Вот вам списочек!
Дмитрий Маркович готов был уступить.
Не знаю, право. Если у вас тут принято так делать
И тут диспетчер вступала в бой. На лицо её выплывала улыбка, интенсивно окрашенная злорадством.
У вас своя свадьба, у нассвоя, говорила она голосом, жирным от сдерживаемого смеха. У доктора и без того вызовов хватает. А ещё ночь впереди.
Коллеги раздражённо фыркали и уходили, не прощаясь.
11
Эбис, как всегда, валялся на койке и читал детектив. Дмитрий расхаживал по комнате, вспоминал события прошедшего рабочего дня и задавал вопросы. Эбис отвечал не сразу. Он поднимал затуманенные глаза и, уткнув палец в покинутую строку, говорил после некоторого раздумья:
Нет! Водитель здесь ни при чём! Уж слишком много против него улик! после этого он умолкал и снова уходил в книгу.
Эбис, ты можешь выслушать меня внимательно?! негодующе восклицал Дима.
Угу, соглашался Эбис и переворачивал страницу.
Я хочу задать тебе ещё один вопрос.
Ага, мычал Эбис. Одно мне только не ясно: зачем преступник убил свидетельницу? Я бы сделал её своей любовницей. Она бы мне помогать стала.
Да отвлекись ты на минутку! В чём причина неприязни участковых врачей и работников скорой помощи?
Вопросы какие-то несвоевременные, фыркнул Эбис. Тут инспектор под видом вора в законе проник в малину. Его же убить могут пока я с тобой разговариваю!
Эбис!..
Ну, хорошо, хорошо! На участковых обижаться не стоит. На них поликлиника стоит. Надо их понять. Тут интересная с психологической точки зрения штука получается. Все привыкли, что работники на своём рабочем месте должны работать. Это стереотип восприятия. А работники скорой помощи на своём «рабочем месте» отдыхают. Работают они только за пределами лечебного учрежденияна дому у больного, который скорую вызвал. Но этого-то никто не видит. И возникает мнение: сотрудники скорой помощибездельники. Ясно?
Ясно.
Тогда с вашего позволения, коллега, я снова с головой окунусь в омут кровавых преступлений. Как там без меня обходился инспектор?
Дверь в комнату стариков была полуоткрыта. Шёл оттуда тёплый спёртый воздух. Что-то напористой скороговоркой бубнил дед Фёдор. Баба Федирка изредка вставляла короткие реплики. Дед Фёдор был глуховат, и потому голос его доносился отчётливо. Смысл бабкиных речей становился ясен по реакции её грозного супруга. Разговор шёл о комбикорме, о сене, о косе, которую баба Федирка без разрешения мужа дала в пользование соседу.
Скрипнула входная дверь. Послышались лёгкие шаги.
Дмитрий насторожился. Эбис тоже услыхал шаги, поспешно отложил книгу и нахмурился. Разговор в хозяйской комнате смолк. Что-то произнёс высокий девичий голос. Дед Фёдор прокричал:
Дай бог здоровья!
Снова лёгкие шагивсё ближе, ближе. Вдругстук в дверь.
Да, мрачнея, буркнул Эбис и отшвырнул книгу.
В дверь заглянула девушка. Её улыбка коснулась лица доктора.
Высокая загорелая шея.
Золотистые пышные волосы.
Вспыхнуло и исчезло прелестное видение.
Тогда только до сознания Дмитрия дошло, что с ним поздоровались. Он вдогонку выдохнул: «Здрасьте!». Но уже хлопнула входная дверь.
Кто это? Кто?!
Эбис медлил с ответом.
Дима выглянул в соседнюю комнату и спросил:
Кто это была?
Дед Фёдор отложил ложку, уставился в нити пара, поднимающегося над тарелкой с борщом, и непонятно сообщил:
Это Одна
Баба Федирка попыталась объяснить смутные слова супруга:
Да. Это одна Которая От неё клубника хорошо растёт.
Дмитрий изумился и оглянулся на товарища в надежде получить более вразумительную информацию.
Что тебе не понятно? спросил Эбис, кривя рот в подобии улыбки. Разволновался чего? Девица произвела впечатление?
Тон, которым Эбис говорил о девушке, покоробил Дмитрия.
Девица Как ты о девушке, о такой девушке! Уничижительно как-то говоришь!
Чем меньше женщину мы любим с прежней непонятной интонацией обронил приятель, тем меньше любим мы её. И тебе советую то же самое.
