Мать, похоже, не была удивлена представленным Вероникой результатом собеседования.
- Я так и знала!радостно воскликнула она, приветствуя дочь на пороге.Я знала, что тебя примут, дорогая! Ну кого, как не тебя?
Еще она сообщила, что приготовила ужин, да что тамнастоящее пиршество.
- Мама, - шепнула Вероника.Нет нет не надо
- Да как же так, милая?удивилась мать.Ведь ты же сказала, что что тебя приняли, так?Вероника кивнула.Вскоре мы будем богатыми!громко объявила мать.Доченька! Дорогая моя, - шепнула мать.Пригляди тут за вкусняшками, а я за соседями пойду. Однова поживем!
Один раз пожить: один раз наесться. На конфорке кухонной панели грелся бульон; в наполненной жирной жидкостью кастрюльке плавали останки цыпленка. Хватит ли этого на всех?
Из-за не закрытых квартирных дверей донесся возглас:
- Добрый Боже!визжала похожая на индюшку соседка.
Мать лежала на полу в коридоре; она была похожа на выброшенную на берег рыбу.
- Вызываем скорую!...предложила соседка.
- Н-нет, н-не надо, - медленно поднимаясь, простонала мать.
Вероника холодно глянула на нее; ясное дело, что не надо. А ведь кто-то чего-то обещал.
- Возвращаемся на прием, мама, - настаивала она.
- Только я не уверена, - прошептала мать, - будет ли это хорошей идеей
Ох, подумала Вероника, таких вещей маленькому мишке не делают.
- Ты же приготовила мои любимые блюда, - напомнила она.Бульончик и котлетки. А теперь следует подать их на серебряном сервизе, правда?
- Да - протяжно вздохнула мать. Похожая на индюшку соседка сообщила, что позовет мужа; еще спросила: нет ли у них дома чего-нибудь покрепче.Ну да Да я должна
Теперь, чтобы сохранять видимость, Веронике не раз приходилось вставать раньше; лишь иногда, когда мать уходила на работу рано утром, ей удавалось оставаться дома, в кровати. Тогда морозные дни она проводила, шастая по Интернету: согласно сайту Коробочка, Карла Бруни уже была в положении; Эмма Уотсон решила получить высшее образование в Оксфорде; где-то там разыгрывалась какая-то жизнь.
Вынужденная выходить на выдуманную работу, она понятия не имела, что делать с самой собой. Мать срывалась еще перед рассветом, чтобы приготовить ей булочки с паштетом на бизнес-ланч; чаще всего, они попадали в ближайший мусорник. Куда пойти? Теплым и дармовым убежищем казались торговые центры. Поначалу Вероника ходила в те, что располагались в центре: "Аркадия", "Золотые Террасы". Потом она стала помещать торговые галереи под Варшавой, туда, по крайней мере, нужно было дольше ехать; время уходило как-то быстрее. Она быстро открыла, что много магазинов с тряпками там не найдет: чтобы пересмотреть товар, хватало минут сорок. Так что теперь? Она составила список вещей, которые купит, когда-нибудь; а можно и второй составитьэто те вещи, которые она проигнорирует? Кардиган поло RalphLauren (799,99); блузка UnitedColoursofBenneton (259,99); цифровой фотоаппарат NikonD5000 (2199,50): это чтобы все увековечить. На первом этаже центра растянулся суровый холл; Вероника с удивлением узнала, что это мебельный магазин.
Здесь не было массы охранников. Несколько часов Вероника ходила по помещению, устроенному простым, практичным образом. Когда ей стало жарко, она повесила пальто в темно-коричневый шкаф; там уже ожидал набор вешалок.
Пройдя через пару гардеробов, Вероника направилась в сторону столовых-кухонь. Просторные, солнечные, яркий свет галогенных ламп из-за оконных дыр. Светлые панельные шкафчики (это же сколько запретных сладостей можно сюда сунуть шоколад "Тоблероне"); голубенькие стены; картонный чайник, изготовленный их воска манекен экспресс для кофе из капсул. Оглядевшись, никто ли не подглядывает, Вероника сделала вид, что берет одну из не существующих капсулок. Нет ничего лучше, чем живительный кофеек в начале дня; и утреннее обжорство. Несколько минут она поглощала пустоту из белых квадратных тарелок; использованные ложечки с вилками она сунула в отверстие мебельной стенки для посудомойки.
