Да, в последние пару лет она немножко притормозила. И прихоть насчет острова убийц явилась для него неожиданной. Но он очень хотел бы надеяться, что последней. Матин жаждал покоя. Всеми потрохами, всеми костями своими, костным мозгом! Пресной, занудной стабильности и покоя.
А сейчас вот он вынужден вскрывать труп хорошего знакомого и сослуживца, и мозг у него отличный, и сердце здоровое, и все органы, как у сорокалетнего. (А сколько было Будру на самом деле? Лет шестьдесят пять? Нет, кажется, шестьдесят девятьсущая ерунда по нынешним временам.) Не за что зацепиться, абсолютно, ни одна из версий не сработала! Его убили, непонятно каким способом обманув бдительность, перехитрив «оберег». Убили неизвестно за что, а завтра могут так же убить Веру, потому что, если «оберег» отказал у Будра, точно так же он может подвести и ее.
Матин затряс головой, замычал сквозь зубынастолько его пронзила одна лишь мысль, одна вероятность, что Лиаверис могут убить. А прежде тогонадругаться! Какой-нибудь грубо-животный Шимон потащит ее в кусты, выламывая руки Какой-нибудь Идрис, тихий и невзрачный с виду, как все маньяки, будет тешить ее нежной плотью свое садисткое нутро
Нет-нет!
Матин заставил себя успокоиться и собраться.
Нет, думать о том, что могут надругаться над Лиаверис, нельзя ни в коем случае. Он не допустит этого. Они уедут на днях, совсем скоро, стряхнув с себя навсегда вместе с песком, опилками и можжевеловой хвоей весь этот бред и ужас.
Матин хотел устроить нормальные похороны, с речами, лаконичными и горестными, с минутой молчания, с присутствием всех обитателей лагеря, но Велес не поддержал его. Наделенный властью мальчишка посмотрел дикими, непонимающими глазами, стоило Матину заикнуться о «соблюдении необходимого ритуала». Человека зарыли просто так, опустили в прямоугольную яму в глухой и низменной части острова, почти в овраге, полном тяжеловесных жаб и мокриц. Установили дощечку с именем и разошлись, словно событие это такое же будничное, как все их ежедневные дела. Будь здесь вдова, она своей скорбью вносила бы должную высокую ноту, но вдовы не было.
Мертвых жалеть незачем. Арша, со всем своим цинизмом, по сути права. Но ведь и забывать их нельзя, потому что человек жил, дышал, чувствовал. Любил кого-то. Чем-то с увлечением занимался. Велесмолодой дурачок, он-то сам не забудет Будра, поскольку при всей его безалаберности и дурости что-то вроде сердца у него имеется. А остальные?
Мальчишество. «Соплячество». Велес своими нелепыми поступками нередко вынуждал его произносить про себя эти слова. Вслух Матин старался не высказывать своего раздражения. Оно материализовалось лишь в брезгливые складки по углам рта. Спорить с начальством бесполезно, показывать же ему свое недовольство просто такглупо.
Пародия на похороны закончилась с наступлением сумерек. Скудные формальности были завершены, но Матин не считал себя вправе расслабиться. Он не успокоится, не уткнется носом в рутинные дела, пока не поймет, отчего не сработал у Будра «оберег». Его устройство достаточно надежно, и за все годы с момента изобретения каких-либо казусов или срывов не случалось ни разу.
В поисках уединения Матин вернулся в тот же сарай, где двумя часами раньше проводил вскрытие. Усевшись поудобнее, выпрямил спину, напрягся и послал мысленный импульс, представляя, что окружает себя со всех сторон невидимой оболочкой. По коже пробежало еле заметное покалывание, скорее приятное, чем неприятное. Оно означало, что импульс привел в действие нужный фермент и мгновенно вступила в силу химическая реакция. Интересно, но почти все, владеющие «оберегом», ощущают в этот момент разное. Иным кажется, что тело овевает теплый поток воздуха. У других пробегает зуд по спине и пояснице. У третьих кружится голова. Четвертые же не чувствуют вообще ничего.
Итак, фермент заработал Матин, пребывая в рассеянной озабоченности, поднял с земли круглый камушек необычной формы и покрутил в пальцах. Фермент работает, но Боже правый! Ведь он не должен был прикоснуться к камню. Защитная волна не могла пропустить к телу ни один посторонний предмет. Чтобы взять в руку какую-либо вещь, он должен сперва выключить на полсекунды «оберег», а затем включить его снова, крепко сжимая нужный предмет в ладони. Неужели?..