Не понимаю. Объясни.
Что тут понимать, с досадой ответил Эбис. Советую тебе не влезать туда, откуда вылезать трудно. Бросай жребий только в специально отведённое для этого место. А не туда, куда хочется. Ясно?
Не очень. Твои объяснения туманны. Ты мне так и не ответил, кто это такая?
Тебе уже сказали. Мне, в сущности, и добавить нечего. Это одна, от которой клубника лучше растёт. Местные жители заметили, что там, где появляется она, урожай повышается вдвое, а то и втрое, а то и вчетверо. Так её и прозвали: Та, от которой клубника лучше растёт. Но есть у неё спутник. Кто он ейнепонятно. Друг не друг, враг не враг. Словом, чёрт его знает, кто. Так вот, где появляется он, всё вянет, гибнет прямо на корню.
Дмитрий стал медленно накаляться. Ещё в институте за свою безответность, за мягкий незлобивый характер он «получал пилюли»служил постоянным объектом розыгрышей. Часто неумных и злых. Как правило, все шутки однокурсников Дима сносил, довольно терпеливо. Но сейчас Сейчас шутка приятеля показалась ему совершенно неуместной, грубой, даже оскорбительной. Лицо Эбиса напоминало ему сейчас физиономию неандертальца. А улыбочка! Улыбочка-то какая препохабная. И Дмитрий не выдержал.
Извини, Эбис. Но я Но мне Прости за грубость, но ты нетактичен. Крайне нетактичен.
Эбис с изумлением следил за напыжившимся приятелем.
Чего ты надулся? Я и сам не верю в эти глупые россказни. У меня есть и совершенно иная информация. Но я не хотел тебе её сразу выкладывать. Травмировать тебя не хотел. Не слепой же я. Говорят, что она, ещё не закончив школу, повеялась куда-то в Феодосию или прочую Керчь. Там она не бесплатные нежности с иностранными моряками имела. Лечилась Потом чего-то снова сюда определилась Ну, ну! Ты чего?!
Лицо Дмитрия побагровело.
Ты! воскликнул он высоким плачущим голосом и сделал шаг к приятелю. Ты нехороший человек!!! Вот ты кто!!! Если не хуже!
Эбис растерянно дёрнул себя за ус и предусмотрительно отступил.
Спасибо. Заработал. Я-то при чём? Рассказывал тебе то, что слышал от других. Оба варианта выдал. Выбирай, какой тебе больше подойдёт.
Не говори больше о ней так! Не надо!
Эбис перестал терзать ус и задумчиво молвил:
По-твоему, человек не то, что он собой представляет, а то, что о нем говорят? Если я буду о ней говорить только хорошее, она и будет хорошей?
Дмитрий мотнул головой.
Не так. Совсем не так. Давай обойдёмся без софистики. Всё очень простоя чувствую, что о ней нельзя говорить плохо,
Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. Воинствующий идеалист!
Дмитрий обиделся окончательно и умолк.
12
Вечерело. Грубая коробка стационара угрюмо серела на фоне тёмно-синего неба, расчерченного багровыми полосами.
Всё тише крики из редеющей цепи молодых папаш, осаждающих родильное отделение.
Всё громче крики, доносящиеся из родзала.
Гасли окна палат. Светились только окна операционной, родзала и приёмного покоя. Неуёмная «скорая» ревела моторами и грохотала дверцами машин.
Возле кабинета главврача остановились две смутные фигуры. Однавысокая, сутулая. Втораянебольшая, но тоже сутулая.
Стань на этом, хрипло сказал высокий, на шорохе.
Ключ не забыл? пискнул маленький.
Не забыл. Ты иди, куда послали.
Сам туда иди, обиделся маленький. Я тоже хочу принимать в этом деле активное участие.
Высокий чертыхнулся и коварно дохнул на маленького злым перегаром. Маленький закашлялся, но мужественно остался на месте.
Спорить было некогда. Высокий засопел, вынул из кармана ключ и долго звякал им о замок, пытаясь попасть в отверстие наощупь. Наконец, ключ провернулся, замок щёлкнул, и злоумышленники, воровато оглянувшись, скользнули в приёмную.
При свете дня кабинет казался обширным и свободным. Сейчас же, напротив, казалось, что весь он плотно заставлен мебелью, состоящей из одних острых углов. Слышался грохот падающих стульев и ругань преступной парочки.
С ума сойти! визгливо ругался маленький.
Чтоб я сдох! вторил ему высокий.
