Придется твой план эксперимента выбросить,сказала Нина, и напряжение спало.
Куда?растерялся Горский.
В помойное ведро.
Как?
Решительно, предварительно скатав в шарик.
Нет, это понятно. А с Зиминым что делать?
Нина отвернулась. Горский понял, что ждать подсказки не следует, Нина сама не знает.
Ваша попытка сделать из Зимина сторонника новой науки, фанатика бессмертия и тюремщикаэто что-то с чем-то. О чем вы думали, когда затевали свою авантюру?
Рассчитывали, что проблем не будет. В этом была своя логика. Выбрали неподходящий для Зимина образ мыслей. Он чрезмерно любит свободу, в хорошем смысле этого слова. Чем абсурднее фантазии, тем скорее у него должен был заработать мозг. Жалко, что не получилось.
И почему не получилось?
Не знаю.
Придется добавить абсурда в голову Зимина.
Не понимаю, зачем это нужно?
Зимину поможет только крепкая встряска.
Почему не попробовать? Ничего другого в голову все равно не приходило. Эта женщина была настойчива, и Горский уступил, тем более, что подправить ложную память по подобному сценарию проще простого. Плевое дело. Не понравилось Горскому другое: непонятно было, откуда вообще Нина узнала про эксперимент. Они не делали из него тайны, однако и не болтали попусту. Дело в том, что людей, которых всерьез интересуют подобные исследования, очень мало. И вот появилась Нина. Она не только знала о странном проведении Зимина, но и была знакома с деталями эксперимента. Горский подумал, что ее мог послать Наукоподобнов, черный программист, считавший, что ложную память необходимо использовать исключительно для того, чтобы внушать пациентам ужас и адские приключения. Только так, по его мнению, человечество сможет научиться противостоять настоящим катастрофам. Нау никогда не интересовала наука.
Тебя послал Наукоподобнов?
А кто это?
Пришлось поверить на слово, что она ничего не знает о человеке, который уже вмешивался, еще на Земле, в ход эксперимента. Горский рассказал Нине про то, как Нау без спроса вломился в сознание Зимина, блокировав его способность мыслить критически. Собственно, проблемы у Зимина начались именно после этого.
Я думал, что со временем он вернется в базовую реальность, по теории это должно было произойти через две недели. Разве можно было предположить заранее, что это будет так трудно сделать? В конце концов, не надо забывать, что у Зимина за ухом вживлен ограничитель, с помощью которого легко блокируется любая ложная память. Ему достаточно сказать пароль: «Хочу защитить свое сознание». И ложная память будет немедленно стерта. Вот только сделать это он должен сам, без подсказки и без принуждения. Кто мог знать, что придуманная жизнь покажется ему настолько привлекательной?
Зимина нужно вернуть.
Я готов закончить эксперимент. Признаю, что наша методика оказалась ошибочной. Мы хотели помочь людям проживать несколько жизней. Все равно это придется делать для практически бессмертных людей. Зимин решил поставить опыт на себе. Мы занимались исследованиями. В наши планы не входило промывать мозги пациентам и превращать их в марионеток. Мы не подонки.
Но Зимин уверен, что вы именно этим занимаетесь.
Меня это приводит в отчаяние! Зиминочень самонадеянный человек. Он скорее писатель, чем ученый. Любит фантазировать.
О да! Это так!сказала Нина с удовольствием.
Его больше интересуют социальные последствия эксперимента, а не ошибки в программе. И ещеон предпочитает тестировать программы лично, ему важно почувствовать психологические нюансы нахождения в искусственных мирах на собственном опыте, а не из рассказов испытателей. Для него, как хорошего писателя, очень важны тонкие детали, на которые обычные люди не обращают внимания.
Все верно! Подтверждаю!
Так вот, Зимин утверждал, что выпутается из любых неприятностей, потому что его базовые человеческие качества останутся неизменными, в какие бы гадкие обстоятельства он не попал. Поэтому он отключил свой ограничитель. И я его прекрасно понимаю, у нормальных людей ограничителя не будет. Им придется справляться с ложной памятью самостоятельно.
