Мэри решила подойти поближе. Неспешно приближаясь к объекту своего внимания, не замечая ничего вокруг, кроме своей цели, она резко столкнулась с кем-то. Упав на пол, она схватилась за нос, который первым принял удар на себя, отдавая боль в глаза и дальше в голову. Откуда-то сверху Мэри услышала мелодичный женский голос:
Прощу прощения за данный инцидент. По всей видимости, проложенный мною путь был неудачно построен. Надеюсь, повреждения от столкновения несерьезны. Как вы себя чувствуете?
Через мгновение Мэри аккуратно взяли за руки и помогли подняться. Все еще не открывая глаза, она сказала:
Да, все нормально. Только немного носом ударилась, сейчас пройдет.
В случае сильного повреждения, необходимо получить медицинскую помощь. Я отведу вас в ближайший кабинет.
Нет, не стоит. Все нормально, сказала Мэри, отметив про себя, что манера речи у собеседницы немного странная.
Потерев ушибленный нос, она открыла глаза. Перед ней стояла та самая девушка, которую она заметила ранее и которую хотела рассмотреть поближе. И она не поверила своим глазам.
«Модель из рекламы шампуня?» ударилась об голову мысль.
Мэри посмотрела в то место, к которому направлялась ранее. Там стояла такая же девушка, как сейчас стоит перед ней. Тряхнув головой, Мэри посмотрела снова перед собой, а потом снова в то место у лифта. Она не могла понять, что происходит. Сбой системы? Галлюцинации?
Пока Мэри была в замешательстве, модель, видя ее озадаченное лицо, спросила:
Вас что-то беспокоит?
Пожалуй, немного беспокоит, ответила девушка, и, чувствуя, как ответ копошиться где-то рядом с осознанием, оглядела огромных холл более пристальным взглядом.
И была права. Она заметила еще несколько точно таких же девушек-моделей. Одни шли вместе с учеными в белых халатах, другие стояли, видимо ожидая чего-то, третьи шли в одиночестве по своим делам.
Я могу ответить на все беспокоящие вас вопросы, сказала модель. Но для Мэри все было понятно. Она точно знала ответ и была в нем абсолютно уверена.
Как была уверена в тот момент, когда решительно, можно сказать, что даже бесцеремонно, открыла дверь в кабинет отца.
Но внезапно вся уверенность, серьезность и напор исчезли. Причиной тому была фигура, сидящая за столом: сгорбленная, тощая, почти прозрачная, еле заметная на фоне монументального кабинета.
Мэри увидела, что от ее папы осталась лишь тень. Испугавшись, она отступила на шаг и споткнулась о порог. И миг отделял ее от падения, но сильные и удивительно мягкие руки успели ее поймать.
За шоком, что обрушился на нее словно сильный поток холодного воздуха, который вешает свободно дышать, она не могла почувствовать, как прижимается к кому-то спиной.
Мэри, ты уже приехала, произнесла тень, сидящая напротив. Голос наиграно строгий, играл хриплыми нотками, выдавая музыку сильнейшей усталости.
Девушка резко отвернулась. Она не могла смотреть, что с ним стало за время ее отсутствия, ведь было ясно, что ее отец поддался страшной болезни, что пожирала его.
А отвернувшись, она попала в плен темноты. Но не той темноты, что пугала и мучила, а той, что изо дня в день спасала даже одним лишь присутствием в памяти сердцатемноты родных глаз. И сердце замерло в груди. И мир вокруг перестал существовать.
Остановилось время. Лишь эмоции буйствовали внутри, сражаясь за превосходство. Такое бывает, когда долгое время заставляешь их спать.
Джонни? шепотом произнесла она.
***
Ассоль с мамой уже несколько часов пытались найти нужное место среди лабиринтов домов, узких улочек, петлями пронизывающих город, и снующих вокруг торопливых граждан, которые, впрочем, тоже не знали как пройти туда, куда им надо. Люди толкали друг друга, улочки обманывали путников, резко заканчиваясь в неожиданных местах, а дома пачкали одежду тем нерасторопным прохожим, что были отброшены на стену человеком понаглее, побыстрее и посильнее. Город был будто поле нескончаемого боя, но за что в нем боролись, никто уже и не помнит. Борьба против всего на свете уже давно была заложена в генах жителей этого купола.
Ты не устала? спросила мама.