Попробуй включить «био-бластер», Велес. Может быть, хоть он
Матин смотрел с напряженной надеждой.
Велес покачал головой.
Бесполезно. Не получается. Еще вчера вечером Нелька просила показать, как работают «оберег» и «бластер», а я не смог их включить. Но мне и в голову не пришло, что это серьезно. Думал, просто устал за день, выдохся.
«Оберег» способен включить даже тяжелобольной! Даже умирающий!.. Матин затрясся от возмущения. Ты должен был вчера же рассказать нам об этом!
Велес виновато моргнул.
Наверно, ты прав, но вечером еще никто не знал о трагедии с Будром. Все надеялись на лучшее.
А когда узнал, тычто?! Забил тревогу? Оповестил всех о неладах с «оберегом»?!..
Когда узнал, все прочее вылетело из головы.
О!.. Матин издал рычание. Неимоверным насилием над собой добился, чтобы голос звучал спокойно: Это более чем серьезно, Велес. Это катастрофа. Я усиленно пытаюсь понять ее причины, но пока не могу. Нет необходимых инструментов, нет лаборатории. Пока ясно одно: какое-то вещество искажает работу фермента, ведающего «оберегом». Точнее, ослабляет. Образуется не защитная волна, а всего-навсего слабое поле, абсолютно неэффективное. Самая вероятная гипотеза: это результат неведомой кожной болезни. Вызывает ее специфический местный вирус. Нужно будет собрать образцы здешней флоры и почвы и отдать на исследование, когда мы вернемся. Если вернемся! Будр включил «оберег», он не был самоубийцей. Но «оберег» перестал защищать и оберегать. Это катастрофа.
Почему обязательно катастрофа?
А как мы выберемся отсюда? Сообрази сам! Вертолет окружен защитной оболочкой. Как мы ее снимем? Фермент не работает, пораженный неведомой заразой. Иных способов, кроме психобиологического, я не знаю. Пути отсюда нет! Мы в окружении злобных и злорадствующих убийц. Это конец, по всей видимости. Финита.
Матин смотрел обреченно и строго. Почти с торжеством отмечая, как поник, полинял на глазах самоуверенный щенок. Тут же ему стало стыдно: он тоже поник, и не меньше, просто лучше сохраняет внешний облик. Его суховатая оболочка плотна и устойчива, в душе жевой и скулеж.
Погоди, Велес раздумывал, ища выход. Надо проверить, как обстоят дела у женщин. Быть может, Аршу или Лиаверис эта зараза еще не зацепила?
Если только Аршу. Вера отпадает: ведь мы с нею не расстаемся, а я заражен.
У Арши «оберег» сработал! Хоть и с трудом, но ей удалось собрать вокруг себя непроницаемую оболочку. Матин от радости чуть не подхватил ее и не закружил на месте. Велес шумно выдохнул.
Значит, так
Значит, так, перебил его Матин. Болезнь эта, насколько я понимаю, в полевых условиях излечению не поддается. Поэтому завтра утром, сразу после завтрака мы улетаем. Сегодня до полуночи мы с тобой, Велес, закончим все административные дела. Проблема, кому оставить власть, отпала сама собой, поскольку власти этой самой отныне не существует. А сейчас мы идем к вертолету, и, пока Арша не растеряла свой дар, она снимет с него защитную оболочку. Боюсь, что завтра она сделать этого уже не сможет.
Арша отреагировала на неожиданный командирский тон Матина одобрительно-удивленной гримасой. Она пожала плечами и легкомысленно заметила, что с детства терпеть не может кожные болезни и они к ней не пристают, зная, как она их ненавидит.
Она и к тебе пристала, не радуйся, возразил Матин. Только позже, чем к остальным. У тебя начальная стадия, и поэтому ты еще кое-что можешь.
Вертолет находился на ровной поляне в центральной части острова. Кедры и лиственницы окружали ее со всех сторон, и казалось, каждое дерево соревнуется в высоте с соседом. От лагеря к летучей махине вела тропинка, едва намеченная, вдоль мелкого и быстрого, петляющего в зарослях ольшанника ручья.
Если б не ручей, не его звонкая болтовня, вряд ли они сумели бы не сбиться с тропы и добраться до места в ночной темноте, слабо разгоняемой светом карманных фонариков.
Вот он, родненький, обрадовалась Арша, шедшая первой, с облегчением выступая из зарослей на открытое пространство. Стоит смирнехонько. Ждет.
