Взвыл сигнал ехавшей по первому ряду «газели», завизжали тормозавслед прыгнувшему через лужу на тротуар Десницкому понеслись отборные ругательства, выдавшие в водителе «газели» истинного великоросса. Сзади «козлику» тоже посигналили, и Шуйга поехал вперед, безуспешно стараясь перестроиться. Когда ему это удалось, нужно было разворачиваться, а не парковаться.
Девять утра! Воскресенье! Откуда такая толчея? Если Шуйга ничего не перепутал, день города праздновали не здесь.
Место для парковки он нашел только на улице Гагарина и назад пошел пешком, уже не надеясь отыскать Десницкого в толпе перед монастырем. Зато по дороге выяснил, что к воскресной службе всегда приезжает много паломников из столицы, а сегодня литургию будет вершить известный архиерей, председатель какого-то синодального учреждения, потому тут и телевидение, и журналисты, и полиция, и черта в ступе Повезло так повезло. Вряд ли Десницкий высмотрел в толпе старого знакомого, чтобы кидаться под колеса «газели». Вот интересно: это злая судьба, удача или он обознался? Несмотря на природное любопытство, Шуйга надеялся на последнее.
Дождь кончился будто по заказу. Десницкий стоял у ворот и читал огромный плакат «Правила поведения на территории монастыря». Он растерянно глянул на Шуйгу и сказал:
Я не смогу
А ты уверен?
Да. Он тут долго стоял, благословлял, журналистам что-то отвечал на камеру. И мальчик с ним.
А тебе оно надо?
Десницкий пожал плечами.
Ты даже подойти к нему не сможешь. Если вообще увидишь еще раз. А если и сможешь, о чем ты спросишь? И как? Шуйга не надеялся в чем-то его убедить.
И этот, который с нами в участке говорил, тоже с ними. На заднем плане, в штатском.
Тьфу, в мирском, а не в штатском. Как ты узнал?
Догадался. Потому что он узнал меня.
Маленький и толстый? усмехнулся Шуйга.
Нет, с чего ты взял? Обычный.
Дядя Тор, давай поедем отсюда, а?
Десницкий покачал головой и слабо улыбнулся.
У стен монастыря опять большой переполох, пробормотал Шуйга. По мелкой речке к ним приплыл четырнадцатирукий бог
Десницкий снова обратил свой взор на «Правила поведения».
Ну ладно три поясных поклона Но посмотри: входить на территорию монастыря надо с благоговением. Он был растерян. Он собирался соблюсти все правила!
Да уж, какое может быть благоговение у четырнадцатирукого бога?
Сегодня нет никакого поста?
Не знаю. Вроде нет. А что?
В постные днитри земных поклона, Десницкий кивнул на плакат.
Шуйга огляделся: из проходивших через ворота православных крестились почти все, некоторые кланялись однократно, и только один бородатый парень с характерной древнерусской тоской в глазах поклонился трижды, осеняя себя крестным знамением после каждого поклона и шепча при этом какую-то мантру.
Гляди-ка, дядя Тор, Шуйга расплылся от внезапной удачиили неудачи.
Группу иностранных туристов, направлявшуюся на экскурсию, трудно было перепутать со столичными паломниками: бравые пенсионерки в спортивных штанах и кроссовках, их моложавые мужья, настороженно озиравшиеся по сторонам с улыбками Шуйга опытным глазом сразу вычленил групповода от отечественной турфирмы и старшего по группе от иностранной.
Не обратиться ли нам за помощью к западной демократии? он подмигнул Десницкому и направился к старшему из иностранцев.
Пока пенсионерки весело примеряли юбки и платки, выложенные для общего пользования, Шуйга легко договорился со шведским туристомтот не взял предложенных денег и понимающе кивал, сочувствуя русским атеистам, желающим познавать историю и культуру своей страны, но не имеющим такой возможности.
Шведки фотографировались в клоунских нарядах, необходимых для входа на территорию мужского монастыря, их мужья снова улыбались и снова озирались по сторонамих, наверное, тоже инструктировали об опасности оскорбления чувств верующих. Проходя через ворота, некоторые пытались перекреститься: выходило это примерно так же, как попытки иностранцев запомнить и произнести вслух простейшие матерные слова.
