Кусков Сергей АнатольевичАнгел с пламенными крыльями. Том 2Золотая планета-11и том 3)
ЧАСТЬ III. ДИВЕРГЕНТ
Глава 15. Разговор с господом
За двенадцать часов до Начала
Сегодня он задержался. Когда убрал за собой терминал и переоделся в «гражданское», мирское, старинные часы на стене, висящие здесь с момента основания храма, задолго до его прихода, показывали начало одиннадцатого. Поздно, но сегодня задержаться можносреда. Завтра четверг, ничего выдающегося. А вот в пятницу у него будет важная проповедь, к которой нужно подготовиться и обязательно выспаться.
Отец Антонио выключил свет в кельекаморке, отведенной под личные нужды священника, руками, настенным тумблером. Искин в церкви имелся, Святой Престол вот уже пару столетий как признал эти электронные штуковины вещью, не обладающей разумом и свободой воли, но он упорно игнорировал это, что говорить, полезное достижение человечества. С одной стороны нелюбовь к разумным машинам ему привил его наставник, падре Адриано, когда он, сопливым юнцом, только что вернувшимся с войны, поступил в семинарию. С другой кодекс священнослужителя призывал к строгости и аскезе, во всяком случае, там, где это возможно. А какая может быть аскеза, когда железяка делает за тебя работу, с которой ты вполне можешь справиться и сам? Если кухонный терминал он ещё допускал, ибо очень часто готовить самому банально не было времени, то мыть и убирать свою церковь предпочитал лично, пусть даже на это уходило колоссальное количество времени. И тем более он был способен сам нажать на настенный тумблер и пройти пару метров в темноте.
Вышел из коридора на свет. Коридор выходил в главный неф молельного зала, неширокий, но вытянутый на добрую сотню метров. Храм проектировался не в самые «жирные» годы, и сеньоры архитекторы экономили на каждой мелочи, на каждом квадратном и кубическом метре подкупольного пространства. Слава богу, что его церковь находится на «нулевом», условно наземном уровне, а не спрятана в одной из бесчисленных рукотворных пещер под городом.
Обычно в это время церковь бывает пуста. Люди, приходящие о чем-то спросить или договориться, венчание там, крещение, отпеваниеприходят до обеда, в крайнем случае сразу после. Жаждущие исповеди, пришедшие излить вину и спросить совета, могут явиться и гораздо позже. Пять, семь, девять вечера Каждого гнетёт своя страсть, и каждый, может прийти сюда и излить вину во столько, во сколько одержит победу над собственными бесами. Но в столь позднее время людей не бывает уже потому, что он редко задерживается в храме после восьми-девяти вечера.
Конечно, церковь открыта всегдаон не запирает её. И на ночь глядя сюда нередко наведываются страждущие, желающие просто посидеть в тишине, помолиться, понять какие-то собственные мысли и поступки в единении с богом. Ибо первый шаг на пути любого покаянияэто понимание поступков и мыслей. Тем, кому господь не дал понимания, бесполезно каяться, бесполезно обращаться за советомони просто не поймут, что он будет говорить и что хотеть от них. Потому отец Антонио никогда никого не гнал, наоборот, всячески приветствовал таких посидельцев. Да, пару раз церковь грабили, лет десять назад. Но здесь, на рабочей окраине, в храме не было ничего ценного, он почти ничем не рисковал. Оба раза воров находили, ими оказывались обкуренные гастербайтеры с Земли, мстящие Святому Престолу за что-то своё, личное. Законы Венеры к таким посягательствам суровы, курс на борьбу с религиозной рознью взяла ещё первая королева, вандалов на планете жестоко карают мирские властигораздо суровее, чем за обычную кражу или разбой. Но периодически всё же появляются несчастные, обуянные грехом гордыни, жаждущие самоутвердиться за счет грабежа или разрушения святилищ иных, не признаваемых ими богов. Он не может оказать влияния на души заблудших во мраке, и не стоит гнаться за всемибо это так же грех гордыни. Однако церковь на ночь принципиально не запирает, и свет в молельном зале не выключает.
