А, хрен с ним, наконец выдал он. Мико, это Сайт. Мы с Уиллом делаем Сайт.
Мико медленно приподняла брови:
Что ты такое говоришь? Какой еще Сайт? Сайт про будущее?
Да. Оракулэто Уилл. Я ему помогаю.
Мико прищурилась, Хамза ждал. Он знал, что она сейчас делает: ждет, чтобы он решил, что уже достаточно ее разыгрывал, и рассмеялся, или улыбнулся, или еще что-то.
Мико нахмурилась. Она встала из-за стола, подошла к холодильнику, со стуком бросила пару кубиков льда в стакан и налила воды.
Тебе налить? спросила она.
Да нет, я знаешь, да. Это будет хорошо.
Она налила ему другой стакан и поставила перед ним на стол. Губы ее скривились.
Сейчас вернусь, сказала она.
Как? спросил Хамза. Остальное уже неинтересно?
Мико не ответила и вышла. Хамза смотрел ей вслед, не зная, что сказать.
Послышался звук принтера, выплюнувшего пару страниц. Мико вернулась, держа в руках два листа. Она села за кухонный стол и положила страницы рядом друг с другом. Хамза прочитал вверх ногами очень хорошо знакомый текст Сайта.
Она изучала предсказания не торопясь. Хамза молчал, не мешая ей. Потом Мико наконец подняла взгляд от бумаги.
Сайт. Бог ты мой. Я перед этим звонком проверяла работы своих ребят. Сочинение было на вольную темуя просила их написать про что-нибудь, влияющее на современный мир. И почти каждый написал про Оракула. Мико постучала ногтем по распечаткам. Где Уилл это взял? Откуда эти предсказания?
Хамза пожал плечами.
Не знаю. И он не знает. Говорит, как-то проснулся в пять утра, будто выдернутый из сна. Знаешь, как это бываеткогда нет перехода между сном и явью. Ты бодрствуешь, но еще этого не чувствуешь. Во сне был только голос, сказал он, перечисляющий ряд событий, каждое с датой. Сто восемь различных вещей, и все должны произойти за ближайшие три года.
Сто восемь? Почему именно такое число?
Понятия не имею. Именно столько их было.
Мико о чем-то задумалась, невольно вздрогнула и посмотрела на Хамзу взглядом наполовину сердитым, наполовину смущенным.
Хамза, до меня только что дошло: я же посылала на Сайт вопрос. Когда вы дали почтовый адрес, на которой можно было писать.
Ты? И что ты спросила?
Не твое дело. Это было личное. В том-то и дело! Я думала, что спрашиваю Оракула, а выходит, я спросила Уилла.
Ну, я твоего вопроса не видел, и Уилл никогда о нем не говорил, если видел. Мы получили миллионы писем, Мико, и разобрали разве что сотню тысяч. Большую часть из них никогда никто и не прочтет.
Зачем вы тогда просили задавать вопросы?
Хамза отпил глоток.
Идея была в том, чтобы дать корпорациям и богатым людям возможность с нами связаться и чтобы при этом не было очевидно, что мы продаем предсказания.
Но наверняка столько людей вам писали ради ответа, ради надежды. Вы хоть кому-нибудь ответили?
Хамза вдруг почувствовал себя очень-очень маленьким.
Зачем ты мне врал? спросила Мико, глаза ее пылали. Ты мог мне сказать. Ты мне врал месяцами. В тот день, когда ты пришел домой, уволившись, ты мне не хотел сказать истинной причины. Нес чушь про биотехнический стартап, который ты курируешь, про все эти венчурные капиталы
Я хотел тебе сказать, Мико, но Уилл вбил себе в голову, что нужно сохранять анонимность, и он боялся, что если кто попало будет знать, кто он и что он знает, то все вскроется.
Я твоя жена, а не кто попало! Ты думал, что мне нельзя доверять?
Хамза взял Мико за руку.
Послушай, я тебе во всем могу доверять и знаю это. В этом суть, и поэтому ты моя жена. Но эта тайна была не моя.
Мико не стала отнимать руку, отметил он про себя с облегчением.
Так почему ты сейчас мне говоришь? спросила Мико. Уилл передумал?
Нет. Я тебе говорю потому, что ты моя жена и я тебе во всем могу довериться.
У Мико дернулся угол рта:
Вот это, черт побери, правда. Дальше?