Экскурсия была на английскомэкскурсоводов со знанием шведского монастырь не держал. Вела ее девочка-студентка, настолько искренняя в своих заблуждениях, что лучше бы Шуйге не понимать, какую чушь она несла о летающих иконах и вещих снах. Интуристы, впрочем, принимали ее слова без критики. Жертвовали прижимистые шведы отменнонаверное, от страха оскорбить русских верующих. И, запущенные в сувенирную лавку, опять не скупились. Экзотический аттракционпоставить свечу в православном храмевызвал у них небывалый энтузиазм, каждый купил по самой толстой свечке. Десницкому тоже пришлось раскошелиться. Чудотворные мощи произвели впечатление в основном на женщин, они многократно переспрашивали, какие слова требуется произносить, лобызая раку, и правда ли, что от всех болезней помогают одинаковые слова. На это им предложили заплатить за упоминание их имен в молитвах монахови они с радостью заплатили. Торговля верой шла с большим успехом, несмотря на то, что эта клоунада оскорбила и неверующего Шуйгу. Нет, шведов он не осуждалони, как малые дети, искренне радовались новым впечатлениям и никого обидеть не хотели.
Приближался гвоздь программыдесять минут на настоящей православной литургии, и Шуйга почему-то занервничал. С тех пор, как Десницкий сказал об одном из Девяти, ему все время казалось, что в спину кто-то смотрит (верней, целится).
Нет, вряд ли скопец мог петь таким густым басомДесницкий был прав, отбросив эту версию. Столичный поп с черной бородой и в золотом сарафане смотрелся солидно, именно поэтому Шуйга едва сдержал смех, совершенно тут неуместный, стоило только подумать, что взрослый человек разыгрывает это представление на полном серьезе.
Шведов с зажженными свечками в руках культурно провели в передние ряды богомольцев. Шуйга вперед не рвался, тихонько спрятался за широкой спиной Десницкого. Однако как ни старались шведы держаться друг друга, через минуту или две оказались рассеянными и поодиночке стиснутыми со всех сторон православными верующими. Десницкого тоже оттеснили от Шуйгиили он сам перешел на другое место? Туда, откуда мог хорошо разглядеть брата Павла, разодетого в блестящее платьице, тот на пару с другим таким же пацаном уныло стоял поодаль от архиерея и держал массивный подсвечник.
Шуйга так и не узнал, что же собирался предпринять Десницкий, вряд ли он ожидал каких-то действий от брата Павла. Тот квело обозревал присутствующих: ему было скучно и наверняка тяжело держать подсвечник. Как вдруг лицо его осветилось, кислая мина растворилась в неимоверно радостной и удивленной улыбкеон увидел Десницкого. С секунду или две гаденыш моргал и глотал слюну, а потом подсвечник с грохотом вывалился у него из рук и брат Павелсама непосредственность! звонко вскрикнул, перекрывая бас архиерея:
Дядя Тор!
И было в этом крике невозможное счастье, кощунственное, неуместное и непристойное в этих стенах. Исключительная акустика храма многократно его усилила, а брат Павел, приподняв платьице с достойной принцессы грацией, братцем-Иванушкой скакнул через подсвечник и кинулся Десницкому на шею. И все вокруг услышали:
Я знал, что ты за мной вернешься! Я знал!
И когда это дядя Тор успел так полюбиться сиротке?
Сначала Шуйга решил, что Десницкий, как и все вокруг, обалдел от неожиданности: такое же лицо у него было, когда он услышал про ловца человеков Андрея Первозванного, неподвижное и бледно-зеленое. А через секунду в углу приоткрытого рта появилась пенистая струйка крови, и Десницкий начал оседать на пол. Крик брата Павла снова взметнулся под купол с нарисованным небом, но теперь исключительная акустика многократно усилила отчаяньенечеловеческое, способное разорвать сердце даже их глухому и слепому божеству. Он падал вместе с Десницким, и Шуйга подумал, что пацан вцепился в стоявшего позади человека, чтобы удержаться на ногах. Он рычал, как звереныш, не смешно, по-настоящему страшно Человек оттолкнул его от себя, не рассчитав силу, брат Павел навзничь отлетел назад, и стук, с которым его голова ударилась о каменный пол, показался неправдоподобно громким. Человек, которого он хотел задержать, через секунду растворился в толпе, будто его и не было.
