Пациенты Зимина были людьми, как правило, тихими, склонными к размышлениям. По их внешнему виду очень трудно было предположить, что они преступники. Скорее это были больные люди. Им требовалось лечение. И все-таки Зимин не сомневался, что учреждение, в котором ему приходится работать, именно тюрьма.
Однажды он прямо спросил об этом Горского. Тот удивился и ответил уклончиво.
Какая странная мысль! Ты, Зимин заблуждаешься. Мы занимаемся наукой, а не травлей инакомыслящих. Это обычная лаборатория психофизики. На Луне ее разместили, исходя из практических соображений. Для этого были свои причины, обсуждать которые не только запрещено служебной инструкцией, но и бессмысленно, потому что для неспециалиста чрезмерное погружение в тонкие профессиональные детали не содержит полезной информации.
И допросы, которые я провожу, всего лишь часть научного процесса?
Ну да.
Но допрашивают обычно заключенных! Вы хотите сказать, что я занимаюсь всего лишь социологическими опросами?
Горский задумался, неприятно ухмыльнулся.
Опросы? Нет, конечно, тебе, наверное, правильнее считать свою работу допросами.
Получаются, что мои пациенты заключенные?
Разве они ограничены в передвижениях? Их кормят объедками или содержат в камерах? Приставляют к ним охрану?
Согласен, они свободно передвигаются по станции. Но, с другой стороны, как они смогут сбежать с Луны?
И все-таки очень странно, что ты считаешь своих пациентов преступниками,с искренним удивлением сказал Горский.Должен сказать, что все они прибыли на Луну добровольно.
Кроме меня!
Тыособый случай.
Почему?
Очень умный.
Если бы Зимину сказал это кто-то другой, а не господин Горский, он посчитал бы это оскорблением, насмешкой. Но глупо было приписывать господину Горскому низкие чувства. Зимин попробовал интерпретировать эти слова по-другому, благоприятным для себя способом. Будто бы он настолько замечательный специалист, что без него научная программа психофизиков потерпит неизбежный крах. В этом была доля правды. Зимин уже несколько раз сталкивался с тем, что господин Горский имеет весьма слабое представление о технике допросов. Вот для чего он им нужен,для практической работы с пациентами.
Ты иногда бываешь с ними очень строг.
С кем?
С пациентами, которых допрашиваешь.
Скорее наоборот.
Вот даже как.
Вы бы послушали, какие хитроумные доводы против бессмертия они придумывают. Изощренные, колкие и ехидные. Они, мои пациенты, практически все настроены против Коллегии. Мне трудно не считать их врагами.
Как ты сам относишься к бессмертию?
Ничего оригинального в голову не приходит. Самое величайшее достижение разума за всю долгую историю человечества. До сих пор люди были заложниками смерти и о таком даре могли только мечтать.
Сам-то уже оформил заявку на таблетки?
Не помню. Вроде бы нет.
А что так?
Времени не хватает. Дела, заботы. Не хватает сил заниматься личными проблемами.
Вот это зря. О себе никогда не следует забывать. Надо проследить, чтобы ты после работы восстанавливал силы, как того требует трудовое законодательство. То, что ты не таскаешь ящики, не значит, что не нужно отдыхать. Моральная усталость, она бывает ужаснее физической.
Спасибо, конечно. Но что-то страшновато, боюсь надолго один оставаться. Я ведь зеркала снял, а теперь новая напасть. Сижу в каюте и думаю: «Вот здесь зеркало висело». И весь кошмар повторяется. Лучше я поработаю. Для меня удачный допрослучший отдых. Люблю с людьми на отвлеченные темы поговорить. Забываю на время о своих болячках.
Ну, смотри Не переусердствуй.
Иногда мне становится их жалко. Взрослые люди, а ведут себя как дети. Я имею на это право?
Конечно! Первая хорошая новость за месяц!
Неназначенный визит
Как-то все получилось на удивление плоховато. Там, на Земле, Горскому почему-то казалось, что очистить Зимину голову от наслоений ложной памяти будет нетрудно. Он привык считать, что разум предназначен для того, чтобы выбирать из множества возможностей наиболее логичную и простую. А поскольку реальность всегда логичнее, чем самая тщательно проработанная мистификация, то мозг обязательно отбросит искусственные вставки и вернется в первоначальное состояние. Кстати, и Зимин втолковывал ему это часами. Он поверил. Собственно, именно полная уверенность в неизбежности подобного восстановления и послужила основанием для того, чтобы начать эксперимент с глубокой ложной памятью. Горский не сомневался в правильности теоретических расчетов Зимина. И не смог представить, что все выйдет так коряво.
Однако теория оказалась неверной. Ложная и базовая памяти непонятным образом переплелись, вытеснив реальные воспоминания и заменив их подделкой. Разум отдавал преимущество искусственным построениям. Это был важный научный результатвпредь следовало отказаться от веры в то, что работа мозга основана на чистой логике. Жалко, что это научное открытие не могло помочь Зимину вернуть базовую память.