Получив несколько мелких травм, высокийа это был Тагимасаддобрался к креслу главного врача.
Пусти меня, заныл маленький. Ухватился уже. Идея-то моя! Я тоже хочу нести.
Отвяжись, Петел! Тут вдвоём никак не пройти!
Пройти, пройти, приговаривал Петел, дёргая на себя кресло.
Несмотря на помощь Петела, кресло было вытащено в коридор. Мешая друг другу и поминутно оглядываясь, злоумышленники волокли кресло в кабинет психиатра. Кастаньетно постукивали ножки, и каждый стук заставлял трепетать сердце Петела. Ведь главным было, чтобы никто их не увидел и не услышал. Коридор надлежало пройти быстро и без потерь.
Петел нервничал. Очень нервничал! Какой неуклюжий этот Тагимасад! Совершенно не умеет носить кресла. Ножищами громыхает! Сейчас услышат, заметяти всё! Ну зачем, зачем он ввязался в эту авантюру?! Это всё Тагимасад виноват и только он. Если что, он так и скажет с чистой совестью: «Я не виноват. Преступный замысел похищения кресла принадлежит Тагимасаду».
Тагимасад, пятясь, втащил кресло в кабинет. Занавесили окна, включили свет. Запятнанный мухами плафон осветил унылым жёлтым светом скудно обставленное помещение и потные лица воришек.
Петел с судорожной поспешностью закрыл дверь на ключ и только тогда вздохнул с облегчением. Все опасности, казалось, остались позади.
Тагимасад подошёл к Петелу, и некоторое время они обозревали кресло с расстояния в несколько метров, словно знатоки живописишедевр.
Ты думаешь, что Рука напрямую связана с креслом? с некоторым сомнением спросил Тагимасад.
Конечно! Я тебе с самого начала об этом говорил! Что ты всё боишься да сомневаешься? Петел плохих идей не даёт. Кто в кресле, тому Рука и помогает. Будем в кресле мынам будет помогать. Это я тебе говорю!
Выпалив это, Петел бросил быстрый взгляд на коллегу и бочком двинулся к креслу. Когда он почти достиг цели, медлительный патанатом что-то заподозрил.
Стой! с угрозой выкрикнул он, и его тяжёлый гангстерский подбородок отвис:Как это: «Нам»? Кресло не двухместное.
Ступив шаг, Тагимасад оказался возле коварного коллеги и широкой дланью преградил ему путь.
Петел упёрся в неодолимую преграду. Наклонившись, будто преодолевая быстрое течение, он давил на неё грудью, и ноги его скользили по линолеуму. Ладонь не сдвигалась и на сантиметр.
Пусти! Пусти! Моё! вполголоса выкрикивал психиатр.
Эх ты! пожурил его патанатом, не убирая руки. Не знал я, что ты ко мне так. Скажи честное я тебе кто? Этот самый или это самое?
Ну, этот самый. Предположим, процедил Петел.
Ладно, в раздумьи прохрипел Тагимасад. Тогда всё пусть по-честному будет. Давай отойдём от кресла и посчитаемся.
Как это, посчитаемся? Что такое? часто дыша вопросил Петел.
Детские считалочки помнишь? Все прячутся, а
Я никогда ни от кого не прятался! прохрипел Петел, с ненавистью глядя снизу вверх на тупоумного коллегу. Я всегда был честным человеком!
Честные кресла не крадут, равнодушно парировал Тагимасад. Ты слушай. Я сейчас дело предлагаю. Не драться же нам. Хотя он обвёл медленным взглядом неатлетическую фигуру психиатра.
Тот отреагировал мгновенно.
Конечно же! Какой ты умница! В самом деле: не драться же! Я согласен на считалочку!
Тагимасад за руку отвёл его к двери, и Петел, несмотря на согласие, слегка упирался и с вожделением оглядывался на желанную мебель.
И вот они стали у двери, и Тагимасад, вытянув кривой волосатый палец, принялся тыкать им то себе в живот, то в грудь коллеги, приговаривая:
Шёл трамвай девятый номер, а в трамвае кто-то помер
Тут за дверью послышался топот множества ног. Будто порыв урагана распахнул дверь. В комнату, застревая в дверном проёме, ворвалось более двух десятков человек.
Движения отдельных людей были хаотичны, их вращало, словно щепки в водовороте. Однако, сам поток двигался вполне целенаправленнок руководящему креслу.
