Перед отлётом всему командному составу были назначены каюты, и их личные вещи хранились здесь, а не в грузовом трюме. Все старые детали Сенны, его планшеты, книги, накопители, даже несколько старых разработоквсё это было упаковано в запирающийся шкаф в стене обеденной зоны. И это тоже было привилегией. Это тоже заставляло его чувствовать себя некомфортно. Но Кетси была права: он не должен следовать старым правилам. Какая-то часть его разума была благодарна за это, ведь сейчас у него есть место, куда можно прийти и подумать, где можно побыть наедине с проблемами, даже если у остальных членов его команды такого не было. Хотя «Кила Си'ях» был полностью укомплектован для размещения двадцати тысяч пассажиров, многие бы почти сразу высадились на «Нексус», так что, по сути, не было смысла обустраивать для них жильё, только если бы что-то пошло не так.
И что-то пошло совсем не так. Но, по крайней мере, все были всё ещё в стазисе и блаженном неведении. Что-то пошло совсем не так, и ему нужно исправить это.
Ки, тихо произнёс Сенна в пустой комнате. Мой костюм цел? Проанализируй на наличие внешних повреждений. Активировать диалоговые протоколы «Сенна-4», пароль командующего: альфа-вермильон-девять-четыре-четыре-ноль-паллу.
Его внутренний дисплей не выводил никаких нарушений, рисков или чего-то подобного. Но вокруг происходил худший кошмар для любого кварианца, и с каждым вздохом, с каждым уколом живота, болью в локте он боялся, что этот кошмар смог затронуть и его. Каким-то образом.
Внешних повреждений не обнаружено, коммандер. Ваш костюм в прекрасном состоянии и выглядит отлично.
Он провёл руками по крепко переплетённым серым панелям, опоясывающим его талию. У него были проблемы с дыханием? Может, это был первый вдох его возможной неизбежной смерти? Нет. Нет. Прекрати. Ты в порядке, идиот. Ты даже не вдыхал их воздух. Ты же не дрелл. Даже если это затронуло батарианца, ты ведь и не долбаный батарианец.
Ты лжёшь, Ки? уныло спросил Сенна.
Я не понимаю вопрос, коммандер.
Без обид, но, кажется, у тебя появилась привычка лгать в последнее время.
Что такое «лгать», коммандер?
Ки, ты знаешь все слова из всех языков, которые звучат на этом корабле, плюс языки рас Совета, плюс недоразвитый язык ворча. Ты знаешь, что такое «лгать».
Верно. Лгатьэто говорить неправильные утверждения с умыслом обмануть. Тем не менее я не могу говорить неправильные утверждения, не могу обманывать, и у меня нет способности к умыслу. Поэтому, учитывая этот контекст, я не могу подобрать определение, полностью соответствующее информации, вложенной в структуру вашего предложения. А также я не могу обижаться.
Я так рад, что научил тебя поддерживать разговор, Ки. Это определённо стоило потраченного на «Гефесте» времени. Как с работой подпрограммы повторной диагностики, которую я установил? Всё ещё максимальная эффективность?
Подтверждаю. Все системы работают выше минимально допустимых параметров. Я очень хорошо работаю.
Да, ты хорошо работаешь, мрачно ответил Сенна'Нир. Хороший корабль. Милый корабль. Кому развлечений?
Коммандер, в данном контексте я не могу подобрать определение к слову «развлечение», которое бы могло описать связь между
Неважно, Ки. Не дёргайся. Я починю тебя. Это и будет развлечением.
«Лиат, подумал он. Бабушка, ты мне нужна».
Несмотря на все проблемы, свет здесь работал. За последние часы он привык к теням, и такая яркость его беспокоила. Сенна'Нир поднялся и прошёл через всю комнату, настолько большую, что в ней действительно можно было пройтись, словно по парку в Цитадели. Он открыл панель в стене и размагнитил полку со множеством длинных питьевых ёмкостей. Отделения для жидкостей в его костюме уже истощилось. Откровенно говоря, абсолютно все запасы подходили к концу. Им всем нужна была еда. Всем нужен был сон. Капитан приказал Борбале Феранк охранять столовую и подготовить список справедливого распределения пищи для девяти бодрствующих пассажиров, из которых состоял нынешний пёстрый экипаж «Килы Си'ях». Но сейчас Сенна ощущал жажду. Быстро заправиться и за работу. Он вытащил тонкую стеклянную трубку с внутренней стороны запястья и активировал дозатор, чтобы наполнить свои ёмкости для воды.
Из крана водопадом хлынули потоки воды настолько горячей, что от неё шёл пар. Сенна тут же отпрыгнул назад, едва почувствовав обжигающий туман.
Ки! Опусти температуру воды до семи градусов!