А с этим возникли проблемы. То ли ложная память плохо легла и не смогла полностью заместить реальные ощущения, то ли современная психофизика пока еще недостаточно хорошо разобралась с основополагающими принципами работы человеческого сознания.
Горский рассчитывал, что с помощью тонких доводок ему удастся свести к минимуму возникшее раздвоение личности друга. Но ничего путного не вышло. Зимин увяз в выдуманном мире. Первоначальное предположение, что через две недели базовая личность полностью вытеснит ложную память, оказалось ошибочным. Теперь срочно требовалось отыскать неординарный ход, который бы позволил очистить сознание Зимина от искусственных наслоений. У Горского больше не было права на ошибку. Отныне любая неудача с исправлением ложной памяти грозила окончательно уничтожить личность Зимина.
Но, как назло, ничего путного придумать Горский так и не сумел. Только здесь, на Луне, он понял, как важна была для него помощь друга. В конце концов, так сложилось, что они привыкли работать вместе. И теперь Горскому не хватало компетентного собеседника, с которым можно было бы обсудить возникшие трудности. Сколько раз они помогали друг другу находить выход из, казалось бы, безнадежных ситуаций. Две головы всегда лучше одной, тем более, сейчас, когда эксперимент явно вышел из-под контроля. Но Зимин помочь не мог, он сам нуждался в помощи. Оставалось надеяться только на невообразимое чудо или на счастливый случай.
В дверь постучали. Аккуратно, но настойчиво. Горский удивился, он никого не ждал. Открыл. На пороге стояла симпатичная женщина. Красивой назвать ее было трудно, что-то неуловимо неправильное было в ее облике, точнее, непривычное. Но то, что она умела производить на мужчин впечатление, не вызывало сомнения. Она была не из тех, кого легко забыть.
Наверное, Горский рассматривал нежданную гостью чуть дольше, чем позволяют приличия, потому что на устах женщины появилась приятная улыбка. Она почувствовала, что привлекла его внимание, и это ей понравилось.
Здравствуйте,сказал Горский.Чем могу быть полезен?
Хочу с вами поговорить.
О чем?
О вашем друге Зимине.
Вот как. А позвольте узнать, кто вы? И откуда знаете Зимина?Еще на Земле, при подготовке к работе на Луне, Горский лично проверил личные дела персонала и удостоверился, что знакомых людей там не будет.
ЯНина Вернон, партнерша Корнея, доставшаяся ему по жребию.
Ничего более поразительного Горскому до сих пор не приходилось слышать. Какая-то тарабарская белиберда. Партнерши по жребию распределялись на лунной станции только в ложной памяти Зимина, это был всего лишь один из составляющих эмоциональных элементов выдуманной ими истории. Они, помнится, от души потешались, когда прописывали этот смешной нюанс в начальные условия эксперимента. На самом деле, конечно, никаких партнерш не существовало, и быть не могло. Это было лишь ложное воспоминание, некая мысленная заплата, моделирующая искусственную среду обитания. Впрочем, Зимин что-то такое рассказывал о Нине Вернон, которая неожиданно заняла важное место в его лунной жизни, но Горский и подумать не мог, что однажды в его дверь постучится настоящая живая женщина. Он не сомневался, что пока еще способен отличать реальность от выдумки. Но факт внезапной материализации придуманной девицы ему не понравился. Предстоящее взаимопроникновение миров представлялось ему настоящей катастрофой.
Повторите, кто вы?
Партнерша Зимина, доставшаяся ему по жребию.
Вы это серьезно?
Нет, конечно. Но с моей стороны было бы неразумно назваться как-то иначе. Зимин знает меня именно так. Представление не хуже других. Он уже рассказывал обо мне? Я не стала придумывать другую легенду. Это лишнее. Глупо вносить ненужную сложность в наши отношения. Нужно быть проще.
Горский кивнул.
Это хорошо, что вы правильно меня поняли. Теперь мне можно войти?
Да, конечно. Простите, я немного растерялся. Ваше появление удивило меня.
Понимаю. Это нормальная реакция. На вашем месте любой бы потерял самообладание.
Меня это не оправдывает.
И это правда. Неужели вы действительно считаете меня причудой испорченного ложной памятью сознания Зимина? Его материализовавшейся фантазией? Боитесь, что неуклюжая выдумка окончательно повредила Зимину мозг?
Нет. Я думаю, что вы лжете.
Известный парадокс искажения истины в частично пересекающихся психомирах. Для вас я, конечно, врунья. Для Зиминапартнерша. Я считаю себя человеком, который хорошо справляется со своей работой. Выберите ответ, который представляется вам наиболее подходящим. Определитесь с точкой отсчета. Вам пора привыкать жить в многомерной реальности.
Кто вы?
Единственный человек, который может вам помочь.
Разве я похож на человека, которому нужна помощь?
Да. Ваш эксперимент с ложной памятью вышел из-под контроля. Разве вы этого не поняли? Вы подвергаете опасности жизнь своего друга.
Предположим. Какую помощь вы хотите предложить?
