Где он?
В приемной.
Тащи его сюда! Ноласково, ясно?!..
Пехотинец был очень молод и очень пьян, но, несмотря на эти печальные обстоятельства, субординацию понимал и чтил. Даже чужую. И то сказать, нулевой круг ИможенКоаэто где-то на уровне ставки главнокомандующего. А как должен чувствовать себя в ставке главкома простой ефрейтор?
Вот и таращил он добросовестно стекленеющие глаза и старательно дышал в сторону, время от времени икая и пытаясь вытянуться по стойке смирноправда, немного по диагонали. От предложенных напитков отказался почти с ужасом, и долго не мог понять, что именно от него требуется. Таращил глаза еще старательнее и твердил, что к джинжерам он сам завсегда с большим уважением, а чтобы отказать или шуточки какиетак это ни-ни, не он это был, он вообще там и не был, он на посту стоял, любого спроси
Каа дала ему вволю побарахтаться в прежних грешках, а когда он весь взмок и начал, окончательно шалея, лепетать что-то совсем уже несусветноепрервала небрежным жестом морщинистой руки и поинтересовалась как бы между прочим:
Так кого же ты видел вчера в порту выходящим из зала? Видели не доложил Нехорошо.
Солдатик вновь попытался изобразить биссектрису и затряс головой в том смысле, что никак нет, никого он не видел, а если бы виделдоложил бы обязательно, он же себе не враг!..
Каа треснула по столу ладонью, приведя тем самым солдатика в состояние надлежащего молчания, и очень противным голосом с подчеркнуто казенными оборотами зачитала выдержку из протокола. О том, что, согласно информированному источнику, Герман Гетслинг при распитии спиртных напитков в баре «Сирена» в компании сослуживцевимена прилагаютсяи нескольких неустановленных лиц был замечен в том, что, вполне осознанно и четко формулируя мысль, что исключает неправильное толкование, высказался в том ключе, что во время несения патрульной службы в период оцепления пассажирского зала видел выходящего из мужского туалета человека, однако не поставил в известность об этом факте свое непосредственное начальство ни в тот момент, ни позднее.
Солдатик был настолько растерян, что не сообразил поинтересоваться, а какое, собственно, отношение имеет Каа к его непосредственному начальству. Он удивился, но другому:
Так мы же, эта бабу ловили! А там вышел такой Ну настоящий братишка, словом, тьфу ты, мерзость какая! К тому же из этих ну Полуголый такой и крашеныйсмотреть противно! На улице холодрыгаа у него вся задница голая! Тьфу!..
В кабинете повисло молчание. Потом Каа мурлыкнула:
Стало бытьДэн его нашел
Но посылал его я. Лайен невозмутимо выпятил подбородок.
Посылальщики!.. Каа пожевала морщинистые губы, фыркнулаСвободны!..
***
Базовая
Грузовик «Утреземь»
Стась
Уве ЯнсенТолстые короткие пальцы брезгливо помяли пластиковую полицейскую карточку, прокуренные усы шевельнулиськапитан поморщился. Глянул искоса:
А других документов нету?
Даже совершенно слепому ежику за парсек и против солнца было бы ясно, что ему не нравился этот худосочный тип с крашеным хохолком на бритом черепе, поскрипывающий черной кожей и позвякивающий металлическими цепями при каждом движении. Все в нем раздражало простую капитанскую душуи фиолетовые стрелочки у висков, и кожаные браслеты с шипами, и шнурочек, змейкой продернутый сквозь кожу лба. Но особенно выводил из себя изогнутый ржавый гвоздь, воткнутый в мочку левого ухана этот гвоздь капитан посматривал с содроганием.
Стась шевельнула голым плечом, продолжая презрительно перемалывать зубами тугой резиновый комок. Документы, конечно, были и другие, но на этих самых других красовалась фотография, полицейскую же карточку украшал лишь оттиск генетического кода. И посемупусть будет лишь полицейская карточка.
Правда, подобная скудость в наличии бумаг могла навести капитана на определенную мысль о не совсем праведном недавнем прошлом будущего подчиненного, но это тоже сработало бы на образ, братишки часто нарушали законы и попадали в тюрьму, так чточего волноваться?
Говорить, во всяком случае, она собиралась как можно реже, в этом тоже помогала жвачка.