Ассоль отрицательно покачала головой, хоть уже несколько часов назад почувствовала, что мышцы тяжелеют, а суставы начинают постанывать от боли. Сейчас состояние ее тела нельзя было назвать хоть отдаленно похожим на удовлетворительное. А о состоянии духа уже говорить не приходится, ведь она уже ехала без всякого настроения, а мысли, что все это делается напрасно и уж лучше бы она и дальше оставалась дома добавляли масла в огонь. Она была бы рада сейчас предложить сесть на обратный поезд, но вокзал, или хотя бы приблизительное направление, где бы он мог быть, теперь безвозвратно утеряны.
Воздух был жарким. Перед глазами все расплывалось. Но путь все не кончался.
Простите, вы не подскажите, где находится обитель Великого Целителя? спрашивала мама Ассоль у всех, кто шел менее торопливо, чем остальные. Но люди, непонимающе смотря на нее, старались как можно быстрее удалиться прочь. И никто не давал ответа.
Потерянные, уставшие, чужие. «А главноеголодные» подумала Ассоль. Они брели среди крепких людей невысокого роста, чьи темные лица не выражали ничего, кроме злости. Хотя, так могло показаться тем, кто здесь впервые. Поэтому, когда девушка со своей матерью вышли на более или менее открытую площадь, парочка высоких блондинок со светлой кожей сразу же привлекли внимание, как белая нитка на черном полотне. То тут, то там, эти ниточки ярко отсвечивали солнечными зайчиками прямо в глаза, от чего приходилось жмуриться. А на этой площади, где можно было хотя бы расправить плечи после несколько часового забега по крохотным улочкам, этих девушек было поразительно много. И с каждой секундой взгляд вылавливал их среди толпы все больше и больше. И, конечно же, от внимания Ассоль не скрылось, что все эти девушки были одинаковые. И она могла бы успеть понять кто они, если бы не мама, которая резко схватив зазевавшуюся дочь за локоть, потащила ее в еще один темный переулок, попутно пытаясь выпытать хоть у кого-нибудь куда идти.
Неизвестно, сколько бы еще продолжались их скитания по огромному муравейнику, если бы не тихий, сиплых голос, донесшийся из темноты:
Целитель знает, произнес он.
Ассоль обернулась на звук, но не увидела, кто бы мог сказать это. В душу вместе с этой фразой закралось чувство настороженности, подозрительности. Стало не по себе. А темнота вновь заговорила:
Целитель видит.
Мама девушки смогла это услышать и сразу оживилась, бойко направившись в сторону выемки в стене.
Что вы сказали? спросила она, непонимающе поворачивая голову из стороны в сторону в поисках источника магического голоса. Ассоль дернула маму за рукав, стараясь остановить ее, но безрезультатно. Вы знаете, где найти Целителя?
Целитель знает, повторил голос. Фигура отделилась от стены. Плавно передвигаясь в тени, она неспешно начала выступать на свет улиц. Шагнула нога, обутая в дырявый мокасин, затем вторая, обернутая рогожей. Показалась одежда, с которой при каждом мимолетном движении отлетали частички пыли. Через дыры в одном слое просвечивался другой слой одежды, не менее пыльный. Все вместе источало не самые благоухающие запахи. Самым последним на свет появилось лицо. Старческое лицо, с глубокими морщинами, странно серое, с грубой темной щетиной, верхние веки пустыми мешками свисали на глаза, а нижние были будто переполнены кровью. Ехидная улыбка открывала свету болезные зубы. Полностью выйдя на свет, старик волнообразно двинулся вперед, наступая на опешивших чужестранок.
Ассоль от испуга сделала шаг назад, налетев на спешившего прохожего. Тот не обратил внимания. А мама девушки не подала виду, что ее испугал вид старика. Ей нужна была информация, он ею владел, поэтому она решительно взяла себя в руки и сказала:
Мы с дочерью ищем Целителя, чтобы он вылечил ее болезнь.
Целитель видит, ответил на это старик. Женщина продолжала:
Вы знаете, где он?
Старик все так же волнообразно, словно змея, начал обходить женщину вокруг.
Целитель знает.
Это вы Целитель? спросила женщина, явно не понимая что происходит. Почему в этом городе все так странно, непонятно.