И у него не получилось?
Все было отлично, пока не влез Наукоподобнов. Он сделал его заложником заведомо неверной идеологии. Более того, заставил стать контролером, одним из тех, кто отлавливает противников нового порядка. Представляю, как он ржал, когда Зимин вел себя, как примитивный инквизитор. У Нау всегда было отвратительное чувство юмора. Пришлось насильно вывезти Зимина на Луну, чтобы ограничить постороннее влияние.
Хорошая идея,сказала Нина.
У меня ничего не получилось. Началось отторжение памяти. Нельзя исключать самого гадкого исхода. Если процесс продолжится, мозг Зимина будет бесповоротно поврежден.
Давай попробуем зайти с другой стороны. Внушим Зимину, что он не тюремщик, а наоборот, прогрессивный человек, честный и принципиальный, диссидент, жертва политических репрессий. Враги поместили его в лунный стационар, чтобы отучить от вольнодумства, переделав в послушного подданного системы.
Ее предложение показалось Горскому забавным. Даже более того, изощренной шуткой. Надо такое придумать!
Какой системы?спросил Горский.
Это не важно,сказала Нина.Он сам придумает, когда попытается восстановить логику событий.
И как этого добиться?
У Нины был готов ответ. Смысла нового предложения Горский понять не смог, оно показалось ему еще более странным, чем материализовавшаяся девица. Спорить с ней он посчитал ниже своего достоинства. Тем более, что Нина не требовала совершать ничего криминального, скорее курьезное. Он должен был заставить Зимина вести дневник, только и всего.
А что прикажешь делать, если эксперимент выйдет из-под контроля окончательно?спросил Горский по инерции, даже не надеясь получить ответ.Кому мне прикажешь жаловаться?
Нина ответила так:
Если бы меня не было, а ваш эксперимент все равно провалился, что бы ты тогда делал? Мое появление ничего не меняет и пространственно-временной континуум не нарушает.
Ты заинтересована в нашей неудаче?
Ерунда!
Если я выполню твои требования, ты оставишь нас в покое? Меня и Зимина?
Ничего не могу обещать. Правда, я не понимаю, что такое «оставить в покое»? Не исключено, что мы с тобой станем друзьями, а с Зиминым я встречаться буду в любом случае. Если ты интересуешься, стану ли я причинять вам в дальнейшем неприятности, отвечунет. Я и сейчас меньше всего хочу навредить вам. Странно, что ты ждешь какого-то подвоха. Причина мне совершенно непонятна. Я выгляжу так грозно? Как это исправить? Надо больше улыбаться? Петь песни или играть в настольные игры?
А чего же ты ожидала, Нина? Ты вмешиваешься в проведение эксперимента, нарушаешь наши планы. Мы оказались пустышками. Да. Именно пустышками. И что-то мне подсказывает, что ты на этом не остановишься. Говори сразу, чего ты хочешь?
Если бы я вмешалась в проведение вашего дурацкого эксперимента, то Зимин сейчас сидел на твоем месте и пил кофе. А тыГорскийс восторгом глядел бы на своего хозяина и думал о том, как бы ему угодить. Но это, к сожалению, не так.
Горский промолчал.
Принуждение к ведению дневника
Прошли долгие три дня кратковременного отпуска, но проклятое наваждение не отпустило Зимина, не вылечил его господин Горский. Что поделаешь, иногда подсказки гениев не срабатывают. В третий раз идти на поклон к начальнику не хотелось. Но обошлось. Горский пришел сам.
На этот раз перечислять свои симптомы Зимину было легче. Рассказывая одно и то же, совершенствуешься и начинаешь умело подбирать слова. Очередное описание перенесенных у зеркала переживаний вызвало у господина Горского неожиданную реакцию, он выругался и отвел глаза, словно услышал от Зимина несмешной анекдот.
Вот ведь как бывает!после некоторой паузы сказал Горский.Не люблю проигрывать, но она была права.
Кто она?
Придет времяузнаешь.
Зимин был любопытным человеком, впрочем, вникать в личные дела начальника ему не хотелось.
А потом господин Горский сказал фразу, которая в дальнейшем полностью перевернула жизнь Зимина и, если придерживаться оптимистического взгляда на жизнь, то еще очень и очень многих людей.
Тебе, Зимин, надо попробовать вести дневник.
Зачем это?вырвалось у Зимина, потому что он меньше всего ожидал услышать от начальника такое странное предложение.
Признаться, я не знаю,господин Горский мягко улыбнулся. Зимину показалось, что он так извиняется. Неужели чувствует себя виновным?
Но это поможет?
И этого я не знаю.
Эти постоянные «не знаю» из уст непосредственного начальника прозвучали самым угрожающим образом. Зимин подумал, что его проблемы с зеркалом расстроили чем-то господина Горского. Может быть, в нем взыграло излишнее самомнение, но Зимину на миг показалось, что Горский смотрит на него, как в пародийных вестернах ковбои смотрят на поющий кактусслегка обалдев. Никогда прежде Зимину не приходило в голову, что даже самые ответственные начальники, при определенных обстоятельствах, мало отличаются от обычных людей, что и у них могут быть проблемы, что и они могут чего-то не понимать. Неприятное открытие. Для неприученного к злопыхательству человека, которым был Зимин, подобные предположения звучали, как настоящая абракадабра. Но есть вещи, которые бросаются в глаза. Например, теперь он видел, что господин Горский смотрит на него, как на поющий кактус. Будто бы сам факт его существованиярезультат недоразумения. Зимину это не понравилось. Ему казалось, что если начальника что-то не устраивает, он должен незамедлительно объявить об этом, доходчиво и четко. Незнаниене аргумент.
Эта неуверенность, продемонстрированная господином Горским, заставила Зимина приготовиться к худшему. Ему от начальника требовался чудодейственный приказ, веский, окончательный. Только такой приказ мог бы стать для травмированного собственной подкоркой человека исцеляющим лекарством. Вряд ли таковым можно было считать предложение начать вести дневник. Естественно, Зимин не стал протестовать, только немного удивился. Ему уже приходилось исполнять бессмысленные приказы.
С другой стороны, нельзя отрицать, что начальник знает о сложившейся в коллективе ситуации больше любого своего подчиненного. Одного этого несомненного факта было достаточно, чтобы беспрекословно выполнять самые неожиданные приказы.
По четным дням будешь приносить свои записи для ознакомления.
Понимаю.
Горский внимательно посмотрел на Зимина, словно тот только что произнес непростительную глупость, и ему, начальнику, теперь следует установить, сделал ли он это со зла или по недомыслию.
Максим. Меня зовут Максим. Обращаться ко мне отныне будешь так. И на «ты». Попробуй. Это приказ,Зимин понял, что господин Горский не шутит.
Максим.
Хорошо. А теперь произнеси развернутую фразу.
Зачем это тебе? Максим.
Господин Горский кивнул, порадовался, что у Зимина получилось.
Я не знаю, Зимин. Но почему-то мне кажется, что если мы с тобой, наконец, сумеем разобраться, почему наши взаимоотношения складываются таким странным образом, это поможет в работе.
Ух ты!не удержался Зимин. В последнее время у него нередко случались неконтролируемые и глупые приступы иронии.
Мы попали в неприятную историю,похоже, что господину Горскому было не до смеха.Думаю, что мы можем рассчитывать друг на друга. Понятно, что от тебя, до поры до времени, помощи ждать глупо. И все-таки хорошо, что ты рядом. Нет, нет, ничего плохого о тебе я сказать не могу. Ты хороший работникстарательный и честный, но я сомневаюсь, что в предложенных условиях твои качества пригодятся. Будем надеяться, что скоро у тебя обнаружатся другие умения и способности, которые окажутся более полезными в нашей ситуации.
