- Вы знаете, это - спорный вопрос. Я сейчас изучаю социальный аспект жизни модификатов. Кто-то может, кто-то - нет. Тут трудно что-то сказать, - пожал плечами лысый дядя, которого назвали смешным словом «профессор».
- Но вы же получили какие-то результаты?
- Однозначного ответа мы так и не нашли. Они опасны тем, что фактически непредсказуемы, - лысый профессор откинулся в кресле. - Многие из них могут общаться посредством языка или жестов. Многие спокойно уживаются в мире людей. Они нужны людям. Вы ведь знаете, что существует определенный список работ, который утвержден свыше, для разнопроцентных модификатов... Минимальная и максимальная зарплата. Сейчас - от 100 евро до 150 евро в месяц. И это при условии, что для них созданы специальные отделы в магазинах. А для тех, кто не соображает, что с ней делать, зарплата на руки не выплачивается, а идет на полное содержание. Их кормит, одевает, обувает государство. Все продумано. Система работает. Они живут и служат на благо людям. На это способны 90% модификатов. Они живут в обществе себе подобных, а так же, в процессе работы, контактируют с людьми.
- Спасибо за ваш ответ, мистер Голдман. А у меня вопрос к Лидии Фрай, - мужчина в очках повернулся. Зеленая тетенька взбодрилась и положила руки на подлокотники кресла.
- Я Вас внимательно слушаю, - грудным голосом сказала она.
- Как вы относитесь к тому, что модификаты живут в социуме?
- Я категорично против этого. Они опасны. Опасны для себя и для нас, - с расстановкой начала старушка. - Я предлагала свой законопроект о том, чтобы прекратить учебу модификатов. Это сэкономит много миллионов из госбюджета. Ведь результата - нет. Я рада, что утвердили законопроект о стерилизации каждой особи. Я рада, что каждый из них стоит на учете. Я, вообще, за то, чтобы их уничтожать. Селективно. Начиная с 70% и ниже. Некоторых, самых сообразительных, можно оставить.
- У нас вопрос от зрителей, - перебил ее ведущий, - Почему продолжают рождаться модификаты? Почему бы их не убивать в утробе матери?
- Вам как по-научному или чтобы понятно было?
- Как вам удобнее, - улыбнулся ведущий.
- Хорошо. Большая часть тестов на модификацию не дают сто процентного результата. Помните, был случай, когда молодая мать подала на врачей в суд за то, что они убили здорового, нормального ребенка, приняв его за модификата. С тех пор рожают все. А государству нужны рабочие руки. Пусть даже эти руки блохастые и лохматые!
- Простите, - перебил старушку лысый профессор, - У вас есть собака?
Старушка надменно кивнула.
- Она тоже лохматая...
- Бог создал собаку собакой. А человека - человеком, - она скривилась, с брезгливостью глядя на оппонента.
- Так и будьте же человеком. Вы их создали. Вы и я. Мы все. Не отрицайте хотя бы этого. Перед лицом истории мы все виноваты. В равной степени, - выдохнул мужчина, поправляя очки, которые съехали на самый кончик носа.
Старушка чуть не задохнулась от гнева:
- Да как вы смеете...
- А теперь время для голосования... - вмешался ведущий. - Нажимайте единицу на проекции, если вы за то, чтобы модификаты жили в социуме или присылайте сообщения на номер ....
- Ушли, - сказала Фанни, прислушавшись. - Спустились вниз по лестнице.
- Фета... - фыркнула Мася, потянув носом.
- Толстуха не будет нас ругать? Как тогда, - мрачно спросил Кэлл, протирая глаза и громко зевая.
Элив тихо прокралась поближе к двери, ведущей в воспитательскую. Она стояла в шагах семи от нее, но благодаря нечеловеческому слуху прекрасно слышала все. Подняв рыжие ушки, она внимательно вслушивалась в каждый шорох. Раньше, таким образом, она узнавала, что их накажут за плохое поведение при «очень важных людях». В прошлый раз их наказали за то, что одна девочка схватила толстую тетю из «очень важных людей» за яркие бусы, когда та наклонилась «поиграть с детенышем». Тетя возмущалась, девочка рычала, сжимая в кулачке крупную бусинку, тянула на себя. Потом подоспела Толстуха. Она попыталась расцепить пушистые пальчики. Но «детеныш» держал добычу мертвой хваткой, а потом укусил Толстуху за руку. Бусы порвались. Они рассыпались по ковру, и все бросились их собирать. Девочка плакала, тетя возмущалась, а остальные радостно ползали по полу, сжимая в пушистых или полностью человеческих, как у Фанни и Элив, руках цветные стеклянные шарики. Толстуха, запыхавшаяся и злая, собиралась наказать всех, кто попадется под горячую руку. Тогда Элив пряталась. Тогда все прятались под кроватями или за шкафом с игрушками.