Мы должны вместе с вами сделать все возможное, чтобы вернуть Зимина к его базовой реальности.
Вы разбираетесь в теории ложной памяти, госпожа Вернон?
Нет.
Так как же вы можете судить о вопросах, в которых ничего не понимаете?
А я не про вопросы сказала, а про Зимина. Кажется, его судьба волнует меня больше, чем вас.
Ерунда.
Горский едва не задохнулся от ярости, слишком много злых слов вертелось в его голове, он не мог выбрать самое точное из них.
Нина улыбнулась. Это была странная улыбка. На миг Горскому показалось, что эта женщина вовсе не человек, а порождение сверхмощного квантового компьютера, и потому способна предсказывать любые его возможные действия заранее. И вот она скрупулезно просчитала его, сверилась с контрольной таблицей, осталась довольна результатом: он оказался полезным для таинственного дела, которым она занималась, что и послужило причиной ее доброжелательной улыбки.
Ваше обвинение оскорбительно и несправедливо. Мы знакомы с Зиминым с детства, мы доверяли друг другу даже в те непростые времена, когда простое упоминание о дружбе могло стоить нам научной карьеры. Я сделаю все, чтобы спасти его, и мне наплевать на то, что вы там себе напридумывали. Он мой друг. Понимаете?
Я вам верю. Сразу видно, что вы хороший человек, Горский. Мы обязательно с вами подружимся. Сейчас нас объединяет то, что мы желаем Зимину добра. И это очень хорошо, потому что если окажется, что вы используете Зимина в корыстных интересах, разрушая его жизнь, мне придется вас остановить.
Каким образом?
Мне известно несколько испытанных на практике методик принуждения к сотрудничеству. Самый простой способ добиться нужного результатавоспользоваться вульгарным шантажом.
Вот тут Горский окончательно понял, что попал в неприятную историю. Для удачного шантажа совершенно не обязательно иметь достоверный материал. Можно выдумать совершенно неправдоподобную историю, и она сработает. Горский представил, как отреагирует ректор Института на сообщение о том, что два его сотрудника подворовывают государственную оперативную память. Абсурдность обвинения будет обязательно установлена, но произойдет это потом, со временем. Понятно, что проверка займет годы. Ложное обвинение с него снимут, но репутацию восстановить это не поможет. Горский был готов услышать из уст своего начальника убойную фразу: «Оперативную память все воруют, но не на всех пишут доносы»! Ректор действительно так думал. Горский знал, что перебить его очень трудно.
Надо признать, что Нина умела говорить неприятные вещи, не теряя при этом своей привлекательности. Тихо, не повышая голоса, она объяснила, что в ее распоряжении скопилось столько компромата на несчастного Горского (слово «несчастный» она выделила особо, сопроводив его милой улыбкой), что шантажировать его не составит большого труда. Наилегчайшее дело.
И много людей вы уже шантажировали?спросил Горский.
Не считала.
Нина обстоятельно объяснила, какие неприятности ждут Горского, если тот вдруг заартачится и не будет делать то, что от него требуется: он немедленно лишится привилегированного положения в обществе, любимой работы и будет отправлен в Трущобы. Эта женщина не предпринимала никаких усилий для того, чтобы скрыть свое равнодушие к его судьбе. Ей было абсолютно все равно, что он подумает о ней и что предпримет. Так, во всяком случае, ему показалось.
Вы говорите обо мне, как о досадном препятствии на пути к достижению цели. Словно я какой-то проходимец и гад. Мне обидно. Подозревать меня в том, что я способен осознанно нанести Зимину вредбезумие.
Пожалуй, вы правы. Не исключено, что со временем мое отношение к вам изменится. Но сначала я должна убедиться в ваших добрых намерениях по отношению к Зимину. Знаете, слова это одно, а поступки совсем другое. Думаю, мы с вами подружимся. По-моему, я уже это вам говорила.
Он проверил, не подвергается ли его сознание атаке со стороны. Следов воздействия обнаружить не удалось. Защитная система работала без сбоев.
Интересно, где вы работаете?
О, я думаю, что вам лучше этого не знать. Зачем вы об этом спросили?
Существует целый ряд профессий, с представителями которых я бы не смог подружиться,признался Горский.
Например?
Скажем, с работниками из Комитета по контролю за эстетикой. Вряд ли мне под силу найти с ними общую тему для разговора.
Я не из их числа.
А если конкретнее.
Моей работы в твоем списке нет. Давай займемся делом и поговорим о Зимине. Ничего, что я на «ты»?
Горскому ее предложение показалось разумным.
Варианты спасения
Они смотрели друг на друга и молчали. Горский, к своему удивлению, неожиданно понял, что любое слово, произнесенное им сейчас, обязательно должно иметь какое-то сверхважное значение, иначе просто не имеет смысла его произносить. Например, можно строить планы или начать оправдываться. Но кому нужны эти планы? Он понял, что Нина молчит по той же самой причине. Ничего хорошего это затянувшееся молчание не обещало. Только неприятности и страдания.