Приятелей оттеснили в сторону. Злоумышленники с изумлением и ужасом наблюдали за движением человеческой массы. Они смотрели на знакомые лица коллег и не узнавали их. Лица незваных гостей были искажены, глаза прикованы к креслу. Толпа производила неистовый водопадный гул. Он складывался из однообразных криков:
Моё!
Нет, моё!
Мне принадлежит!
Я заслужил!
Я раньше!
Нет, я!!!
Словно пчелиный рой, окружили медики кресло. Цепко ухватившись за него, каждый что было сил тянул к себе. Послышался треск. Возгласы усилились. Гул перерос в рёв.
Вдруг толпа распалась. Каждый отскочил к стене, безумно поводя глазами и прижимая к груди части уже не существующего креслакто ножку, кто подлокотник, а кто и просто кусок обивки.
Грянула тугая тишина. Безумцы с жадностью ощупывали захваченные сокровища. На полу валялись оторванные пуговицы, лоскуты материи. Лица медиков украшали ссадины и кровоточащие царапины. Тагимасад и Петел тупо смотрели на место, где только что находилось их сокровище.
Ну, гады! Ну, грабители! вдруг забормотал Тагимасад и, как сомнамбула, двинулся к ближайшему коллеге.
Петел увидел, как первобытно сощурились глаза многоуважаемых коллег, как сжались их руки на добыче, и понял, что сейчас куски мебели превратятся в смертоубийственные орудия.
Он тоненько пискнул и стал отступать к двери. Пришла дикая и несвоевременная мысль: «А кто должен вскрывать погибшего судмедэксперта?»
В следующее мгновение произошло нечто, предотвратившее кровавое побоище. Куски кресла затрепыхались, словно живые. Они выскользнули из рук медиков и, коротко мелькнув в воздухе, с глухим стуком соединились. Изумлённым взорам явилось абсолютно целое кресло.
Неугомонные медики вознамерились повторить акт вандализма и разом качнулись в сторону кресла.
Но произошло ещё одно событие, сразу умерившее их пыл.
Помещение вдруг наполнил тяжёлый голос невидимого существа:
Пошли прочь! в голосе слышалась явная угроза. И не вздумайте повторять подобное! Ваши тайные пружины для меня явные. Вон!!!
Кресло, влекомое невидимой рукой, исчезло в потолке. Жёлтые от скудного освещения, а ещё более от неприятных предчувствий, эскулапы побрели прочь. Последними, не глядя друг на друга, вышли Тагимасад и Петел.
13
На пятиминутку Эбис и Дмитрий чуть не опоздали. Пришлось сесть впереди.
Рядом с ними сидели только двое коллег. Ближе Тагимасад. Он был мрачен и то и дело потирал небритый подбородок. Петел, сидящий с краю, горбился и от этого казался ещё меньше. Огромный заводной ключ как-то странно и дико торчал над его головой; масляно поблёскивали погнутые лопасти.
Сидящие сзади коллеги шушукались и бросали на патанатома и психиатра странные взгляды.
Эбис почувствовал, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Что случилось? Что такое? расспрашивал он, выворачивая шею.
Эти двое Вчера вечером принялись объяснять соседи.
Честноков повернул в сторону говоривших свой клювонос и грозно призвал к тишине. Собеседники подавились словами и торопливо повернулись к руководителю, глядя на него прилежно и преданно.
Случился пренеприятнейший случай! возвестил он, обильно хмурясь. Я его единодушно осуждаю. Надеюсь, конечно, что вы присоединитесь ко мне. Как говорится, кто не с нами, тот не у нас.
Эбис, не зная, что же произошло, страдал. Как случилось, что на сей раз он узнаёт обо всем в последнюю очередь?!
Собрание походило на дурной сон. Большинство из выступающихгрязные и исцарапанные, будто побитые дровами, несли с трибуны малопонятный вздор. Нет, в отдельности каждое слово имело смысл. Но вот фразы, из них составленные Как ни напрягался Дмитрий, не мог он уразуметь, что же конкретно хотят сказать выступающие.
Из выступлений с неизбежностью явствовало лишь одно: судмедэксперт, он же патологоанатом, Тагимасад и психиатр Петел виновны, а потому должны быть осуждены общественностью и наказаны административно.
И тут Честноков сухим деревянным голосом вы-стучал неожиданную для друзей фразу:
Сейчас от имени терапевтов выступит товарищ Эбис.
Главный склонил голову, прицелился носом в Дмитрия Марковича и, сверля его острым птичьим взором, произнёс: