Чего? Дэн, это шутка, что ли?! Как я поеду?! У меня даже документов нет!
Будут, хладнокровно ответил Дэн. Это уже не твоя забота. Я же сказал за последние годы мы весьма укрепили свои позиции.
Я помолчала, пытаясь уложить в голове мысль о скором путешествии. Тепло взглянула на Дэна.
Спасибо вам. Наверно ведь подделать документы очень дорого, и то, что вы это всё для меня
Не только для тебя, перебил Дэн, упрямо глядя в сторону. Я же сказал, что ты должна будешь кое-что выполнить.
Его хождение вокруг да около мне не нравилось, и я даже пожалела о своём опрометчивом обещании сделать всё что угодно. Хотя чем меня можно напугать? Я же не в Оазисе, с чужими мужиками ложиться никто не заставит.
Просто скажи уже, что нужно делать!
И Дэн сказал:
Ты должна найти не только своих родителей, но вместе с ними и других дикарей. Найти и привести нас к ним.
Зачем? спросила я, помолчав. Вроде ничего ужасного Дэн не сказал, но мне не понравился его тон: слишком небрежный, делано равнодушный. Почему я? Разве вы сами не можете прийти к ним? Ты же сказал, что друзья везде и
Дикари очень осторожны, досадливо перебил Дэн. Я бы даже сказал слишком осторожны. Те из них, что выходят в города и знают о местоположении остальных, никогда не приведут туда чужаков. Даже тех, кто разделяет их взгляды. Но, если вдруг появится одна из них кто-то из разорённых деревень то это совсем другое дело. Понимаешь?
Понимаю, медленно кивнула я. Одна из них это я. Но вдруг мне не поверят? Как доказать, что именно я Дайника из Маслят?
Докажешь легко, успокоил Дэн. С тобой поговорят, зададут вопросы, и я уверен: ты сможешь рассказать нечто такое, что известно только вашим людям. Какие-то подробности, имена, места
Я кивнула. Тут Дэн, пожалуй, прав. Даже сейчас, по прошествии лет, подробности таёжной жизни не стёрлись из моей памяти. Те подробности, которые просто неоткуда было бы узнать чужому человеку. Вот только
А зачем вам нужны дикари? в моём голосе прозвучало больше подозрения, чем мне хотелось, и Дэн глянул недоумённо, даже обиженно.
Неужели не понимаешь? Пора объединяться! Пока столько людей прячутся по лесам, другие борются! Мы боремся, и нам нужна помощь! Скрываться от власти можно долго, но это не выход. Вместе станем сильнее.
Я снова кивнула. Опять Дэн прав на примере моей злосчастной деревни отлично видно, что бегство не выход, что оно создаёт лишь иллюзию безопасности, которая может быть разрушена в любой момент.
А если они не захотят встретиться с вами?
Дэн помрачнел.
В том-то и трудность, что, скорее всего, не захотят. Поэтому ты не должна даже спрашивать об этом. Твоя задача просто сообщить нам их местоположение. И мы придём.
Я помолчала.
То есть, застать врасплох? Не дать беглецам возможности уйти от переговоров?
Именно.
На этот раз я молчала дольше. Луна заметно сместилась по небу, наши с Дэном тени, удлиняясь, протянулись по скату крыши вниз.
Как-то это я помялась, не зная, как правильно оформить в слова охватившее меня неприятное чувство, Как-то похоже на предательство. Нечестно.
Дэн досадливо выдохнул.
А что делать? Мы пытались с ними связаться! Находили людей, передавали сообщения и устные, и письменные назначали встречи. Они не реагируют никак, в принципе не желают иметь ничего общего с внешним миром. А ведь им, скорее всего, неизвестно, что баланс сил изменился, что мы теперь не просто кучка недовольных, что нас много! Поэтому и думают, будто затея бороться с властью церкви изначально обречена на провал. Нужно им объяснить, что теперь всё реально, что мы действительно можем что-то поменять! Тогда они присоединятся к нам.
Я умолкла в третий раз. Вроде то, что говорил Дэн, звучало убедительно и разумно. После случившегося с моей деревней я тоже считала, что лучше бы беглецам уже перестать бегать. Не знаю, сколько людей скрывается на бескрайней Сибирской равнине, которая после войны стала совсем уж диким краем, но наверняка немало. А даже если и мало какой для них смысл бесконечно прятаться там, обрекая себя на постепенное одичание? Я не осуждала выбор своих родителей и других беглецов: наверняка тогда у них были веские причины поступить именно так но ведь, как правильно сказал Дэн, всё изменилось.