Элив не умела за себя постоять. Она боялась царапаться, как Фанни или укусить, как это делают другие. За это могли наказать еще сильнее. Иногда Элив не могла уснуть от того, что в голову закрадывались грустные мысли и плохие воспоминания. Как давным-давно ее наказывали, как ей было стыдно, за то, что она вела себя «как животное». Элив не хотела, чтобы ее считали «дикой». В отличие от многих она не мочилась на ковер, умела читать и даже немного рисовать. Жаль, что ручки в классе были приделаны к парте жесткой и прочной веревочкой, а порвать ее было невозможно. Перегрызть тоже. Даже если бы удалось заполучить ручку, то рисовать было бы не на чем. Раньше им давали большие листики бумаги. Но однажды, после того, как один малыш умудрился съесть ее, бумагу давать перестали. Никто сначала не заметил, как мальчик жевал ее, до тех пор, пока он не начал смешно кашлять. Его быстро увели из класса. А потом опустевшую кроватку отдали новенькой.
Та девочка, которая, порвала бусы «очень важной» тети, была наказана. Ханя заступилась за нее, поэтому ее не били. Девочку лишили обеда и ужина. Ее больше не пускали в комнату с телевизором, а вместо нее взяли Цацу.
Часто за хорошее поведение «при людях» давали конфеты или печенье. В этот раз конфет не дали. Значит, что-то не понравилось. Нужно просто слушать очень внимательно, чтобы разобраться во всем, не обращая внимание на шум телевизора, на возню в игровой. Если что-то не понимаешь, то нужно стараться запомнить непонятное слово и ждать, когда услышишь его по телевизору и сам догадаешься, что оно такое или тихонько спросить у Хани.
Элив умела подслушивать. Она не считала это чем-то плохим, потому что ей это много раз помогало. А еще всегда было немного любопытно узнать что-то новое.
Из-за двери раздавались голоса. Писклявый и скрипучий - Толстухин. Тихий и неуверенный - Ханин.
- Ешь конфеты, дурочка. Не бери в голову. Облизнуться. Их и так на государственные деньги кормят - одевают... - что-то прошуршало, и Толстуха невнятно добавила:
- Мм.... Нафинка вкуфная. Вот эти желеные - просто прелефть!
- Ты некрасиво поступаешь... Твои дети дома конфеты каждый день едят, а эти... - Ханя говорила тихо, едва слышно.
- Дались тебе эти нелюди... Да, знаю, знаю... Ты рассказывала... С кем не бывает. Год прошел, а ты все убиваешься. У меня тоже такое было. Почти все через это прошли.
- Я отпуск беру. Пока на месяц. А там, как сложится. С завтрашнего дня. Муж подал на развод. Предложила еще одного родить, а он отказался. Сказал, что и одной попытки с него хватит,- голос Хани дрогнул.
- Нужно было все по-умному делать. Справка о смерти и все. А там пусть думает, - небрежно сказала Толстуха. - Лучше поговорим о сегодняшнем дне. Кто знал, что приедет сама Лили Энжел Кейн! Я у нее автограф попросила. Принесу своим. Дочка давно хотела... Ты здорово придумала. Если надо красиво - Фанни и Элив. Если надо жалостливо - Мася. А если отталкивающе - пусть Цацу берут. Она страшненькая. А остальные для массовки.
- Я просто не хочу, чтобы о них думали плохо. А тут как назло на каждом углу кричат: «Нет - модификатам!» Мне их жалко. Я работаю здесь, чтобы хоть как-то компенсировать пустоту.
- Нашла кого жалеть! - фыркнула Толстуха. - Я работаю здесь, потому как здесь хорошо платят. А мне еще двух детей поднимать.
Толстуха развернула еще одну конфету. Ханя конфеты не ела.
Элив бесшумно двинулась обратно в комнату. Ее хвост мягко вздрагивал в такт шагам. Он был рыжим и пушистым. Не таким длинным и тонким, как у Маси, и не таким лысым обрубочком, как у Фанни. Ушки у Элив были аккуратными, они забавно торчали, когда у нее было хорошее настроение, и прижимались, когда она напугана или переживает. У Фанни ушки висят. Они темные и смешные. А еще они у нее постоянно болят. Все остальное, кроме взгляда, у Элив было человеческим. Взгляд выдавал всех модификатов.
- Ханя уходит. Какой-то развод. Наказывать не будут, - прошептала Элив, проскользнув в комнату.
- Лучше бы Толстуха. Лучше бы у Толстухи был развод, - недовольно сказал Кэлл.
- Фета... - Мася протягивала пушистую ладошку к Элив.
- Нет конфеты, - сказала Элив и села, обхватив колени руками.
Мася долго стояла посреди комнаты и с надеждой смотрела на дверь, а потом жалобно скулила всю ночь в темноте, бормоча что-то себе под нос. Элив, спавшая через четыре кровати, даже сквозь сон слышала всхлипывающее: «Фета...Фета... ».* * *
- Смотри, что у меня есть... - Фанни тихонько тянула Элив за рукав. - Они потеряли, а я положила на нее руку и они не заметили... Пошли, покажу.
Они прошли через игровую комнату и быстро юркнули за шкаф.
- Ах! - выдохнула Элив, - Это же ручка!
- Ага. Она пишет. Смотри! Я рисую в уголочке. Смотри! Моя ладошка! Красиво? Я специально так долго хранила ручку. Потому, что сразу доставать нельзя. Как в детективе, - с гордостью сказала Фанни, обводя вторую ладошку.
- Здорово! А можно я попробую! - Элив взяла ручку и наклонилась к обоям.
За шкафом послышались шаги. В маленькое убежище двух художников заглянула пушистая мордочка.
Фанни быстро заслонила собой рисунки. Мордочка исчезла, и они продолжили рисовать.
С тех пор, как Ханя ушла, прошло больше двух месяцев. Порядки поменялись. Теперь телевизор можно было смотреть только раз в три дня, а спать ложится на час раньше. Теперь за каждую провинность жестоко наказывали. Самым страшным наказанием был подвал. В подвале было холодно и сыро. А еще в подвале были крысы. Большие, голодные и злые. Фанни придумала, как избежать их маленьких коготков и острых зубов. В день наказания нужно спрятать немного еды, а потом бросить ее крысам. Пока они едят, нужно сидеть тихо-тихо. Там есть большой ящик, и если на него забраться, то можно пересидеть. Фанни наказывали часто, поэтому она лучше всех знала о крысах. На ее руке до сих пор не зажили царапины, а на ноге кровоточил укус, потому как Фанни его постоянно расчесывала и ковыряла, когда делать было нечего. Элив подвалом не наказывали ни разу. Она всегда старалась вести себя хорошо. Она не лезла в драки, не воровала еду, не шумела и не кусалась. Даже когда у нее пытались что-то отобрать, она отдавала это сразу. А потом тихо плакала под одеялом. Последний раз у нее отобрали цветную бусинку. Фанни тогда утешала Элив, подарив ей вместо бусинки два фантика. Красный и голубой.
- Если кто-то узнает, то нас накажут, - сказала Элив шепотом во время просмотра телевизора.
- Я знаю, но это так здорово. Сегодня я нарисую солнышко. По телевизору показывали, как его рисовать. Там была передача про детей. Ты как раз спала, - Фанни шмыгнула носом.
- Научишь?
-Ага! - гордо сказала Фанни. - Ой! Смотри тут опять этот противный дядька с разными глазами. Его почему-то стали показывать часто-часто.
На экране мужчина с разноцветными глазами жал руки людям, а они фотографировали его и поздравляли.
- У него какой-то праздник, - сказал Фанни. - Давай послушаем.
- Сенатор Нил Говард сегодня озвучил свою программу. Часть программы посвящена модификатам. В нее входит новый перечень работ для модификатов и условия получения заработной платы. Так же он отменил специальные отделы в общих магазинах. Теперь для модификатов будут созданы специализированные магазины и аптеки. Созданы так же первые резервации для проживания модификатов. Для них введен комендантский час. Для тех, кто работает в ночное время суток, разработан специальный пропуск. Так же внесена поправка о том, чтобы каждый месяц модификаты отмечались в специальных пунктах регистрации. Ужесточилось законодательство для модификатов с того времени, как произошел печальный случай убийства и изнасилования 56% модификатом маленькой девочки, игравшей на детской площадке, недалеко от дома. Насколько известно, модификат насиловал и убивал ребенка на глазах других детей. Сенатор просто не мог не отреагировать на этот инцидент. В связи с этим были внесены поправки почти во все законы, касающиеся модификатов. Большая часть избирателей поддержали изменения. Нил Говард заявил о том, что это только начало.
- Странный и неприятный, - буркнула Фанни, почесав ухо.
- Я его тоже не люблю. Давай переключим, - предложила Элив.
- Ты забыла про решетку. Как только стали показывать этого дядьку в комнате появилась решетка, которая отделяет проход и телевизор от нас. Мы как в этом.... Как его.... Мы смотрели, тебе понравилось... Ты еще сказала, что там одна на Масю похожа.
- В зоопарке. Я специально запомнила слово. Может еще покажут.
- Не переключайте «ForYouTV». Сразу после рекламы вы увидите нашу постоянную передачу «За и против. Ваше мнение». В этом выпуске обсуждаются внесения изменения в законодательство страны по поводу модификатов. У нас в студии присутствует Алекс Кэнси, активист движения «NоМо». Смотрите и не переключайте.
- Что я пропустил? - спросил, усаживающийся поудобнее, Кэлл.
- Сначала маленький мальчик долго рассказывал про какую-то баночку. Потом красивая тетя гладила что-то пушистое. Она называла его «сынулей». Наверное, это ее ребенок. А потом она кормила его из желтого пакетика. А еще говорили о той тете, что приходила к нам, когда еще была Ханя. Ну...Та, которая вкусно пахла, и еще волосы синим... - начала Фанни, тряся головой.
- Лили Энджел Кейн! Почему меня не позвали? - обиделся Кэлл.
- Ее показали совсем чуть-чуть, - оправдывалась Элив. - Там что-то говорили о каком-то иске. Она что-то выиграла.
- Класс! А я пропустил, - надулся Кэлл.
- Может, еще покажут. Смотрите телевизор, пока Толстуха не выключила, - сказала Фанни и легла, подперев голову руками.
- Кэлл! Ну не трогай мой хвост! Прекрати! - Элив взмахнула руками.
- Это тебе за то, что не позвала, когда показывали Лили.
- Хватит! Пусти! - Элив готова была разреветься. Она прижала хвост к ноге и сморщила нос.
- Я пошутил! Только не плачь.
- Тише! Из-за вас ничего не слышно! - сказала Фанни, внимательно смотря на экран.
В красивой студии, напротив дяди в очках сидел молодой, красивый парень в белой футболке с рисунком. На диване разместился толстый, лысый, знакомый по многим передачам мужчина, которого очкарик называл профессором.
- Скажите, пожалуйста, Алекс, вы давно являетесь противником модификаций?
- Я ненавижу их с детства. Понимаете, для меня они хуже животных...
- Но животных вы любите? - прервал его профессор.
- Простите, я считаю ваш вопрос некорректным. Мы все любим животных. Но модификаты хуже животных во много раз! Это ложная ветвь эволюции. Мы против того, чтобы им дали статус человека. Или хотя бы приравняли к нам. Это - оскорбление человеческой расы. Мы за чистоту расы. Представьте, что скоро по земле будут ходить одни модификаты! А человечество, как таковое, вымрет. Этого нельзя допустить!
- Молодой человек, не могли бы вы, как студент престижного вуза, представить, что именно ваши предки виноваты в модификациях?
- Если это ошибка моих предков, то ее тем более нужно уничтожить. Я готов ее исправить. Мне противно идти по улице, зная, что здесь минутой раньше прошел модификат! Я готов встать на защиту человеческой расы. Я за то, чтобы решить проблему модификаций раз и навсегда!
- Вы не подумали, что вас просто используют? Вас, таких как вы, чтобы отвлечь страну от надвигающегося экономического кризиса? Мы уже в полной, простите, дыре. У нас сплошные проблемы. У нас заканчивается все... В том числе деньги на гранты, на исследования. Мне стыдно за наше время. Мы ничего не достигли. Мы просто остановились. Один кризис. Другой кризис... Третий, наконец! Мы не живем. Мы - выживаем. И при этом пытаемся соблюсти хорошую мину при плохой игре. Лучше ненавидеть модификатов, чем рассматривать анализировать и шаги правительства. Вы искали врагов! Тех, кто виноват в том, что уровень жизни неуклонно падает. В том, что постоянно рушится очередная финансовая пирамида. Сначала упал доллар. Потом ввели золотой стандарт. Мы вернулись в середину двадцатого века! Когда спонсировалась хоть одна исследовательская программа? Вы просто ищете виновных в том, что довели страну до такого! Когда-то это были контрреволюционеры, врачи-убийцы, инженеры-вредители, капиталисты. А сегодня - модификаты. К вашему сведению, молодой человек, они работают на нас. Они работают, чтобы облегчить жизнь человека. А мы за это им даже нормальные условия не можем создать! Зарплату им снизили до 60 евро. В среднем. Кем они работают? Уборщики, грузчики, расфасовщики, штамповщики, курьеры, носильщики. У нас - полная рецессия, а вас используют, как основную движущую силу регресса. Отвлекающий маневр от насущных проблем.