Глава 16. Цена слова
Ночь Я уже и забыл какой прекрасной она может быть. В городе ночь совсем не такая. Небо не такое, звёзды не такие, даже тишина не такая, какая-то тревожная, неполноценная. То и дело её разрезают нетипичные для этой природы звуки. А здесьсовсем другое дело. Жаль, только стрёкота, привычного с детства, больше нет. Помню, когда выезжали с отцом к реке или в лес и спускался вечер, воздух наполнялся звуками активности разнообразной невидимой глазу живности. Теперь всё по-иному. Живность практически исчезла или же затаилась так, чтобы человек даже не подозревал о её существовании. Ведь, всё о чём люди знают, как правило, стремятся уничтожить. Мы знаем землю, воздух, водумы их убиваем за наши фальшивые идеи благостности. За стремление к господству в нашем же социуме, который лишь частичка этого хрупкого мира, а не его венец, как мы привыкли думать, точнее, как нам думать проще
И всё же, что-то ещё осталось. Когда-никогда, зашуршит в кустах, над головою пролетит мошка, по коже недовольно проползёт муравей или другой жучок, которому перекрыли тропу два человека Два представителя вида самых опасных паразитов на этом свете, уничтожающих друг друга и всё их окружающее.
Хорошая ночь. В такую бы, лежать да смотреть на далёкие звёзды, а не как мыуставились в окошко покосившегося домика и наблюдаем за тем, как в чужие желудки отправляется еда и спиртное. Информация «Теслы» оказалась точна. Он говорил о том, что, когда местный трактирчик закрывается, наш «клиент» должен быть здесьв гостях у здешнего плотника. Надо сказать, нам повезло. Интересующий нас молодой человек вернулся в хутор буквально позавчера, значит, вполне мог остановиться у кого другого. Ведь видели его здесь только однажды, а потому никакой гарантии, что посиделки повторятся, не было. Однако, на свою беду, парень отличился постоянством.
Для укрытия мы выбрали крышу низенького и крепенького сарайчика, стоящего во дворе этого же самого дома. Высотой он был всего ничегоможно спрыгнуть без лишнего шума, зато с земли нас не видно. Тем болеетемно, тем болеев доме горит свет. Так что, мы остаёмся невидимками, в то время, как сами наблюдаем за всем происходящим и нельзя сказать, что картина нам нравится. Хотя, конечно, нравится Но смотреть на то, как трапезничают другие, в то время, как сами не ели уже суткиневыносимо. Вот плотник вскрывает очередную рыбную консерву, хватает немытыми пальцами рыбёшку за хвост и отправляет себе в рот, вдогонку за содержимым пузатой замусоленной рюмки.
В моём желудке раздаётся, даже не урчание, а настоящий рык. Сергей толкает меня в бок и крутит пальцем у виска. Пожимаю плечами. А что я ещё могу сделать? Контролировать вопли моего нутра я не в силах. Остаётся только надеяться, что наш оппонент и его собутыльник не будут прислушиваться к звукам по другую сторону окна. «Клиент», тоже закусывает. Мишка «Морс» отправляет себе в рот рыбку, открывает крышу кастрюльки, которая выпускает клубы пара и, не утруждая себя приборами, достаёт отваренную картофелину, откусывает и кладёт подле себя, на блюдце.
Вот, сука шепчу одними губами. Когда же ты нажрёшься?!
Тихо! шикает мне в ухо Серёга. Невтерпёжтак пошли, вломимся, обоих завалим, да ещё и пожрём?
Иди в задницу!
Ну, тогда лежи и не скули!
Аргумент железныйничего не остаётся, кроме как подчиниться. Не скулю, лежу. Полчаса, час, полтора, два Чувствую снова толчок в бок. Инстинктивно толкаю в ответ, получаю подзатыльник.
Охерел! возмущаюсь шёпотом.
Смотри! шипит в самое ухо Сергей. Готов клиент, в сортир пошёл! Ты опять уснул, что ли?
Янет, вру, не моргнув глазом.
Хотя, я, действительно, уснул. Какой позор! Сам настоял на выжидательной тактике и вырубился. Хорошо, хоть не храпел
Ужами сползаем с сарая и огибаем дом, на полусогнутых ногах. Выглядываем из-за угла. «Морс», пошатываясь, идёт к кабинке уличного туалета, но преодолев лишь половину пути, вдруг останавливается, машет в сторону сортира рукой, достаёт свои причиндалы и начинает справлять прямо на дорожку.
