Виктор как-то заснул в скоростном вагоне четвертого кольца и проснулся от громкого спора двух старичков. Один чуть ли не кричал, тряся указательным пальцем перед носом собеседника, что термин «Реставрация» неправильный, поскольку старую династию не восстановили, а потому прервалась связь времен. Второй же, потирая переносицу, отвечал в том смысле, что Государь вроде бы из Рюриковичей, но будь он хоть трижды природный царь, все равно хрен с ней, с династией, хоть из подворотни на трон, лишь бы правитель соответствовал своему месту, а имена были правильными. Политикой Виктор не интересовался, но было любопытноподерутся старички или нет. Но тут объявили его станцию, он вышел, шелест дверей, и спорщиков с легким гулом унесло в тоннель.
Детские годы пролетели на ярко освещенных подземных трассах и в бесконечных переходах с уровня на уровень. В таинственном полумраке технических отсеков, где под ровный гул генераторов, насосов и вентиляционных батарей так здорово играть в прятки. Или в контрабандистов, прыгая с трубы на трубу и проползая сквозь узкие щели на служебные уровни с закрытыми и запечатанными хранилищами. Старые уровни состояли из пяти ярусов, а потом, когда Бункер начал разрастаться, больше чем на три яруса их не расковыривали.
Несколько раз ватаге с нижних уровней доводилось просочиться по тоннелям метро глубокого залегания на безъярусный горизонт Большого Озера, вокруг которого в огромной пещере были выстроены домики для туристов. В охраняемый ярус даже состоятельные обитатели Бункера могли попасть только по пропускам, чтобы ненадолго почувствовать себя на берегу моря, пусть даже с искусственным небом и ветерком, немного попахивающим освежителем для туалета. Впрочем, местные сюда особо и не рвались, да и туристы-экстремалы предпочитали ярусы, где двадцать четыре часа в сутки горит электричество и неспящие всегда могут найти места, полные веселья и развлечений, доступные и не очень. Говорили, что здесь по большей части обосновались серьезные люди, для которых развлечения как раз составляли основную часть доходов.
Сколько людей вмещал Бункер, первоначально рассчитанный на триста тысяч плотно заселенных эвакуантов, никто точно не знал. Одни говорили, что не меньше полумиллиона, другие называли вообще невероятные числа. Часть площадей и объемов когда-то выкупили корпорации на свои нужды, в нынешние времена явно позабытые.
Экономический тайфун сороковых метлой прошелся по стране, большая часть ресурсов, ухваченных в легендарные нулевые, вернулась под присмотр государства, а Бункер постепенно разроссядоступного жилья в столице, как всегда, не хватало. Потом какие-то денежные люди подсуетились, под предлогом того, что выиграли тендер на реконструкцию площадей Бункера, добыли парочку списанных, но еще работающих проходческих щитов и основательно вгрызлись вширь и вглубь. Местные долгожители любили пугать доверчивых туристов рассказами о том, что в поисках жизненного пространства алчные копатели рано или поздно доберутся до Подземного Моря, и тогда всему придет конец: низы утонут, а верхи всплывут брюхом к перекрытиям.
Ярусы и уровни не располагались строго друг над другом, переходы между ними должны были контролироваться муниципальными властями, но для контрабандистов и детей хватало обходных путепроводов, чтобы попасть практически в любое место.
Виктор помнил, как в детстве пару раз вылезал на поверхность, но один раз попал под сильный дождь, другойчуть не замерз в сугробе. В общем, не понравилось, и воздух там, наверху, был какой-то неправильный, неживой. Годы спустя его все еще раздражали огромные голые пространства, неестественная линейность проспектов и строений, шелест автомобилей и треск монорельса, а неулыбчивые лица прохожих ему казались безрадостными. Потом он решил, что дело в личном пространстве: в тесноте если не улыбаться, то скоро придется драться.
Некоторые ярусы верхних уровней были отведены под «странноприимные дома» для беженцев из сопредельных стран. Граница хоть и на крепком замке, но потоки не ослабевают. Расселяй не расселяй, многие рвутся в места хлебные, то есть в большие города. А Москва хоть и раскинула свои метастазы далеко вокруг, но не бездонная. К тому же после закона о нормах достойного жилья мало кто рискнет поселить у себя даже родственников дольше положенного гостевого срока.
Вот и приходится держать переселенцев в карантинных зонах перед распределением. За порядком следили строго, но время от времени кто-то пытался свести старые счеты, а другие под шумок утекали вниз, там ловить их было нелегко, да и некому по большому счету. Со временем Бункер превратился в своего рода достопримечательность, сюда приводили тургруппы любителей острых ощущений, здесь можно было найти аналоги Чайна-тауна, каирского базара или амстердамского блошиного рынка. Здесь за гроши можно было приобрести золотые монеты и драгоценные камни, иногда даже настоящие, отведать экзотических блюд, не рискуя серьезно отравиться, а легкое расстройство желудкаэто даже своего рода знак доблести
Туристов холили и лелеяли. Даже карманники старались обходить их стороной. Многие кормились деньгами, оставленными в сувенирных лавочках или в мастерских, где умельцы на принтерах лепили всякую всячинуот африканских масок до резной мамонтовой кости, практически неотличимой от настоящей. Поэтому особо борзых щипачей ловила вся майла. Своих вразумляли добрым словом и крепкими кулаками, а пришлых могли и забить до полусмерти.
Но именно уровень, где прошло детство Виктора, лихо вписался в историю Бункера. Какие-то одуревшие от гаша отморозки заигрались в триаду и похитили ради выкупа дочку крупного чиновника, который вместе с семьей прибыл на благотворительный аукцион. Дочку быстро вызволили. Но на два яруса вверх и на один вниз, потому что ниже было некуда, устроили облаву. И за сорок восемь часов всех взрослых вывезли на строительство Красноярского укрепрайона. А детей распределили по государственным и церковным приютам. С тех пор опустевшие ярусы заселялись волнами беженцев и дауншифтеров. Позже вернулись и старые обитатели, правда, далеко не все. Но Виктор, как его нарекли в приюте Заволжского монастыря, родителей своих так и не встретил, да особо и не искал.
После школы отслужил год в погранвойсках. Хотел подписать контракт на пять лет, жить по уставу ему понравилось, а на западной границе хватало приключений. Но выехала однажды на их пикет группа польских контрабандистов. Виктор сам не понял, почему номера фур ему показались подозрительными. Пшеки оказались наглыми, перестрелка, легкое ранение, комиссовали с выплатой неплохого вознаграждения. Через пару лет Виктор случайно увидел в новостной ленте на остановке автобуса знакомую фамилию и узнал, что начальник заставы был в доле с деловарами той стороны.
Пару лет мотался у балтийских берегов. Подрабатывал на малотоннажных судах помощником механика. Море не нравилосьслишком много сырой воды, неправильно и неуютно. Перебрался в Москву. С работой здесь было хорошо, но с жильем плохо. Спустился в Бункер и немного обмяк, словно домой вернулся после долгого отсутствия. Да так оно, в сущности, и было.
За эти годы кое-что изменилось, конечно. На торговых ярусах стало больше зелени, кое-где даже росли настоящие деревья в больших кадках и огороженных закутках. Потолки жилых уровней подсветили мощными проекторами. Теперь вместо разноцветных фонариков над головами плыли облака, всходило и заходило солнце, одни коридоры превратились в джунгли, другиев степь широкую, а длинный переход между шестым и седьмым уровнямив подводный тоннель с прозрачными стенами, мимо которых проплывали косяки пестрых тропических рыб. Туристов стало больше: злачных мест наверху хватало с лихвой, но обилие камер повсюду несколько смущало любителей сомнительных развлечений. Здесь же камеры работали только на легальных входах-выходах, остальные исчезали чуть ли не до того, как их устанавливали.
На месте родительского локала появилась лавочка с черной лакированной вывеской. Под желтыми иероглифами надпись по-русски гласила «Антиквариат Ляо». Сам Ляо, степенно оглаживая длинную седую бороду, восседал за прилавком в халате, расшитом драконами и змеями. Торговал старинными монетами, позеленевшими бронзовыми канделябрами и каким-то ржавым барахлом вроде кованых гвоздей, якобы найденных во время расширения Бункера.
Старик на некоторое время приютил Виктора. Взамен тот приглядывал, чтобы посетители лавки ненароком не прихватили что-то ценное. На вопрос, есть ли в лавке что-либо действительно ценное, Ляо сказал, что самое ценноеэто радость, которую испытывает покупатель, думая, что за бесценок купил стоящую вещь. «И вообще, добавил он, люди спускаются в Бункер за праздником, и мы делаем им праздник. Мой покойный папа, Самуил Лазаревич Берг, говорил мнеЛева, бери пример с цыган, они устроились так, что люди платят, глядя на то, как они веселятся».
Однажды Виктор встретил знакомого по армии. Узнали друг друга, посидели в ближайшей таверне. Знакомый оказался сыном хозяина этой таверны и предложил поработать у них. Виктору нравилась спокойная жизнь у Ляо, но его весьма зрелая дочь в последнее время стала слишком явно намекать, что после старого папаши лавке нужен будет крепкий молодой хозяин.
На новом месте он устроился днем вышибалой, а ночью охранником. Спальное место в подсобке, через стену располагалась хозяйская семья. Работенка оказалась непыльная, местные давно притерлись, а шумные туристы из северных стран оттягивались здесь не чаще одного-двух раз в месяц. Хотя при случае могли разнести всю таверну. В эти дни Виктор не покидал своего места у столика в углу, и как только в поведении какого-либо посетителя возникала неправильность, быстро принимал меры. Иногда хватало увещевания, но доводилось и кулаками усмирять неугомонного гостя. Битые почему-то всегда возвращались. Нравилось им, что ли?.. Некоторые туристки намекали на совместное путешествие за их счет по Бункеру, но таких он сплавлял сыну хозяина, неразборчивому в бабах, особенно если дело пахло деньгами. Виктору хватало местных девиц, с которыми знакомился на карнавале по средам.
Ритм Бункера затягивал. Он стал подумывать, не пойти ли на курсы обходчиков? Кто из его детской ватаги не мечтал стать обходчиком! Но со временем мало у кого оставалось желания, терпения и способности три года изучать минералогию, геологию, сопротивление материалов и еще массу необходимых дисциплин. Зато обходчик имел право открывать в Бункере любую дверь ногами, пробираться в любую трижды запечатанную и четырежды секретную дыру и, при случае, объявлять карантинную зону. Работа здесь самая высокооплачиваемая, но и ответственная. Все время надо следить, нет ли где неучтенных протечек, обрушений, намеков на проседание породы, усталости перекрытий и так далее по списку из сотни позиций.
Виктор не очень интересовался, что происходит наверху. В прошлом году репортажами о событиях в стране были забиты все новостные ленты в сети, телеканалы исходили желчью или патокой, в зависимости от того, посадили владельца или, напротив, поощрили. В общем, тогда Большая Чистка прошлась от моря до моря, по пути завернув к океану. Говорили разноеи о попытке государственного переворота, о покушении на Государя, и о заговоре Тут мнения расходились, выбор был большойот прикормленных западными деньгами толстосумов до пригретых восточными и дальневосточными деньгами военных. Но все перемены там, наверху, до жителей Бункера доходили медленно, а то и гасли где-то на полпути. Виктор был уверен, что его они вообще не касаются.
Однако коснулись, и колесо жизни сбилось с колеи.
Виктор догадывался, что хозяин таверны, бывший спецназовец, оказывал посильные услуги сильным мира сего. И не удивился, когда тот попросил своего охранника так надежно спрятать в безопасном месте одного человека, чтобы до урочного часа ни свои, ни чужие не смогли найти. Пояснил, что это очень важный свидетель и его показания стоят голов многих серьезных людей, среди которых есть и приближенные к трону. Виктор не стал спрашивать, почему не задействует старые связи, ведь, как говорится, бывших спецназовцев не бывает. Но хозяин сам сказал, что он фигура слишком заметная, и его перемещения по уровню могут отследить. А так у него будут развязаны руки и в случае чего он прикроет. Было в этом что-то неправильное, получалось, что хозяин больше доверял Виктору, чем сыну, и это тоже настораживало.