Вся вода на борту подаётся с температурой 7,56 градусов по Цельсию для удобства представителей всех рас. Прошу, ваша освежающая вода, коммандер.
Пар осел, и из дозатора в раковину потекла струйка технической охлаждающей эмульсии. Сенне хотелось засмеяться. Люди, что пережили кризис в целости и сохранности, немного старше и мудрее, иронично смеялись, когда что-то ещё шло не так. А он не мог. И к тому же слишком хотел пить.
«Сосредоточься, Сенна. Включи обратно щиты».
Сенна'Нир открыл один из шкафчиков, находящихся за обеденным столом. Внутри него была только одна вещь, и Сенна с благоговением взял её в руки. Несколько тряпок обворачивали маленький тусклый металлический диск, из центрального кольца которого лучами выходили тонкие стержни. Его изрядно потрепало время: он был погнут, поцарапан и стар, с отметинами, которые выглядели как следы от бластеров (а скорее всего, ими и являлись), по всей поверхности. Ни к чему этому Сенна не был причастен. Он всегда заботился о нём с тех самых пор, как ему его передали, держал в мягкой ткани, надёжно защищая от новых повреждений. Диск, как и всегда, пах голой проводкой, озоном и вышедшим из строя блоком питания. Запах дома. Семьи.
Он не мог подключить диск к сети корабля без опасений, что его настигнет та же напасть, что сейчас одну за другой пожирала системы корабля. Но Сенна'Нир был инженером, кварианцем и склонным к накопительству, и ни один из этих трёх признаков не позволял ему отправляться куда-либо без подготовки и тщательно отобранного ассортимента различных частей и бывших в употреблении компонентов, которые ему, без сомнений, однажды пригодятся. И это «однажды» наступило. Он открыл шкаф у стены и взял новый, ещё запечатанный блок питания той марки и модели, которая подходила его дискуа ему подходило далеко не всё. Сенна прочесал весь Флот, чтобы достать все блоки до единого перед отъездом, и его буквально тошнило от вины, что никто его не останавливал.
Сенна уселся посреди жилой части своей квартиры на чистый пластальный пол, такой новый, что он всё ещё был ослепительно белым. Сердце бешено колотилось. Костюм высветил предупреждение о сердечно-сосудистых рисках, но Сенна от них отмахнулся. Он посмотрел прямо на запечатанную дверь, что отделяла его от остальной части корабля. «До тех пор, пока замки работают», подумал он нервно. Ему не удавалось преодолеть страх. Его ещё ни разу не ловили, но чем дольше делаешь что-то ужасно неправильное, никому не попадаясь, тем больше боишься, что в конце концов это случится. Возможно, в Андромеде это уже будет неважно. Новый мир, как сказала Кетси. Новые правила. Мы начнём сначала. Разве теперь это будет кого-то волновать? Но Сенна обманывал себя и понимал это. Всех бы волновало. Если другие кварианцы узнают, их это будет волновать настолько, что он может никогда не увидеть «Нексус». Его пробил пот. Здесь было чертовски ярко.
Ки, уменьши яркость в квартире первого помощника на сорок процентов.
Встроенное освещение в стенах грустно потускнело, а потом, мигнув, полностью отключилось.
Яркость снижена на 40 %, коммандер. Не желаете ли выбрать музыкальное сопровождение?
Нет, Ки, так так идеально, ответил Сенна в темноте. Не знаю, зачем я это попросил.
Ему не нужен свет. В подобном у него рука была набита. Он мог активировать диск с закрытыми глазами и даже только зубами, если придётся. Кварианец нащупал на полу блок питания, подключил его к левой стороне диска и большим пальцем переключил тумблер питания. Он едва мог дышать, вены на лбу пульсировали.
Диск слабо завибрировал. Именно так понимаешь, что держишь в руках нечто древнее: сейчас-то уже ничего не вибрировало. Всё на этом корабле работало тихо, словно стоячая вода, даже на самых высоких уровнях выработки энергии. Но не его диск. Он гудел от усердия.
Тьма озарилась светом. Над центральной частью диска появилась маленькая мерцающая фигура, немного полупрозрачная, но цветная и объёмная: кварианская женщина, пожилая, но всё ещё сильная и выносливая, без костюма, ведь в её время костюмы были не нужны. Знакомая широкая паутина шрамов покрывала левую часть её головынапоминание о том времени, когда геты чётко и ясно выразили, что они думают об органиках. Глаза её были белыми и добрыми, без зрачков, а волосы спрятаны под грубо сделанным серым капюшоном; длинные птичьи ноги, как и всё остальное тело, обтягивала пурпурная и красная шерстяная ткань.
Здравствуй, бабушка, тихонько сказал Сенна, хоть рядом не было никого, кто мог бы его услышать.