Этот паренёк, сидящий почти в самом центре наоса, не был похож на того, кто пришел посидеть и подумать. Нет, он пришел сюда именно за этим, несомненносам считал именно так. Но Антонио был немолод, и кое-какой опыт копания в душах прихожан имел. И видел, что мальчик одержим. Одержим жаждой выплеснуть из себя то, чем тяготится, спросить совета, и, возможно, покаяться. Ему был нужен разговор, чтобы понять свои поступки, ему была нужна исповедь. А потому, когда мальчишка поздоровался, отец Антонио, улыбнулся, кивнул в ответ, и, пройдя несколько метров, медленно остановился. Постоял, выдерживая драматическую паузу, так же медленно обернулся и вернулся назад. Сел рядом.
Я давно ждал тебя, Хуан. Не жалуешь ты эту обитель своим присутствием как бы шутливо, но очень серьёзно произнёс он.
Вы меня помните, падре? Мальчишка пытался казаться непробиваемым, но Антонио видел, как клонила к земле его ноша, под грузом которой у него не получалось ни врать, ни лицемерить.
У меня много прихожан, но не так, чтобы чересчурэто не единственная церковь в округе, покачал он головой. Я знаю и помню большинство из них. И очень хорошо помню тебя. Когда ты последний раз причащался?
Паренек пожал плечами, и было видно, на этот вопрос ему плевать.
Года два назад. Или три? Это так важно, падре?
А почему это должно быть неважно? нахмурился он, но на паренька не произвел никакого эффекта.
Потому, что у меня не было острой необходимости советоваться с господом, парировал паршивец совершенно серьёзно. Как и просить помощи. Я был уверен, что справлюсь во всём сам, что Он даст мне возможность разобраться. Зачем просить что-то, если чувствуешь, что твои силы ещё не исчерпаны, и ты можешь позволить себе многое?
Отец Антонио про себя покровительственно посмеялсяон любил спорить с молодёжью с подобным мировоззрением. Однако в данный момент понимал, у него нет на это времени. Если он позволит парню сейчас уйти, тот больше не вернётся. Он в любом случае не вернётся, и чтобы помочь ему, есть всего один шанс, одна попытка. Которую глупо бездарно тратить на мелочи.
Если всё, что ты делал, чтобы решить проблемы и справиться с трудностями, ты делал с господом в душе, я зачту это за отговорку, покровительственно улыбнулся он. Ну?
Парень скривился.
Падре, если я скажу, что думал о господея совру. Но если скажу, что своими действиями изначально желал кому-то зла
Он хотел сказать «тоже совру», но смутился.
Да, грешен. И зла желалбывало. Из груди Хуана вырвался тяжелый-претяжелый вздох. Но всегда стремился решить дело так, чтобы от моих действий пострадало как можно меньше людей. Даже если это враги.
Всегда?
Парень вновь смутился и опустил голову.
Думаю, тебе нужно исповедоваться, сын мой, назидательно покачал головой падре. Я вижу, чувствую. Пойдем, поговорим, и, надеюсь, я помогу разобраться в том, что гнетёт тебя.
Ожидаемо, Хуан не согласился:
Нет, я не хочу исповедоваться, святой отец.
Ты не веришь моему опыту? нахмурился падре. Я более двадцати лет служу в этой церквушке, сын мой. Перевидал всякого. И если вижу, что могу помочь кому-то, это, как правило, оказывается так. Иногда у меня не получается достучаться до прихожан, иногда мы разговариваем на разных языках, но определить, что человеку нужна помощь, и я способен эту помощь дать
Я верю вам, падре, кивнул парень. Больше скажу, выбиоэнергетик, потому так всех чувствуете.
Кто? Отец Антонио напрягся и сосредоточился. Знакомая тема, до боли знакомая Но не из уст этого парня же?
Нет, бесы тут не при чем, и вы это знаете, усмехнулся этот шалопай, поймав его остекленевший на мгновение взгляд. Я тоже из них, но очень слабый. И мой источникприрода. Сама планета.
Ваш жевера. Вы искренни, и в своей искренности, в вере, черпаете то, что доступно от рождения лишь немногим избранным. Как моя наставница, например. Вы способны даже на большее, что моей наставнице будет недоступно никогда. Но в то же время ваша сила ДРУГАЯ, выделил он это слово. Заточена на другое. И то, что вы видите и делаете Вздох. Это всё правильно. Думаю, господь услышал мою молитву, раз послал мне вас.
