Эпиграфы-минутки - Дяченко Сергей 2 стр.

Он снял с пояса устройство, похожее на фотоаппарат с большим экраном.

 Вы будете обучены Обязательному Тексту с применением гипнометодики. Вы можете получить справку в любом методическом центредостаточно просто прочитать текст на память Будьте добры, смотрите на жёлтую точку.

* * *

Автобус был заполнен наполовину. Вероника прошла в конец салона и села на последнее сиденье.

«О доли дали грунма заново, о бурга зала хори острова. Гамрам цурига обручи, рапуза умным весело»

Болела голова, будто сжатая обручем. Перед глазами, сколько ни зажмуривайся, плясала жёлтая точка. Это уже четвёртый раз; четвёртое гипнообучение, и бесчисленное множество спецкурсов, и Текст-Модель на всех каналах радио, и бесконечное повторение в институте. О доли дали грунма, и будто ваты набили между ушами

Она села поудобнее. Закрыла глаза и расслабилась, слушая мотор автобуса и собственный пульс.

«Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потоплённые луга.»

Шум мотора отдалился. Побледнела жёлтая точка перед зажмуренными глазами.

«Пчела за данью полевой

Летит из кельи восковой.

Долины сохнут и пестреют;

Стада шумят, и соловей

Уж пел в безмолвии ночей»

Вероника улыбнулась. Обруч, сжимавший голову, лопнул. Жёлтая точка пропала; бессмыслица, моделирующее поведение, вылетела из головы, как не бывало.

«Быть может, в мысли нам приходит

Средь поэтического сна

Иная, старая весна»

 Я сама решу, чьи законы соблюдать,  сказала она шёпотом.

Автобус прибавил ходу. В приоткрытом окне засвистел ветербудто соглашаясь, что право выбора священно и власть Чужаков не вечна.

Объект

Когда я снова решился посмотреть на него, мне показалось, что всё нормально. Что наваждение прошло.

 Эрик?

Он стоял, чуть разведя руки, будто примеряя массивный скафандр.

 Эрик, всё в порядке?

Над самым моим ухом дышал сержантпо звуку дыхания я понимал, что секунду назад сержант видел то же, что и я.

Шёл пятый час нашего пребывания на Объекте. Мы увязли. К моменту, когда Стадников взломал наконец защиту и открыл замки на всех этажах, мы чувствовали себя мухами в сиропе. Или уже в янтаре.

Объект не терпел фамильярности. Всё, что мы смогли выяснить: здесь работали люди или существа, похожие на людей. Что они изучали, что производили или чем управлялигипотез было много, но ни одна не подтвердилась.

Не сохранилось ни подъездных путей, ни складов или казарм, ни точек связи. Объект казался фрагментом другой реальности, вырезанным по контуру и помещённым на базальтовое плато среди горного массива. И вот Стадникову удалось взломать систему, мы вздохнули с облегчением, в шаге, может быть, до разгадки,  когда с Эриком случилось это, и свидетелями были только мы с сержантом.

 Эрик, всё в порядке?

 Да,  отозвался он глуховато.  Разве что

Он затрясся, как желе.

Каждая ворсинка на его лице, каждая мембрана каждой его клетки, каждая нитка камуфляжной курткивсё пришло в движение. Это длилось долю секундыя даже не успел отвести глаза, как в первый раз.

 Назад!  рявкнул сержант, оттаскивая меня за плечо.  Зам, у нас здесь

 Мою жену зовут Александра,  сказал Эрик, глядя перед собой.  Мою дочь зовут Мишель. Я родился четвёртого января

Он замолчал. И вдруг дёрнулся, будто от нервного тика, и молодцевато притопнул ногой.

 Эрик?!

 Я воплощаюсь,  сказал он задумчиво.

За моей спиной разъехалась автоматическая дверь. В низкое помещение с бетонным полом ворвались Зам по чрезвычайным ситуациям и очень бледный Капитан.

Эрик не сдвинулся с местатак и стоял, чуть разведя руки.

 Что у вас?  отрывисто бросил Зам.

 Он сошёл с ума,  сказал сержант.  Он бредит.