Какие?Зимину стало страшно, словно он опять неосторожно заглянул в зеркало.
И этого я не знаю. Ты пришел ко мне сам, чем приятно удивил. Надеюсь, что удивишь еще. А что, может, и пронесет!
Мне нужно будет допросить опасного человека?
Не придумывай!
А в чем, собственно, дело?
Стал бы я с тобой болтать, если бы знал! Слишком мало фактов. Не думаю, что нам удастся долго оставаться в подвешенном состоянии. Скоро мы узнаем, каково это покидать кабину до полной остановки лифта и без спроса заплывать за буйки. Впрочем, ты не переживай раньше времени, вполне вероятно, что все закончится хорошо. Пока иди, пиши дневник. Да смотри, поменьше глупостей. Не нужны мне подробные описания трудовых будней: в 14 часов я отправился в столовую и заказал тарелку борща и порцию биточков. Ты пиши о своих чувствах и о своих мыслях. Что тебе в голову приходит, когда ты ложкой к борщу тянешься, то и записывай. Думаешь ведь ты хотя бы иногда. Понял?
Зимин на всякий случай кивнул.
Сделаю. Работа не пыльная.
А раз понял, иди, работай.
Потом, закрывшись в своей каюте, Зимин искренне сожалел о том, что не воспользовался двусмысленностью ситуации и не перешел в наступление. Могло получиться очень интересно. Конечно, ему обязательно надо было выяснить, почему начальник так нервничает. Это было бы естественно. Вполне вероятно, что тогда бы многое пошло по-другому. Был момент, когда им следовало довериться друг другу. Но Зимин отказался от расспросов. Наверное, испугался. Его можно понять. Он и так задал начальнику чересчур сложную задачку, и предложенный ответ ему не понравился. Он даже пожалел на минуту, что совершил такую глупость, доверив господину Горскому свою тайну о зеркалах. Продолжать пустой разговор, который грозил перерасти в неприятное выяснение отношений, ему не хотелось. Проще было посчитать, что приказ о ведении дневника предусмотрен инструкцией. Собственно, этим объяснением Зимин и удовлетворился.
Первые записи
Началась у Зимина тяжелая жизнь. Первая же попытка сделать осмысленную запись в дневнике немедленно привела к неприятному выводудля того, чтобы достойно выполнить приказ мало быть исполнительным, нужно быть честным с самим собой. Иначе затея теряет всякий смысл. А это трудно и, если говорить откровенно, небезопасно. В том смысле, что нельзя предугадать, что подумает господин Горский, когда решит ознакомиться с записями и какие после этого сделает умозаключения. Зимину, по сути дела, предложено было написать донос на самого себя. Вот так история!
Зимин всегда очень высоко ценил профессиональные качества своего начальника. Но на этот раз тот превзошел самого себя. Произнес в пустом разговоре всего несколько бессвязных фраз, припугнул невесть какой опасностью, и вот, пожалуйста, отныне Зимин полностью в его власти. Теперь захочетпомилует, захочетдаст самодоносу ход и раздавит, как жука навозного. В любой удобный для него момент. Как только появится такая необходимость. Впрочем, Зимин и раньше зависел от начальника.
И ведь самое смешное, это господин Горский точно подметилон к себе Зимина не вызывал, тот к нему сам пришел и сам подставился. Получается, что ему хотелось отыскать для неясных нужд безответного человечка, на которого потом можно будет повесить всех собак и объявить виноватым во всех смертных грехах. Он сидел в своем кабинете, напряженно думал, анализировал, кем из славного коллектива можно безболезненно пожертвовать. А тут такая удача! Встречайте добровольца! Получается, ошиблись составители инструкции. Нехорошее делозадавать необдуманные вопросы начальнику. Дурацкое и недальновидное.