Молитву? Падре Антонио расслабился, но не до конца. Да, мальчик не так прост. Впрочем, он знал, что тот будет не так прост. И знал, что день их разговора рано или поздно настанет. Просто не знал, что говорить они будут о ТАКОМ, причем с первой минуты.
Я пришел сюда посоветоваться с богом. Поговорить с ним, вновь покачал головой парень. Я знаю, как это работаетя должен прочитать молитву, и если она будет искренняя и идти от сердца, он может снизойти и ответить.
И как, ответил?
Парень довольно усмехнулся:
Очевидно, да. Ведь господь не может отвечать лично, иначе это будет называться шизофренией. Если он считает нужным вмешаться, он посылает просящему кого-то, кто может дать ему ответы на его вопросы. Эти ответы ему могут не понравиться, просящий может вообще их не понять, или они могут родить лишь новые вопросы Но Мироздание работает только так, а не иначе. А иногда Он посылает человеку испытания, во время которых до того самостоятельно доходит, что и как. И я удивлён, что Он сработал так быстро и оперативно, послав вас.
А если это не я? Если ялишь очередное испытание, призванное попытаться смутить тебя? улыбнулся падре.
Вероятность этого тоже есть, кивнул паршивец. Это же господь, его пути неисповедимы. Но в любом случае, в разговоре с вами я получу кое-какие ответы. Пойму я их, нет Тяжелый вздох. Не знаю, падре. Но я попытаюсь.
Тогда пойдём в исповедальню, сын мой. Отец Антонио встал и хотел было направиться к боковому выходу, но мальчишка остался на месте, качая головой.
Святой отец, не думаю, что мне нужна исповедь.
Да? Антонио удивился. Но ведь ты только что сказал
Поговорить, падре. Спросить совета. Но не исповедоваться.
Помолчал. Продолжил с жаром, словно объясняя прописные истины:
Исповедь подразумевает собой раскаяние, святой отец. Да, я наделал грехов, особенно за последний год. Столько, что на вечный костёр с избытком хватит. Однако я не раскаиваюсь в них, вот в чём штука. Больше скажу, в самое ближайшее время я собираюсь увеличить их количество по экспоненте, на несколько порядков. Вся моя прежняя жизнь и все прежние грешки покажутся так себе, ясельками по сравнению с задуманным. Я не собираюсь раскаиваться в них, и вряд ли раскаюсь когда-нибудь. За какие-то деталида, возможно, но не за общее решение.
Отец Антонио вновь сел рядом с мальчишкой. Тот его озадачил. И, кажется, сегодня господь милостив и действительно снизошелпослал Хуана именно в тот день, когда он решил, наконец собраться и сделать бесовы финансовые отчеты для епархии, на которые никогда не хватает времени.
Значит, не раскаиваешься, констатировал он. И в ближайшее время не будешь.
Да. И что, святая церковь в таком случае велит выгонять грешников на улицу? Пока не дозреют? Парень ехидно усмехнулся.
Нет, ни в коем случае, усердно замотал отец Антонио головой. Святая церковь велит работать с любыми грешниками. Убедить их, что они не правы, а главное, показать, в чем именно. Значит, исповедальня отпадает? на всякий случай уточнил он. Ну, мало ли, чудеса иногда бывают.
Бывают, но редко. И сегодня не день чудес. Мальчишка уверенно покачал головой.
Да, падре.
Тогда пойдем со мной, попьем кофе. Он вздохнул, поднялся и зашагал назад, в свою комнату, она же кабинет, она же кухня при церкви, и всё на свете. Онсвященник, а служителю господа не пристало жить в роскоши.
Колонка водоподготовки выдала кипяток, которым он разбавил обычный гранулированный растворимый кофе. Добавил синтетических сливок. И как был, без сахара, подал и себе, и Хуану. Тот не возражал. Пригубил, удовлетворенно кивнул.
У меня без изысков, произнес отец Антонио. Не извиняясь, но расставляя возможные точки.
Понимаю, ответил парень.
Итак, хочу сказать, что в данный момент я не в облачении, перешел к основной части беседы священник. Я в простом костюме, как обычный смертный. Я принял сан, однако в данный момент говорю с тобой не как священник, и не от имени святой церкви. В данный момент я частное лицо. И всё, что скажу тебе, будет относиться к словам частного лица, и не имеет отношения к официальной позиции гаванского престола к тому или иному вопросу.