Двери из кухни вели прямиком в небольшой салон, оформленный в более темных тонах: оливковые стены, покрытые шпоном комоды; шкаф, заполненный восковыми предметами, притворяющимися книгами. Вероника вытянулась на софе; а почему бы не вздремнуть после такой короткой, проведенной в безумствах с приятелями ночи? Хотя размещенный прямо напротив лежанки телевизор был всего лишь картонным муляжом, на столике возле софы дремал самый настоящий пульт дистанционного управления. Ленивым жестом Вероника надавила на несколько кнопок, делая вид, будто перещелкивает каналы. Наконецкакой-то из них ее заинтересовал. Что это могло быть, в эту утреннюю пору. Повторение какого-то реалити-шоу? Чужое существование, которое видел уже раз, переживаемое заново делается попросту скучным.
Через несколько часов Вероника сползла с софы, отправилась в другой конец зала: в отдел со спальнями. Больше всего ей понравился набор с обширной, рассчитанной на несколько человек кроватью; скорее уже, семейной, чем супружеской. Предмет мебели, пускай даже и снабженный матрасом, оставался голым и холодным: не хватало одеяла, которым можно было бы укрыться с головой. Наблюдая за кроватью из зала, словно ребенок, который подглядывает за занимающимися любовью родителями, Вероника заметила молодого мужчину с полноватой женщиной при нем: они присели на кровать, словно бы прекрасно знали и понимали, чем на ней можно заниматься. "Попробуем?", - спросил мужчина.
Тихонечко отступив, Вероника забрала из шкафа пальто в клеточку. Прицепленный к шкафу проспектик извещал, что данная модель называется "Tillbaka", что по-шведски означает: "С возвращением".
Конура на восьмом этаже крупноблочного дома в залах ИКЕИ поместилась бы несколько раз. Это не было жилище, в котором Вероника провела детство; мать купила ее всего несколько лет назад, продав другую квартиру, чуть побольше, расположенную в паре кварталов отсюда. Вероника не знала, почему мать решила избавиться от предыдущей квартиры; когда ей было шестнадцать, она подозревала, будто бы то был некий вид наказания; наказания для нее. Она ведь не попала в самый лучший в городе лицейхотя школа, которая приняла ее к себе, тоже была, вроде как, неплохая; в ней обучались будущие журналисты, художники, гуманитарии. Впоследствии Вероника должна была узнать, что прием дочери на учебу мать вымолила на коленях в дирекции; с теми оценками в табеле из гимназии ее отправили бы, несолоно хлебавши.
Загадка квартиры выяснилась как-то днем, в каникулы перед первым годом в лицее, сразу же после переезда. После покупки новой квартиры на счету у матери оставалось еще немного денег; вроде как и немного, тем не менее, сумма была приличная, и банк пригласил мать на встречу.
- Знаешь, что они мне там сказали?спросила мать, вернувшись домой.Слушай! - обратилась она к шестнадцатилетней Веронике.Они сказали что те деньги, которые лежат без движения, можно инвестировать. Что, не выходя из дома, я могу выиграть в "Миллионерах"!
- И что ты им на это ответила?спросила возбужденная Вероника. Охо-хо!подумала она про себя. Ох, так я буду богатой, как мои будущие одноклассницы!
- Что я им сказала? А что я им сказала?Мать широко улыбнулась.Ясное дело, я им сказала, что эти деньги уже инвестированы!
- Инвестированы?удивилась Вероника.
- Они ничего не поняли. Слушай!Мать была явно в веселом настроении.Не знаю, что они имели в виду, но они спрашивали, как такое возможно, что я уже что-то инвестировала, раз деньги лежат на счету. Так я им сказала, что деньги вроде как и лежат на счету, только я их уже инвестировала, настолько замечательно, как только могла. В свою маленькую доченьку.
- Что?...не дошло до Вероники.Погоди, погоди, это как?
- Эти деньги пойдут на твое высшее образование, - очень серьезным тоном сообщила мать.Это те вложения, которые вернутся. Обязаны вернуться, - с огромным убеждением заявила она.
У Вероники по этой теме мнение было другое; сама она считала, что эти деньги они должны дать папе, а он с ними справится получше.
С момента встречи на празднике первого причастия она не разговаривала с матерью об отце; ни разу она его не встретила. Еще в гимназии дети чего-то там упоминали про алименты; когда в какой-то из вечеров на каникулах Вероника сказала об этом матери, та лишь мрачно рассмеялась.
- Твой отец никогда ничего подобного не предлагал.
- А почему ты не попросила его об этом?