Как там было на кубике сегодня утром? Изменившиеся обстоятельства изменяют внутреннюю сущность путем изменения наружности, что ведет к смене окружения. Насчет внутренней сущности рановато пока судить, но изменение наружности удалось на славу, что там пехотаее бы сейчас родная тетя не узнала! На этих Янсеновских сапожкахнехилые четырехдюймовые каблуки, хотя по виду и не скажешьтоже, очевидно, комплексы мучили.
Капитан братишек, похоже, ставил ненамного выше женщинэто было заметно по его перекошенной роже. Новсе-таки выше. К тому же он провел здесь уже почти месяц, и это вносило коррективы.
Он еще раз окинул неодобрительным взглядом разболтанную нагловатую фигурупомятые уши, на бритом черепеотчетливые шрамы трепанаций, подчеркнутые кожаной борцовкой широкие плечи, на левомтатуировка. Сверхучто-то затертое, явно криминального характера, нижегруппа крови и совместимости, не очень новая, выцветшая, стало бытьопыт имеется. Нижеболее яркий пиковый туз. Не совсем, конечно, по профилю, но все-такиТУЗ. Еще три какие-то мелкие пикушки пониже, у локтя.
Среди нихни валета, ни дамы. Иодни только черные. Это решило дело.
Капитан пожал плечами.
Ладно, Сэмми тебя проводит. И чтоб у меня на борту никаких ритуалов, никакого этого вашего оббрядства!
***
Грузовик «Утреземь»
порт приписки Новая Земля
Стась
Тивизор был крохотный и такой же дряхлый, как и все остальное оборудование. Если удавалось наладить хорошее изображениепропадал звук, при налаживании же звука изображение покрывалось радужными пятнами и рассыпалось на отдельные двоящиеся фрагментики с растянутыми ореольчиками. На компромисс упрямый тиви-прадедушка не шел ни в какую.
Экран побольше и поновее был в каюткомпании. Но там собирались все свободные от работы члены команды, поскольку личные каюты больше напоминали анабиозные боксы и размерами, и наличием удобствв них можно было только спать, да и то заползать приходилось на четвереньках. Бывать там Стась старалась как можно реже, для чего работу стремилась находить в любое времяк радости всех остальных
Стась полюбовалась на тщательно отчищенный от ржавчины четвертый компрессорный блок, последний раз прошлась щеткой и осторожно вдвинула его на место. Пользуясь невесомостью, она собственноручно и единолично перебрала все четыре генератора и компрессор, что, вообще-то, категорически запрещалось делать в полетных условиях. Тем болеев одиночку. Но все честитки предпочитали это делать именно в одиночку и именно в полетных условиях, чтобы не маяться потом в доках, ворочая вдесятером многотонные бандуры. На один компрессор в порту ушло бы не меньше месяца при самом удачном раскладе, а здесьдвое суток
Они вчера приходили. С обыском.
Это уже третий кордон. За какие-то четыре дня полета Капитан на этот раз ничего не сказал.
После первых он был язвителен и жутко придирчив, после вторых просто рвал и метал, проклиная всех подряд и швыряясь посудой. После третьих впал в задумчивое оцепенение.
И ещеу этих был биолокатор
Покончив с последним фиксатором, Стась соединила клеммы, отключила микропаяльник и сдвинула на лоб специальные очки для работы с инструментом, который невооруженным глазом и рассмотреть невозможно было бы, если бы не массивная рукоять.
После чего закрыла верхний кожух и перевела режим с аварийного в рабочий. Распрямив ноющую спинупоследнее время ноет не по делу, твоя работа, мелкий паскудник? и, оттирая руки промасленной тряпкой, оглядела машинное отделение с законной гордостью и чувством глубокого удовлетворения.
На картинку с выставки, конечно, не тянет, однако ржавчины и грязи
существенно меньше, а ходовая часть работает так, как, похоже, давно не работаладаже капитан не нашел к чему придраться, хмыкнул только, но сделался существенно вежливей в обращении.
Первыми были синьки, коллеги бывшие. Крыло местное, незнакомое совершенно даже по символике кораблянепонятному синенькому насекомому в желто-зеленом круге. Они перевернули все вверх дном, чуть было не доведя до инфаркта сначалакапитана, когда походя вскрыли пару его тайников, а потоми саму Стась, заявившись толпой в двигательный отсек. Но искали они не мятку. И не заляпанного смазкой моториста-братишку.
У них, конечно, был ее код.
И фото.
И отпечатки.