Да практически уже все. Мы кое-что сделали, чтобы понять правила. Ну, в смысле, обязательно ли исполнится то, что он видел, или это можно переменить.
И можно?
Насколько нам понятно, нет. Пока что все происходило, как ему приснилось, даже когда мы пытались предотвратить выполнение предсказания или направить события по другому пути. Просто это не получается.
Жуть.
С точки зрения продаж это потрясающе. Мы можем быть уверены в своем продукте но ты права. Не все, что знает Уилл, добрые вести, и он переживает, будто сам тому виной. Он неправ, все это не его вина, но я ему сочувствую. Нелегко ему.
Хамза остановился и посмотрел в другой угол кухни на минуту.
Он, вероятно, самый знаменитый человек во всем мире, но не по-хорошему. Ты знаешь, какие у людей к нему чувства. Половина в ужасе от перспектив, которые сулит появление человека, знающего будущее, а вторая половина в ужасе просто так, и все хотят его убить.
Не все.
Хамза закатил глаза:
Ну да. Психи, говорящие о втором пришествии, или фаны НЛО.
Мико покачала головой:
Нет, не так. Мои ученики им заворожены. Он подтверждает их подозренияони достаточно молоды и верят в волшебство, а Оракул им прямо подыгрывает. И у меня было много разговоров с людьми, которые думают, что появление Оракула внушает надежду. Это значит, что существует план. Что жизньне цепь случайностей. Она обхватила стакан ладонями: По крайней мере я надеюсь, что это так.
Почему? спросил Хамза.
Мико подняла голову и посмотрела ему в глаза:
Потому что я беременна.
Ошеломленный Хамза так и остался сидеть.
Окей, сказала Мико. Теперь расскажи мне, на черта нам вообще остров.
Глава 9
Ты только посмотри, сказал Эдди.
Юнион-сквер был забит народом. Какая-то демонстрация, может быть, протест. Над толпой кое-где торчали плакаты, но слишком далеко, не прочесть.
Не сворачивай, Эдди, сказала она. Хочу посмотреть, что там.
Если я не сверну с Бродвея, мы в этой пробке залипнем надолго, возразил он, показывая на копошащиеся впереди машины. Они медленно, дюйм за дюймом, пробирались через поток пешеходов, уходя с Юнион-сквер. Мы и так уже опаздываем, и если мы не свернем, то будет так поздно, что твоего интервьюируемого и след простынет.
Под мою ответственность, сказала Ли. Давай ближе.
Эдди пожал плечами и вырулил из очереди машин, готовящихся свернуть с Бродвея. Фургон стал медленно продвигаться к Юнион-сквер, и Ли увидела, что по крайней мере одно слово на всех плакатах общееОракул.
Я знаю, что это, сказала она. Демонстрация Оракула.
Она сегодня?
Чертовски на это похоже. Я хочу туда, событие выходит крупное. Даже не думала, что будет такой масштаб.
Ли, ты что? Нельзя тебе туда!
Это важнее. Через оцепление пройдем по карточкам прессы.
Руки Энди застыли на руле на десяти и двух часах:
Наверняка «Нью-Йорк один» освещает событие.
Эдди, делай, как я говорю!
Ли швырнула на приборную доску заметки к интервью, которое всего пятнадцать минут назад собиралась брать у знаменитого шеф-повара. Обернулась, схватила с заднего сиденья сумку и положила к себе на колени, стала копаться в поисках блокнота и ручки. Найдя их, столкнула сумку на пол и начала набрасывать эскиз репортажа без подводки, сжато записывая вопросы для будущих интервью.
Потянуло холодомЭдди опустил стекло показать полисмену удостоверение репортера, и Ли отметила, как медленно ползет машина через толпу в поисках места для парковки.
Ладно, сказал Эдди, выключая мотор. Давай это сделаем и смоемся. Ты уж прикрой меня, если у Реймера от таких дел шерсть на жопе дыбом встанет.
За пропущенное дурацкое интервью он нас не уволит, ответила Ли, опустив зеркало над лобовым стеклом и глядя, не надо ли подкраситься. Оно было для заполнения места, если что-то вылетит при редактировании.
За пропущенное интервью он тебя не уволит. А уволит он тебя потому, что и так имеет на тебя зуб за выходку со статьей про Сайт. Не знаю, зачем ты так настойчиво стараешься настроить его против себя.
Если ты так думаешь, почему меня слушаешься?
Эдди осклабился и открыл водительскую дверь.