Не к месту вспомнился вдруг услышанный где-то глупый стишок про партизана, который продолжал скрываться в лесах и спустя годы после того, как закончилась война.
Что смешного я сказал? спросил Дэн, и я поняла, что тихонько хихикаю.
Помотала головой, но Дэн продолжал вопросительно смотреть на меня, и стало ясно, что он ждёт ответа на другой вопрос, пусть ещё и не заданный вслух: согласна ли я отправиться к дикарям, разузнать их местоположение и привести туда Михаила Юрьевича? Или не его?
Слушай, Дэн, а кто вообще у вас главный? я вдруг вспомнила, что, занятая мыслями о родителях, совсем не пыталась узнать хоть что-то о том, во что оказалась втянута. Кто все эти люди, которые спасли меня и приютили? Своих друзей я, конечно, знаю, но ведь не они здесь принимают решения.
Главный?
Почему-то я сразу догадалась, что друг переспросил это только для того, чтобы потянуть время, и почувствовала раздражение.
Ну да, главный! Главарь, вожак, предводитель, гуру, вождь? Ведь кто-то же начал это всё и что это вообще? Революция? Вы затеваете гражданскую войну?
Вы? снова переспросил Дэн. Дайка, ты уже второй раз говоришь «у вас», «вы». Почему не мы? Разве ты не с нами?
Как же я могу быть с вами, если даже не знаю, кто вы и чего хотите? резонно ответила я, подавив желание торопливо заверить друга в том, что, конечно же, я с ними. С ним!
Мы хотим светское демократическое государство, сухо ответил Дэн и замолчал. Обиделся? Мне его ответ показался крайне туманным но, если честно, и не интересовал особо. Чего бы там ни добивалось сопротивление, к которому я невольно примкнула, сейчас куда важнее другое. Плевать, в конце-то концов, и на Михаила Юрьевича с его секретами, и на беглецов, которые наверняка будут недовольны визиту незваных гостей, агитирующих их идти на баррикады, плевать даже на дующегося Дэна! На всё плевать! Я хочу к маме и папе.
Хорошо, быстро сказала я. Что нужно делать?
Что хорошо? Дэн то ли действительно не понял меня сразу, то ли захотел, чтобы я выразила своё согласие более конкретно.
Хорошо, я согласна поехать в Сибирь, найти беглецов и привести вас к ним! Нас к ним
Друг несколько долгих секунд внимательно смотрел мне в глаза, а потом расплылся в широкой улыбке, становясь прежним родным Дэном.
А я и не сомневался, малявка. Ты же боец!
Я не улыбнулась в ответ. Конечно, он не сомневался! Разве могла я отказаться, после того как мне пообещали встречу с родителями, которых я уже считала потерянными навсегда?
Так что нужно делать?
Сейчас нужно ложиться спать. А утром Михаил Юрьевич всё тебе скажет.
Я кивнула. По-новому огляделась вокруг, стараясь запомнить крыши окружающих меня особняков, разноцветные фонарики, причудливо подстриженные кусты и низкорослые деревья. Всё это скоро сменится бесконечной чередой вековых елей и кедров, бурелома и болот. Тайгой
Разве что луна останется прежней.
Я вскинула голову, прищурилась на ночное светило. Луна стояла почти в зените и сияла оттуда, как золотой прожектор. Точно такая же луна висела над Оазисом в ту ночь, когда Яринка сбежала с острова, умчалась в неизвестность на крохотной лодке. Теперь умчусь я.
Что-то не так? спросил Дэн, разглядев печаль на моём запрокинутом к небу лице.
Обидно, призналась я. Только со всеми вами снова встретилась, так долго этого ждала, и снова расставаться
Зачем расставаться? удивился Дэн. Ты что, думала, Михаил Юрьевич отправит тебя в такую даль одну? И я, и Ярина, и Ян, и, наверное, даже Ига мы поедем с тобой!
И как я могла так ошибаться? Нет, эта сегодняшняя жёлтая и уютная луна совсем не походила на ту холодную морскую луну нашей с Яринкой разлуки.
Разумеется, спать я не пошла. Когда мы с Дэном спустились с чердака и пожелали друг другу спокойной ночи, ноги сами понесли меня к Яринке: не терпелось рассказать новости, обрадовать (или огорчить?) предстоящим новым путешествием.
Моя подруга и её любимый жили в угловой комнате второго этажа. Я сбежала по лестнице, миновала короткий коридор и уже схватилась за ручку двери, от волнения забыв постучаться, когда меня остановил раздавшийся из-за неё возглас Яна:
Он мой отец!
Я замерла. Было слышно, как Яринка что-то ответила, но она говорила негромко, и слов я не разобрала. Зато прекрасно услышала Бурхаева-младшего:
Да, знаю! Поэтому я отказался от него, от его фамилии, от его наследства! Но не могу допустить, чтобы он погиб из-за меня, как ты не можешь этого понять?! Нет, не хочу ничего слышать!
Я торопливо попятилась, но опоздала. Дверь распахнулась, Ян выскочил из неё; его рыжие волосы были взъерошены, а лицо раскраснелось. Не взглянув на меня, он шагнул на лестницу и заспешил вниз.
Я осторожно заглянула в комнату. Яринка стояла там, скрестив руки на груди, такая же красная и взъерошенная, как её возлюбленный. Посмотрела на меня и я увидела знакомую сердитую складку между бровей подруги, которая почему-то вызвавшую во мне странный и неуместный приступ ностальгии.
Дайка? Заходи слышала, да?
Я переступила порог, притворив за собой настежь распахнутую Яном дверь, ответила:
Услышала только, как Ян про отца кричал. А что с его отцом?
Я знала, что Бурхаев, со дня нашего победоносного прибытия в этот дом, сидит в подвале (и это не могло не вызывать у меня злорадства, учитывая то, как ещё свеж был в памяти его подвал) знала, что он зачем-то нужен Михаилу Юрьевичу но вот зачем, почему и что с ним сделают потом, меня до сих пор не интересовало.
Да прекрасно всё с ним! досадливо ответила Яринка. Спит, жрёт, пьёт и каждый день кроет всех матом.
А Ян чего психует тогда?
Ян Яринка покосилась на закрытую дверь. Это же всё равно его отец, понимаешь? Ян не хочет, чтобы его убили.
Его собираются убить?
Пока нет. Пока мы пытаемся завладеть его деньгами, и могут понадобиться бурхаевские подписи. Но ясно же, что потом эту бешеную скотину отпускать нельзя.
Завладеть деньгами? мне снова стало неловко, как недавно на крыше, когда Дэн сообщил об истинной цели моего визита к беглецам. Зачем вам нам его деньги?
Глупая, грустно вздохнула Яринка. Ни одна революция не делается бесплатно.
Ага, значит, всё-таки революция ладно, это пока не важно.
То есть Бурхаева рано или поздно убьют?
Конечно. А ты разве против?
Я вспомнила, как кричал в подвале Бранко, как там пахло моими палёными волосами, и ответила:
Ничуть. Это давно нужно было сделать. Но Яна я тоже понимаю.
А я нет, Яринка начала расхаживать туда-сюда по уютной, в медовых тонах комнате. Мне вот своего папашу вообще не жалко, пусть хоть на моих глазах подыхает. Какое значение в таких случаях имеют родственные связи? Разве не важнее, кем является человек? Если он мразь и подонок, то остальное уже не в счёт, ведь правда?
Я пожала плечами. Мои родители были во всех отношениях прекрасными людьми, и я даже гипотетически не хотела думать о том, как бы поступила на месте Яна.
Яринка перестала мерять шагами комнату и, ссутулив плечи, опустилась на краешек кровати.
Знаешь, сказала она после минуты молчания, У нас с Янчиком отношения такие ну, равноправные. Как это раньше было принято, до Христианской Революции. Мы всегда принимаем решения вместе, он не пытается мною командовать, у нас всё
Демократично? подсказала я, вспомнив слова Дэна о государстве, которое он хотел бы видеть.
Да, демократично! подхватила Яринка. Абсолютно. И мне это очень нравится, мы же ни разу не ссорились! А теперь он даже обсуждать ничего не хочет Говорит, что зря мне доверился, что нужно было промолчать. А самое паршивое, что я чувствую себя виноватой! Знаю, что права, а всё равно стыдно.
Я пока ещё мало что понимала, но побоялась настырными расспросами спугнуть Яринкину откровенность, поэтому лишь заметила:
Ян же сейчас весь психованный. Наверное не стоит близко к сердцу принимать то, что он говорит.
Он правду говорит, Яринка ссутулилась ещё сильнее. Я единственный человек, которому он мог довериться, и я его не поддержала.