Но в корабельный компьютер код и сетчатка были заложены янсеновские, с полицейской карточки. А на трехгодичной давности голлке Стась выглядела девочкой-пай.
Вторые были более вежливы и менее заметны. Они даже обыска не проводили, ограничившись общим сканированием, сверкой данных и долгой приватной беседой с капитаном.
Третьи носили оранжевую форму, были развязны и недисциплинированны, прямо на ходу чем-то аппетитно хрустели, плевали на пол, перебрасывались малопонятными ругательствами и вели себя так, словно были на этом корабле хозяевами.
И у них был био-детектор.
Спасло Стась только то, что разобранный генератор страшно фонил, и потому была она в горячем рабочем скафе, больше похожем на толстостенный гроб из усиленного свинца. У таких скафов абсолютно-зеркалящая поверхность, так что куда там твоему детектору.
Да еще, пожалуй, то, что искали они незарегистрированного зайца, а Стась попросили не путаться под ногами, поскольку она не пряталась и зарегистрирована была по всей форме. Да и какой дурак будет слишком уж долго искать что-либо рядом с фонящим генератором?..
Дверь наверняка скрипела, открываясь, но за ритмичным рокотом
двигателей этого слышно не было. Внимание Стась привлек не скрип, а легкий сквозняк. Она обернулась.
В образовавшуюся щель протиснулась черная лопоухая голова, огляделась, восторженно поцокала языком, просияла белозубой улыбкой. Выразив свое глубокое восхищение всеми доступными ему средствами, Сэмми прокричал, перекрывая механический шум:
Венни, я тебе покушать принес!..
Стась кивнула молча. Отвернулась, протирая давно уже чистое сочленение. Разговаривать она на этом корыте не собиралась ни с кем.
И особеннос этим откровенно обрадовавшимся ее появлению среди экипажа тихушником. Умные люди шарахаются при одном только упоминании Братства, а этот словно нарывается. Может, отыметь его по полной, как у братьев положено, чтобы не одной целой косточки?
Мысль была невсерьезная, так, от нечего делать и острого нежелания общаться с назойливым жаждателем братской любви. Капитан недвусмысленно высказался по поводу братских ритуалов, так что не обломится тебе, как ни проси.
Сэмми помялся у люка, вздохнул, поставил сумку-термос на ступеньки, утянулся в коридор и закрыл дверь.
Девочки были не дуры. Задание заданием, а галлончики мятки они с собою прихватили. Литров восемьдесят там было, а это вам не фунт палладия. И даже не два фунта. Пусть и неочищенной.
Особеннов свете внезапного объявления Стенда карантинной зоной.
На базах трудно что-либо утаить. Все знают все и обо всем. И себя, разумеется, не забывают. Кто помаленьку, а кто и
Восемьдесят литров.
Ха!
У них с Джесс в той пещерке было уже по полторы тонны на брата натаскано. На сестру то есть. Какая там безбедная старостьдетям и внукам, если бы вывезти сумели. Между намиэто два с половиной миллиона. Световых.
Забавно. Иметь такую заначкуи драить ржавую палубу!
Но еще забавнее то, что вторыми были Лигисты. Эти-то вообще с какого боку?..
Глава 10. Правила никому ничего не должны
Хайгон
Интернат «Солнечный зайчик»
Пашка
И что? Обнулишь такую роскошную отмазу ради какого-то спора?
Жанка пожала плечами, свернула экран и сунула школьный комм в портфель, громко щелкнув магнитным замком. Но отвязаться от Маськи было не так-то просто.
Тебе ведь тогда и на другие практики летать придется! И не только на астероиды! Ты была на Базовой? А я была! Там такая гадость и грязь, и дождь все время идет. Я бы сама попыталась изобразить что-нибудь, лишь бы туда не лететь, да только кто поверит, я-то ведь уже столько раз летала. Нет бы в самый первый сообразить Но ты-то умная! Ты сумела! Я бы полжизни отдала за такую отмазу! Так зачем же теперь, из-за какого-то дурацкого спора А Пашкаон дурак, конечно, но добрый, повопит и забудет. Может, уже забыл!
Жанка еще раз пожала плечами. Вздохнула.
Маська просто так не отстанет.
Зато я не забыла. Он поймал меня на слабо. Как маленькую. Понимаешь? Жанка улыбнулась. Она умела хорошо улыбаться. Так, что даже Маська отстала, протянув напоследок разочарованно:
Ну ты и дура!