Еще одну секунду длилось полное безмолвие, только свечки потрескивали. Если бы не эта секунда, Шуйге не удалось бы пробиться вперед. Потом рядом с упавшим Десницким раздался женский вопль, совсем не театральный и не заполошный, а некрасивый, хриплый и честный. Толпа отхлынула волной, и после этого заполошных криков с лихвой хватало.
Тот человек не собирался убивать брата Павла, он просто хотел незаметно исчезнуть. Скорей всего, он его не убил. Шуйга подумал об этом походя, лишь скользнув взглядом по задравшемуся платьицу сиротки, раскинувшему руки на каменном полу, над ним уже склонился столичный поп. И кто-то из одетых в золотые сарафаны хотел нагнуться к Десницкому, но Шуйга подошел к ним вплотную, стиснув кулаки, он не отдавал себе отчета в том, насколько смешон и жалок в этой горделивой позе со своими голыми руками, он думал, что если Десницкий жив, то эти твари его добьют. Они попятились, испугались чего-то, и не смирение было на их лицах, и даже не сожаление, а только страх.
Он вычислил одного из Девяти сразухватило короткого взгляда. Такие люди чем-то отличаются от большинства. Наверное, змеиными глазами: холодными, неподвижными, работающими только на вход и никогдана выход. Нет, он не был похож на мертвого древнего короля, и Шуйга машинально дал ему другую кличку: Афраний.
Десницкий лежал на боку, и рукоять ножа торчала где-то около левой лопатки, но очевидно выше сердцаили Шуйге очень хотелось, чтобы выше И кровь текла на пол, а значит, сердце билосьили Шуйге хотелось думать, что оно бьется? Он не знал, можно ли вытащить нож, не умел остановить кровь, не вынув ножа, и вообще, ему говорили, что трогать потерпевшего нельзя. Секунды медленно текли мимо, от собственной беспомощности хотелось кричать, а в голове стучало: «А у хранителей святыни палец пляшет на курке» Не к добру ему вспомнилась эта песня, хотя во времена БГ у святыни были другие хранители
У него хватало времени, чтобы смотреть по сторонам и думатьминут пять или даже больше. До появления «скорой», а она, понятно, не задержалась по такому православному вызову. Архиерей был не так спокоен, как его Афраний, но не причитал и за голову не хватался, лишь поглядывал на Шуйгу с неприкрытой ненавистью, а на Афранияс досадой. Наверное, они хотели без шума. В церкви людям часто становится плохо, это стараются игнорировать, будто в обмороке есть что-то постыдное. Если бы не вопли брата Павла, никакой паники не случилось бы, никто бы просто не заметил
Передние ряды богомольцев, перепуганных видом крови и распростертого на полу брата Павла, ломились к выходу, а задние стремились вперед из любопытства. Появившиеся из бокового входа господа полицейские оцепили место преступления, но почему-то не тронули Шуйгу, который так и сжимал кулаки, стоя над Десницким.
Оттуда же, из боковой двери, появилась и бригада «скорой», в халатах и куртках с эмблемой «Общество православных врачей». В другой раз Шуйга бы посмеялсяврач, по его мнению, отличается от православного врача примерно так, как стул от электрического стула. Он машинально заступил дорогу человеку в белом халате, и тот, посмотрев повнимательней, сказал успокаивающе, как душевнобольному:
Я врач. Я не причиню вреда вашему товарищу.
Будто у Шуйги на лице было написано все, о чем он в эту секунду думал.
Если бы брат Павел не кинулся на шею Десницкому, удар ножом пришелся бы точно в сердце. И тогда не было бы ни лужи крови, ни криков и паники. Но Десницкий немного пригнулся, и случилась промашка. Это Шуйга понял еще в «скорой», когда православный врач говорил ему о гемотораксе, кровопотере и серьезном прогнозе.
В местную больницумаленькую, трехэтажнуюбрата Павла доставили первым с подозрением как минимум на ушиб мозга, если не на перелом черепа. Его сопровождал местный молодой поп (или монах, кто же их разберет), вежливый, участливый и любящий детей (в самом хорошем смысле этого слова). Сидя в коридорчике на банкетке, Шуйга слышал все, о чем говорили в приемном покое. Здесь никто не гнал посетителей, даже наоборотсчитали необходимым присутствие сопровождающих.
По той обязательной страховке, которую оплатила резервация, Десницкого пообещали три дня лечить бесплатноболее ничем его синий паспорт врачей не взволновал. Потом его забрали в операционную, на второй этаж, и Шуйга перебрался туда же.
Брат Павел задержался внизу, на рентгене, ради которого из дома вызвали рентгенолога, а когда мальчишку тоже подняли в отделение, он уже пришел в себя. Шуйга в это время думал о том, что Десницкий оказался прав. В том, о чем и сам, возможно, не подозревал. Именно Десницкий, а не Шуйга, иначе бы в толпе ножом ударили Шуйгу. Более того, его посчитали вовсе неопасным, потому что не повесили на него попытку убийства, и вообщеоставили в покое. Пока. Этот Афранийодин из Девятивычислил опасность, исходящую от Десницкого, еще там, в участке. И, возможно, вовсе не потому, что Десницкий проговорился, а по частоте пульса и концентрации адреналина в крови. По неуловимому движению лицевых мускулов, которое упорно не замечал Шуйга. Так в чем же Десницкий на этот раз оказался прав?
Сестра из приемного, которая привезла брата Павла наверх, диктовала постовой сестре данные свидетельства о рождении и страхового полиса мальчишки, но Шуйга не прислушивался.
Павел Аронович Вассерман, серия восемнадцать двадцать два, номер
В отделении было тепло. Ее милый монотонный голос, начитывавший множество цифр, баюкал, успокаивал, обволакивал. Молодой поп застыл над изголовьем каталки с жалостливой миной на лице, глядя на бледного Павлика.
В это время в операционной поднялась суета, и сон слетел с Шуйги, он даже вскочил на ноги, готовый куда-нибудь бежать, что-то делать, и думал об Афрании, который способен, например, отключить в больнице электричество или предпринять еще что-нибудь такое, чтобы Десницкий не выжил.
Из операционной вылетел православный анестезиолог, хлопнул дверью и быстрым шагом проследовал в процедурную, проворчав себе под нос колоритное: «Ур-роды!» Погремев склянками в холодильнике, он вернулся назад еще быстрее, даже не глянув на стоящего посреди коридора Шуйгу.
Брата Павла тем временем перевезли в палату интенсивной терапии, единственную в этой больниценапротив операционной, и процедурная сестра пробежала мимо со стойкой для капельницы. Молодой поп смиренно сел рядом с кроватью мальчишки, расправив рясусовсем как женщины одергивают юбку, чтобы не смять.
Время еле-еле капало на макушку, как вода в средневековой пытке, на круглых белых часах прошлого века стрелка ждала бесконечную минуту, а потом со щелчком перескакивала на следующую. И Шуйга уже не мог думать ни об Афрании, ни о правоте Десницкого, ни о его конспирологических предположенияхтолько об этой пытке минутной стрелкой. И догадывался (а может, просто загадывал): если первым выйдет православный хирург, то дело плохо, если выкатят Десницкоговсе обошлось.
По немногочисленным палатам развезли обед, а пытка минутной стрелкой продолжалась. Ненадолго ее прервала процедурная сестра, пожалевшая Шуйгу и уверившая его в том, что доктор Димахороший хирург, даже лучше многих столичных. И профиль у него подходящийон военно-полевым хирургом служил на Кавказе, где, как известно, плохих врачей не держат. Шуйга не стал смеятьсяему почему-то было не до смеха.
А когда дверь из операционной распахнулась, он снова вскочил на ногинавстречу ему выехала каталка, и он едва не вздохнул с облегчением, потому что лицо Десницкого было открыто и выкатили его головой впередпрямо в палату интенсивной терапии, к брату Павлу и молодому попу.
Доктор Дима тоже появился на пороге, и лицо его было угрюмым и злым. Он окинул Шуйгу равнодушным взглядом и опустил глазапоказалось даже, что он покачал головой. Шуйга продолжал смотреть на него вопросительно, но не решался задать вопрос вслух.
Не знаю, наконец сказал православный хирург. Шанс есть, конечно. Но очень большая кровопотеря, межреберная артерия была рассечена
Шуйга, в надежде сделать хоть что-нибудь, едва ли не радостно спросил:
Так может, кровь нужна? Я сдам, нет вопроса У меня первая группа, плюс. Сколько надо сдам, хоть сейчас.