Охрана! раздался визгливый женский голос. У нас тут пятибалльница пытается пролезть! Здесь все еще зона В, или я что-то путаю?
Вы вообще куда смотрите?! поддержал резкий мужской дискант. У вас «Х-Видение» или что? Я жалобу напишу! Я ребенка на экскурсию привел, а у вас такое!..
Как такие по городу вообще ходят, подлил масла в огонь старческий тембр. Сидели б там у себя.
Мои уши горели. Из-за светящегося пластикового нимба с названием компании показался охранник. Неторопливо подошел к очереди. Пустыми прозрачными глазами прошелся по лицам.
Пожалуйста, прошептала я, умоляюще сложив на груди руки, позовите моего начальника
Валентин спустился через полчаса. Свежий, благоухающий, веселый и прекрасно одетый. Спорт, безупречно ровный загар, двенадцать баллов, только положительные тренды и воздух класса Аэто сразу было видно. Он должен был работать в зоне А, но согласился жить в Ви получал за это неплохую прибавку к зарплате.
Лаааарочка! Ну что же это такое? Валентин, дружелюбно улыбаясь, развел руки в стороны, и я с трудом подавила в себе желание разрыдаться и броситься ему на шею. Пойдем, душенька, пойдем. А плакать неет, мы не буудем, ни в коем случае.
Он отвел меня в кафе и заказал антистрессовый коктейль. Секунд десять ушло у него на то, чтобы, не сходя с места, расплатиться за коктейль при помощи дико дорогих биочасов. Я следила за ним исподлобья.
Красив он был, гад, высокий брюнет, длинные волосы, зеленые глазакогда-то в самом начале он очень мне нравился. Да что уж там, первые недели работы в кре-депе я была в него страстно влюблена. Кстати, как и все без исключения сотрудники обоих полов и сорока восьми сексуальных статусов (собственный статус Валентин от подчиненных тщательно скрывал). Средадень планерокназывалась у нас Валентинов день. Я каждый раз с трепетом ждала среды.
Но влюбленностьтакое состояние, которое всегда ищет чего-то большего. Как следователь, пристрастный к своему объекту, ищет улик и доказательств вины или невиновности, так и я страстно следила за начальником, но в какой-то момент поняла, что искать там нечего. Он красив. Он положителен. Он двенадцатибалльник. И все. Под ровным загаром Валентина не скрывалось ничего, кроме страстного желания как можно дольше сохранить двенадцатибалльное положение, а если удастсяпролезть в тринадцатибалльники и как-то подобраться к программам по продлению жизни. Ничего больше его не интересовало, и поэтому жить рядом с ним оказалось смертельно скучно. Сейчас, впрочем, от этого самодовольного индюка («Небо, сделай так, чтобы Система все-таки не умела читать мысли!») зависела моя судьба.
Дракей привез коктейль.
Ну, душа моя, что случилось? Валентин ласково и сочувственно улыбался, демонстрируя восхитительные достижения двенадцатибалльной стоматологии.
Я вздохнула. Он ведь прекрасно знает, что случилось. Отчет о катастрофическом падении моего рейтинга, конечно, был автоматически сформирован и уже упал ему на рабочую почту. И спустился он только через полчаса после скандала у турникетапотому что принимал решение на мой счет и согласовывал с вышестоящим начальством. Моя судьба была уже определена, и приговор вынесен и подписан. Мы оба это знали. И знали также, что даром он мне приговор не огласит. Сначала вымотает всю душу.
Я начала рассказывать про кредит и ссору. Валентин слушал невнимательно и перебил уже через минуту.
Ларочка, я всегда тебе говорил: есть у тебя одна глобальная проблема. Вот это твое вечное «недо». Вот почему ты никогда не была ни двенадцати-, ни одиннадцатибалльником?
Валентин держал драматическую паузу, глядя в упор. Я молчала.
Потому что у тебя низкая самооценка. Ты сама себя низко ценишь, а Системаэто зеркало, твое отражение, поняла?
Я кивнула. Чего же тут непонятного.
Система понизила тебя не за ссору и кредит. Хотя и за это тоже, конечно. Но главное: Система понизила тебя за то, что происходит у тебя в подсознании. А в подсознании у тебябардак.
В моей душе слабо шевельнулась надежда. А вдруг он все-таки поможет?..
Мое подсознание принадлежит только мне. Система не может туда заглянуть
Э, нет, голубушка, ошибаешься.
Валентин встал, откинул волосы со лба и гордо прошелся по кафе. Он любил поучать, и сейчас был явно в ударе.