Потому что тоже хочу посмотреть, что там делается. А если Реймер разозлится, так все достанется тебе. Я слишком талантлив, чтобы меня заменить.
Ли фыркнула.
Они вышли из фургона, Эдди отодвинул дверцу с пассажирской стороны, доставая камеру, сумку с аккумуляторами и прочее. Ли проверила собственную аппаратуру: беспроводной микрофон и соединение его с передатчиком, прицепленным сзади под пальто. Убедившись, что все работает нормально, она застегнула пальто, поправила шарф, натянула перчатки и взяла с переднего сиденья блокнот.
Эдди все еще готовился, так что Ли стала смотреть в толпу, пытаясь понять смысл происходящего и вспоминая, что читала про эту демонстрацию.
На дальнем конце Юнион-сквер загремел над толпой скрипучий голос из усилителей. Слов было не разобрать, но все равно все реагировалиприветственные и возмущенные вопли примерно в равной пропорции.
Наконец стали видны плакаты над толпойшизофреническое сочетание про- и антиоракульских лозунгов. «СПАСИ НАС ОТ НАС САМИХ, ОРАКУЛ!», «ОРАКУЛ = НАДЕЖДА».
«ОРАКУЛ ЛЖЕТ ВО ИМЯ ДЬЯВОЛА!» этот лозунг был весьма популярен. Напечатан красной краской, у буквы «О» рога и остроконечный хвост. Кто-то постарался, растиражировал сотнями.
По краям парка стояла конная полиция, в толпе ходили пешие патрули по двое и по трое, тщательно высматривая что? Ли помнила, что эта демонстрациячасть массового призыва к Оракулу открыть себя, одна из многих таких же, одновременно проводящихся в городах всего мира. Но она даже не думала, что будет такой масштабдесять тысяч человек, если не больше, набились в парк.
Ты знаешь, что Реймер этого все равно не поставит, что бы мы ни добыли, сказал Эдди, водружая на плечо камеру. Ты же не в новостной редакции работаешь, и он это явно дал понять. Для него это принцип.
Знаю! огрызнулась Ли. Дело тут не в Йоханнесе Реймере и не в урбанити-мать-его-дот-ком. Мы с тобойрепортеры, этособытие. Мы должны его задокументировать.
Эдди показал на антенны прямой передачи в воздухе над толпой. Они окружали площадь со всех сторон.
Ты не думаешь, что эти ребята просекли фишку? Мне эта атмосфера не нравится.
Ли отвернулась от толпы и улыбнулась Эдди самой милой улыбкой, какую только могла изобразить.
Эдди, только десять минут в порядке личного одолжения. Пара интервью, и пойдем отсюда. Вдруг найдем сенсационный материал? А если она не пойдет в эфир, выложим в Интернет, включим в наше резюме и плюнем на эту дерьмовую лавочку.
Детка, твоя дерьмовая лавочкапятнадцать лет моей карьеры. Я ею более чем доволен.
Упаси меня бог быть такой довольной, подумала Ли.
Она положила руку ему на локоть. Посмотрела ему в глаза, улыбаясь намеренно сверхискренней улыбкой.
Пожалуйста, сказала она.
Эдди минуту смотрел на нее, потом закатил глаза.
Ладно, десять минут. Пулитцеры тут под ногами валяются, только подобрать.
Ли стала обходить толпу по кругу, Эдди следом, глядя, на кого направить камеру. Демонстранты были самые разныепо возрасту, полу, образу жизнипрямо вся карта мира. Единственное общеесерьезность выражений их лиц. Это не была увеселительная прогулка в парке ни для кого из них.
У северного края парковки возле входа в отель «Дабл-ю», держа руки в карманах и ссутулившись от холода, стояли двое мужчин. Они просто смотрели на демонстрацию как зачарованные. И плакатов ни у кого из них не было. Ли показала Эдди на них.
К этим двоим?
Без разницы, ответил он.
Ли подошла к ним. Один был кавказец, второй похож на уроженца Южной Азии, возможно, индиец. Обоим от двадцати пяти до тридцати.
Прошу прощения, я Ли Шор, из «Урбанити-дот-ком», сказала она. Не согласитесь ли вы сказать несколько слов о том, что здесь происходит?
Нет, спасибо, ответил индиец. Мы просто так, погулять вышли.
А вы? обратилась Ли к его спутнику.
Он ответил не сразу.
Ладно, сказал он, помолчав.
Эй! сказал индиец своему другу.
