Зачем? Понятия не имею. Из желания навредить самому себе?
Просто хотел прояснить ситуацию, а уж потом
Короче, ты с ней говорил?
Ага.
Так это ж здорово, чувак.
Боюсь, не очень. Сомневаюсь, что она когда-нибудь еще со мной заговорит. И «Шекспира» я ей не отдал.
Так и знал. Понял, когда увидел тебя за обедом, что ничего ты ей не отдашь.
Спасибо на добром слове. Ладно, проехали. Сам-то как?
Мой брат опять чокнулся. Только что звонил. Думает, что правительство внедряет таблетки прямо в мозги людям.
Ясно. Вроде той таблетки, что помогла ему сдать тест на проверку академспособностей?
Да. Но та действительно существует.
Ну разумеется.
Говорю тебе! Как бы иначе моему братцу удалось получить тысячу триста пятьдесят баллов и попасть в брауновский универ? У него точно была таблетка, говорю тебе!
Ага-ага. Слушай, я чего звоню-то
Надо срочно сменить тему разговора. Майкл способен рассуждать об этих волшебных таблетках до бесконечности. На экране телевизора счастливая троица веселится на воздушном шаре.
Видел объявления о бале в честь Хеллоуина?
Не-а. А должен был?
Их довольно поздно сегодня повесили.
И что?
Ну, и вот я думаю: может нам тоже пойти?
Ты назначаешь мне свидание?
Брось, Майкл, я серьезно. Почему бы нам с тобой не сходить на бал?
Тебе стоит. Ведь Кристин наверняка там будет.
Черт! Об этом я даже не подумал! Ну конечно!
Конечно, будет.
Что же, удачи.
Как это? Ты вообразил, что я пойду туда один?
Ух ты!
На экране девчонки принимаются бороться в чем-то вроде овсянки, наваленной в корзину воздушного шара. У одной из них верхняя часть тела «заблюрена». Всякий раз, когда телевизионщики размывают скабрезную картинку, у Майкла наступает
Время «Деблюра», детка!
Мой друг ликующе ухает. И есть отчего. Словно наяву вижу, как Майкл с довольной ухмылкой на физиономии достает коробку с «Деблюром». «Деблюр» это приставка, которую можно подсоединить только к телевизору с цифровым тюнером. Стоит она четыреста долларов, а продают ее какие-то перцы из Нью-Йорка. Качество восстановленной картинки паршивое: грудь, например, выглядит чуть ли не квадратной. Но, в принципе, девайс работает. К тому же это смешно. Однако всякий раз, когда Майкл включает «Деблюр», я чувствую укол зависти.
Че-о-орт! вопит он. Какие сосочки! Темные
Эй, чел, сконцентрируйся, а! Смотрю на свой скучный, бессосковый телевизор. Мне обрыдло все это дерьмо. Смотреть на соски, слушать, как ты смотришь на соски. Мы должны найти себе настоящих девчонок.
Да неужели? фыркает Майкл. А ты в курсе, что сейчас неблагоприятная эволюционная обстановка? Человечество переживает генетический застой. Тебе это известно?
Вот всегда с ним так. Я же просто хотел договориться насчет осеннего бала.
Я об этом читал, продолжает он. По теории, мы теперь можем встречаться, с кем захотим. И неважно, что у человека плохое зрение или, там, болезни. Даже если тыкарлик, ты можешь найти себе другого карлика, заняться с ним карликовым сексом и размножиться. Мы не эволюционируем. Естественного отбора больше нет. Ученые считают, что в таком «ровном» климате выживает не сильнейший, а самый чокнутый и свободный от предрассудков. Ну, ты понимаешь, о чем я. Требуется полная уверенность в себе. Так что мы с тобой, чувак, в пролете.
Спасибо, друг. Всегда подозревал, что я в пролете.
Не за что. Слушай, я хочу досмотреть «В пролете», лады?
Нет проблем. Только с вазелином не переусердствуй. До завтра.
Пока.
Иду к себе в комнату (ух-ух-ух!) и вхожу в Интернет. Он нужен мне исключительно ради секса, как и большинству подростков.
9
Следующим утром я решаю во что бы то ни стало узнать, кто распустил слухи обо мне, Кристин и письме.