Велес обежал вертолет лучом фонарика. В электрическом свете искристо засеребрилась прозрачная оболочка, охватывавшая его со всех сторон. Казалось, металлическая стрекоза заключена в огромный мыльный пузырь.
Ну, давай, Арша. Постарайся, попросил Матин. Не волнуйся только. Глубоко вдохни и выдохни.
Арша послушно вдохнула и выдохнула. В полном молчании все смотрели, как исчезают искристые отблески, растворяются в ночной темноте.
Получилось! Матин, не сдержавшись, сжал ей плечо. Молодчина, Арша.
Не стоит, отмахнулась она.
Велес открыл дверцу кабины, опустился в кресло пилота и коснулся рычагов управления.
А не хочется улетать, заявила Арша, усаживаясь рядом.
Или привязалась к кому?
Привязалась, подняв руку, она стала загибать пальцы: К Велесу, к Нелиде, к можжевельнику, к вороватым чайкам, к чистой воде
Так, я думаю, пора собираться, перебил ее Матин. Времени у нас с вами в обрез. Завтра к утру всё должно быть готово.
А может, подождем улетать? повернулся к нему Велес. Убийцу Будра надо найти.
Зачем?! Чтобы везти его на большую землю, судить, а затемвозвратить обратно на остров? Прелесть, как рационально1
Знать, кто убил Будра, важно прежде всего обитателям лагеря, заметила Арша. Тем, кому предстоит жить с ним бок о бок. Поэтому я согласна с Велесом.
Кстати, везти на большую землю и судить тоже имеет смысл: оттуда его отправят на другой остров. Здешняя публика от этого зверя будет избавлена. Разве не рационально? спросил Велес.
О да! Более чем. Сотня здешних зверей будет избавлена от одного зверя.
Сверх-зверя, уточнила Арша.
Мы найдем его, да. Мы найдем убийцу Будра, обязательно, Матин закивал головой, скрипнув зубами. А потом будем искать убийц Арши, Матина, Лиаверис
Он резко повернулся и пошел прочь, зашуршав кустами. Овладев собой, остановился и процедил через плечо:
Мы улетаем завтра. Не позднее девяти утра. Ты не начальник больше, Велес, так как не владеешь ни «оберегом», ни «бластером». Ты потенциальный труп. Если хочешь оставатьсяоставайся. Я умею водить вертолет.
Перестань, что ты говоришь, Арша выпрыгнула из кабины, мягко, как большая рысь, и догнала его.
Ну конечно, Матин, Велес присоединился к ней, захлопнув дверцу кабины. О чем речь? Завтра так завтра.
Только надо сообщить по связи. Предупредить.
Велес взглянул на часы, зеленовато светившиеся в темноте.
Двадцать три сорок пять. Поздновато. Завтра встану пораньше, с первыми лучами солнышка, и свяжусь.
Лучше бы сегодня. Все-таки ЧП произошло. Даже два ЧП в пределах одних суток. Можно бы и разбудить ради этого. Я свяжусь, если тебе недосуг.
Лет сорок назад, когда планета переживала бум мобильной связи, каждый ее житель, начиная с пятилетнего ребенка, имел как минимум пару-тройку сотовых телефонов. Но когда медики установили, что долгое общение с мобильником отрицательно сказывается на умственных способностях и провоцирует развитие болезни Альцгеймера, бум резко пошел на убыль и мобильники стали использовать лишь в крайних случаях. На острове единственный на всю группу «сотовый» находился в вертолете, укрепленный на приборной панели.
Это у нас двадцать три, напомнила Арша. Дома жечетыре часика. Самый сон.
Ладно, делайте как хотите! Матин сдался, махнув рукой, и хотел было идти прочь, но заколебался. Нельзя оставлять на ночь вертолет без охраны. Мало ли что!
И кто будет его охранять? поинтересовался Велес.
А хоть бы и я! Матин смерил начальника уничижительным взглядом. Впрочем Вера сейчас совсем одна. Без «оберега»
Иди, иди к жене, кивнула Арша. Никто не угонит наш вертолет, тем более в полной темноте. Не навезли еще сюда таких сумасшедших.
Матин с сомнением покачал головой.
Мне бы вашу уверенность Что ж, подчиняюсь мнению большинства. Вот только еще одноГолос его просительно дрогнул. Не надо ни о чем рассказывать Вере. Сообщим ей всё уже в воздухе, хорошо?