Твое подсознание Система знает очень хорошо. Так же, как подсознание каждого из нас. И, заметь, это единственный гарант стабильности общества, в котором мы живем. Куда делись все ужасы прошлого века? Все эти нацизмы и терроризмы? Нету их. А почему? Потому что преступные намерения человека становятся известны системе задолго ДО того, как он их привел в исполнение!
Ну не все, сказала я, лишь бы что сказать.
Почти все, сама отлично знаешь! Пси-анализ произносимых и написанных тобою текстов Система производит? Еще как. На тысячах аналитических платформ. Температуру, давление, сердцебиение через биочасы считывает? Да. Сопоставляет первое и второе? Конечно. То есть Система знает, что ты на самом деле чувствуешь, когда говоришь слово «Свобода». Она знает о тебе все.
Я терпеть не могла такие разговоры. Если честно, мне не очень нравилось, что Система знает обо мне все. Системе я, наверное, не очень нравилась тоже.
Кого ты пытаешься обмануть? продолжал петь Валентин. Самое совершенное достижение цивилизации за всю историю человечества?
Да я не обма
Системаабсолютно справедлива, пойми. Она так устроена и просто не может быть иной. Баллы рейтинга распределяются идеально честно. Согласно всего лишь поведению человека. По-ве-де-ни-ю, слышишь? Система любит всех и доверяет всем без исключения. Веди себя согласно нормам и принципам абсолютной Свободы, и все будет хорошо.
Да я же веду
Тогда рейтинг почему такой? Взять вот для примера меня и тебя. Мои двенадцать баллов и твои Сколько у тебя сейчас?
Валентин явно прекрасно знал, сколько у меня баллов.
Пять.
Шеф делано вздохнул и покачал головой.
Ну и что мне с тобой делать? Что? Вот скажи?
Валь Пожалуйста Ты мог бы мне помочь?
Конечно, душа моя. Конечно. Для этого я здесь. Знаешь, он откинул волосы со лба, ты мне всегда нравилась. Подожди, не благодари. И хотя ты пишешь не сильно лучше, чем алгоритмы, я всегда был против того, чтобы тебя сократить. Хотя мысли такие начальство высказывало, скрывать не буду. Но! Что-то в тебе есть. Что-то человеческое. В наше время мы, люди, должны ценить друг друга
В этом духе он мог продолжать бесконечно.
Валя, ты ведь не уволишь меня мммм, прости, не оСвободишь?
Я сделаю то, что пойдет тебе во благо. Валентин накрыл своей ладонью мою (точь-в-точь как эмиссар, их всех учат этому, что ли?). Ты не будешь работать. Я понял, что именно тебе вредиттвоя работа. Сектор драмы, который вынуждает тебя формировать определенный образ мыслей. Профдеформация, психика не выдерживает, я встречал такое раньше. Как только ты перестанешь работатьтебе сразу полегчает.
Но как только ты меня оСвободишь, рейтинг еще упадет!
Конечно! Он и не может не упасть! Зато потом, потомвсе наладится! Вот и не надо, не надо мне тут слез и всяких глаз на мокром месте! Свобода от работыодно из главных достижений нашего общества. Это благо! Другая прыгала бы до потолка от счастья.
Но я же тогда не смогу завести ребенка
Пфф Средневековье какое-то. Ларочка, знаешь, этот разговор начинает мне надоедать. Я тут бьюсь, трачу на тебя время, а тебе все мало, ты все хнычешь и недовольна. Вот еще одно прямое доказательство: рейтинг тебе понизили совершенно справедливо! С такими негативными мыслями, конечно, только так и будет. Все! Марш домой спать! Сон, физкультура, позитиви не успеешь оглянуться, как переедешь ко мне в зону А.
Я добралась до дома и долго рыдала на руках у Тима.
Вечером биочасы написали мне 38,4 градуса по Цельсию, уведомили о растущем кровяном давлении и робко предложили дешевый противовирус, аспирин и валерьянкусогласно моему новому рейтингу ничего приличнее мне, видимо, уже не полагалось. Когда я нарыдалась досыта, меня начал бить кашель, и Тим решил, что идея с аспирином вовсе не плоха. В домашней аптечке совершенно ничего не было, мы сообщили об этом Универсуму, и уже через семь минут на пороге нашей квартиры сидел аптечный дрон, под брюхом которого помещалась экстренная медицинская заправка. Мы прикрепили капсулу заправки к входному разъему биочасов. Микроскопические множественные шипы под браслетом ненадолго впились мне в кожу, чтобы ввести лекарство. Кашель вскоре утих, температура спала, я успокоилась и уснула.