Место и время встречи Виктору несколько раз сбрасывали на навигатор, отменяли, снова назначали Потом попросили выйти на поверхность и сесть в первый или последний вагон серой линии в любую сторону. Виктору уже надоело мотаться с конечной на конечную, и он собирался плюнуть на все и вернуться, но тут на свободное место рядом плюхнулся молодой парень в осенней куртке и с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Покосился на кожаную кепку в руке Виктора, негромко сказал, что его зовут Олег и именно он продает славянский шкаф. Слова были правильные, хотя Виктор не понял, при чем здесь шкаф!
В лабиринтах Бункера найдется сотня, а то и более мест, где можно затаиться. Но Виктор не мог себя заставить идти туда. Неправильности множились, ему казалось, что любое убежище там, внизу, станет ловушкой. Он попросил Олега вынуть из навигатора аккумулятор, а еще лучшевообще избавиться от него. Свой разбил по дороге к метро и по частям разбросал по мусорным бакам.
Городские дворы и подворотни Виктор знал плохо, но на всякий случай в поисках укромных лежек время от времени выбирался в микрорайоны, предназначенные для расчистки. Жизнь в Бункере порой выделывала странные зигзаги, и для местных обитателей выражение «лечь на дно» имело смысл противоположный.
Сумерки сгустились в полноценный вечер, когда он провел Олега, петляя между домами, предназначенными на снос, к бетонной нашлепке с заваренной дверью. Аккуратно снял заранее подпиленную ржавую решетку, и они спустился по старому вентиляционному коробу в бомбоубежище чуть ли не времен Второй мировой. Ни один обитатель Бункера в здравом уме не рискнет прятаться в месте, где нет как минимум трех или четырех запасных выходов. Сюда же, в длинное помещение с нишами под низким потолком, когда-то перестроенное под подземную парковку, можно было попасть только по стальной лестницепандус, по которому в старые, стародавние времена въезжали и выезжали машины, был доверху перекрыт бетонными блоками. Сквозь узкие щели между ними могли пролезть разве что крысы, но здесь поживиться им было нечем. В Бункере же крысы были законной добычей вечно голодной шпаны, но там охота шла на равныхбыли случаи, когда в самых глубоких и грязных норах последнего уровня крысы насмерть загрызали детей нелегалов.
Одну из ниш Виктор перекрыл большим куском темной пленки и выпшикал на пол весь баллончик быстросохнущей пенки. Еды и воды в рюкзачке должно хватить на день, а потом наберет еще в таверне. Не за свой же счет рисковать неведомо зачем!
Утром договорился с Олегом о том, что, спустившись вниз, трижды постучит чем-нибудь по лестнице, чтобы тот, не разобрав в полумраке, кто пришел, случайно не пальнул.
Карточку, вынутую из жилетки неосторожного туриста, заблокировали быстро, но он успел пройти сквозь турникет хаба. Полдня катался на общественных линиях, в сумерках нырнул в один из легальных входов в Бункер, потоптался у лифтов, вернулся на улицу. Понимая, что если за ним следят, то вряд ли он это заметит, обошел парковую зону, спустился к набережной и тропинками поднялся к смотровой площадке.
Постоял немного, разглядывая Новый Стадион, потом перепрыгнул через парапет и сквозь кусты продрался к одной из опор. За ней находилась дверь в подсобку, где хранился садовый инвентарь. Код замка не менялся, наверное, годами, и стертые кнопки, которые надо было нажать одновременно, подсказывали нехитрую комбинацию из трех цифр. Виктор давно облюбовал эту точку, вот и теперь, закрыв за собой дверь и подсвечивая навигатором, аккуратно сдвинул лопаты и грабли в сторону, открыл люк и спустился в коллектор ливневой канализации. Ну а отсюда любой ребенок, выросший в Бункере и хоть немного разбирающийся в, казалось бы, случайных рисунках и надписях на стенах, быстро доберется практически до любого уровня, даже закрытого.
Выносные столики в широком проходе у таверны в это время обычно заняты, но в тот вечер лишь за одним расположилась компания и азартно резалась в маджонг. Проходя мимо игроков, Виктор мельком глянул на игру и сразу же ощутил неправильность. У игрока, сидящего к нему спиной, была выигрышная рука, но тот сделал какой-то бессмысленный ход, а потом и вовсе выронил костяшку, которая, отскочив от пола, упала прямо перед Виктором.