Сирил Корнблат, Фредерик Пол«Заседание»Cyril M. Kornbluth, Frederik Pohl«The Meeting» (1972)
Гарри Владек еле влезал в свой «фольксваген», но был чересчур беден, чтобы обменять его на автомобиль попросторнее, и бедность, по всему казалось, надолго. Он осторожно выжал тормоз («Главный цилиндр течёт, как решето, мистер Владектолку менять одни накладки?»но ремонт встал бы в сто двадцать восемь долларов, а где их взять?) и припарковался на ровном гравии парковочной площадки. Протиснулся в дверцу, звонок доктора Николсона всё не давал покоя, запер машину и прошёл в школу.
Родительский комитет Бингемской окружной школы для детей с особенностями развития собирался на первое в учебном году заседание. Из двадцати уже прибывших Владек знал только миссис Адлер, директрисуона же владелица школы. Вот с кем надо поговорить первым долгом. Удастся ли отозвать в сторонку? Сейчас миссис Адлер сидела через комнату за своим обшарпанным столом из золотого дуба, в ортопедическом кресле, вполголоса, но бойко перебрасываясь фразами с седой женщиной в светло-коричневом костюмеучительницей? Для матери ученика слишком уж в летах, а впрочем, жена упоминала, что некоторым ученикам с виду двадцать и больше.
Полдевятого, родители ещё подъезжают. Школа была некогда большим загородным особняком, почти дворцом, и элегантные напоминания об этом бросались в глаза. Две развесистые люстры. Вычурная лепкавиноградная лозана штукатурке над подвесным потолком. Камин белого мрамора с розовыми прожилкамивот только взгляд, увы, тотчас цепляется за неуместные подставки для дров, слишком дешёвые и маленькие. Двойные раздвижные, из золотого дуба, двери в вестибюль. За ними неэстетичная огнеупорная лестницасталь и бетон. Должно быть, для соответствия пожарным нормам пришлось сломать красивую деревянную.
Люди всё стекалисьмужчины, женщины, реже пара. Кого эти пары оставляют сидеть с ребёнком? Подзаголовком на бланке школы значилось: «учебное заведение для детей с эмоциональными расстройствами и повреждениями мозга, способных учиться». Девятилетний Томас, сын Гаррииз первых, с расстройствами. Тихо завидуя, Гарри подумал: а вдруг с теми, у кого повреждён мозг, можно оставить любого более-менее грамотного взрослого? С Томасом нельзя. Выбраться с женой в ресторан или в кино не удавалось с тех пор, как сыну стукнуло два, и сегодня Маргарет держала оборону дома, несомненно, сама не своя после звонка доктора Николсона, а Гарри представлял семью на родительском комитете.
Свободных стульев оставалось всё меньше. Возле Гарри, в конце ряда, стояла молодая пара, выглядывая два смежных места.
Давайте сюда, сказал он. Я подвинусь.
Женщина вежливо улыбнулась, мужчина поблагодарил. На сиденье впереди стояла пепельница, и Гарри осмелел, вытянул пачку сигарет, предложилно оба не курили. Он всё-таки щёлкнул зажигалкой и прислушался к тому, что происходит вокруг.
Говорили все. Одна женщина спрашивала другую: «А что жёлчный пузырь? Будут удалять?» Плотный лысеющий мужчина втолковывал коротышке в пышных бакенбардах: «Ну, мой бухгалтер сказал, налоговый вычет можно оформить и в том случае, если школа для детей с психосоматикой, не только для психических. Надо это прояснить». Коротышка в ответ, уверенно: «Да-да, но достаточно письма врача: он рекомендует школу, пишет направление». Совсем молоденькая девушка, пылко: «Доктор Шилдс настроен оптимистично, миссис Клерман. Говорит, с тиреоидином достучаться до Джорджи будет легче. А потом» Светло-кофейного цвета негр в гавайской рубашке расписывал пышной женщине: «На выходных был припадок так припадок, два шва на лице, сломал мою удочку в трёх местах». А та: «Им бывает так скучно. Моя панически боится цветных карандашей, и книжки-раскраски отпадают. Ну и что прикажете делать?»
Наконец Гарри представился:
Владек. Я отец Томми. Он в начальной группе.
Наш тоже. Его зовут Верн, ему шесть. Белокурый, как я. Видели, поди, сказал мужчина.
Гарри не стал рыться в памяти. Два-три раза, когда Томми из школы забирал он, в суматохе и беготне дети были неотличимы. Куртки, косынки, шапки. Одна малышка всегда пряталась в подсобке, какой-то мальчик не хотел домой и цеплялся за учительницу.