В полночь, когда обновился статус, мои биочасы показали четыре балла рейтинга. Тим оставался десятибалльником. У меня было еще двое суток.
Глава 2Четыре
Утро началось с рыдающей мамы. Сдержать ее было так же невозможно, как ураган или ливень. Она ворвалась в апартаменты и принялась осыпать меня упреками, жалобами и слезами. Вела себя так, будто я вот-вот умру. Очень некстати у меня снова поднялась температура.
Ты еще и болеешь! Вот как же так можно!
Мы начали обсуждать, что теперь делать. То есть обсуждали Тим с мамой, причем на повышенных тонах, а мне не давали вставить и слова. Тим предлагал срочно подключить меня к самой дорогой программе по улучшению рейтинга, на которую только хватит денег. А мама считала, что времени слишком мало, и требовала экстраординарных мер: например, прорваться на прием к Координатору зоны В и «все ему объяснить». Тим рассердился и сказал, что он предлагает реальные вещи, а мамины идеи оторваны от жизни. А мама ответила, что ему, Тиму, лишь бы ничего не делать и ничем себя любимого не тревожить. Они поссорились, и Тим ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь и пожелав Маргарите Степановне успешно самой решить судьбу дочери, «раз она такая умная».
Как только он перешагнул порог, мама подсела поближе и заговорила горячим шепотом:
Он откажется от тебя! Откажется, вот увидишь.
Мама, ты зачем это говоришь?
Вот увидишь, так и будет!
Мне категорически не нравился этот разговор, но я сдерживаласьпомнила, что Система видит и слышит меня. И, конечно, в эти дни кризиса она наблюдает за мной внимательно.
Мамочка, не надо так говорить, все будет хорошо.
Зачем ему твои проблемы? У него прекрасная работа, статус. Он еще молод.
Мама, не надо.
Он может найти себе другую женщину и использовать квоту на ребенка!
И что!!! Теперь!!! Мне!!! Делать?! заорала я неожиданно для самой себя. Что я могу поделать в этой ситуации??? Когда ты предавала отца, он мог как-то этому помешать???
Мама расплакалась, закрыв лицо руками, а я очень жалела, что сорвалась.
* * *
Мама была женщиной несчастной. В личной жизни ей никогда не везло. Наверное, поэтому она всегда подозревала Тима в чем-то нехорошем. Это было взаимно, Тим тещу тоже не любил. Но, в отличие от мамы, он своей неприязни никогда открыто не показывал, что серьезно добавляло ему очков в моих глазах. А вот мама временами действительно бывала невыносима. Коронной ее фразой было выражение: «Мужчинавсегда враг!» Мне она твердила: «Запомни! Никому из них верить нельзя».
Мужчин в маминой жизни было двое, и они, надо признать, сделали все от них зависящее, чтобы оставить в ее сердце незаживающие гноящиеся раны.
Первым постарался отец.
Они тогда были студентами. Учились на соседних кафедрах: мама на нейролингвиста, отецна программиста. Батя был звездой своей кафедры, правда, с приставкой «анти». Знания давались ему легко, но интересовался он далеко не всеми предметами, а усилия прилагал только к тому, что ему действительно нравилось. Поэтому средний балл отца всегда оставлял желать лучшего. К тому же он был цифровым хулиганом.
Факультету принадлежал примитивный ИМискусственный мозг, именовавшийся в простонародье Имусиком. Он использовался в учебных целях. Студенты, в зависимости от специальности, писали для мозга программы или обучали его, генерировали эмоции, разрабатывали искусственную интуицию или просто копались в кишочках нейронной сети. А батя хулиганил. Он повадился ходить к мозгу по ночам, и каждый раз наутро Имусик выдавал что-нибудь эдакое.
Однажды за ночь он так здорово научился ругаться матом, что пришедшие с утра к мозгу нейролингвисты, люди в общем-то опытные, признались, что таких выражений не смогли бы составить даже они. Потом отец переобучил мозгзаставил его думать, что профессорэто стул, а стулэто профессор. Демонстрационная лекция о принципах распознавания объектов началась под гомерический хохот студентов и в итоге была сорвана. А потом Имусик взломал Универсум-профиль декана и от его имени разослал всем сотрудницам института письма с непристойными предложениями. Это было последней каплей. Как мой отец ни хорохорился, как ни пытался доказать, что занимался с мозгом исключительно в научных целях, а Имусик саморазвился до такой степени, что начал проявлять самостоятельность, граничащую с непослушанием, что вообще-то является достижением, даром ему это не прошло. Отца на год отстранили от учебы, сильно понизили рейтинг, и восстановили потом с огромным трудом и огромным штрафом. Понятно, что на факультете о моем будущем отце слагались легенды.
