *
Солдат оказался царственно-рыжим плечистым парнем. Он поздоровался с Инбар, прошел за ней в комнату и сел, раздумывая, куда девать автомат.
Твой командир, когда он дома, обычно бросает оружие где попало, доверительно сообщила Инбар. Но тебя он наверняка учит этого не делать.
Учит, кивнул солдат и пристроил оружие между колен. Но это неважно. Потому что жить дальше я все равно не буду.
Жрать хочешь? осведомилась Инбар.
Нет, коротко отказался солдат.
Ладно, согласилась она, и чаю, наверное, тоже не хочешь.
Не хочу. Спасибо.
Помолчали.
Когда я была гораздо моложе, чем сейчас, заговорила Инбар, я ухаживала за мамой твоего командира. Мама твоего командира была ослепительно красивая женщина. И у меня с ней был роман.
На слове «роман» солдат поднял голову.
Это был очень хороший роман. Летний. Ты знаешь, чем летний роман отличается от зимнего?
Нет, солдат прикусил губу, и стало заметно, что на щеках у него веснушки.
Летом гораздо больше хочется гулять. И гораздо удобнее целоваться на ходу.
А разве можно целоваться на ходу? удивился солдат. Приходится же останавливаться!
Ага, немедленно согласилась Инбар, об этом я и говорю. Ну представь себе, каково каждый раз, когда хочется поцеловаться, останавливаться зимой!
Солдат хмыкнул, но ничего не сказал.
И вот мы гуляли с мамой твоего командира ночами напролет. А время, ты учти, тогда было не такое, как сейчас. Целоваться на улицах и вообще-то было не очень принято, а уж двум женщинам Короче, мы стеснялись. Поэтому гуляли в совсем поздние часы. Да и вели себя в основном прилично. Но сколько можно гулять и вести себя прилично? И в один из поздних вечеров мы остановились и стали целоваться. В роще. Это, знаешь, очень романтичноцеловаться в роще.
Не знаю, мрачно сказал солдат.
Узнаешь, пообещала Инбар, проигнорировав его интонацию. Так вот. Мы стали целоваться, а через пять минут выяснилось, что ровно в той же роще гуляет компания подростков. Которые увидели нас и начали улюлюкать и свистеть.
Солдат вздрогнул.
А вы?
А что мы? Мы были две влюбленные девчонки, которые к тому же умели быстро бегать. Мы рванули оттуда с такой скоростью, что Хемда потеряла босоножку. Просто уронила на бегу. Потом мы стояли в какой-то подворотне и ржали как ненормальные.
А потом?
А потом снова начали целоваться.
Солдат посмотрел на Инбар и переложил оружие на диван.
Так это же еще найти надо, сказал он со вздохом.
Надо, согласилась Инбар, и не только найти. Вообще много всего надо. Надо, к примеру, иметь мозги.
Отец меня убьет, пожаловался солдат.
Непременно. Я бы на месте твоего отца сама тебя убила. За то, что ты такой дурак. Ты какой сок больше любишь, апельсиновый или лимонный с мятой?
Апельсиновый.
Ну понятное дело. Рыжий, какой тебе сок еще любить. Пошли на кухню. Кажется, после нашествия твоего командира там еще осталось немного фруктов.
Солдат потоптался возле дивана.
А босоножку? Босоножку потом нашли?
Неа, отозвалась Инбар из кухни, босоножки мы ей потом новые купили. На мою следующую зарплату. Тебе лед класть?
* * *
Пять шагов до кабинета, пять шагов до коридора. Мама жестом зовет меня к себе. Подхожу.
Скажи ему, она удерживает меня за рукав, скажи ему, что ты этого не выбирал.
Я разворачиваюсь, и мама легонько подталкивает меня в спину. Отец читает книгу.
Папа, говорю я ему, я этого не выбирал.