Первым делом иду в ванную и проверяю, как выгляжу. Последнее время я только и делаю, что проверяю, как выгляжу. Пожалуй, я немного уродлив. Сейчас объясню. У меня темные волосы и карие глаза. Пока все нормально, да? Однако если взглянуть под критическим углом зрения (а именно так смотрит на тебя общество), то я чем-то похож на паралитика. Лицо слишком вытянутое, глазницы какие-то непропорциональные, из-за чего кажется, будто левый глаз слишком маленький. Волосы густые, но сколько же в них перхоти! (Время от времени мы с Майклом устраиваем дуэль на перхоти: сильно трясем головами, а потом смотрим, с кого больше насыпалось.) Рот вечно приоткрыт и вообще мерзкий. Мочки чересчур длинны. Когда накоплю денег на пластическую операцию, начну с
Доброе утро. В ванную входит папа.
Привет. Отрываюсь от зеркала и открываю кран, делая вид, будто умываюсь.
Папа совершенно голый, если не считать черных носков. До десяти утра он не оденется.
Пап, ну чего ты врываешься?
Сынок, ты застал меня на середине потока.
Слышу.
Да ты не стесняйся. Представь, что мы в армии. Р-р-равняйсь! Смир-но!
Пап, я никогда в жизни не пойду в армию. Оборачиваюсь к нему.
Зря. Отцовский зад выглядит жутко. Кажется, что к ягодицам кто-то намертво приклеил лист стекла.
Ну, чем там занимаются мои мальчики? щебечущим голоском спрашивает из-за двери мама. Мне нужно принять душ.
Я пи-пи-писаю! Папа трясет членом.
Господи, ну почему они такие?!
Ты что-то сказал, Джереми?
Пап, когда ты доделаешь вторую ванную, а? Закончи поскорее, пожалуйста.
Стою, упершись руками в раковину и закрыв глаза.
Джереми, мама приоткрывает дверь и шипит на отца, прикройся!
Он же не девочка, парирует папа. Девочку мы с тобой еще не рожали.
Я слышу, как он берет полотенце и обматывает его вокруг своей туши.
Что с тобой, Джереми? Мама кладет руку мне на плечо.
Ничего. Открываю глаза и смотрю в зеркало.
Слева от менямама. Она еще не накрасилась, и ее лицо выглядит помятым. Справа горой возвышается папа: безбородый, с необъятным животом. Он придерживает полотенце, чтобы не свалилось, и похож на статую счастливого Будды. Втроем мы выглядим как наглядный пример тех, кто не должен размножаться.
Бу-э, говорю я и с топотом выбегаю из ванной.
Одеваюсь, сую в рюкзак очередной «Список унижений» и иду в школу.
10
Чуть не забыл сказать, что хожу в школу пешком. Дело в том, что мой дом совсем рядом, только поле пересечь и гравийку: пяток деревьев, кучу мусораи я на месте. Так что приходится топать на своих двоих.
В Метучене это не принято. Никто не ходит в школу пешкодралом. Если ты учишься в старших классахизволь ездить на собственной машине, отполированной до блеска, с автоматическим CD-плеером. Если ты крутой, но до прав пока не дорос, тебя подвозит кто-нибудь из старшеклассников (лучше всего, когда имеются старшие брат или сестра, тут ты становишься крутым автоматически). Всяческих лузеров и инвалидов привозят родители. Новичкам с родителями ездить не полагается, надо найти старшеклассника, который будет тебя подвозить и тем самым повысит твой социальный статус. Нищие ездят на школьном автобусе.
Я же топаю пешком.
Когда вхожу в класс, Кристин уже сидит на своем месте. Проходя мимо, украдкой кошусь на нее. То есть не кошусь и не украдкой. Смотрю в упор извиняющимся взглядом, а у самого душа в пятках. Она ничего не замечает. Сажусь за свою парту.
Угадайте, о ком сегодня рассказывает Дженна?
А Элизабет такая: «Я не знаю, как это сделать». А парень: «Берешь смолку и палочку»
Заткнись, ты, кидаю ей. Осточертела уже всем со своей Элизабет.
Ну ладно-ладно, я этого не говорю, только думаю. Сажусь и принимаюсь смотреть на Кристин.
О, вот он. Дженна внезапно меняет тему.
Делаю вид, что ничего не слышу.
Кто? спрашивает Энн.
Наш воздыхатель. Глянь, глянь. Дженна кивает на меня.
Ага.
Энн резко оборачивается. И как еще у нее позвонки не треснули? Смотрит на Дженну, та в ответ ухмыляется. Энн с сожалением косится на меня. Дженна отвечает ей уничижающим взглядом. Я и не знал, что девчонки могут общаться одними глазами. Точь-в-точьзлобные мартышки в зоопарке.