Вот скот! Во всех смыслах! В первую очередь потому, что сейчас виден из окон дома, что нас крайне не устраивает. Но делать нечего Полубегом, как можно тише, подкрадываемся к клиенту. «Морс» ничего не замечает, вплоть до того момента, когда мы подходим уже почти вплотную. Удивлённо оборачивается через плечо и уставившись на нас мутными и глупыми коровьими глазами.
Успел? спрашиваю, ничего не понимающего недобандита. Тот кивает и тут же получает удар по голове рукояткой «Ярыгина».
Сергей приложился будь здоров. «Морс» охнул и начал заваливаться. Я едва успеваю его обхватить, чтобы тот не загремел в сухие кусты, треск от которых разлетелся бы на всю округу. Сергей перехватывает тушу сзади.
Повернись! командует он, с таким знанием дела, будто всю жизнь носил на себе бесчувственных мужиков. Снова слушаюсь товарища.
Хватай его за руки и сгорбься! снова командует шеф, и мне через плечи свешиваются руки бесчувственного бандита. Прижимаю их к своему торсу, слегка сгибаю спину и, вот, обмякшее тело висит на мне, будто по-братски обняв за шею.
Миха! раздаётся из дома. Ты чего там охаешь? Просраться, что ли, не можешь?
Ходу, ходу, ходу! командует Сергей и почему-то бежит обратно к нашему укрытию.
Ты куда?
Я сейчас! Тащи его быстрее!
Приходится наплевать на выяснение подробностей и бегом ретироваться. Хотя, бегом это назвать сложно. Скорее быстрым шагом, с раскачиванием из стороны в сторону и заносами на каждом даже микроскопическом повороте. Я не раз носил на себе, того же Сергея, когда он надирался вусмерть. Но сейчас я понял капитальную разницу между пьяным, неспособным самостоятельно передвигаться, и полностью бесчувственным человеком. Оказалосьпьяного нести гораздо легче. Наверное, он, всё-таки, хоть чуть-чуть, но помогает своими нижними конечностями. А товарищ бандит кажется просто неподъёмным. Откуда берутся силынепонятно. Тяжело адски. Но есть чёткое осознание, что иного выхода, кроме как дотащить тело до машины, у меня нет.
Двигаюсь по пустынным темным улицам. Вокруг никогоэто хорошо. Вот уже виднеется выход их хутора. За ним направо, в овраг, а за оврагом машина. Через овраг мне, с таким грузом, не перебраться. Где же этот, мать его, Сергей?! Словно в ответ на мой вопрос, сзади раздаются быстрые шаги и какое-то позвякивание. С ужасом оборачиваюсьвижу силуэт бегущего товарища. О том, что это именно Сергей, он меня уведомил негромким «это я», мол, двигай дальше. Выныриваю из хутора, задыхаюсь. Несу «Морса» ещё метров двадцать и валюсь вместе с ним. Закрываю рот, чтобы рвущийся наружу кашель не оповестил о моём присутствии ненужных свидетелей. Подбегает Сергей, снова чем-то брякает.
Чего вы тут развалились?
Да пошёл ты! вырывается у меня сквозь одышку.
Чего, устал, что ли?
А как ты думаешь?
Ладно, давай я, предлагает Серёга помощь.
Пытаюсь приподнять бандита, чтобы помочь взвалить его на шефа. Слышу стон. Сергей молниеносно реагирует ударом во вражью голову, всё той же рукояткой «Ярыгина». Однако, на этот раз, клиент не вырубается, а вскрикивает и начинает что-то бурчать себе под нос.
Чего ты его бьёшь? шиплю на Сергея.
Вырубаю.
Так вырубай! Чего он скулит-то?
Не нравитсясам бей! зло предлагает Серёга и одновременно с предложением проводит вторую попытку оглушить нашу ношу, которая оказывается удачнее. Клиент перестаёт бубнить.
Собираюсь с силами, помогаю повалить «Морса» на плечи Сергея.
Кастрюлю возьми! срываясь с места и не оборачиваясь, бросает Серёга.
Кого?
Кастрюлю! Под ногами посмотри
Встаю на корточки, шарю руками по земле. Натыкаюсь на тёплый металл. Хватаю, придерживаю крышку рукой. На бегу чувствую запах варёного картофеляэто самый чудесный запах, который помнится из «прошлой жизни». Возможно, когда я так же сильно проголодаюсь в следующий раз, самым лучшим покажется мне какой-нибудь другой запах. Но, пока, этот непревзойдённый. Скорее бы в машину и на место. Чтобы, по примеру нашей жертвы, запустить руку в кастрюлю, грязными пальцами впиться в светло-жёлтый корнеплод и откусить большой кусок, как от яблока, как в детстве. Скорее бы, скорее. Скорее бы это всё кончилось
* * *
Старый ржавый вагончик Раньше такие стояли почти на каждом полеслужили ночлежками для сторожей. Сторожей, конечно же, никто не боялся. Все как ходили, например, на бахчу по арбузы да дыни, так и ходили. Но, для проформы, такие сторожки стояли повсеместно. Теперь охранять было нечего. Только вагончики, кое-где так и остались стоять. Ржавые, со скрученными, давным-давно, колёсами, разграбленные, вплоть до любых потенциально нужных в хозяйстве мелочей. Но подвижной функционал или внутренний относительный комфорт нам не были нужны. Нас интересовала сама коробка, которая может сокрыть от посторонних глаз. Мы заприметили её, ещё когда ехали в Реконструктор впервые и, как выяснилось, заприметили не зря. Теперь это наше убежище, ещё одно Моё, Серёгино, и как там его
Эй, как там тебя, слегка пинаю ботинок, связанного проволокой Миши «Морса», Мишаняхватит баиньки, подъём!
Подъём, подъём! поддакивает с набитым ртом Сергей. Картофель оказался на диво вкусный и даже сбагренный маслом. Сучонок, притворятся, что ли?
Слушай, а ты его не грохнул, случаем?
Не, я бы почувствовал. Да, врежь ты ему!
Я беру из кастрюли ещё одну картофелину, откусываю, жую, смотрю на нашего пленника. У меня нет никакого желания не бить, не будить его. Наверное, нужно иногда потакать своим желаниям
Давай чуть попозже, предлагаю я и натыкаюсь на непонимающий взгляд Сергея. Давай пожрём нормально, пытаюсь оправдаться. А то сейчас оклемается, орать будет. А над едой нельзя
И то верно, соглашается мой товарищ и тянет из кастрюли очередную картофелину. Одна осталась. Может, этому утырку оставим?
Ты его, вообще, грохнуть предлагал, а теперь кормить вздумал? Дай лучше я, тяну из кастрюли последний клубень. Я чуть язву не заработал пока они там жрали!
Со злости отвешиваю нашему пленнику подзатыльник и происходит то, что я приближать никак не хотелклиент очнулся.
Как я и предполагал, Мишаня «Морс» начал брыкаться, мычать и пытаться разорвать опутавшую его руки и ноги проволоку. Как бы я вёл себя на его месте? Наверное, так же. А может и наоборотсидел бы тише воды, ниже травы Но, в любом случае, я не на его месте. Сейчас этого достаточно. «Морс» играл, делал свои ставки на удачу, и проиграл. Теперь возмездие его настигло. Но, ведь мы не палачи. Нам просто нужно сделать свою собственную ставку
Слышишь, утырок, отпускает Серёга нашему пленнику ещё один звонкий подзатыльник, сиди не дёргайся и не шуми! И тогда, может быть, всё закончится хорошо. Понял меня?
Вместо ответа «Морс» ещё яростнее завращал глазами и ещё громче замычал. Следует очередная затрещина. Потом ещё одна и ещё. И так до тех пор, пока пленник не утихомиривается, храня свою злобу в молчании.
Вот так! кивает Сергей, потирая отбитую о чужой затылок ладонь. Так лучше. Игорь, ты готов?
Готов, отвечаю, собирая нехитрое имущество, найденное в карманах Миши «Морса» на реквизированную у него же бандану и заматывая всё в узелок. Не убей его тут, пока меня не будет.
Постараюсь, криво усмехается Серёга, если баловаться не будет.
Распахиваю дверцу сторожки, спрыгиваю на землю. Занимается утро, холодно. Хочется зарыться поглубже в тёплое одеяло и не вставать, пока не прозвонит будильник. Потом лениво выпустить на утреннюю прохладу руку, но лишь для того, чтобы сонные пальцы выключили мешающее спать устройство и снова вернулись в тепло. Как было бы хорошо Но, увы, нет ни тёплого одеяла, ни постели, даже дома нет. Для того, чтобы он появился вновьнадо закончить начатое. Выполнить обещание, данное «Тесле» и Шимуну. Это обязательно. Иначе о нас поползут нехорошие слухи. А это, по словам Спиридона, процесс уже необратимый.
