Вы рано, дружелюбно объявляю, поравнявшись с Лизой.
Извините, ещё больше сжимается она в комочек, оплетённый шерстяными нитями. Такая неуверенная в себе, равно, как и в завтрашнем дне, женщина. Жаль, очень жаль Её и таких как она
Я просто боялась вас пропустить, попытается она скрыть своё смущение, но у неё плохо получается. Я, если честно, думалавы не придёте.
Ну, вот, пришёл, как у меня часто бывает, делаю ненужное уточнение и зачем-то приправляю весть этот словесный мусор слабым подобием реверанса. Ну, что? киваю на прозрачные автоматические двери, отделяющие уличную пустошь от гастрономического рая для избранных, пойдёмте, исправляюсь, одёргивая за замусоленный рукав своё неуместное панибратство.
Можно на «ты», со слабой улыбкой поправляет меня Лиза.
Ну, на «ты», так на «ты». Идём?
Мы шагаем меж прозрачных сейфприлавков, и я вижу, как Лиза не может оторвать взгляда от того, что находится за бронестеклом. Рыба, мясо, овощивсё натуральное. Такие продукты есть только в ИПК крупных чиновников, либо менеджеров успешных корпораций. Время от времени мне приходится поторапливать мою спутницу, слегка одёргивая её и увлекая за собой. А ей так хочется ещё хотя бы немного посмотреть на то, что она, почти наверняка, никогда не попробует.
Чтобы пройти к отделу среднего класса или класса «эконом», нам нужно миновать элитный зал. Зачем во всех магазинах делают именно так? Ведь большинство не может себе позволить ни один из этих продуктов, априори, так как их, попросту, нет в продуктовых корзинах, у таких как мы. Видимо для того, чтобы простые людиучителя, рядовые госслужащие, полицейские, инженеры, да, почти все, каждый день получали визуальное подтверждение своей второсортности. Зачем этот изысканный психологический садизм? Я нашёл для себя лишь один ответчтобы сброд, которым нас считают правители мира, смирился с тем, что он сброд
Пришли! Вот она! восторженно вскидывает руки Лиза, когда мы, наконец, минуем отдел элитных продуктов и углубляемся в лабиринт сейфприлавков нужного нам зала.
О.К., произношу ничего не значащие буквы и достаю из внутреннего кармана свою зарплатную карту.
Вообще-то, для того чтобы отовариваться никакая карта не нужна. Все, как универсальные, так и продуктовые лимиты привязаны, непосредственно, к личности. Картаэто лишь устройство для считывания отпечатка пальца, не более. Если её держит в руках владелец, в то время как происходит считывание данных, ничего, кроме покупки, не происходит. Если же другой человекприезжает полиция. Вот и весь фокус! А ещё, любую покупку можно совершить и без карты. Просто найти торгового менеджера, попросить сканер отпечатка и оплатить с его помощью. Правда, тогда с тебя взимают комиссию, высчитывая некий процент от стоимости купленных товаров, из универсального лимита. По какому именно алгоритму происходит этот расчётя не знаю и не хочу знать. Единственное, что мне известно, комиссияэто настоящий грабёж, средь бела дня. Потому, свою карту я предпочитаю не забывать.
Вот и сейчас она со мной. Провожу через прорезь приемникакоротко мигает зелёный светодиод, покупка прошла. Через секунду железный бокс, служащий постаментом витрины и одновременно небольшой автоматизированной кладовой, выплёвывает контейнер с пакетом, обогащённой кальцием генномодифицированной пшеничной крупы. Делаю то же самое у витрины, чуть правее, и выдвигается ещё один стальной ящик, являя нашим с Лизой взорам пакет с перловкой, тоже с искусственно повышенным содержанием кальция. Женщина секунду мешкает, смотрит вопрошающе, как бы спрашивая разрешения. Я ловлю её взгляд и коротко киваю. Тонкие пальцы сжимают упаковки и неуверенно складывают их в тряпичную сумку. Боксы же, потеряв тяжесть своей ноши, втягиваются обратно в насиженные гнёзда.
Спасибо, кротко, не поднимая глаз, говорит женщина и, прижимая сумку к груди, направляется к выходу. Вы идёте? роняет она не оборачиваясь.
Да, отвечаю и следую за ней.
Мы выходим из магазина и неспешно вышагиваем вдоль улицы, на Север. Мне кажется, что нам в одну и ту же сторону.
Здесь подойдёт, то ли спрашивает, то ли утверждает Лиза и сворачивает в тёмный проулок.
Что «подойдёт»? недоумённо шагаю вслед.
Женщина останавливается, углубившись во тьму переулка всего на какой-то десяток метров, оборачивается, медленно опускает на влажную от мороси землю свою белую тряпичную сумку. Лиза распахивает кардиган и начинает расстегивать пуговицы своей блузки, плотно сидящей на худощавом теле.
Что вы Что ты делаешь? сдавленно выползает из моей глотки, когда её грудь, уже практически показывает свои навершия.
Я ведь должна тебя отблагодарить? Разве не так? сухо спрашивает она, не отрываясь от дела.
Лиза, хватит.
Да ладно тебе. Ты ведь не просто так такой щедренький, правда? зло и, кажется, даже надменно усмехается, совсем потерявшая своё очарование скромности, молодая женщина.
Кривда, бурчу себе под нос и быстрым шагом покидаю тёмный грязный проулок.
* * *
В этот день, впрочем, как и в практически любой другой, мы с моим школьным товарищем Сергеем, который волею судьбы, с некоторого времени, является ещё и моим непосредственным начальником, сидим во второсортном баре. В сей раз в «Грустном клоуне». Здесь привычно до подкатывающего к горлу кома, до тех пор пока его не пропихивает внутрь приличное количество пойла. За столиками и у стойки полно разношёрстного люда, стоит гам и вонь от вспревших за долгий рабочий день тел. Серёга, как всегда, пришёл в бар уже под градусом и сейчас пьёт, лишь для того, чтобы поддерживать своё состояние. Я же пока только стремлюсь догнать своего товарища.
Знаешь, как меня достало это блядство? жалуется Сергей. Эти ремонтникинедоучки долбанные, уже третий день мою тачку держат. Детали к ним не пришли, видите ли! Бездельники! хлопает он ладонью по липкому столу. На хрен тогда было обещать, что за день отремонтируют? Я прав, Игорёк?
Ты знаешь, мне сегодня потрахаться предлагали, игнорирую его пьяный вопрос. Потрахаться, понимаешь? За две полукилограммовые пачки каши.
Ну и? булькает он себе под нос.
Что «и», Серый? За кашу! Это же полный пиз, машу рукой, так и не закончив фразу.
Такты согласился?
Ты чего, больной? искренне удивляюсь его «святой простоте» в таких шепетильных вопросах..
А чего? Даютдери. Бьютбеги.
Дебил ты, Серый.
Это не я дебил, назидательно поднимает указательный палец начальник и делает им круговое движение, это мир дебильный. Голодне тётка. И не дядька! хохотнул Сергей, но тут же помрачнел, погрузившись в пьяную тоску, которая у него, впрочем, быстро проходит. Голод он задумался шеф, ища взглядом подсказку, где-то на потолке.
Мразь он! опережаю я его с искомым определением. И мы тоже мразями становимся.
Ну, разводит руками мой хмельной руководитель, тогда«за мразей»! поднимает очередную рюмку и делает характерный игривый жест бровью, призывая меня последовать его примеру.
И я следую, тем самым убивая ещё чуток своих измученных нейронов и слегка приближая себя к тому идеалу современного человека, за который мы поднимает сей прекрасный, по нынешним меркам, тост.
Глава 2. Опоздание
Утро встретило меня недобрым и неласковым, как мне показалось, светом, бьющим прямо в лицо, а также нещадно терзающим уши пронзительным писком будильника. Нарушителя тишины я угомонил, не глядя, показав в экран «фигу». Поскольку, уже лет десять как, выключить сигнал практически всех моделей современных будильников возможно только специальной фразой или жестом, который, благо, можно самостоятельно запрограммировать, именно «фига» показалась мне тем самым «дзеном», который кармически идеально подходил для дезактивации данного устройства. Для верности покрутив дулей перед экраном будильника, который уже втягивался обратно в прикроватную тумбу, я, наконец, соизволил открыть второй глаз и принять своё пробуждение как данность. Потерев пальцами заспанное лицо, бросил в потолок краткое«Время?»
Динамик, из той же прикроватный тумбы, отозвался«десять часов, двенадцать минут».
Вот, блин! выкрикиваю вслух и, буквально, подскакиваю на кровати.
Одиннадцатый час. Одиннадцатый! Ведь я же сегодня в первую смену! В восемь должен сидеть в своём микроскопическом кабинетике и уже давить на кнопку вызова посетителя. Кошмар, ужас, пиздец! За опоздание в пять минут полагается предупреждение. После трёх предупрежденийштраф в тридцать процентов от универсального покупательского лимита. За опоздание в пятнадцать минут, то же самое, только сразу. За опоздание на часдисциплинарная комиссия в региональном департаменте трудоустройства. И там ужеот лишения месячной зарплаты, в рассрочку на два-три месяца, до увольнения с работы. И никакие знакомства с начальством тут не помогут. Что полагается за опоздание в три часая не знаю и знать не хочу.
Каким-то чудом я преодолеваю путь от своей квартиры до УИЦ, который находится в десяти кварталах, всего за тридцать минут. И это вместе со сборами! Сейчас, мне кажется, я побил, как минимум, национальный рекорд по бегу в стиле «в задницу ужаленный». Получается, что я опоздал даже не на три, а почти что на два с половиной часа. Круто! Но всё равно дерьмово
Перед служебным входом даю себе немного отдышаться, поправляю завернувшийся рукав пиджака, открываю дверь. Направляюсь к своему кабинету и с ужасом наблюдаю, как на продолговатом табло, вмонтированном в дверь на уровне глаз, вместо «старший консультант Игорь Скуднов» горит «консультант Олег Смолов». Минуя, уже даже не свой кабинет, прохожу длинный ряд стеклянных окошек, где два часа и сорок минут трудятся мои коллеги двумя рангами ниже, и без стука вхожу в дверь с табличкой, гласящей, что в недрах данного кабинет восседает в своём начальничьем кресле управляющий районным универсальным информационным центром Сергей Васильевич Масловский.
Табличка, само-собой, не соврала, впрочем, как и всегда. Сергей по обыкновению развалился на своём до неприличия удобном кресле и с некой прострацией смотрит в окно.
Серый, а что за «херня» у меня там в кабинете засела? весьма бесцеремонно отрываю я начальника от созерцания непонятно чего, так как вид из окна у моего руководителя, не в пример креслу, паршивыйна глухую стену здания давно закрытой фабрики, на которую ежедневно, точнее еженощно, мочатся от одного-двух, до десятка наших подвыпивших сограждан.
И тебе доброго утра! не отрывая взгляда от окна, с чем-то похожим на гаркающее прокашливание, выдыхает Сергей.
Серый, почему Олег в моём кабинете?
А потому, что не надо опаздывать, с назидательностью в голосе, осипше скрипит Сергей.
В этом я согласен, не отрицаю очевидного, и снова иду в атаку. Но, что этот хрен делает в моём кабинете? Серый, в моём!
Жалобу на тебя мужик кинул.
Какой ещё мужик? искренне недопонимаю начальника.
А я почём знаю? Это же анонимно, для нас, по крайней мере Пришёл на приём, тебя нетвот и катанул в жалобную книгу. Жалоба сразу ушла в департамент. Ты же знаешь систему
Ага, знаю, киваю растерянно, начиная осознавать весь масштаб бедствия.
Ну, вот мне и пришлось посадить к тебе Олега. Он конечно туповат Но, зато кабинет не пустует. Жалоб больше не строчат, по крайней мере, по существу. Все в шоколаде!
Чего?! аж взвизгиваю от совершенно нежданной метафоры. «В шоколаде?» А я? Они же меня, на хер, уволят!
Ну, уволят, не уволятэто ещё вилами по воде писано. Если отбрешешьсявсё нормально будет.
Отбрешешься грустно усмехаюсь, понимаяс учётом того, что буквально каждый шаг работника УИЦ фиксируется в различного рода журналах, это будет крайне непросто. Я, кстати, из-за тебя проспал! Это же ты вчера вопил: «Давай продолжать! Не будь слабаком! А давай в другой кабак, здесь тухляк какой-то»
Хорош! чуть повышает голос Сергей и косится на дверь. Прям, заливали в него, бедненького. Прям, силой! Свою голову надо иметь, а ещё будильник погромче. На, вынимает он из приоткрытого ящика стопку, наполненную коричневатой жидкостью, явно заготовленную для него самого и ждущую своей минуты, подталкивает ко мне.
Это чего? с недоверием кошусь на рюмку.
Пей! устало машет рукой Сергей.
Мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться приказу прямого начальства и через секунду застыть в удивлении граничащим с, буквально, щенячьим восторгом.
Это, это я боюсь сказать это слово, дабы не спугнуть свою робкую догадку, настолько она бредовая и вместе с тем притягательно заманчивая.
Виски, снимает он у меня с застывшего в изумлении языка, настоящий, с гордостью добавляет Сергей и довольно поглаживает свое небольшое, но плотненькое пузико, обтянутое синей рубашкой и рассечённое надвое узким чёрным галстуком.
Это просто супер! наконец обретаю я дар речи. Блин, Серый, где взял?
Подогнали знакомые отмахивается он.
Контрабандисты?
Ну, а если и так?
Тогда я тебя люблю ещё больше! расплываюсь я в хмельной, ещё со вчерашнего дня, улыбке.
Да Я себя тоже, довольно ухмыляется мой, такой родной, шеф и выставляет на стол вторую рюмку. Через секунду наполняет оба стаканчика из квадратной бутыли со стёршейся этикеткой.
Джек? как бы невзначай интересуюсь утраченной маркировкой напитка.
Он, родимый, не без гордости признаётся начальник.
У меня отец его очень любил, когда такое пойло ещё можно было легально купить.
Я отолью ему, грамм сто. Отвезёшь?
Шутишь? Конечно!
Батя у тебяклассный мужик. Надо будет как-нибудь с тобой к нему съездить
Да, мне бы самому, как-нибудь, хотя бы
К своему стыду, отца я навещаю редко. Даже слишком редко, несмотря на то, что живём мы в одном городе, хоть и на разных его концах. Он на Юго-Западном, я на Восточном. Живёт он один, с матерью уже давно в разводе. Да и к тому же она, уже как пять лет, уехала из страны наслаждаться доступными радостями почтенного возраста в спокойном, по крайней мере, в сравнении с Россией, малюсеньком Люксенбурге. А потому, находясь, как правило, в одиночестве, отец, конечно, скучал. Я это знаю. Он знает, что я знаю. Но всё равно, даже, несмотря на мои угрызения совести, видимся мы нечасто.
Справедливости ради, стоит заметить, что и он как-то особо не горит желанием ездить ко мне в гости. И дело тут, как мне кажется, лишь в банальной лени, а никак не в состоянии здоровья, поскольку в свои 59 мой отец может дать фору многим сорокалетним. Наверное, всё оттого, что много лет назад он практически бросил пить, а вскоре ещё и курить, потихоньку занялся спортом, так, не достижений ради, а здоровья для. И надо сказать, что резкие смены ориентиров пошли ему на пользу. Особенно это стало видно со временем, когда его ровесники превратились в оплывших, либо напротив, исхудавших от пьянства стариков. Мой отец выглядел и выглядит до сих пор, весьма презентабельно и, несмотря на уже почтенный возраст, по-прежнему пользуется определённым вниманием у прекрасного пола. А потому, общих тем для посиделок у нас остаётся не так много.
Ну, как соберёшьсяне забудь! Сергей вырывает меня из внезапно нахлынувших раздумий. Попозже зайдия тебе чекушку выдам.
Да хрен с ней с чекушкой! возмущаюсь я спокойствию и отрешённости начальника от моей насущной проблемы. Делать то чего, подскажи, а?!
Ну, смотри поудобнее гнездится он в кресле, ты почту не проверял ещё?
Нет.
Славно, обрадовался начальник, потому, что тебе уже должен был прийти виртуальный бланк из департамента трудоустройства.
Что за бланк?
Счастливый человек! театрально возносит он руки к небу. Не знает, что приходит из департамента когда «косяка упоришь»! Тебе чего, и вправду, бланков объяснительной никогда не приходило?
О ответ лишь отрицательно мотаю головой.
Деревня хихикает Масловский. Корочекак только ты откроешь почту, то в течении часа должен будешь заполнить объяснительную и отправить в дисциплинарную комиссию департамента, ну, собственно, по обратному адресу.
И всего то? удивляюсь я и даже успеваю обрадоваться, но потом всё же возвращаюсь к реальности. Но, они же всё проверяют? Так ведь?
Угу, чуть задумчиво мычит шеф.
Сбрехать не выйдет?