Почему в воздухе? удивилась Арша.
Что, непонятно, почему?!..
Мне кажется, этим мы окажем ей плохую услугу. Ведь жена твоя, если не ошибаюсь, приехала на остров за острыми ощущениями? И чем острее, тем лучше. Она придет в экстаз, узнав, что «оберег» не работает и жизнь ее висит на волоске. Скажи ей сейчас, Матин, умоляю тебя!..
Мы улетаем завтра, Вера. Собирай вещи. Завтра утром, не позднее девяти часов.
Лиаверис сидела у большого прямоугольного зеркала, чей верхний край едва не пропарывал купол палатки, и легкими касаниями втирала ночной крем в веки. Хотя она уже несколько часов как перестала плакать, краснота и опухлость еще оставались. Губыв честь траура, были не накрашены и почти не выделялись на лице в неярком электрическом свете.
Очередная блажь этого мальчишки? Почему его кидает из стороны в сторону, как мячик на резинке? Хотела бы я знать, кому приходит в голову наделять властью неуравновешенных сопляков.
Это не его блажь.
Значит, этой сушеной рыбины, высокоумной саранчи, обиженной Богом и стремящейся самоутвердиться любыми средствами?! Теперь она командует? И эта блажьпродукт ее замечательного интеллекта, с которым она носится, как шут со своей погремушкой, как коза со своим колокольчиком?..
Это моя блажь, Вера.
Поздравляю! Она хмыкнула. Хорошо, что ты поставил меня в известность, что власть переменилась. Если это не шутка, я очень горда тобой. И, если мы действительно улетаем, я срочно иду прощаться
Это тайна, Вера, Матин удержал ее за руку, чертыхнувшись про себя. Никто не должен знать, что мы раньше времени покидаем остров.
Конспирация! Ах, как интересно! Глаза ее загорелись.
Вот именно. Полная конспирация. Представь, что ты разведчица в стане врага. Центр внезапно отсылает тебя обратно. Времени на сборы минимум. Подругам и друзьям, если они у тебя завелись, можешь оставить прощальное письмо.
Любовников здесь у меня не было, высокомерно ответила она. Они однообразные все, как булыжники на дороге. И редко моются. С двумя-тремя я общаласьу кого коэффициент интеллекта повыше сорока, но не более того. Я рада, что мы уезжаем. Еще чуть-чуть, и стало бы скучно.
Без всегдашней яркой помады губы ее казались беспомощными и слабыми. Эта маленькая взбалмошная дурочка была рождена для тихой семейной жизни, для бдения над колыбелью и кухонных хлопот, но у него никогда не оказывалось достаточно сил и мужского зверского обаяния, дабы убедить её в этом. (Она негодующе фыркнула и отстранилась. «Раскатал губувот как это называется».)
Глава 7. Гатынь
Гатынь не спал в эту ночь. Причиной, не дававшей заснуть, был сильнейший пароксизм страха. «Смотри, сказали ему сегодня, видишь холмик, а на нем березку? Нравится она тебе? Она твоя. Под ней ты будешь лежать, спокойно и тихо. Еще и камушком красивым придавим сверху. Скоро, скоро. В вечер того дня, как отсюда свалит начальство». Сказано было так просто, таким доверительным тоном, что Гатынь даже не попытался как-нибудь выкупить свою жизнь. «За что?» спросил он. Но ему не ответили толком, отшутились. «А просто так. Ты такой хрупкий, такой гениальный. Приятно сжигать и рвать шедевры, разве не так? Ты художник, тебе это должно быть знакомо».
Днем, в суете Гатынь отгонял от себя назойливо лезшие в мозг отголоски того разговора, но ночью они пришли и завладели сознанием полностью. Он не сомневался, что грозит ему тот, кто убил Будра. Если б можно было доказать это наверняка и рассказать Велесу. Если б можно было попросить у него власть
Попросить власть? Бесполезно. Велес не даст. Слишком хорошие отношения связывают его с Шимоном. С Нелидой. Прежде всего он позаботится о них. Какое ему дело до бывшего художника, которого готовятся принести в жертву мрачным богам острова
«Сжигать и рвать шедевры Ты не можешь не понимать, что я имею в виду». Ласковым полушепотом, прищурившись. Как он похож, этот прищур, этот взгляд, насмешливый и бездушный, на тот, в ночном парке. Все глумящиеся убийцы похожи друг на друга. Он попросил закурить, а пристальные зрачки вибрировали, предвкушая садистское наслаждение.