Вы часто так делаете? усмехнулся паршивец. Выступаете от имени частного лица, а не церкви?
Из груди падре в который уже раз вырвался тяжелый вздох.
Церковь мудра, сын мой. Ей две с половиной тысячи лет. Она впитывала в себя мудрость все века, что существовала. И в девяносто девяти и девяти в периоде процентов случаев её методики соответствуют реальности, она справляется с поставленными задачами. Я, как священник, почти не встречался со случаем, когда церковь была не права. Да, лично я могу ошибиться в определении того, что гложет человеком, поднял он руку, пресекая готовое сорваться с уст мальчишки возражение. Ячеловек, а человек не бог. Я могу не достучаться до страждущего моей помощи, по той же причине. Но церковь в целом на моей памяти никогда не была неправа, сын мой. Всё, что мы изучали в семинарииплод трудов и накопления векового опыта. Который нам нужно всего лишь правильно применять.
Но иногда случается то, что не учтено святой церковью, назидательно поднял он палец. Что попадает в ту бесконечно малую величину погрешности
На что не написаны инструкции и не разработаны методички, перевел на свой язык этот юноша. Отцу Антонио оставалось лишь согласно кивнуть.
Именно. И церковь не должна отворачиваться от таких случаев. Она часто делала это на протяжении истории, не признавая новшества, изменения в обществе, в ментальности, связанные с социальным развитием. И всегда это заканчивалось плохо. Плохо и для церкви, и для общества. Потому, Хуан, я не считаю, что не прав. Я буду работать, и сделаю то, что обязан, обет на что давал. Но поскольку меня не учили, как нужно поступать и что советовать в твоём случае, я сделаю это сам, на свой страх и риск. Да, возьму на душу грех, но это будет мой грех, а не святой церкви. Ты должен понять, это вещи разного порядка.
Да, я понимаю, святой отец, смиренно склонил голову юноша, и в голосе его проступило Уважение.
Итак, начнем. Отец Антонио отпил до половины своей чашки и поставил оную на рабочий стол. Для начала хочу сказать, я знаю, кто ты. Знаю твою мать и подвиг, что она совершила. Знаю, что ты не простой мальчик, и то, что тебя забрали во дворец. И представляю, какой грех ты хочешь совершить, так как знаю и о девочке, и её убиенном не родившемся ребёнке.
Мама, да? недовольно скривился юноша.
Да, сын мой. Тайна исповеди нерушима, все её секреты рано или поздно уйдут со мной в могилу, не доставшись никому. Но сейчас я думаю, нам не стоит начинать с чистого листа там, где мы можем обсудить вопрос далеко в глубину.
Логично, падре, кивнул Хуан, и тоже отпил глоток, словно смакуя. Он использовал этот приём с чашкой, чтобы растянуть время, подумать. И отец Антонио не мог не отдать за это должное.
Ты собираешься убить их?
Кивок.
Не просто убить, падре. И не просто их. Я собираюсь убить всех, кто так или иначе причастен к делу. А это много, очень много людей.
Ты уже всё решил. Я вижу, не спрашивай, отмахнулся он. Ни один священник не собьёт тебя с пути. Тогда что не так в твоей душе? Что не даёт тебе покоя?
Хуан вновь потянул время старым, как мир способом. После чего скривился и тоже отставил на стол лишь наполовину пустую чашку.
Власть, святой отец.
Что не так во власти? нахмурился священник.
Это будет МОЯ власть! Глаза парнишки засверкали непонятным огнём. Я возьму на себя труд казнить и миловать. Решать, кому жить, кому нет.
Да, вы возразите, ониподонки и заслужили этого, продолжил он, боясь, что собеседник его перебьёт. Нет, не как священник; возможно, как бывший командир группы департамента специальных операций ВКС. При этих словах падре скривилсяпарнишка знал СЛИШКОМ много. Но вопрос в том, что безусловные подонки рано или поздно кончатся. Да, сегодня я убью их, а завтра? А послезавтра? Даже сегодня я буду убивать не только тех, кто был у озера, но всех, кто так или иначе способствовал, действовал или бездействовал. А некоторые, скорее всего, вообще не знают ни меня, ни Беатрис. Но у меня будет перед собой отговоркаони ПРИЧАСТНЫ!