Вообще-то, это еще вопрос, кто кого и на чем поймал. Во всяком случае, первой слово «Слабо» произнесла сама Жанка.
Это было вчера, после отбоя, когда они почти что всей группой сгрудились в смотровой у огромного окна. До практики два дня, какой уж тут режим? А сегодня еще и Хайгон проходит через край метеоритного потока, и синоптики обещали красивый звездопад. Девчонки, конечно же, разахались и собрались непременно смотреть такое чудо. Пашка тоже решил сходитьа че в спальном блоке торчать, если все в смотровую ломанутся? Звезды, как обычные, так и падающие, были ему неинтересны, но присутствие в тесном пространстве большого количества девчонок, да еще и при выключенном светедело совсем другое! Темнота, теснота, красота, чьи руки? Какие руки? Ах, эти руки да с чего тебе померещилось, нужно больно о твои ребра пальцы бить, просто дорогу нащупываю
Но вечер не задался с самого начала. Во-первых, Жанка села на широкий подоконник. А Пашка был уверен, что к окну она не пойдет, она звезды тоже терпеть не могла, что он, не видел, что ли?! Всегда морду кривила, словно тухлый лимон жует, если классная свою вечную песнь заводила. Или стихи свои любимые читала, про плевочки. Стихи Пашке нравилисьправильные стихи, плевочки и есть. Он как-то, еще в младшей группе спецотряда, нажевался светящейся резинки и обплевал ею прозрачный потолок в переходе между корпусами. И пол тоже обплевал, хотя он и непрозрачный был. Красотища получилась! Идешьа у тебя под ногами звезды. И над головой тоже звезды, но это дело обычное, а вот чтобы под ногами
Причемсвои звезды, личные.
Кончилось скверноухо надрали и заставили оттирать. Директриса тогда как раз новомодную теорию о стимулировании правильной реакции болевым рефлексом на практике проверяла, так что уши драли за все подряд. Вот тогда-то Пашка звезды и невзлюбили те, которые над головой, и те, которые под ногами.
А Жанка их не любила просто так. Значит, толкаться у окна ей незачем. А если не пойдет она к окну, то вариант остается только одинкожаный диванчик в углу. Вот Пашка его середину заранее и оккупировал, развалившись с комфортом и руки на всю спинку раскинув. Теперь на какой бы край Жанка ни селавсе равно окажется в пределах досягаемости.
Да только вот не угадал Пашкаона к окну пошла. Правда, села на широкий подоконник спиной к пластстеклу. Но все равно обидно. Если самой неинтереснозачем других-то обламывать?
Кто первым завел разговор о Станции, Пашка не слышал. В комнате было достаточно шумнодевчонки регулярно ахали и ойкали, парни похохатывали и отпускали шуточки, да и сам Пашка отвлекся. Он тогда как раз очень удачно прижал Линку, усадив ее к себе на коленки, и теперь удерживал, пресекая попытки встать, и при этом как бы случайно задевая руками то за одну, то за другую интересную выпуклость. Линка взвизгивала и подпрыгивала, как заведенная, все коленки своей задницей оттоптала, попробуй тут что расслышать. Но, очевидно, какой-то разговор о Станции все-таки был, потому что Жанка вдруг сказала, что все равно тамсамый большой экран. И если уж кому-то так приспичило смотреть на эту гадость, то стоит делать это только оттуда. Ни с самого Хайгона, ни даже с Пояса Астероидов так ты их не увидишь.
Слова Жанки Пашка услышал отчетливопо какому-то хитрому закону природы получалось так, что ее слова он всегда слышал отчетливо, даже когда говорила она негромко и в шумной комнате, вот как сейчас, например. И сразу же захотелось сказать что-нибудь наперекор. Но его опередили.
Ха, много ты чего увидишь изнутри диагноста!
Это, конечно же, Макс. Он правпопасть на Станцию можно, лишь подцепив какую-нибудь космо-чумку, а тогда тебе уже будет не до звезд. Ну или лаборантом, но там допуск с двадцати одного года, и отборочные тесты такие, что с Пашкиным средним баллом лучше и не думать. Жанка бы прошла, у нее балл один из самых высоких по интернату, только ей это неинтересно.
Слабо? спросила вдруг Жанка. В Сторону Макса она и не посмотрела, просто так слово кинула, ни к кому конкретно не обращаясь. Но Пашке почему-то показалось, что это она его спросила, Пашку.