Только молчи, шипит Дженна. А то он и тебя занесет в свой список.
Так это она о «Списке унижений»? Твою мать. Внутри у меня все обрывается. Мочевой пузырь грозит лопнуть. Если Дженна знает о «списке», следовательно, знают и остальные. «Крутые» они как термиты: за каждым стоит тысяча таких же, объединенных примитивной нервной системой и общим мировоззрением. Потрясенно смотрю перед собой, даже не пытаясь поставить галочку в «Список». Успеется.
11
В чем дело? спрашивает меня Майкл после математики. У тебя все в порядке?
Мой друг сидит на полу в коридоре, скрестив ноги. Я же ищу, куда приткнуться со своим «списком».
Угу.
Наклоняюсь, чтобы хлопнуть его по руке, но промахиваюсь.
Давай заново. Он смеется.
Здороваемся.
Так-то лучше. Присаживайся, в ногах правды нет.
Зачем? Терпеть не могу сидеть на полу.
А надо.
С чего вдруг?
Просто надо, поверь мне на слово.
Сажусь.
Что-нибудь новенькое с Кристин? Майкл пихает меня в бок.
Не-а. Просто день такой дурацкий выдался.
Ничего, сейчас мы это поправим. Он рассеянно крутит провод от наушников. Ты только посмотри, какой отсюда вид.
Действительно, у нас отличная позиция для обозрения девчоночьих коленок и голеней. Вот, значит, зачем он здесь расселся. И тут наступает настоящий парад отпадных ножек: по коридору шествуют Катрина, Стефани и Хлоянаикрутейшие девчонки во всей школе. Интересно, с какого урока они вышли? Небось «Сексуальность человека» мелькает мысль. Нет, правда! Практикуются, наверное, по три, с Катриной во главе.
Майкл спокоен как танк. У меня же определенные проблемы с моторикой. Сижу будто на иголках. Обалденные ноги проходят мимо. Мое запястье подергивается, горло перехватывает, сердце сжимается, а всю левую половину тела пронзает болью: привет от прошлой ночи, проведенной в Интернете.
У-у-уф
До чего же несправедливо ходить в одну школу с Катриной, Стефани и Хлоей. Если вас хоть сколько-нибудь интересуют девчонки, то эта троица с лихвой покроет все ваши потребности: Катринаблондинка, Стефанибрюнетка, Хлоярыжая (крашеная). Первая одевается ярко и ультрамодно, вторая предпочитает готику с ошейниками, третьястиль «рейв». Их обтягивающие наряды почти эфемерны: ничего не стоит представить, что девчонки голые. Эти три самые сексапильные штучки учатся в моем классе. Они поступили в школу вместе и с тех пор неразлучны. Это сила, с которой считаются, обсуждают и пытаются завоевать все крутейшие парни Мидлборо.
Нас с Майклом проходящая мимо троица вниманием не удостаивает. Опять же, мы с ним на полу.
Тебе надо приударить за одной из них, чувак, предлагает Майкл.
Заткнись.
Обдумываю мысль.
Считаешь, я мог бы?
Ну конечно. Ты волен делать все, что хочешь. Кто из нас на бал собирается: ты или я?
Бал я как-то упустил из виду. Вчера вечером я рассуждал о нем чисто теоретически. Сегодня, при свете солнца и рядом с настоящими девчонками, танцы представляются чем-то ужасным. Танцор из меня тот еще. Я не осилил даже допотопных плясок, которым нас учили в пятом классе на уроках современного танца. Короче, не вышел из меня паук, ног не хватило.
Я но
Из класса выходит Кристин. Наверное, общалась с мистером Гретчем или с какой-нибудь подружкой. Ее коленки прямо перед моим носом. Это самые великолепные ножки в мире, куда там ногам Крутой Троицы. Думаю о компьютерщиках, создающих сложные спецэффекты для кино. Если бы кому-то из них потребовалось изобразить, пиксель за пикселем, как отражается свет от девчоночьих ног, то лучшей модели они бы не нашли.
В моей голове борются две великие силы: страх и похоть. Когда им удается заключить перемирие, я говорю Майклу:
Да, собираюсь.
Правда, что ли? Он встает.
Ага. Ты не пойдешь?
Именно в этом и заключается мой план.
Тогда, может быть, подбросишь меня кое-куда после школы? Вернее, после репетиции. Хочу шмотки купить.
Шмотки? Приятель, кого же ты собираешься пригласить на бал?
Думаю, никого. Однако смотрю вслед удаляющейся Кристин, я обязательно должен туда попасть.