Он говорил и знал, что ошибается. Взрослый опытный человек пытался вслух переубедить себя, и мне не понравилась эта попытка.

Зам подошёл к Эрику. Заглянул ему в глаза. Взял за руку; тот не сопротивлялся.

 Эрик?

Нет ответа.

 Скверно,  бросил Капитан.  Если это реактивный психоз

Он замолчал, потому что правый рукав куртки Эрика вдруг разошёлся по шву. Нитки рассыпались.

Из узкого технического колодца выбрался взъерошенный Стадников:

 Я знаю, что такое Объект. Это колоссальный смотрите

И развернул перед собой экранобъёмное операционное поле. Ткнул пальцем, желая нам что-то показать, и Эрик, стоявший в пяти шагах, вдруг засмеялся, как от щекотки:

 Хватит

Зам и сержант попятились.

 Это что?  Стадников не выказал удивления.

 Меняется суть, затем форма,  сказал Эрик.  Я перехожу.

 Куда?  спросил Стадников после крохотной паузы. Пожалуй, из всех нас он соображал быстрее.

Эрик переступил с ноги на ногу.

 Что ты говорил про Объект?  напомнил Капитан.  Что это колоссальный что?

 Пульт управления,  хрипло сказал Стадников.  Просто огромный пульт.

 Чем?  спросили мы в три голоса.

 Вот этим.

Он показал на Эрика, а тот стоял, безучастный, пока Стадников не тронул свой экран. Тогда Эрик заплясал и зачесался, будто обирая насекомых:

 Хватит хватит

 Уходим отсюда быстро,  сказал Стадников.

Он хорошо соображалтакая работа.

* * *

Эрик был моим другом и одноклассником. Остальные знали его три дня.

Но что это меняет?

Он шёл спокойнотолько в двух шагах от капсулы остановился, выпрямился и выше поднял руки:

 Я воплощён. Я космический корабль.

Мы стояли на ровной площадке, позади был вход в Объект, впередитрап, ведущий домой. Над нами висело облачное низкое небо, и в это небо он ушёл.

Как он стартовал! Как он взлетел на огненном столбе, за облака, на орбиту и дальше, к звёздам!

И жаль, что физическая его оболочка оставалась при том человеческой.

Опять двойка

Ненавижу учебник истории. Двух страниц не могу прочесть, чтобы не задремать. А историчка ещё издевается: «Неужели тебе не интересно? Неужели вам, дорогие семиклассники, не хочется знать, как будут жить ваши потомки через сто, двести, триста лет?»

Ладно, через сто лет ещё более-менее понятно: первый полёт за пределы Солнечной системы, Пятая мировая война и Большой Регресс, церковь искинов, Отпочкование, Микробунт и так далее. Но в этой четверти у нас по программе история далёкого будущего, эдак лет через тысячу, а там все события и даты запомнить невозможно, там одних Великих Переселений пятнадцать штук

Да и неизвестно, доживут ли мои потомки до тех лет. Я, может, не женюсь никогда, и не будет у меня потомков. Зачем мне всё это учить?!

Вот если бы по истории мы проходили то, что было раньше! Я совсем не прочь знать, как в старину жили наши предки и как получилось то, что получилось. Но когда я об этом заикнулся на уроке, весь класс надо мной ржал, во главе с историчкой.

Кому интересно прошлое? Ведь оно уже прошло! Зачем его учить? Другое делоистория будущего, вот это важно, вот это все должны знать Вот тебе, Петя, интереснее знать, что с тобой будет, когда ты вырастешьили как ты в детстве на горшке сидел?

Наверное, они правы. Только я всё равно ненавижу историю.

Сегодня опять двойка.

Неудачник

На межпланетной таможне «Фрязево» Ивана Феликсовича продержали три часа. Чёрные кристаллыдетали сувенира «Спящая Андромеда»оказались фрагментами сжатого пространства, предположительно осколками чужой коллапсировавшей вселенной.

К счастью, у Ивана Феликсовича сохранился товарный чек на сувенир из транзитного космопорта в поясе астероидов. Поэтому дело ограничилось конфискацией «Андромеды» без возмещения стоимости.