Лея ЛюбомирскаяЖЕНЩИНЫ ПОЛИЦЕЙСКОГО ИНСПЕКТОРА ВИТОРА ОБАДИИ
Мария Ампару
Мария Ампару вышивала ковры. Покупала джутовые дорожки, серые и скучные, как мешки из-под сахара. Подолгу выбирала шерсть в лавочке на углу, доставала мотки с полки, прикладывала их друг к другу, отходила, прищуривала попеременно то правый, то левый глаз. Потом несколько раз возвращалась с полдороги, меняла голубой на серый, серый на оливковый, оливковый опять на голубой, пока наконец хозяйка дона Эрмелинда не говорила: «Хватит мелькать, Мариазиня, у меня от тебя уже в глазах мошки».
* * *
Полицейского инспектора Витора Обадию познакомила с Марией Ампару его кузина Мафалдамаленькая женщина с сигаретой в углу рта и абсолютно мужским гулким басом.
Инспектор, пророкотала она, подталкивая к инспектору нервно улыбающуюся Марию Ампару, знакомься, инспектор, это Мария Ампару. Она вышивает ковры!
Витор Обадия, сказал полицейский инспектор и потрогал губами воздух в сантиметре от бледной щечки. Полицейский инспектор.
Мария Ампару слегка покраснела.
Очень приятно, ответила она. Я вышиваю ковры.
Витор Обадия открыл рот, чтобы сказать, что это ему очень приятно, но передумал и рот закрыл.
Я бы хотела посмотреть на вашу полицию, задумчиво пробормотала Мария Ампару, не глядя на Витора Обадию. А вы бы хотели посмотреть на мои ковры?
Соглашайся, инспектор, громыхнула кузина Мафалда, прикуривая новую сигарету от уже почти докуренной. Мария Ампару кому попало свои ковры не показывает.
* * *
В комнате у Марии Ампару стояло огромное кресло, заваленное недорасшитыми коврами.
Простите, сказала она извиняющимся тоном. У меня нет кровати. Я обычно в кресле сплю, мне так удобнее.
Эту ночь Витор Обадия и Мария Ампару провели на груде джутовых дорожек. Утром у полицейского инспектора болела шея. У Марии Ампару не болело ничего, и она выглядела очень довольной, даже бледные щечки слегка порозовели.
* * *
Я пока медленно вышиваю, говорила Мария Ампару, и иголка в ее руках мелькала с такой скоростью, что полицейского инспектора начинало подташнивать, но это же я пока учусь. Со временем я буду вышивать значительно быстрее.
Мария Ампару спала очень малочаса два-три. Потом она тихонько вставала и вышивала Витору Обадии записку на квадратике из джутовой дорожки. Записки были все разные. Например: «Посмотрите, инспектор, какое солнце!» или «Инспектор, вы сегодня громко храпели, вам не стоит плотно есть на ночь».
Пока инспектор чистил зубы, Мария Ампару готовила ему с собой бутерброды. Бутерброды она тоже заворачивала в обрывки джутовой дорожки. Когда Витор Обадия в одиннадцать часов перекусывал бутербродом, кусочки джута скрипели у него на зубах.
* * *
Мария Ампару никогда не была разговорчивой, а со временем и вовсе замолчала. Она целыми днями сидела в кресле и вышивала ковры. Полицейский инспектор Витор Обадия чувствовал себя неуютно.
Может, я тебя стесняю? спрашивал он. Может, ты хочешь, чтобы я ушел?
Мария Ампару качала головой. Нет, вышивала она красным по серому джуту, нет, нет, нет, не уходите, с вами так хорошо вышивается.
* * *
Однажды полицейский инспектор Витор Обадия забыл дома бутерброды, а выйти пообедать не успел. С дороги он позвонил Марии Ампару, чтобы спросить, не хочет ли она вечером пойти с ним в ресторан. Мария Ампару взяла трубку, но ничего в нее не сказала. Витор Обадия закрыл глаза и представил, как она сидит, зажав трубку между ухом и плечом, и вышивает.
Если хочешь пойти со мной в ресторан, сказал он, помолчи один раз. Если не хочешьпомолчи два раза.
Мария Ампару помолчала два раза.
Я ужасно голодный, сказал полицейский инспектор. У нас разве есть дома еда?