Ассоль вышла из состояния оцепенения и попыталась вновь взять маму за руку, чтобы увести отсюда, как вдруг старик возник прямо перед ней, преграждая дорогу. Отступать некуда. Ассоль не могла отвести взгляд от белых глаз незнакомца, зрачки в которых были покрыты густой паутиной. Это гипнотизировало и пугало одновременно. Страх сковывал, хотелось хотя бы отвернуться, но она физически не могла этого сделать. Фоном слышалось, как мать девушки все еще пытается выяснить нужную ей информацию.
Целитель видит, продышал старик прямо в лицо застывшей девушке. Гнилостный запах проник в дыхательные пути, от чего сознание помутнело. Но смутно осознавая, что творится вокруг, Ассоль смогла увидеть, что впереди по дороге шла одна из тех высоких девушек, что были на площади. Хотелось закричать, попросить о помощи эту яркую вспышку света, но старик схватил ее за руку и повел во тьму, сказав ее матери:
Я знаю.
Этого было достаточно, чтобы мама Ассоль решилась следовать за стариком. Надежда вылечить дочь была сильнее кричащего инстинкта самосохранения.
***
Джонни, прошептала Мэри. Высокая блондинка тепло смотрела на нее, легко улыбаясь и держа девушку за руки. В этот момент мир вокруг действительно перестал существовать для них обоих. Даже мысли перестали бегать в черепной коробке, а чувства разгоняли кровь по сосудам с бешеной скоростью. Кажется, что забылось все: страхи, тревоги, злость, усталостьвсе перестало волновать девушку. По крайней мере, на эти волшебные секунды, пока она ощущала тепло родного тела, пока она погрузилась в волну счастья.
В последние несколько дней она четко поняла, что очень соскучилась. Но она не могла представить, что настолько. Слезы непроизвольно потекли из ее глаз, хоть губы растягивались в улыбке. Девушка потянулась к роботу, чтобы обнять его и спрятать свои слезы, чтобы утешить свою печаль и почувствовать мягкость его тела. Но голос отца вернул ее в реальность:
JT-13 отнеси эти документы в отдел планирования.
Президент Ким протянул роботу планшетный компьютер и невозмутимо стал ждать выполнения приказа. Робот отстранился от Мэри и, не разрывая зрительный контакт, подошел к столу директора. В это время Эндрю обратился к своей дочери:
Как ты догадалась, что это он?
Мэри не смогла сдержать ухмылки. Все вернулось на круги своятри года не виделись, а теплого приветствия она так и не дождалась. Печально, но видно своего папу она давно потеряла. Она смахнула рукавом последнюю слезинку и, посмотрев на робота, мечтательно произнесла:
Его я узнаю в любой форме.
Провожая модель взглядом, Мэри тепло улыбалась. И как только та скрылась за дверью, напряжение, что было придавлено восторгом и радостью встречи с любимым человеком, вернулось на первый план. Хоть она и не строила предположений насчет встречи с отцом, не ожидала чего-то определенного, реальность все равно ее разочаровала. Боль лишь усугубляла душевное состояние, сжимая кулаки в ожидании худшего.
Ты даже не рад меня видеть, сказала она, тебя не интересует как мои дела, как я доехала, или как жила все это время. Тебя интересует лишь то, как я могла узнать робота, которого люблю и с которого ты отнял у меня.
Весь кабинет завибрировал от громкости ее голоса. Но к последнему слову Мэри поняла, что вложила не всю злость, что закипала у нее внутри, не выразила ее до конца, ведь образ тех темных глаз и ощущение теплоты тех теплых рук не позволяли вспыхнуть разрушительным чувствам в полной мере, забирая их буйство на себя. Когда душа хочет счастья, сосуд эмоций в душе просто не хочется заполнять ненавистью и злостью на весь мир за его несправедливость. Поэтому шумно выдохнув и расслабив ладони, девушка сказала:
Наша группа переезжает в Первый город на раскопки. Нам даже выделили оборудование. Так что надолго я не задержусь, можешь не беспокоиться на этот счет.
Она развернулась, чтобы уйти. Но бесцветный и уставший голос отца остановил ее:
Пока ты будешь здесь, JT-13 присмотрит за тобой.
Все смешалось в непонятный клубок. Чувства переплетались, запутывались, связывались между собой, и было невозможно ухватиться за какой бы то ни было определенный шнурок, чтобы потянуть его на себя и действовать так, как диктует ситуация. Не уловив ничего конкретного, Мэри решила сказать первое, но самое уместное с ее точки зрение:
Спасибо.