Выйдя на площадь перед космопортом, Иван Феликсович стёр с лица озабоченно-обиженное выражение. А устроившись в кресле экспресса, позволил себе злорадно улыбнуться.

Сувенир был приманкой. Отвлёкшись на кристаллы, таможенники не обратили внимания на три блока информации в мозгу самого Ивана Феликсовича.

Три заархивированных блока. Личности трёх нелегальных мигрантов, ожидающие перекачки в клонированные тела; теперь Иван Феликсович богат и навсегда расстанется с профессией «челнока». За границутолько в отпуск и только бизнес-классом

Он допил грейпфрутовый сок, смял в кулаке невесомую упаковку и запихал в жёлтое отверстие утилизатора.

 Иван Феликсович Петренко?  в проходе тут же соткалось из воздуха объёмное изображение контролёра, и Иван Феликсович похолодел.  Вы нарушили правила пользования оборудованием. Упаковки класса «С» утилизируются зелёным утилизатором, а не жёлтым!

 Прошу прощения,  он даже засмеялся от облегчения.  Информация о моём дальтонизме занесена в мою карточку. Я не различаю зелёного и светло-жёлтого, но привык бросать упаковки от сока в утилизатор справа!

 В вагонах нового типа утилизаторы расположены по-другому,  неохотно признал контролёр.  По десятку инцидентов на каждом рейсе! Эти растяпы суют мусор по привычке, не глядя на цвета! Здесь хоть уважительная причина И всё равно, согласно процедуре, я вынужден задать вам несколько вопросов!

В руках контролёра появился цифровой планшет.

 Ваше постоянное место жительства? С какой целью прибыли на Землю? Ваш текущий психологический статус? Назовите причину, по которой вы отказались корректировать дальтонизм. Медицинские показания? Религиозные убеждения? Что-либо другое?

Луч сканера окутал обомлевшего Ивана Феликсовича светом, будто коконом:

 Какая объёмная у вас память, вы просто уникум Да, кстати. А что это за три внесистемных блока у вас в мозгу?

Сто

Ивана Федотова выставили с физкультуры за то, что он положил рядом бейсбольную биту и два больших мяча. А это ведь не преступление! Он даже не писал ничего! Мы все вступились и стали доказывать, что бейсбольные биты разрешены и мячи тоже, и что у Ивана случайно так вышло, и разрешённые предметы сложились в форму «100».

Но никого не получилось обмануть. Ивана вызвали на попечительский совет и, скорее всего, исключат из школы. А может, даже сошлют в машинное отделение.

Нас учили с первых дней, что слово из трёх букв нельзя говорить и тем более писать. И что за девяносто девять идёт сразу двести. Объясняли, что Это Словоругательство, унижающее достоинство человека и подрывающее веру в Большой Полёт.

А за спиной учителей старшие ребята говорили, что слово из трёх буквнеприличная кличка кого-то из Шишек, и он так на неё обижается, что велел запретить.

Я знал одну девчонку, её бабушка была ведьма и говорила, что Это Словомистический символ власти. Кто познаёт его, сможет открывать порталы в стенах и путешествовать без брони и реакторов. Но кто напишет его неверноможет погубить весь мир. Поэтому слово запрещено под страхом ужасного наказания.

Старики шептали, что это символическое слово, и когда на нашем корабле соберётся сто праведников, полёт наконец закончится и мы увидим впереди систему нашего назначения. А один странноватый парень, полжизни проживший в машинном, объяснял мне, что Это Словоключ, переводящий сознание в новое качество, и пока Слово будет под запретом, наша жизнь не изменится.

И ничего не меняется каждый день, мы всё летим и летим, живём и живём на орбите, и слово запрещено. Как сделать, чтобы вырваться из орбиты и уйти, наконец, к звёздам?

Я дождусь, пока все уснут и пока пройдёт ночной патруль по нашему коридору. Я залеплю пластырем камеру слежения в большом зале.

И я напишу на потолке, болтаясь на стропилах, как паук:

«100».

И будь, что будет.