Мир, за пределами современного социума, не терпит тех, кто не держит слово. А значит, от того, насколько серьёзно мы относимся к данным нами обещаниям, напрямую зависитпримут ли нас на поселении, будет ли у нас новый дом. Правда, насчёт выполнения обещаний в точности, я конечно юлю. По крайней мере, касательно барыги из Реконструкторского. Мы не убили «Морса», как должны были. Даже Сергей не смог. Пытался пристрелить, пока тот был в отключке, но палец так и не решился вдавить спусковой крючок. В горячке боя, когда не до конца понимаешь, что происходит и впадаешь в некое безумие, стрелять проще. Безумцу, вообще, всё проще. Человеку с незамутнённым сознанием гораздо тяжелее решиться на то, что потом будет преследовать всю оставшуюся жизнь. А потому, единственной нашей надеждойбыла вера заказчика в нашу с Сергеем честность и исполнительность.
Дорога от нашего укрытия до посёлка могла занять всего несколько минут, будь я за рулём. Однако, во избежание прокола с автомобилем, я решил идти своими двоими, а потому, плёлся минут сорок. За это время солнце уже успело выкатиться из-за горизонта достаточно, чтобы до конца рассеять ночную мглу. Когда я вдавил кнопку звонка на калитке местного завхоза-барыги, на часах было 5:45.
Нервно посматриваю на циферблат5:46, 5:47. Звоню снова. 5:49наконец слышу шаркающие шаги. После кратких препираний с охранником, наконец, оказываюсь в доме, в той самой угловой комнате, где мы разговаривали с «Теслой» впервые. Жду ещё минут пять и наконец объявляется заспанный хозяин дома. Охранник же, с неизменно направленным мне в бок автоматом, остаётся в дверях.
Ранние вы пташки, хмыкает старик, усаживаясь за стол. А где в-второй?
Занят. Копает
Мишку х-хоронит, что ли? усмехается «Тесла». Зачем? Кинули бы его в ов-овраге каком-нибудь и делу конец.
Не подумали удивляюсь его цинизму.
Ну, да Бог с-с ним Я так понимаю, работу в-вы выполнили?
Правильно понимаешь. Как насчёт твоей части уговора?
Безусловно, б-безусловно! Только
Что «только»?
Только, вашего з-заверениянедостаточно. Есть что-нибудь к-кроме слов?
Вот! кидаю на стол узелок. Это его вещи.
И, что? подкосился он на меня, развернув бандану.
На платке лежали часы, зажигалка, несколько холостых патронов, серебряный крестик с цепочкой.
А, что тебе ещё надо? Вотвещи. Документов при нём не было. Чего ещё?
Чего-то о-объективного, ни сколько не смутился старик. Я не его б-бабапо вещам не узнаю. А п-патроны холостыет-так, я сам рассказал, что они у меня т-такие же умыкнули! Так что, всё это н-недостаточно у-убедительно.
И, что же тебя убедит? начинаю я нервничать.
Ну, не знаю д-даже. Рука, д-допустим
Чего? не верю своим ушам. Ты сдурел?
А чего ты хотел? Проверим отпечатки и п-получишь ты свои лекарства.
У тебя чего, сканер есть?
А то! расплылся улыбкой «Тесла». С б-базой д-двухлетней давности! Так что, наш д-друг, кивнул он на вещи «Морса», там есть. А, стало быть, жду с д-доказательствами. А это, снова кивнул он на мелочёвку из карманов нашего пленного, можешь з-забрать.
Да ты сдурел и вправду, что ли? Что нам егооткапывать теперь? И как мы ему руку оттяпаем, зубами, что ли?
Как? удивился старик, встал из-за стола, подошёл к шкафу и извлёк из одного из продолговатых ящиков небольшой топорик. На,протягивает мне, д-дарю.
* * *
Обратного пути от посёлка к нашему вагончику будто и не было. Я просто брёл, вне времени, вне расстояния, как мне казалось. Сколько я шёлсейчас и не скажу точно. Может полчаса, а может и все два. Помню, только солнце уже совсем проснулось и улыбнулось миру своей весенней улыбкой. Помню, как Сергей что-то спросил, но не помню, что именно. Кажется, вопрос прозвучал секунд десять назад? Значит, ещё не поздно ответить А надо ли? А на какой вопрос? Не помню. Значит, не надо. Значит, не важно. Важно другое
Сергей что-то снова спрашивает, кажется, теребит за рукав. Но всё это происходит, где-то вне моего кокона, где-то вдалеке. В моём коконе лишь я и чужая рука, примотанная проволокой к железному ржавому остову, некогда удобного и надёжного, стула. Такие ещё позиционировались, как кресла в различных советских лагерях отдыха и санаториях. Хотя, конечно, до нормальных кресел, в которых можно отдохнуть, не боясь искривления позвоночника, им было как от Земли до Юпитера. Стул тоже в моём коконе? Почему я о нём думаю? Наверное, это защитная реакция моего сознания. Оно само отвлекает меня от дела.