Не поддержала в чём? всё-таки осмелилась спросить я.
В том, чтобы тайком отпустить Бурхаева.
Тут уже стало не до деликатности, и я подскочила на месте, как ужаленная, открыла рот.
Что-о?! Он в своём уме?! Да если отпустить Бурхаева, он же сразу вернётся со своими дуболомами и устроит тут резню!
Ты это понимаешь, грустно усмехнулась Яринка. Я это понимаю. А Ян не понимает. Он говорит, будто сумеет что-то объяснить отцу так, что тот расхочет нас убивать. Нет, ну представляешь, да?! «Папа, ты был плохим дядей, ты гадко поступал, но теперь должен стать хорошим, простить моих друзей и забыть всё, что было». И Бурхаев такой: «Да, сынок, я много думал, пока сидел в этом уютном подвале, и решил обратиться к свету».
Я не сдержалась захихикала.
Смешно, так же грустно подтвердила Яринка, Вот только Ян этого не хочет понять. Он даже слушать меня не хочет. Видела же, как выскочил?
Да уж, видела. Выходит, что Ян, несмотря ни на что, любит отца и не переставал любить его всё это время, пусть и старался вычеркнуть из своей жизни. Можем ли мы в таком случае полностью доверять Яну? Конечно, вслух эту мысль я не озвучила, но запомнила. Внимательно вгляделась в Яринкино лицо а не посетили ли её те же сомнения?
Вряд ли. Яринка выглядела, несомненно, расстроенной, почти раздавленной, и, разумеется, виноватой. Но винила она только себя: ей бы и в голову не пришло обвинять в чём-то любимого. А тем более подозревать. Да и мне лучше не торопиться с подозрениями.
А что, Бурхаева можно просто взять и выпустить? я задала этот вопрос только для того, чтобы больше не слушать тягостную тишину, прекрасно зная, что наш недруг заперт в подвале вовсе не на банальный засов, который может отодвинуть любой желающий. И Яринка это подтвердила.
Нельзя. Но Ян знает код замка.
Теперь мне стало по-настоящему тревожно, даже мысли о родителях отошли на задний план.
Э я надеюсь, он сейчас пошёл не
Да нет, конечно! Яринка вскочила на ноги и снова забегала по комнате. За то время, что мы не виделись, её волосы заметно отросли и теперь густой кудрявой копной ниспадали почти до талии. Я невольно залюбовалась игрой света на ярко-рыжих локонах (мне с моим мышиным ёжиком теперь только и осталось что любоваться чужими волосами) и не сразу поняла, что говорит моя подруга.
Ян же был уверен, что я его пойму и поддержу! Это я-то! Будто я могла забыть, что его отец со мной в Оазисе сделал! Да я этого мудака своими руками убить готова, не то что спасать!
Занимай очередь за мной и за Бранко, хмыкнула я.
Вот уж не думала, что этот старый хрен встанет между нами! Яринка в отчаянии обхватила руками голову. Дайка, что мне делать? Бурхаева отпускать нельзя, но и доверие Яна я терять не хочу!
Да не сможет Ян отпустить Бурхаева! Не думаю, что это так просто.
Непросто, согласилась Яринка. Но и Ян не дурак, он всё продумал
Подруга осеклась и неуверенно покосилась в мою сторону. Я подняла вверх руку в клятвенном жесте.
Не собираюсь выдавать твоего Яна. Ни Михаилу Юрьевичу, ни кому-нибудь ещё.
Да знаю я, Яринка заметно смутилась. Просто ты уверена, что тебе вообще нужно всё это знать? Ведь тогда и ты виновата будешь, что знала и не
Поздно, я уже знаю, стало даже смешно. От деталей ничего не изменится.
Верно, Яринка снова села на кровать и приглашающе хлопнула ладонью по одеялу. Я пристроилась рядом.
У нас тут да и во всех домах Черешнино системы безопасности как в банке, понизив голос почти до шёпота, начала рассказывать подруга. Камеры кругом, по забору сигналка, входная калитка тоже на кодовом замке. Поэтому выпустить Бурхаева без шума и улик можно, если только обесточить на время весь дом.
Погоди, я наморщила лоб, Но ведь если обесточить дом, то кодовые замки тоже обесточатся и тогда их не получится открыть, разве нет?
Да, кивнула Яринка. Поэтому Ян один и не справится. Тут нужно два человека. Чтобы один открыл подвал, а второй сразу же выключил электричество во всём доме.