Они сидели в ванне; мать попросила, чтобы дочь потерла ей спину. Вероника оттирала пухлую, покрытую мелкой сыпью поверхность, под которой угадывались искривленные кости позвоночника.
- Я?Мать резко обернулась.На нос Вероники упали хлопья пены; в зеркале грязной воды девушка видела ложбинку между ягодицами матери.Я? Я должна его просить?
- Ну да, - сказала Вероника, опуская губку.Он же, ну ты понимаешь лучший.
Мать всматривалась в дочь; Вероника уже очень давно не видела ее лица столь близко.
- Лучший?осторожно спросила мать.Что это означает: "лучший"?
Вероника делала вид, будто бы задумалась.
- Он может больше - произнесла она в конце концов.Больше пользоваться жизнью.
- А почему так?спросила мать.Почему так сложилось, Веронюся?
- А я знаю?лишь бы мать отцепилась, бросила Вероника.Видно, такой уже уродился
Мать отложила желтую губку. Газовая колонка отбрасывала тень на ее тело, плещущееся в воде словно рождественский карп.
- Нет, ты не поняла, - медленно произнесла мать.Я спрашиваю: почему? Почему ты так считаешь?
- Ну - Веронике сделалось стыдно.Ну, у него имеются деньги!...
Мать подавила смех.
- Тааак, - признала она.И что?неожиданно спросила она.Этого достаточно? Иметь деньги?
Сейчас она выглядела так, словно хотела бы утонуть в этой мелкой ванне; погрузиться под воду, в холодную, горькую тишину.
- Да, - тихо сказала Вероника.Да. Этого достаточно. Ведь если бы ты взяла те деньги от папы, если бы попросила его Ничего бы ведь не случилось.
Мать долго размышляла, оперев локти на холодных краях ванны.
- Нет, - ответила она наконец.Видишь ли, возможно, оно и так, что мы живем беднее, да, - со стыдом в голосе признала она.Ну да, так оно наверняка и есть. Возможно, правда и то, что для твоего папы, - прошептала она, - подкинуть сколько там злотых не было бы проблемой, это так. Но, - тут мать закашлялась.Как ты вообще можешь думать о чем-то таком?Ее глаза наполнились слезами. Вероника наклонилась, чтобы ее обнять.Нет, не прикасайся ко мне. Ты считаешь, будто бы так должно быть? Будто бы я сама обязана И, и что? Нет, - заявила она, глотая слезы.Иногда я даже размышляю над тем чтобы брать меньше заказов. Чтобы ты получше узнала, что такое бедствовать!...Тут Веронике сделалось нехорошо.Ведь ты здесь не только для того, чтобы брать! Ну не сру я деньгами, - взвизгнула она.Я всего лишь вылизываю сральники!
Больше к этому разговору они не возвращались. Через несколько вечеров Вероника увидела, как мать сидит и что-то тщательно записывает на листке бумаги. По шумящему телевизору передавали BigBrother. Через несколько секунд он отключился, чтобы тут же вновь зашуметь; все это продолжалось несколько секунд.
- Ты что делаешь?спросила Вероника.
Мать подняла голову.
- Считаю, - пояснила она.Считаю, сколько денег останется у нас после всех выплат, после трат на еду. Вообще-то, я уже закончила. Держи, - вручила она листок Веронике.Я посчитала, а ты подумай, что с этим можно сделать.
Листок, вырванный из школьной тетрадки; внизу, в синем кружке: триста пятьдесят.
- Немного, правда?шепнула мать.А будет еще меньше. Да, да, будет еще меньше.Видя мину Вероники, она прибавила: - Я подвела тебя, правда? Подвела уже тем, что родила тебя? Лучше было бы и не жить, так?
Вероника не отвечала.
- Если хочешь чего-нибудь другого, - продолжила мать через какое-то время, - сама поговори с отцом.
Телевизор снова захрипел, а потом резко погас.
Вероника не собиралась этого сделать. Ей было всего лишь шестнадцать лет: девочек в этом возрасте занимает начало сексуальной жизни, модное тряпье, поиски развлечений; только ее лично все эти вещи никак не занимали, но она знала, что если заставит себя, то начнет.
Только через несколько дней после того разговора она придумала, как убедить мать, чтобы та связалась с папочкой. По четвергам мать убирала в одной богатой квартире на Урсинове. Ее владельцы, супружество пятидесятилетних уважаемых людей с сынулей Виктором, довольно часто были к ней довольно суровыми: иногда по десятку раз они требовали перемывать пол в санузле. "Просто мы считаем, - пояснил как-то пан Яцек, хозяин дома, вручая матери банкноту в пятьдесят злотых, "что обслугу следует держать на коротком поводке". Всю дорогу до Бемово мать плакала, пассажиры автобуса глядели на нее неодобрительно. "Неужто я такая?"спрашивала мать. "Прислуга? Пани Половая тряпка? Вот такая?".