Мама тогда гордо носила роговые очки с толстыми стеклами и негласный статус главной надежды отечественной нейролингвистики. Она, как и все, много слышала о подвигах Феди Смирнова, но столкнулась с ним только после его восстановления на кафедре. Произошло это, что интересно, при непосредственном участии все того же бедолаги Имусика, которого мой отец заставил имитировать влюбленность.
Мама ходила к мозгу раз в неделю, по записи, ее задачей было расширение эмоционального вокабуляра искусственного интеллекта. Однажды она пропустила встречу, и через неделю Имусик начал рассказывать ей, что скучал. Во время последующих встреч он широко развил эту тему: говорил, что вспоминает ее слова. Голос. Взгляд. Интонации. Волосы. Коленки На коленках-то они с отцом и прокололись. Мама, которая уже записалась к декану с сенсационным докладом о новых способах развить эмоциональность искусственного мозга, заподозрила неладное, приперла Имусика к виртуальной стенке и выбила из него признательные показания. Чем вообще-то спасла отцаво второй раз его бы уже не простили.
Круглая отличница и хулиган-троечник, овеянный лихой славой, эти двое были созданы друг для друга. Мама была милой, строгой и во всех смыслах правильной девушкой. Этой-то «правильности» отцу как раз и не хватало.
Мамина родня была категорически против их брака. Бабушка ругалась не хуже Имусика, поскольку совершенно не верила в батины перспективы, и жестко поставила дочь перед выбором: или родная семья, или «этот придурок». Мама выбрала «придурка» возможно, просто из духа противоречия. Она разорвала все отношения с родителями, родила меня и первые десять лет думала, что поступила правильно. Отец бросил Имусика и прочие шалости, взялся за ум, закончил универ с отличием и уверенно пошел вверх по карьерной лестнице. Штаб главных программистов Системы, двенадцать баллов, зона А, орден, все шло просто великолепно.
Десять лет мама была счастлива. А потом началось
Первое время мама была уверена, что отцовская хандраявление временное. «Кризис среднего возраста, говорила она, одно большое дело закончил, найдет себе новое и снова увлечется». Но время шло, и становилось ясно, что никакое новое дело отца не интересует, а старое он проклял раз и навсегда. На пике карьеры отец решительно бросил работу, начал пить и терять баллы. Сначала мама возила его по курортам и психологам, выпаивала успокоительным, жалела. Часами разговаривала с ним. Утешала. Убеждала, что раз нет больше интереса к старой профессии, значит надо найти новую. Уговаривала красиво уйти на покой. Заняться хозяйством. Собой. Ребенком, наконец. Саморазвитием. Отец ничего не хотел. Баллы падали.
Потом мама плакала и просила пожалеть хотя бы нас. Это действовало еще хуже, чем утешения, отец впадал в болезненное раздражение и запирался в комнате. Баллы падали.
В конце концов они вообще перестали разговаривать. Стало ясно, что ни блистательный программист Федор Смирнов, ни цифровой хулиган Федька уже не вернутся. Отец стал другим человеком. Полностью утратившим интерес к жизни.
Необходимость держаться в зоне А, зарабатывать крипты, вести хозяйство, выводить в люди менявсе это тяжким грузом легло на мамины отнюдь не самые сильные плечи. Мама в отчаянии обратилась за помощью даже к бабушкено ничего кроме: «А я тебе говорила!» естественно, не получила.
Рейтинг отца упал до семи, мамин до девяти. Размахивая мужниным орденом первой степени, мама еле-еле выбила разрешение переехать в зону В, а не в С, как того вообще-то теперь заслуживал отец. Она преподавала в трех институтах, брала работу на дом и дополнительную нагрузку на выходные. Папа лежал на диване и пил. Мама рвала жилы, блекла, худела и часто болела. Корпорация «Телемедицина» официально предупреждала ее о повышающихся рисках онкологии и инфаркта, специалисты «Телемеда» настоятельно рекомендовали изменить образ жизни, в разы сократить нагрузку на организм, перестать нервничать. Но в мамином положении они с тем же успехом могли давать ей рекомендации не дышать. Долго она бы так не продержалась. И тут произошло невероятное.