Нейтральный тон. Не тихо, не слишком громко, ровно так, чтобы отец смог услышать. Она задержалась еще на пару секунд, ощутив недосказанность, незавершенность, ощутив, что на этом не должен заканчиваться разговор, это будет неправильно, если он вот так прервется, по сути, так и не начавшись. Но она быстро пресекла порыв развернуться и решительно вышла из кабинета.
Когда за Мэри захлопнулась дверь, оставшись в одиночестве, Эндрю откинулся на спинку кресла и с горьким сожалением произнес:
Прости меня. Я скучал. И рад тебя видеть.
Закрыв глаза, он погрузился в неприятные мысли о том, что невозможно вернуть утраченное.
***
Никто и не обещал, что возвращение будет легким. Особенно это касается встречи с отцом. Особенно помня то, как мы расстались. Поэтому, когда за мной захлопнулась дверь, слезы потекли из глаз, лишая меня возможности идти дальше. Я бессильно сползла вниз по поверхности двери и осталась сидеть, опершись на нее. Когда все обернулась так, как обернулось? Можно ли вернуть, как было? Вернуть семью
Как только слезинки начали капать вниз, падая на пол, как только захотелось превратиться в камень и остаться навсегда здесь, чтобы не встречаться лицом к лицу с запутанной жизнью, как только печаль начала больно царапать сердце, он коснулся моего плеча. Коснулся нежно, заботливо. И это легкое касание вызвало мурашки по телу, от чего я, не видя, поняла кто сейчас рядом со мной. И не задумываясь бросилась на него, заключив в объятия.
Он обнял меня в ответ. Обхватил мое тело сильными руками. Оторвал меня от пола. Мой спасательный круг.
И хоть было тяжело, приятное чувство близости внушало надежду.
По пути домой, держа его за руку, я не говорила ничего и он тоже. Было много того, что хотелось ему рассказать, хотелось у него спросить. Но сейчас я понимала, что лишними будут слова, потому что они несмотря ни на что, будут казаться пустыми. Молчание же были куда более понятным, органичным. Ведь зачем разбрасываться просто словами, когда идет диалог двух сердец.
Но он же робот Этой мысли я лишь улыбнулась. Вот она ловушка словкогда пытаешься с помощью букв объяснить чувство, но получившееся в итоге их сочетание не очень соответствует тому, что ты хотел выразить. Главноея понимаю, что имела под этим в виду.
Оказавшись дома, мы так и продолжали молчать, наполняя друг друга таким необходимым чувством присутствия. Я лежала у него на груди, а он нежно гладил своей рукой мои волосы. Пролежав так несколько часов и почувствовав, что начинаю засыпать, я поддалась чувственному порыву и приложила все оставшиеся на этот день силы, чтобы сквозь сон сделать то, что хотелось. Я приподнялась, опершись на локоть, приблизилась к лицу Джонни и прикоснулась к его губам. На самой тонкой грани осознания, что это еще реальность, я чувствовала, насколько приятно было целоваться с ним. Прикосновение его губ к моим было таким сладким. Не хотелось останавливаться, но дрема окутывала меня все сильнее, забирая оставшуюся энергию. И я просто уснула.
Утром я ощутила себя полной жизни. Кажется, как будто такое происходит впервые. Я улыбнулась свету. Потянулась, чтобы расправить еще не проснувшиеся мышцы. Как же было приятно ощутить их растяжение. Не менее приятно, как ощутить, что на твоем животе лежит чужая рука. Я повернулась к Джонни. За ночь он поменял форму и стал вновь тем красивым мужчиной, что был три года назад. Все те же белые волосы, немного растрепанные многочасовым лежанием. Все те же потрясающие глаза, с узким разрезом, но от того не менее большие и выразительные. И карие. Губы с более полной нижней половинкой. Немного смуглая кожа, такая мягкая на ощупь. Крепкие мышцы, которые приятно трогать и мять, ощущая их небольшое сопротивление. Наверное, со стороны я сейчас смотрюсь довольно глупо, восторженно рассматривая человека перед собой.
Привет, шепотом сказала я. В этот момент меня посетила мысль, что вчера мы так и не поздоровались. Так положено при встречеприветствовать друг друга. Сегодня я поняла, почему так не сделала. Я хотела забыть, что мы расставались.