Во время каникул Вероника сопровождала мать в поездках по местам, которые следовало убиратькакое-никакое, но развлечение, пока ровесники из богатых домов облапывают друг друга в заграничных детских лагеряхтак что она знала, где хозяева квартиры держат запас наличности. Когда в один из четвергов пан Яцек с супругой надзирали за чисткой кастрюль, Вероника незаметно свистнула из комода в салоне несколько банкнот и сунула матери в куртку.
И все пошло в соответствии с планом. Через два часа пахоты потная мать протянула руку за милостыней. Пан Яцек был крайне изумлен, увидав средства, оставшиеся в комоде, а пани Эля тут же засвидетельствовала, что вчера вечером положила туда больше тысячи злотых.
- Нету нету нету - бормотал пан Яцек, крутясь по салону.Нету.. нету Ага!поглядел он на мать.Возможно, сейчас мы кое-чего узнаем, правда?
Мать с трудом держалась на ногах, обессиленная, она с охотой попросила бы стакан воды.
- Не понимаю, - шепнула она, - что вы имеете в виду.
- Пани не понимает?Пан Яцек с издевкой усмехнулся.Так сейчас поймете. Пани знает, кто перед ней стоит? А покажите-ка свои карманы.
Мать стояла, опершись о диван, Вероника сидела, весело болтая ногами.
- Мне весьма жаль, - ответила мать наконец, негромко и гордо, - но я не вижу причины прошу мне заплатить за работу И у вас нет права требовать вот этого.
Мужчина остановился перед ней на половине шага.
- Не имею права? Что? Я не имею права? Ну, баба, тебе таки удалось меня достать, - рявкнул он и ударил мать по лицу. Вероника наблюдала за всем этим с нескрываемым восхищением. Хозяин повалил мать на диван; заблокировав ей голову, он начал обыскивать карманы ее тренировочного костюма: упаковка от жвачки, билет на автобус и конфетка для маленькой Верониси. Мать стонала: "Оставьте меня, прошу вас", а он бил ее кулаками.Элькаааа!крикнул он жене.Проверь ее куртку! Проверь, чего она наворовала!...
- Есть! Есть! Тут они!влетела в салон пани Эля.Есть, Яцек! Да знает ли она, кто мы такие?! Ты погляди, сколько она натаскала!
- Ах ты, курва бессовестная!заорал пан Яцек.
- Я этого не делала, - шептала мать.Я не виновата!
Даже если бы она была виноватой, было бы такое наказание адекватным? О, нет, подумала Вероника. Если бы она была виноватой, тогда ее следовало завести в какой-нибудь торговый центр, на рынок, там дать батогов, а потом отрубить ручки-ножки, чтобы не могла работать. А маленькая Вероника получила бы новых родителей, которые бы устраивали бы принятый между партнерами нагоняй за слюнявые обжиманцы с парнем.
- Убирайся отсюда, - приказал пан Яцек.И что ты вообще хотела сделать с этими деньгами? Ведь ты же совершенно тупа, так что ты хотела с ними сделать?
- Пожалуйста - мать все еще заливалась слезами.Ну поверьте мне, прошу - она опустилась на колени и охватила ноги пана Яцека красными своими руками.Ну прошу вас прошу
- Не прикасайся ко мне, воровка! Вон нахуй!
Удалось! Маленькому мишутке удалось!удовлетворенно подумала Вероника.
- Прошу вас
- Выматывайся! И немедленно. А мы сейчас же обзвоним знакомых, не пропало ли у них чего, - закончил пан Яцек.
Выбегая из квартиры, Вероника усмехнуласьсловно щебечущая птичка, воробышек из мультика. А мать ползла за ней на коленях.
7
Поскольку Виктору не удалось закончить перепись до наступления вечера, он попросил у хозяина: не мог бы он прийти как-нибудь в другой раз, может даже и завтра. "Не надо мне тут шутки шутить", - отказал тот. "Да вы вообще знаете, кто я такой?". В гостиной не было лампы, и только лишь по настойчивому требованию Виктора хозяин решился зажечь запыленную лампу накаливания, свисавшую с потолка на тонком проводке.