Всегда так формально, внук мой, произнесла предок-ВИ со своим привычным, отрывисто-мелодичным древним раннохским акцентом. Называй меня Лиат, почему бы и нет. Всё равно никогда не представляла себя настолько старой, чтобы у меня были внуки.
Сенна улыбнулся и расслабился. С ней всё было в порядке. Она выдержала весь этот путь через изведанный и неизведанный космос в целости и сохранности.
Бабушка, мы почти в Андромеде, так что технически тебе уже девятьсот пятьдесят пять лет.
Следи за языком, мелкий бош'тет, ответило изображение бабушки с голографической усмешкой. Никогда не обсуждай возраст дамы, её материальный статус или сколько она жмёт. Переливы цвета проекции отразили беспокойство. Выглядишь худым. Ты хорошо кушаешь?
Сенна протянул руку и нежно коснулся боковой стороны металлического диска. Он был тёплым; такой же тёплой могла быть бабушка. Правда, Лиат'Нир не была настоящей бабушкой. Лиат'Нир, пьяница, болтушка, трудоголичка со сложной жизнью, его прародительница, умерла в первом спазме восстания гетов, когда полыхал весь Раннох. А эта голограммавиртуальный интеллект, написанный сотни лет назад с отпечатка личности настоящей Лиат'Нир, взятый за считанные часы перед её гибелью и сохранённый для следующих поколений кварианцев, чтобы они никогда не забывали, кто они, и чтобы ни один ребёнок не оставался без семьи. Она была крайне незаконной и почти невероятно ценной. Лиат'Нир была величайшим секретом родителей Сенны, а теперь стала его секретом. До войны таких ВИ было тысячи, у каждого кварианца. Любой мог услышать голоса своих дедушек и бабушек, а также прапрадедушек, прапрапрабабушек тогда, когда хотел. Пусть это были и ненастоящие голоса, они всё же давали ощущение комфорта, преемственности, яркости прошлого, которое на самом деле не ушло. При восстании геты уничтожили банк данных предков, и если это было умышленным наказанием, то могло считаться самым жестоким из всех. ВИ предков не обладали сознанием, но перед пробуждением гетов у кварианцев происходило что-то вроде гонки вооружений в попытках их усилить и улучшить, чтобы разница между ВИ и настоящим предком была чисто номинальной. Этого так и не достигли. Но теперь Теперь их интеллект был почти ошибкой. Слишком тревожно после того, как кварианские машины-слуги обратились против своих создателей, спрашивая, есть ли у них душа, умоляя дать им знание и в конце концов убивая людей, которые не ответили им, не могли ответить. Если вы не знакомы с процессом загрузки личности в базу данных и выводом стандартных и импровизированных ответов на основе установленных подсказок и анализа предыдущих взаимодействий, то может показаться, что у предка-ВИ есть душа. У сбоившего дозатора воды её вот не было. Поэтому в послевоенной антимашинной панике кварианцы не пытались создать ещё один такой ВИ. Его потерю можно было пережить, а потерю дозатора водынет.
Но далеко не все предки были стёрты гетами. Некоторые выжилипо воле случая или судьбы. Отпечаток личности Лиат'Нир был сделан на всякий случай как раз перед тем, как она отправилась на войну против своих же созданий, и этот случай наступил. Этот образец просто не успел оказаться в датабанке. Кто-то из семейного древа Сенны был больше похож на него, чем другие. Кто-то сочувствовал роботам так же, как и он. Кто-то не смог вынести потери Лиат'Нир как из-за гетов, так и из-за неожиданного ужаса кварианцев, затронувшего все ВИ, и установил её в отдельное мобильное устройство. То, что Сенна'Нир держал в своих руках, одновременно и ужасало кварианцев, и, возможно, представляло большую ценность для них. И ценность была невообразимой. Всё, что по характеристикам приближалось к ИИ, было под запретом. Но предок-ВИпотерянное наследие их расы. Кварианцы потеряли всё, но их вычислительные нейронные сети подвели предков-ВИ к порогу разумности. Этот побитый металлический диск был и преступлением, и полумифическим сокровищем, поколениями скрываемым его семьёй. Большую часть жизни Сенна боялся, что это выплывет наружу. Его могут выбросить на планету-тюрьму и оставить там умирать. Его могут восхвалять за то, что он принёс эту жемчужину Флоту. Ей могут выделить почётное место. Её могут удалить. Но при любом раскладе её конфискуют. А она была его бабушкой, и он ни за что не позволит этому случиться.