Да, да, из вежливости сказал он.
Сосед представился сам, представил жену. Селия и Мюррей Логан. Гарри перегнулся через него пожать руку его жене, и та спросила:
Вы ведь здесь недавно?
Да. В этой школе Томми всего месяц. Переехали из Элмиры, чтобы было поближе. Он замялся, потом добавил:Томми девять, а почему в начальной группемиссис Адлер думает, так ему будет легче освоиться.
Логан показал на загорелого мужчину в первом ряду:
Вон тот, в очках, из Техаса. Понятно, с деньгами.
Должно быть, хорошо там, в Техасе, полувопросительно сказал Гарри.
Логан широко, но чуть натянуто улыбнулся.
А как ваш сын? спросил Гарри.
Негодник мелкий. На прошлой неделе принёс ему очередную пластинку «Моя прекрасная леди», заиграл до дыр, наверное, уже штук пять, и он ходит-распевает: «прылестно, прылестно». Но хоть бы взглянул на кого!
Мой не говорит, признался Гарри.
Миссис Логан рассудительно сказала:
Наш говорит. Сам с собой. С ним говоритькак со стенкой.
Знакомо. И как, эта школа сильно помогла, э-э, Верну? поинтересовался Гарри.
Мюррей Логан поджал губы.
Я бы сказал, что да. Ночное недержание не проходит, но в некоторых смыслах жить стало гораздо легче. Знаете, на серьёзный прорыв не надеешься, но изо дня в день, понемногу Конечно, случаются и рецидивы.
Гарри кивнул, думая о семи годах рецидивов. А до тогодва года росли беспокойство и замешательство.
Миссис Адлер говорила, что, например, особо агрессивная вспышка может указывать на застой в речевой терапии. Ребёнок борется с застоем, и энергия прорывается в каком-нибудь другом направлении.
И это тоже, сказал Логан, но я про О, начинают.
Владек кивнул, потушил сигарету и тут же рассеянно закурил другую. Сердце опять щемило. На некоторых родителях, на вид таких благополучных, недуг ребёнка словно ничуть не сказался. Разве у них не так же, как у него с Маргарет? Их с Маргарет давно, давно мало что радовало, а тут ещё доктор Николсон не отстаёт: дай и дай ему ответ! Владек заставил себя откинуться на спинку стула и притвориться таким же безмятежным, как те другие.
Миссис Адлер стучала по столу линейкой.
Думаю, кто хотелпришёл.
Она облокотилась о стол и подождала, пока все умолкнут. Маленького роста, смуглая, полная и на удивление миловидная, она совсем не походила на компетентного профессионала. И выглядела настолько несоответственно, что три месяца назад, когда переписка о переводе Томми увенчалась долгим путешествием из Элмиры на собеседование, Гарри пал духом. Он ожидал увидеть не то седую даму в очках без оправы, не то валькирию в белом халате, вроде медсестры, которая держала извивающегося, орущего Томми, ожидая, когда суппозиторий подействует и можно будет сделать первую электроэнцефалограмму, не то расхристанную старуху-мошенницукого угодно, но не эту хорошенькую молодую женщину. Ещё один тупик, подумал он тогда в отчаянии. Как бы не сотый. Сначала«подождите, с возрастом пройдёт». Не проходит. Потом«такова Божья воля, надо смириться». Но ты не хочешь. Потом даёшь прописанное лекарство три раза в день в течение трёх месяцев. Не помогает. Шестимесячная переписка с детской консультациейтолько отписки и единственный загнанный врач, у которого ни на что нет времени. Потом, после четырёх тоскливых, слёзных недель самокопания, государственная вспомогательная школа, и на тебе, в неё очередь на восемь лет вперёд. Потом частная школа закрытого типапять с половиной тысяч долларов в год, не считая медицинских услуг, и где взять такие деньжищи? И всё время кто-то тебя торопит, советует, как будто ты сам не понимаешь: «Поспеши! Сделай что-нибудь, пока ещё ранняя стадия! Это переломный возраст! Промедление смерти подобно!» А потом эта слабая на первый взгляд женщинакак сможет помочь она?
Очень скоро она показала, как. Расспросила Маргарет и Гарри, демонстрируя аналитический склад и ясность ума, повернулась к Томми, беснующемуся в той же комнате как дикий бык, и обратила буйство в игру. Через пять минут счастливый Томми экспериментировал с неубиваемой старой тумбой от фонографа «Виктрола», а миссис Адлер говорила Владекам: «Чудесного излечения не ждите. Чудес не бывает. Улучшениядело другое. Думаю, мы сможем Томми помочь».
Вероятно, она и помогла, уныло подумал Владек. Помогла, как не удалось бы никому другому.
Между тем миссис Адлер кратко, но учтиво поприветствовала родителей, предложила остаться после заседания на кофе и перезнакомиться друг с другом и передала слово президенту родительского комитета, миссис Роуз, высокой, до времени седой и очень властной.
Протоколы зачитывать не будем, их пока нет, так что сразу заслушаем отчёты подкомитетов. Что у нас с транспортом, мистер Бэр?
Вставшему было за шестьдесят. Все атрибуты успешного человека: костюм за четыре сотни, электронные наручные часы, массивный золотой перстень. Каково это, когда у тебя поздний отсталый ребёнок? подумал Гарри.
С лёгким немецким акцентом Бэр сказал:
Я посетил местный школьный совет, и там не идут навстречу. Мой юрист навёл справки. Дело в одном слове. По закону школьный совет может, вот это слово, может возместить родителям неполноценных детей их доставку в частные школы. Не должен, видите ли, а может. Со мной не юлили: мол, просто не хотим тратить деньги. Думают, мы все здесь богачи.
Негромкий горький смех по комнате.
Тогда мы с юристом изложили своё дело на общем собрании советавозмещение, школьный автобус, что угодно, чтобы хоть немного облегчить бремя. Отказ.
Он дёрнул плечами и остался стоять, глядя на миссис Роуз.
Спасибо, мистер Бэр. У кого-нибудь есть предложения?
Одна женщина сердито выкрикнула:
Взять их за жабры! Мы тоже избиратели!
Мужчина:
Да, нужна огласка. Принцип изложен в законе яснее ясного: ребёнок одного налогоплательщика имеет те же права, что ребёнок другого. Напишем в газеты.
Мистер Бэр перебил:
Секундочку. Письма в газеты вряд ли что дадут, но у меня есть агентство по связям с общественностью. Пусть ненадолго забудут про пищевую промышленность и поработают на школу. У них свои ноу-хау, свои наработки. Это такие волки́!
Предложение Бэра поставили на голосование и приняли единогласно, а Мюррей Логан между тем шептал Владеку:
Занимается коноплёй, чесноком, майонезом. У него двенадцатилетняя дочь в очень плохом состоянии, которой миссис Адлер помогла в своём прежнем частном классе. Бэр и ещё два отца купили для неё это здание.
Пока Гарри Владек размышлял, каково это, когда тебе по карману здание школы для твоего ребёнка, представители подкомитетов продолжали отчитываться. Немного погодя речь, к ужасу Гарри, зашла о финансировании, и было решено провести вечеринку для сбора средств, с совместным посещением театра, на которую все супруги, у которых в школе ребёнок, должны продать «самое меньшее» десять мест рядом с оркестром за тридцать долларов каждое. Внесём-ка ясность сразу, подумал он и поднял руку.
Меня зовут Гарри Владек, представился он, когда ему дали слово, и я тут недавно. И в школе, и в округе. Я работаю в большой страховой компании, и мне удалось добиться перевода сюда, чтобы мой мальчик мог ходить в эту школу. Но я ещё просто-напросто не знаю здесь никого, кто купит билеты по тридцать долларов. Это огромные деньги для моего круга.
Миссис Роуз возразила:
Это огромные деньги для большинства из нас. Но вы сможете. Надо. Пусть вы обойдёте сто человек и девяносто откажутся, главное, чтобы согласились десять.
Сел он, уже прикидывая. Так, мистер Крайн в офисе. Холостяк, театрал. Устроить на работе вещевую лотерею, сплавить ещё два билета, а то и четыре. А потом есть тот агент по недвижимости, что продал им дом, юрист, удостоверявший сделку
Ладно. Ему объясняли, что плата за обучение, хотя и далеко не символическая, тысяча восемьсот долларов в год, не покрывает расходы на ребёнка. Кому-то надо оплачивать логопеда, танцтерапевта, штатного психолога, приходящего психиатра и всех остальных, и с тем же успехом раскошелиться может Крайн. И юрист.
Полчаса спустя миссис Роуз посмотрела в список вопросов на повестке и вычеркнула очередной.
Похоже, на сегодня всё. Супруги Перри привезли отличное печенье, и всем известно, что миссис Хау варит неземной кофе. Они в комнате начальной группы. Надеюсь, вы останетесь и познакомитесь друг с другом. Заседание окончено.
Не толкаясь, все потянулись к комнате, где Томми уже месяц проводил утро.
Вон мисс Хэкетт, мотнула головой Селия Логан.
Учительница начальной группы увидела их и подошла, улыбаясь. Прежде Гарри видел её только в похожей на палатку робе, защищающей от шоколадного молока, пальчиковой краски и внезапных струй из угла, от фонтана для игр. Без робы, в зелёном брючном костюме, она оказалась приятной дамой средних лет.
Хорошо, что вы познакомились. Я хотела сказать вам, что ваши мальчики отлично ладят. Они составили комплот против остальных в группе. Верн таскает их игрушки и отдаёт Томми.
Да ну?! вскричал Логан.
Да-да. Я думаю, он начинает завязывать отношения. А ещё, мистер Владек, Томми надолго вынимает палец изо рта. Сегодня утром вынимал как минимум пять раз, а ведь я ему и слова не говорила.
Гарри возбуждённо сказал:
Мне уже казалось, что он стал сосать палец меньше. Вы не ошибаетесь?
Конечно, нет. Ещё он нарисовал лицо. Другие сидят, рисуют, а он так сердито зырк, и я притворилась, что потянула у него бумагу. А он отобрал и разуже намазюкал что-то вроде лица в манере Пикассо. Я хотела отдать рисунок вам с миссис Владек, но Томми со своей обычной методичностью изорвал его на мелкие клочки.
Жаль. Хотел бы я посмотреть, сказал Владек.
Это не последний. Думаю, у ваших мальчиков есть будущее. Она одарила улыбкой и Логанов. Во второй половине дня я в частном порядке занимаюсь одним по-настоящему непростым случаем. Мальчику девять, как Томми. Всё бы ничего, но он думает, что его преследует Дональд Дак. Родители каким-то образом целых два года убеждали себя, что сын шутит, несмотря на три разбитых телевизора. Потом сходили к психиатру и ахнули. А сейчас извините, я хочу поговорить с миссис Адлер.
Логан тряхнул головой.
Не так уж всё и плохо, Владек. Верн даёт что-то другому мальчишке! Как вам это?
Это чудесно. Его жена сияла.
А тот другой мальчик? Бедняга. Когда я слышу такие истории И дочка Бэра. С девочками хужевсё боишься, что кто-то их обидит, но наши мальчишки, Владек, наши мальчишки справятся. Вы слышали, что сказала мисс Хэкетт.
Гарри вдруг остро потянуло домой, к жене.
Наверное, я не останусь на кофеили это обязательно?
Нет, нет, уходите в любое время.
Мне ехать полчаса, в оправдание сказал он и прошёл в двери из золотого дуба, мимо некрасивой, но огнеупорной лестницы, наружу.
По правде говоря, он хотел приехать домой, пока Маргарет не уснула, и рассказать ей про палец. Всего месяци такие подвижки. И лицо нарисовал. И мисс Хэкетт говорит, что
Он встал посреди парковки. Доктор Николсон! Да и что именно сказала мисс Хэкетт? Возвращение к нормальной жизни? Нет. Исцеление? Нет. Будущее, сказала она, но какое?
Закурил, развернулся и пошёл обратно. Протолкался через толпу родителей к миссис Адлер.
Миссис Адлер, можно вас на минутку?
Она отошла с ним в сторону.
Заседание удалось, правда, мистер Владек?
Да, конечно. Я вот чего. Я должен принять решение. Не знаю, что делать, кого спросить. Вы очень мне поможете, если скажете, э-э, каковы перспективы Томми?
После секундной заминки она ответила вопросом на вопрос:
Думаете, не отдать ли его в лечебницу?
Нет. Не совсем. Я ответьте же мне, миссис Адлер. Знаю, месяцэто не срок. Но станет ли Томми когда-нибудь как все?
По её лицу он прочёл, что она не впервые отвечает на такие вопросы и ненавидит это. Она терпеливо сказала:
«Все»это в том числе и ужасные люди, которые формально не считаются неполноценными. Наша цельне чтобы Томми стал «как все». Наша цельпомочь ему стать самым лучшим, самым славным Томми Владеком, каким он только сможет.
Да, но что потом? Ну, там, если Маргарет и я если с нами что-нибудь случится?
Ей было больно.
Никто не знает, мистер Владек, сказала она мягко. Надо надеяться. Но чудеса редки.
* * *
Маргарет не спала, дожидалась в маленькой гостиной нового маленького домика.
Ну что? спросил Гарри, как спрашивали, вернувшись домой, оба уже семь лет.