Все в порядке, ответил тот.
Отлично! сказала Ли. Как вас зовут?
Снова короткая пауза, потом:
Джон Бьянко.
Хорошо, Джон. Не мог бы ваш друг подержать вашу сумку? На ней логотип, и чем его потом замазывать, лучше убрать сейчас из кадра.
Джон Бьянко снял сумку с плеча и отдал своему другу, у которого, кажется, был какой-то тихий, в основном внутренний, припадок бешенства.
Фантастика! Тогда давайте вы встанете вот здесь, она потянула Джона за рукав и поставила так, что демонстрация оказалась у него за спиной, и ответите на мои вопросы только мне, не в камеру. Окей?
Без проблем, ответил Джон.
Эдди, готов? спросила Ли.
Эдди кивнул.
Тогда поехали.
Запись через пять, четыре, три, заговорил Эдди, загибая пальцы, последние две цифры показал молча и при счете ноль ткнул пальцем в сторону Ли.
Я Ли Шор, начала она, и стою сейчас на Юнион-сквер, где проходит нью-йоркская демонстрация, посвященная Оракулу. Такие демонстрации проходят сегодня во всех крупных городах мира; их цельвыманить загадочного пророка на свет, заставить раскрыть свою личность. Я говорю с Джоном Бьянко, который согласился поделиться своими мыслями о том, что здесь происходит. Джон, продолжала она, оборачиваясь к нему, вы здесь целый день?
С самого начала.
Вы живете в Нью-Йорке?
Да.
Что вас привело сюда сегодня?
То же, что и почти всех этих людей, наверное. Я хотел посмотреть, что случится.
Вы думаете, демонстрации выведут Оракула из тени?
Сомневаюсь, сказал Джон.
Правда? Вы очень уверенно говорите. Почему бы ему не выйти?
Я думаю, что раз он скрывается от общественности, у него есть на то серьезные причины. В смысле, наверняка же он знает, что целый мир хочет выяснить, кто он такой. И что, он раскроет себя только потому, что все эти люди его просят?
Ли кивнула и улыбнулась. Этот человек ей нравился. У него была вполне разумная точка зрения.
Многие из собравшихся здесь считают, что Оракул обязан поделиться своими дарами с миром более непосредственно, чем он это делает, сказала она. Стать доступным, помочь человечеству избежать катастроф, которые могут его подстерегать. Как вы к этому относитесь?
Я считаю, что это его дело. Я думаю, что мы не видим картину целиком, не знаем точно, что происходит с этим человеком, так что когда люди ему вменяют какие-то обязанности, это попросту глупо и раздражает.
Раздражает? Интересный выбор выражения. Почему вас раздражает отношение людей к Оракулу?
Я просто считаю, что людям следует оставить его в покое. Пусть живет как хочет.
И все-таки вы сюда пришли.
Джон Бьянко коротко и резко засмеялся.
Как видите.
У них за спиной, откуда-то из гущи толпы, поднялись крикидостаточно громкие, чтобы заглушить динамики на южном краю парка. Ли и Джон Бьянко развернулись туда посмотреть, но издалека ничего нельзя было различить.
Эдди схватил ее за руку.
Пошли. Уезжаем, сказал он.
Чего вдруг? спросила Ли. Что случилось?
Он кивком показал на конную полицию на краю толпы. Все полисмены разговаривали по рациям и некоторые конные начали продвигаться внутрь, расчищая дорогу.
Они видят лучше нас, и наверняка у них есть наблюдатели на крышах. Что-то там происходит, и нам в этот замес попадать не надо.
Шум из середины толпы, где что-то происходило, становился громче, и стали слышны вопли. Мобильная антенна телефургона, ближайшая к центру возмущения, качалась расширяющимися взмахамивидимо, фургон, скрытый толпой, пытался пробиться вперед или назад. На глазах у Ли антенна медленно рухнула в толпу, как срубленное дерево.
Ли посмотрела на Джона Бьянко и на его друга. Они наблюдали за разрастающимся хаосом как завороженные. Потом индиец повернулся и схватил Бьянко за плечо, пытаясь увести прочь.
Нет нет, услышала она тихие слова Джона Бьянко.
Он шагнул в сторону толпы, и индиец другой рукой ухватил его за локоть, силой разворачивая прочь от центра парка.
Ты тут ничего не сделаешь, сказал он. Мы должны отсюда выбираться, Уилл, и побыстрее!