Остальные, начиная с тех родственников, которые сделали из своей бабки довольно непривлекательную тарелку, должны были понимать, что предок-ВИэто не гет-штурмовик. Они не представляют никакой опасности. Их кодовая база огромна: программа интерфейса Ки полностью бы уместилась на стеклянной пластине размером с одну пятидесятую часть этого большого тяжёлого металлического блюдца. Но код, сам код, просто машинный язык, был безвреден. Он не может сделать то, о чём его не просили. Пока, конечно, не попросишь. И кто-то, чья ДНК все ещё жила в клетках Сенны, должен был знать это. Должен был знать, что предки-ВИ не были разумны и не могли такими стать просто от поступления новой информации, точно так же, как рыба не отрастит ноги от разговоров с ней. Как бы органично не формировалась эта замысловатая триада языка, эмоций и образа, все слова, что использовал ВИ, тон голоса и жестывсё это было полностью определено алгоритмами. Искусственный интеллект был намного сложнее виртуального. Эти родственники-бунтовщики, кем бы они ни были, сохранили Лиат'Нир и скрыли её от общественного уничтожения истории каждого кварианца. И каждое поколение передавало его последующему с такой любовью и почтением, что в сердце Сенны кольнуло от воспоминаний о том дне, когда родители представили его ей, внесли его имя в её код и велели Сенне никогда и никому об этом не рассказывать. И он не рассказал. Даже Кетси. Даже когда они были очень близки. Но не было и мгновения, когда, размышляя о полёте в Андромеду, Сенна задумался бы о том, чтобы не брать бабушку с собой. Ему было легче оставить обе руки, чем её.
Лиат, обратился он к мигающей голограмме. У меня проблема. Время не ждёт.
У предков-ВИ был определённый набор фраз, которыми можно начать беседу, и их доступные ответы формировались исходя из реакции потомка. Они могли рассказать что-то из обширного каталога анекдотов или ответить на вопрос, на который реальный предок тоже мог бы ответить, и даже большев стиле сварливого родственника, если ВИ были подключены к новому информационному ядру. Но причина, по которой вообще стоило разговаривать с предком-ВИ, заключалась в том, что они могли импровизировать и делали это двумя способами. Первый заключался в комбинации предыдущих фраз, и каждый раз после использования новой фразы в разговоре Лиат запоминала её и могла использовать потом самостоятельно, так что разговор с Лиат был по большей части разговором с ней и со всеми его родственниками, которые общались с ней раньше: собственный язык отсылок, групповой звонок со всей историей клана Ниров. Но как бы это ни впечатляло непосвящённых, по сути это было не больше, чем фокусом, не отличающимся от того, что было в старой человеческой сказке про бесконечных обезьян с бесконечными пишущими машинками, бесконечно пытающихся создать нечто, во что Йоррик тотчас запустит свои лапы.
Другой способто, из-за чего хранение Лиат'Нир, несмотря на всю её ценность, считалось преступлением.
Небольшая заблокированная часть её командной строки могла производить спонтанную рекомбинацию, процесс, называемый (что достаточно иронично) генетическим программированием. Столкнувшись с проблемой, его бабушка могла самостоятельно направить генетический алгоритм на группу предварительно запрограммированных локально принимаемых решений. Потом она могла комбинировать и перераспределять эти ответы как строки фиксированной длины, чтобы вывести совершенно новое решение, которое никогда раньше не приводилось от пользователя к ней или наоборот. Каждая итерация производила дочерние строки, которые содержали в себе данные из нескольких родительских строк. Быстрее, чем настоящая бабушка сделала бы глоток чая, Лиат могла произвести сотни и тысячи итераций, большинство «детей» которых были бы бесполезными мутациями, сломанными фрагментами или тупиковыми строками, и всё же каждое «поколение» она приближалась к успешному результату, пока одна из строк не достигала полного соответствия тому, о чём спрашивал её бедный тугодум внук. Это было похоже на сбор всех мартышек в одной комнате, требование создания «Гамлета», насильственное выведение среди них лучших авторов и безжалостное уничтожение тех, кто не смог воспроизвести меланхоличного датчанина. Ключевыми были определения соответствия, оптимальности и успешности, что и позволяло создавать необычные беседы. Машинное понимание соответствия не всегда совпадало с преставлениями органика о нормальном совете от бабушки. Будучи ребёнком, Сенна как-то спросил Лиат'Нир, будет ли он когда-нибудь по-настоящему счастлив. Она обдумала и ответила: «Дорогой мой, ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Но жизнь долгая и сложная, и ты уже достаточно взрослый для правды: ты не будешь счастлив, пока не установишь значительно улучшенный основной процессор, не дефрагментируешь системный диск и не расширишь оперативную память». Сначала он расстроился. Выключил её и убежал на торговую палубу размышлять о том, что его никто не понимает. Но, в конце концов, это был не самый худший совет в его жизни. А иногда она выдавала такие логические цепочки, которые он бы сам сплести не смог.