12
На репетиции опять занимаю место рядом с Кристин. (За перекусом для мистера Рейеса ходила девчонка по имени Джессика, пока мы, мальчишки, расставляли на сцене стулья в неровный круг.) Зачем? Сам не знаю. Мое сердце наверняка будет навеки разбито, однако у меня хорошие рефлексы, и действую я инстинктивно.
Начинается читка. Моя рука придвигается к руке Кристин. Она так близко, что статическое электричество топорщит волоски на коже: мои темные притягиваются к ее светлым. Если мы сейчас вспотеем, то капельки пота сольются, образовав микроскопический Берингов пролив, и микробы с ее кожи переплывут на мою. Все, что мне теперь надо, это произнести что-нибудь умное, что-нибудь такое, что заставит Кристин заговорить со мной. Например: «Прикинь, что я слышал о матушке Тупака». Или: «Лично мне Пикассо нравится больше Матисса». Нет, все это не то. Скорее, одна десятая одной сотой одной сто семидесятой того, что мне действительно требуется.
Кристин, ты знаешь, что человечество давно не эволюционирует?
Что? Она оборачивается ко мне, на ее лицедосада пополам с изумлением.
Ничего, лиха беда начало.
Я серьезно. Кошусь на дремлющего мистера Рейеса. По «Дискавери» рассказывали. У нас это эволюционный застой.
Кристин переводит взгляд на листки с текстом, лежащие у нее на коленях:
«Я лес кругом весь обошел, а человека не нашел, на чьих глазах мой царь желает цветочек этот испытать».
А, ну да. Сейчас ее реплика. Закончив, она поворачивается ко мне и произносит самые восхитительные слова на свете:
Правда? Я тоже что-то об этом слышала.
Неужели? забывшись, восклицаю чуть ли не в голос.
Разумеется, нет, Джереми. Ее губы красиво изгибаются. Только ты у нас можешь интересоваться подобными вещами. Но ты прав: идея любопытная.
По кругу летит заговорщицкий шепот. Кристин тычет меня в бок (к сожалению, карандашом, а не пальцем):
Твоя реплика.
Э-э-э «Прекрасная, ты, верно, утомилась, так по лесу блуждая?»
Поболтаем после репетиции, хорошо? говорит Кристин.
Расплываюсь в такой широкой улыбке, что приходится мысленно одернуть самого себя. Широкая улыбка меня портит. Кристин проводит кончиком ручки по зубам. Вроде как случайно касаюсь рукой ее руки. Лед тронулся! Я знал, что смогу его растопить.
После репетиции мы с Кристин разговариваем. Она помогает мне убирать стулья, а я как можно точнее пересказываю ей все, что услышал от Майкла.
Вот потому-то и выходит, что у нас, у людей то есть, генетический застой.
Обалдеть!
По ее виду не скажешь, что она думает на самом деле. Поджатые губы напоминают маленькую розовую сумочку, вполне под стать кенгуровой крысе или мыши-полевке.
Ведь люди эволюционируют, чтобы стать умнее, правда?
Кто знает разглагольствую я. Женщины, естественно, выбирают богатых и достигших успеха, а эти качества не имеют ничего общего с умом.
Хе-хе.
Неправда. Кристин идет за своим рюкзаком и делает мне знак следовать за ней. Те, кто добивается успеха, всегда умные.
Мой отец много чего добился. Онполный идиот.
Некрасиво так говорить. А чем он занимается?
Адвокат по бракоразводным делам. А твой?
Диспетчер аттракционов в парке «Большое приключение».
Видать, большое приключение в его карьере. Крутой вираж.
М-м-м Смешно. Прежде он работал на AOL. Его уволили.
Нет-нет, ты меня не так поняла. Я просто хотел пошутить, сказать что-нибудь остроумное.
Угу.
Извини.
Молчание.
Паршивый из меня собеседник.
Но ты же только что со мной беседовал. Вернее, мы беседовали.
Беседовали. А теперь вот не беседуем.
Верно. Кристин хмурится. Знаешь что? Мне не нравятся парни, не умеющие общаться. Она качает головой. Они невыносимы.
Приехали. Она берет свой рюкзак, и тут на пол что-то вываливается. Кристин как-то нервозно принимается искать упавший предмет, я бросаюсь ей помогать. Вдруг замечаю у самой ее ноги белый цилиндрик. Наклоняюсь, чтобы поднять, Кристин делает то же самое и утыкается носом мне в шею.